ался и не выйду,  пока не услышу
своего телохранителя!
     - Мы разыскиваем Льва, - объяснил Марк.  - Не могли бы на всякий случай
осмотреть номер? Вдруг он прячется у вас?
     -  Не такой  я  дурак, чтобы запираться,  не  проверив,  нет  ли  здесь
посторонних, - гордо объявил Замухрышка.
     - Вот наградили родители сына имечком! - фыркнула  я, когда мы вышли на
лестницу. - Тоже мне победоносец!
     - Но ведь и ты на великомученицу не больно-то похожа, - резонно заметил
Леша. - Ну и что дальше?
     - Не  знаю,  - призналась  я.  -  В принципе  Лева  мог  запереться и в
каком-нибудь служебном помещении, но ключей от них на доске нет, и под какой
дверью нужно кричать - непонятно.
     - А  не  поискать  ли снаружи?  - предложил Генрих.  - Дождь  вроде  бы
кончился.
     - Лева пропал давно, - напомнил Марк. - Вряд ли он отсиживался в кустах
в такой ливень.
     - Давайте лучше поставим чайку, -  заискивающе предложил Прошка. -  Где
бы Лева ни прятался, рано или поздно он все равно вылезет.
     - Если будет в состоянии, - мрачно уточнил Леша.
     Мы покосились на него неодобрительно.
     - С чего это ты вдруг раскаркался,  Леша?  - спросил Генрих с укором. -
Раньше за тобой такого не водилось.
     - Так раньше ничего  такого и не происходило. Неужели  вам не очевидно,
насколько  все  это  странно. Один  отравился,  другой  пропал,  а  телефоны
украдены и мы отрезаны от внешнего мира.
     -  Паникер! - возмутился Прошка. -  Я  уверен,  все  объяснится  вполне
невинным образом. У Бориса обнаружат обычный аппендицит, а телефоны окажутся
у  Левы,  который  просто  где-то прячется,  выжидая,  пока  Георгий  совсем
ополоумеет  от страха. Вот посмoтрите,  скоро за нами пришлют  трактор и все
вернутся домой живыми и здоровыми.
     Не  успел Прошка закончить  свою утешительную речь, как внизу  хлопнула
дверь и послышались шаги.
     - Ну, что я говорил? Вот и нашелся ваш Лева!
     Мы дружно свесились через перила.
     Но это был не Лева. По лестнице, тяжело ступая, поднимался истопник. Он
шагал, опустив голову, и вся его фигура яснее всяких слов говорила, что идет
он с  дурными  вестями.  Мы  замерли,  боясь  его  окликнуть. Но  вот  Павел
Сергеевич дошел  до последнего  лестничного пролета и поднял голову.  Увидев
нас, он остановился  и затрясся в беззвучном  рыдании.  Потом выдавил  через
силу:
     - Боря умер.


     Стыдно признаться,  но первой мыслью, забрезжившей у меня в мозгу после
этого страшного  известия,  была мысль  о том,  что вопрос о моем замужестве
отпал  сам  собой.  И  лишь  потом  до  меня  начала  доходить  чудовищность
случившегося. Не зная,  что  сказать, я обвела растерянным  взглядом  хмурые
лица друзей. Они тоже молчали.
     - Машина застряла, - снова  заговорил Павел  Сергеевич, проглотив ком в
горле.  - Мы решили  пробираться в объезд, по старой просеке. Это порядочный
крюк, но  на  просеке  меньше  заболоченных участков.  И  все  равно  машина
застряла. Пока  я  пытался  ее вытолкнуть,  Борис  умер.  Наталья с  этой...
рыженькой остались с ним, а меня послали за подмогой. Нужно вытянуть машину.
Мне  бы пойти  к  шоссе, но до  него  километров  десять, да  по  болоту.  Я
побоялся, что не дойду.
     - Конечно, вы правильно сделали, что пришли сюда, - заверил его Генрих.
- Женщин  нельзя оставлять там надолго.  К шоссе  мы  потом  сами сходим,  а
сейчас сбегаем за сапогами и пойдем к машине.
     - Я вас  провожу. Непременно захватите плащи, - крикнул нам вслед Павел
Сергеевич и тяжело опустился на ступеньку.
     - А ты куда, Варвара? - пропыхтел на бегу Прошка. - Оставайся здесь.
     - С взбесившимся Георгием и невесть где прячущимся уголовным элементом?
Благодарю покорно!
     - Ты предпочитаешь  вытаскивать  из болота  машину с  покойником? Самое
подходящее занятие для слабой женщины!
