резиновые сапоги и куртку и в
последний раз подошла к окну.
     В  конце гравийной дорожки,  которая со временем обещала превратиться в
тенистую аллею, показалась группа  людей.  В сумерках я  не  разглядела, кто
там, но сразу увидела, что их слишком много. Раз, два, три... шесть человек.
Одна женщина... Наталья? Да, это она.  Значит, все вернулись  пешком? Но как
же  машина?  Борис? Не  смогли вытащить  и бросили в  лесу? Я  содрогнулась,
представив  себе картину:  безлюдный  мокрый  лес, гнилостный запах  болота,
увязшая по брюхо  "Нива", а внутри нее застывший труп... Поскорее отогнав от
себя тягостное видение, я помчалась ставить чайник.
     Когда  я вернулась, Генрих,  Прошка, Леша  и Марк уже сидели на кожаном
диване в моей гостиной полумертвые от усталости. Одежда  на них промокла  до
нитки.
     - Быстро выпейте по сто граммов  водки,  снимайте мокрое и  лезьте  под
горячий душ, - распорядилась я и полезла в бар, оставив расспросы на потом.
     Они молча выпили и так же молча разошлись по своим люксам.
     Я  раз пять сбегала на  кухню, разогрела и принесла несколько судков  с
ресторанной  едой,  заварила  чаю  и   накрыла  на  стол.  Первым   вернулся
оголодавший Прошка.
     - Садись скорее, не жди остальных, - предложила я. - Сегодня об этикете
можно забыть.
     - Нет  уж, я лучше  подожду! Твое безмерное великодушие меня нервирует.
Мне  было  бы спокойнее,  если  бы  ты, как  обычно,  попрекала  меня каждым
съеденным кусочком.
     - Вот  свинья. А ну быстро  положи вилку  и убирайся из-за стола! Так и
быть, можешь перекусить на кухне, но разогревать себе будешь сам.
     - Это другое дело! - Прошка проворно придвинул к себе судок с сазаном и
наполнил тарелку. - Теперь ко мне вернулся аппетит.
     - Прошка жаловался на пропажу аппетита? -  спросил с  порога только что
вошедший  Леша. - Чего только в жизни  не  бывает!  Ты уже  знаешь  новости,
Варька? Мы не нашли машину.
     - Как - не нашли?
     -  Так.  Похоже, ее затянуло в  болото.  Когда  Наталья привела  нас на
место, там чавкали здоровые пузыри. Сначала мы подумали, что она заблудилась
и привела нас не туда.  Рыскали по лесу часа два, а потом  вернулись к  тому
болоту,  потыкали  палкой,  и оказалось, что на  небольшом  пятачке  глубина
меньше, чем вокруг. Мы  с Генрихом хотели идти  к шоссе за  помощью,  но шел
ливень, и нас не отпустили.
     - И слава богу! Нам только вашей скоропостижной кончины...
     Я  осеклась  на полуслове, подумав о мертвом Борисе, затянутом вместе с
машиной в черную жижу. Прошка заметил, как я переменилась в лице, и сказал:
     - Ты, что ли, выпила бы тоже, Варька, а то кошмары ночью замучают.
     Я послушно  пошла  к бару  за  новой  бутылкой,  а тем  временем к  нам
присоединился Генрих. Глядя на его грустное лицо, я  подумала, что сейчас он
ничем не напоминает  веселого, никогда  не унывающего  балагура, которого мы
знаем долгие  годы. Генрих  всегда был  душой компании. Мирил нас, когда  мы
ругались,  утешал,  когда у  нас случались неприятности,  смешил,  когда  мы
падали духом. У него всегда были наготове доброе слово и забавная история из
жизни его родных и знакомых. В тех  редких случаях, когда Генрих  становился
печальным и  молчаливым,  мы мгновенно впадали в уныние  и  теряли интерес к
жизни.
     - Как ты, Варька? - верный себе, спросил он заботливо.
     - Не лучше, чем вы, -  проворчала я. - Я тоже промокла и замерзла, хотя
и не под дождем, а в ванне, в которой меня угораздило заснуть.
     - Слыхали? - принял подачу Прошка. - Мы думали, она тут с ума сходит от
беспокойства  за  нас,  а она  жуирствует себе  в  горячей  ванне! Я  всегда
подозревал,  что  ты   эгоистка,  Варвара,  но  не  предполагал,  что  столь
отъявленная.
     - Ванна была  не горячая, а теплая, и то  вначале, - оправдывалась я. -
Говорю же: я проснулась от холода.
     - Сама виновата. Нечего было изображать из себя аристократку. Скажи еще
спасибо, что не утонула.
     - При чем здесь аристократка? По-твоему,  плебеи моются исключительно в
бане или не моются вовсе? Мерить всех на себя - порочная практика.
     - А я не на себя, я на Лешу мерю. А Леша ванну обходит за версту.
     -  Неправда! -  вмешался,  к  нашей великой  радости, Генрих.  - Я  сам
однажды видел, как Леша стоял рядом с ванной и чистил зубы.
     - Мало  ли  что! Я тоже однажды  слышал, как Марк сказал кому-то доброе
слово.
     - Да что ты!
     - Может, у него была высокая температура и он решил, что умирает?
     -  Так  я  и знал!  - раздался у меня  за спиной  голос  Марка. - Стоит
оставить  вас на  минуту,  как вы тут  же  устраиваете балаган  и  начинаете
перемывать мне кости.
     - Мы? - удивился Прошка. - Тебе? Да ни в жисть!
     - А то я не слышал. - Марк уселся за стол. - Поесть-то хоть оставили? И
на том спасибо.
     Некоторое  время   мы  молча  работали  челюстями.  Леша,  как  обычно,
справился со своей порцией первым.
     - Варька, а здесь в  наше отсутствие ничего не произошло? - спросил он,
положив вилку.
     - Ах да! Лева нашелся. - Я пересказала наш  разговор, а потом несколько
фраз, которые подслушала под дверью их  с Ларисой номера.  - Теперь  хотя бы
понятно,  почему  Лариса  так боится  мужа. Но вот где он шлялся и кто украл
телефоны, по-прежнему остается загадкой.
     -  А  почему ты думаешь,  что  Лева соврал  насчет  прогулки по лесу? -
поинтересовался Прошка.
     - Он переодевался  под лестницей,  не заходя  в номер,  - иначе бы мы с
Ларисой его встретили.  Выходит, этот тип заранее  приготовил сухую одежду и
зачем-то спрятал. Но по его словам, он отправился гулять, когда дождя еще не
было.  Откуда он  знал,  что  ему  понадобится  переодеться?  И  к чему  эта
конспирация?
     - Итого  у нас уже три загадочных факта,  - задумчиво  произнес Марк. -
Внезапная  болезнь  и  смерть  Бориса,  исчезновение телефонов  и непонятное
поведение Левы.
     - Четыре, - поправил  Леша. - Еще неприятное известие,  которое сообщил
Борису истопник, когда мы приехали.
     - Пять, - сказал Генрих. - Вы забываете, с чего все началось.
     - Ты о чем? - недоуменно спросил Леша.
     -  О настойчивых ухаживаниях Бориса за Варькой и  попытках втянуть ее в
свою компанию.
     - Ты думаешь, сватовство Бориса  имеет какое-то отношение к этой темной
истории? - испугалась я.
     - Не знаю. Может быть, и нет. Но такую возможность сбрасывать со счетов
нельзя. В конце концов,  мы приехали  сюда  именно по инициативе  Бориса. Он
представил дело так, будто хочет отдохнуть  с невестой  и друзьями. Но  если
его интерес к тебе,  Варька, был  вызван  не  нежными  чувствами,  а  чем-то
другим, то отдых с любимой в приятной компании - только предлог. А настоящая
цель поездки должна быть связана с подлинным мотивом его сватовства.
     -  Допустим.  Но  едва ли настоящей целью Бориса  была его  собственная
кончина в заболоченном  лесу. Я скорее склонна полагать, что такой результат
нашей поездки оказался для него неприятным сюрпризом. Другими словами, какие
бы планы  он ни вынашивал, правит бал  здесь кто-то другой. А в таком случае
интерес  Бориса  к  моей  скромной  персоне не имеет касательства к  здешним
таинственным событиям. И слава богу.
     - Ладно,  загадку с  жениховством можно оставить на потом, - согласился
Марк. - У нас и так есть над чем поломать голову.
     - Сколько  осталось  загадок? Четыре? Всего-то!  Тем  более что одну мы
можем решить  немедленно. - Прошка  обвел нас победным  взглядом. - Что  нам
мешает сходить  к  истопнику  и  справиться  у него об известии,  которое он
сообщил Борису по приезде?
     - Вообще-то  в  твоем предложении  есть рациональное зерно, -  подумав,
вынес вердикт Марк. -  Даже если Борис хотел скрыть от нас правду и попросил
Павла   Сергеевича  помалкивать,  со  смертью  хозяина   молчание  истопника
наверняка утратило смысл.
     -  А  мне кажется,  сейчас не стоит  заваливаться к Павлу  Сергеевичу и
терзать его вопросами, - высказался Генрих. - Когда мы вернулись, он едва на
ногах держался. Пусть немного отдохнет.
     - Ладно, отложим  до завтра,  -  сжалился Прошка.  - Нам, между прочим,
тоже  отдохнуть не мешает. Когда  мы вчера легли? Часа в четыре?  А в девять
доблестный  Георгий  устроил концерт. Я уже не говорю о том,  какой  сегодня
выдался день. И почему у нас всегда  все не  как у людей? Подумать только, в
кои-то  веки  выпал случай  насладиться природой,  покоем и  роскошью,  и на
тебе...  Не проходит и  суток, как выясняется, что  нас окружают  параноики,
уголовники, покойники и чертова пропасть загадок. Проклятие над  нами висит,
что ли?