     - Да, Варька, лучше тебе остаться, - поддержал Прошку Генрих. - Мы хоть
за тебя будем спокойны. Закройся в номере и подожди нашего возвращения.
     - Нет уж! Я иду с вами, - отрезала я.
     Мы как  раз  поравнялись с моей дверью, и,  пресекая дальнейший спор, я
скрылась в  номере. Через  несколько минут все  снова собрались в  коридоре,
готовые к выходу.
     -  Может быть, сообщим о смерти Бориса  Георгию и Вальдемару? - спросил
Леша.
     - Вальдемару - не знаю, а Георгию уж точно ничего говорить  не стоит, -
сказал Марк. - По крайней  мере, до  возвращения телохранителя.  Нам  только
истерик не хватает для полного комфорта.
     - Я бы  и Вальдемару не сказала. Видели, как у него глазки  заблестели,
когда  мы сообщили, что Борису стало плохо? Небось тут же начал  прикидывать
размеры наследства. Как бы его на радостях кондрашка не хватила.
     - Перестань. - Марк поморщился. - Борис - брат его жены. Пусть даже они
не питали друг к другу нежных чувств, Вальдемар все равно будет переживать -
из-за Натальи.
     - Да, наверное, нужно взять  его с  собой, - сказал  Генрих. -  Наталье
рядом с мужем будет легче.
     На  этот  счет  у меня было другое мнение, но  я оставила его при себе.
Марк  и Генрих  отправились известить  Вальдемара,  а мы вышли  на лестницу.
Истопник сидел на  ступеньке в прежней позе. "Ему сегодня здорово досталось,
- подумала я. - Дойдет ли он до места?"
     - Павел Сергеевич, давайте вы покажете нам просеку и вернетесь. Мы сами
найдем машину.
     Старик уставился на меня непонимающим взглядом, потом покачал головой:
     - Нет, ребятки,  я пойду с вами. Просека старая, заросшая, немудрено ее
потерять и заблудиться.
     Все  погрузились  в мрачное  молчание. Через пару минут Марк  и  Генрих
присоединились к нам.
     - А  где  же  любящий  супруг?  - тихонько спросила  я Марка,  когда мы
тронулись в путь. - Что-то он не бежит сломя голову утешать Наталью!
     В ответ Марк только махнул рукой и состроил брезгливую гримасу.
     Усталый  Павел  Сергеевич  шел  медленно,  с трудом переставляя ноги по
вязкой грязи. Только  через полчаса мы добрались до  просеки,  и, по  словам
старика, оставалось пройти еще километров пять.
     Мы не одолели  еще и половины пути, когда заметили впереди за деревьями
какое-то движение. Вглядевшись, я  различила два женских  силуэта. Наталья и
Лариса тоже заметили нас и прибавили шагу. Обе были  бледны, Лариса плакала,
лицо Натальи казалось застывшим.
     -  Мы не дождались, -  заговорила  она  без  выражения,  опережая  наши
вопросы. - Просидели в машине полчаса, и стало совсем тошно. От  отчаяния  я
даже  сумела каким-то чудом вывести  машину  из  ямы.  Мы  поехали к  шоссе,
угодили в болото и завязли уже совсем. Больше мы не выдержали, да и вы могли
нас не найти. Отведите кто-нибудь Ларису в отель, а я покажу место.
     - Варвара, слышишь?  - строго обратился ко мне  Марк. - В отель пойдешь
ты, больше некому.
     - Лучше Павла Сергеевича отправьте, он еле держится.
     - Идите втроем, - попросила Наталья. - Вы  поддержите  Ларису, а  она -
вас.
     - Я в  отель не  пойду, - заупрямился Павел Сергеевич.  -  Без  меня вы
заблудитесь.
     И  как  его  ни уговаривали, настоял на  своем.  Я же не могла отказать
женщине, только что потерявшей брата. Мы с Ларисой побрели обратно.
     - Вы нашли Леву? - минут через десять спросила Лариса.
     - К  сожалению, нет. Но, может  быть, он зачем-то  заперся где-нибудь в
отеле?
     Лариса помертвела. Я испугалась, представив, что сейчас придется тащить
ее на себе - несколько километров по грязи.
     -  Не понимаю, зачем  ему  нужно было запираться, -  прошептала она еле
слышно.
     - Мы  тут подумали: а не мог ли ваш муж взять телефоны, желая подшутить
над Георгием? Тогда он спрятался, чтобы как следует его напугать.
     - Что вы! - Лариса покачала головой. - На Леву это совсем не похоже.
     -  Прошу вас,  не изводите  себя всякими страхами.  Вам  и  так сегодня
пришлось пережить столько, что хватило бы на десятерых.
     - Да, это было ужасно. Ужасно! - Она задрожала.
     - Представляю себе. - Я действительно словно увидела, как Борис умирает
у нее  на  руках,  а  потом  они  с  Натальей  сидят  с  мертвецом в машине,
застрявшей  в болоте  посреди  безлюдного  леса,  под непрерывным  тоскливым
дождем. Испытание не  для слабонервных,  а  Лариса определенно  была натурой
чувствительной. - Не думайте сейчас об этом, постарайтесь успокоиться. Может
быть, муж уже ждет вас в отеле.
     Чтобы отвлечь ее от воспоминаний о пережитом и мыслях о пропавшем муже,
я, нарочно  утрируя, рассказала ей о геройском поведении  Георгия  и о сцене
пробуждения Вальдемара. Сначала  Лариса слушала меня с  отсутствующим видом,
потом на лице ее появилась бледная тень улыбки.
     - Вы  удивительная девушка, Варвара, - сказала она  с теплотой. -  Ведь
это мне  следовало  бы вас утешать, а вы  так замечательно держитесь,  что я
совсем  забыла о  вашем горе.  - Она остановилась и посмотрела мне в глаза с
неожиданным любопытством. - Вам, наверное, очень тяжело, да?
     Я отвела взгляд. "Едва ли  сейчас  подходящий  момент  для откровенного
признания в  моем  отношении к жениху",  - пронеслось у меня  в  голове.  Но
строить из себя убитую горем вдову мне тоже не хотелось.
     - А  вы,  наверное, совсем замерзли, - сказала я,  оставив  вопрос  без
ответа. - Давайте прибавим шагу.
     Остаток пути  мы  прошли молча.  Я проводила  Ларису  до  двери номера,
посоветовала  ей  встать  под горячий душ, а сама  решила сходить на  кухню,
вскипятить  чайник.  Спустившись  на первый этаж,  я услышала снизу какое-то
шевеление и перегнулась через перила.
     В  холле цокольного  этажа стоял раздетый до  трусов Лева  и  натягивал
джинсы.  У  его  ног  валялась груда  мокрой,  грязной  одежды.  Уловив  мое
движение, он  резко поднял голову и застыл, словно каменное изваяние. От его
взгляда язык у меня прилип к нЈбу, а ноги вросли в пол.
     "Если кто-то  здесь и впрямь убийца,  то он  передо  мной", - отчетливо
прозвучало у меня в мозгу.

Глава 9

     Мы молча пожирали друг друга взглядом и не двигались с места. В  глазах
Левы горела  мрачная  злоба. Я  вспомнила,  с  каким  ужасом  Лариса  обычно
смотрела на мужа, и подумала, что, пожалуй, ее можно понять. Но по мере того
как тянулась немая сцена, меня все больше охватывала ярость.
     - Что вы пялитесь на меня, точно голодный лев на первого христианина? -
осведомилась  я ледяным  тоном.  - Если это  ваш способ  произвести  на даму
впечатление, вам не повезло. Я не поддаюсь очарованию злобных взглядов.
     Вероятно,  Лева  привык к другому обращению.  Если мне не почудилось, в
глазах его мелькнуло удивление, а узкая  физиономия вытянулась  еще  больше.
Усмехнувшись, я подумала,  что  теперь он напоминает  льва, которого  первый
христианин вдруг покусал.
     - Вы меня напугали, - буркнул он нелюбезно.
     - Неужели?  В таком случае поздравляю. В испуге вы выглядите пострашнее
медведя-шатуна. Впрочем, на  роль  кроткой  овечки вы не тянете  так  и так.
Удивляюсь, как вам  удалось склонить к замужеству Ларису.  Она не производит
впечатления любительницы острых ощущений.
     Замечание  о  Ларисе  явно  пришлось  Леве  не  по  нутру.  Он  недобро
прищурился.
     - Что это вы вдруг вспомнили о моей жене? Она вам жаловалась?
     - А у нее есть основания? Успокойтесь, Синяя Борода, о ваших тайнах мне
ничего не  известно. - (Клянусь, он  вздрогнул). - Напротив,  разыскивая вас
все утро, Лариса  едва не сошла с ума от  беспокойства. Да! Вы же, наверное,
еще не знаете о несчастье. Борис умер.
     Я  ожидала более выраженной реакции.  Выражение лица моего  собеседника
почти не  изменилось. Впрочем, может быть, моя новость не сразу дошла до его
сознания.
     - Умер? От чего? Вы вызвали врача?
     -  Пропажа обоих  сотовых телефонов лишила нас  этой возможности. Не вы
ли, часом, их украли?
     - Да вы в своем уме?
     - Вы не залезали ночью в номер Георгия, не брали его радиотелефон?
     - С какой стати?
     Диалог, состоявший преимущественно из вопросов, начал меня утомлять.
     - Вам  виднее. Если, конечно, это  ваших  рук дело. Если же нет, то все
выглядит  очень скверно. Похититель телефонов не пожелал явиться с повинной,
мы не смогли вовремя вызвать помощь,  и это  стоило  Борису жизни. Даже если
поначалу вор действовал  без  злого  умысла, теперь  он стал убийцей.  Но не
исключено, что убийство планировалось с самого начала. Тогда Борис скончался
не от аппендицита и не от пищевого отравления. Итак, телефонов вы не крали?
     - Нет.
     - Прискорбно. А где вы, собственно, пропадали всю первую половину дня?
     Лева злобно сверкнул глазами.
     - Это допрос, гражданин следователь?
     -  Нет, естественное любопытство. Помнится, погода  утром была не самой
подходящей для прогулок.
     -  Я ушел  рано, когда дождь  еще не начался.  Хотел  погулять в лесу и
заблудился. Промок и замерз, как собака.
     С этими словами Лева  резко нагнулся, чтобы поднять с полу рубашку, и я
впервые обратила  внимание  на  его тело.  Кожу  на руках,  плечах  и  спине
покрывали  тонкие розовые шрамы. Я уже хотела было полюбопытствовать, откуда
они, но что-то меня удержало.
     - Вы всегда так разглядываете неодетых  мужчин? -  неприязненно спросил
Лева.
     -  Пардон.  -  Я отвернулась  и  вспомнила о  чайнике, который так и не
поставила. Отправляясь на кухню, бросила напоследок через плечо:  - Я  бы на
вашем месте зашла к жене и успокоила ее.
     - Занимайтесь лучше своими делами, - последовал любезный ответ.
     На кухне в ожидании чая  я мысленно прокрутила недавнюю сцену. Что-то в
ней меня задело,  но я никак не могла понять что. Недостаточно эмоциональная
реакция Левы на известие  о  смерти Бориса?  Нет, не  то. Эмоции, как сказал
Леша,  дело темперамента. Лева  не  из  тех, кто при каждом  удобном  случае
пускает слезу. Его настороженность,  когда я  заговорила о Ларисе? Что-то  в
ней,  безусловно, нездоровое,  но  семейные тайны  сейчас интересовали  меня
меньше всего. Шрамы на теле? Внезапная Левина стеснительность, его очевидное
нежелание одеваться у меня  на  глазах? Вот оно!  А  почему, собственно,  он
переодевался  не  в  номере,  а   в  укромном  уголке  под  лестницей?   Его
стеснительность простирается  так далеко, что охватывает  и жену? И откуда у
него под  лестницей оказалась запасная одежда? Ах да, конечно, он держит там
свой  гардероб,  чтобы  не  разоблачаться  в  присутствии  Ларисы. Маленькая
невинная причуда, но у  кого их нет? Я  хмыкнула. В свете этого переодевания
Левина  сказочка  о  ранней  прогулке по  лесу не заслуживала  ни  малейшего
доверия. Так куда же он на самом деле ходил?
     Вода закипела. Я заварила чай  и отправилась  к себе в номер. По дороге
вспомнила, что  хотела  отпоить чаем  Ларису,  и  решила  заглянуть  к  ней.
Поскольку в обеих руках  у меня были чайники  -  заварочный и с  кипятком, -
постучать  я не  могла  и  подтолкнула  дверь плечом,  собираясь через  щель
предупредить  о  своем вторжении. Но крикнуть  не успела, услышав разговор в
комнате.
     - Нет! Клянусь  тебе, я ничего ей не говорила! Ты пропал, я тревожилась
и попросила тебя поискать. Это все. Честное слово, Дима...
     Послышался хлесткий звук удара и судорожный всхлип.
     - Прости, я не хотела!
     - Еще раз услышу имя Дима...
     Вопреки  страстному  желанию ворваться  в комнату и  надавать  Леве  по
морде, я поставила  чайник на ковер и бесшумно  прикрыла  дверь. Поддайся  я
своему порыву, расплачиваться пришлось бы  Ларисе. Теперь отношения супругов
немного для меня прояснились. Очевидно,  Лева ревнив, как венецианский мавр,
а   в   жизни  Ларисы  был  какой-то  другой  мужчина.  Может  быть,  бывший
возлюбленный,  но,  скорее всего, любовник. Лева каким-то образом прознал об
этой связи и  теперь третирует жену  днем и  ночью.  Я вспомнила  вымученную
улыбку Ларисы  и ее фразу: "Лева не любит оставлять меня  одну".  Еще бы! За
женой  с  такой  внешностью  нужно  глядеть  в оба  или,  по  крайней  мере,
обращаться с ней по-человечески.
     Я пошла к себе, напилась чаю, вымыла  грязные тарелки, оставшиеся после
завтрака, и взяла  книгу.  Но, как и следовало  ожидать,  сосредоточиться на
чтении не удалось. Как бы ни относилась я к Борису, его смерть оказалась для
меня достаточно  сильным  потрясением.  Была ли  она  естественной? И как ни
отмахивалась я от этого вопроса, он упорно лез и лез в голову.
     Даже если  предположить,  что  Бориса прикончил аппендицит,  все  равно
кто-то, лишив нас связи с большой землей, помог ему отправиться на тот свет.
В принципе  существовали две возможности: либо вор отравил Бориса за ужином,
потому-то  и  забрал телефоны, либо  кража и болезнь  - независимые события;
тогда вором  двигали  другие  соображения, а  избавиться от Бориса он  решил
заодно.
     Но какие соображения могут  заставить человека отрезать себя и  горстку
себе  подобных от остального мира? Желание скрыться  от  правосудия? Чепуха!
Скрыться  здесь можно максимум на несколько дней. Потом  строители  кемпинга
или  телохранитель  Георгия  забеспокоятся,  начнут  звонить в  отель и,  не
дозвонившись,  приедут. Кроме того, прятаться  естественнее  одному, а  не в
компании. Может, вора  обуяла жажда отдохнуть  от  суеты? Хм!  В  компании с
покойником? Эксцентричный же он, должно быть, малый!
     Так и не прочитав  ни строчки, я захлопнула книгу и подошла к окну. Над
отелем  снова  собиралась  гроза.  Ветер  гнул  к  земле тоненькие  деревца,
высаженные перед домом, вспенивал воду в озере, гремел  на крыше  черепицей.
"Проклятый атмосферный фронт, похоже, завис над нами". Я с тревогой подумала
о  ребятах. Каково-то  им вытягивать  из болота машину с мертвецом? Как  они
доберутся до отеля под проливным дождем?
     Вдали, словно  эхо  моих мыслей,  зарычал  гром.  Не  желая поддаваться
нарастающей   тревоге,  я   попыталась   придумать   себе   занятие.  Чтение
исключалось,  стирка  и  мытье полов тоже,  огромный  холодильник ломился от
полуфабрикатов,  так что и в стряпне не  было нужды. Приятнее всего  было бы
поплавать в бассейне, но  Павел Сергеевич сказал,  что отдал  ключ Борису, а
шарить в номере покойного я не стала бы ни  за что на свете. Светская беседа
с Замухрышкой - скорее всего,  через дверь  - меня не прельщала. Еще  меньше
хотелось  видеть Вальдемара.  Острых ощущений от общения с Левой мне  хватит
надолго, а поболтать с Ларисой наедине он нам наверняка не даст.
     В конце концов я решила  понежиться в королевской ванне. Наполнив ее, я
бросила в теплую воду щепотку ароматической соли и с наслаждением вытянулась
во весь рост. Через несколько минут меня потянуло в сон. Я положила голову в
углубление пластиковой подушки, призванной предохранять  желающих  поспать в
ванне от несчастного случая, и задремала.
     Проснулась я  от холода.  Вода остыла, и  моя кожа посинела и покрылась
пупырышками, совсем как у советского бройлерного цыпленка. "Так можно и дуба
врезать", - подумала я, стуча зубами, и поскорее встала под теплый душ.
     Когда я отогрелась и  вышла из ванной,  за окном уже  смеркалось. Дождь
хлестал  вовсю. Тут  я перепугалась. С тех пор как мы с ребятами расстались,
прошло уже  больше четырех часов. Ну, допустим, им  потребовалось около часа
на то, чтобы добраться до машины, час, чтобы ее вытащить, и полтора  часа на
обратную дорогу. Получается, что они должны были вернуться около часа назад.
А  машина -  и  того  раньше.  Может быть,  они  не  сумели  ее  вытащить  и
отправились-таки  за  помощью  к шоссе? Или Наталья снова  застряла? В любом
случае они уже два часа  мокнут под проливным дождем. Им  нужно немедленно в
тепло, иначе добром это не кончится.
     Я заметалась по комнатам, потом выбежала в коридор и постучала  в номер
Натальи.  Может быть,  они уже  приехали?  Но  на  стук  никто не ответил  -
Вальдемар, должно быть,  вышел  или  опять  заснул. В  состоянии,  близком к
панике,  я бросилась обратно в номер, натянула