     Я вздохнула:
     - Насчет проклятья не знаю, но одно могу сказать точно: с тех пор как я
связалась с вами, моя жизнь стала  похожа на гибрид театра абсурда  и фильма
ужасов.
     - Нет, как вам это нравится! - возмутился Прошка. - Ради этой бесстыжей
нахалки  мы  поперлись  невесть  в  какую глушь, ежечасно рискуем  жизнью  и
здоровьем, и  вот благодарность!  Мы  же  еще  и  виноваты!  Она то  и  дело
ввязывается в какие-нибудь идиотские истории, из которых  никогда бы без нас
не выпуталась, а мы, стало быть, превращаем ее жизнь в кошмар. Да если бы не
мы, на тебя уже лет пятнадцать назад надели бы смирительную рубашку!
     -  Думаю, в смирительной  рубашке мне было бы куда  уютнее, чем в твоем
скандальном обществе, - скорее по привычке, вяло огрызнулась я.
     Прошка, уловив недостаток темперамента в моем ответе, утратил интерес к
продолжению пикировки.  Общий разговор тоже вскоре заглох. Убрав посуду, все
отправились на боковую.

     Я  устроилась на  кожаном диване  в  кабинете, немного  почитала, потом
долго ворочалась, но в конце концов уснула.
     Разбудил меня кошмар: дверь кабинета, где я спала,  медленно открылась,
и в комнату  бесшумно проскользнул  Борис, весь в  ряске  и болотной  грязи.
"Заждалась, дорогая?" - игриво прошептал он и расставил руки,  чтобы сгрести
меня в  охапку.  Я  ускользнула  из  его мокрых объятий и  проблеяла  дрожа:
"Вообще-то  я думала,  что ты умер".  "Разве  для нас  это что-то меняет?" -
спросил  он,  глумливо подмигнув, и  снова  двинулся на меня. "Да. По-моему,
твоя смерть - достаточное препятствие для нашего брака". - "Не думал я,  что
ты такая  формалистка.  - Борис неожиданно рассвирепел. - Придется тебе тоже
умереть". Он бросился на меня, и тут я проснулась.
     Кошмар  был  настолько  отчетливым  и  ярким,  что  я  побоялась  снова
засыпать. Полежав немного, я встала  и, подойдя к окну, отодвинула штору. По
небу быстро неслись тучи, то скрывая, то обнажая полную луну. На черной воде
озера плясали  серебряные  блики.  Я перевела взгляд на  лужайку  и обмерла.
Почти  под моим окном чернел силуэт  крупного, рослого человека. Выглянувшая
луна окрасила  его светлые волосы в  мертвенно-голубоватый оттенок.  Я шумно
вдохнула, в это мгновение человек поднял голову и на меня уставились большие
выпученные глаза.
     Думайте обо мне, что хотите, но я завизжала.

Глава 10

     В гостиной по соседству с кабинетом  раздался тяжелый "бум", торопливое
шлепанье  босых ног, грохот опрокидываемой  мебели  и  сдавленное проклятие.
Потом дверь кабинета распахнулась, и Лешин голос из темного проема испуганно
спросил:
     - Варька, ты жива? Что...
     Конца   фразы   я  не  расслышала,  потому   что  в   спальне  началось
светопреставление.  Шумовые   эффекты,   созданные  троицей,   которая   там
расположилась,  вполне  годились для звукового  оформления к картине "Гибель
Помпеи".   После   серии   ударов  и   воплей  различной  степени  громкости
светопреставление переместилось в гостиную. Сметая на своем пути  оставшуюся
после  Леши  мебель  и  сопровождая   этот  процесс  нечленораздельными,  но
выразительными восклицаниями, троица добралась до кабинета.  Я догадалась об
этом потому, что Леша влетел в  комнату пушечным ядром и  громко приземлился
на письменный стол.
     Щелкнул выключатель, и  изысканная люстра  осветила  живописную  сцену:
перед   дверью,  кутаясь  в   простыню,  словно  в  тогу,  стоял   маленький
взъерошенный  Прошка  и   воинственно  сжимал   в   руке  тяжелую  мраморную
пепельницу.  За  его спиной, прижимая  ладонь  к груди  и  испуганно  хлопая
глазами, возвышался длинный Генрих. В дверном проеме маячил ошалелый Марк и,
потирая лоб, таращился на меня  безумными глазами.  Леша наполовину стоял на
полу,  наполовину  лежал  на  письменном столе,  упираясь  обеими  руками  в
столешницу. На паласе валялись сброшенные им письменный прибор,  пресс-папье
и рассыпанная пачка бумаги.
     Марк пришел в себя первым.
     - В чем дело, Варвара? - спросил он сурово.
     - Там... Борис. -  Я слабо  махнула рукой в сторону  окна,  за  которым
теперь ничего нельзя было разглядеть, поскольку в стекле отражалась люстра.
     - Приехали! - мрачно возвестил Прошка. - И главное, до психушки  сейчас
не доберешься.
     Генрих подошел и обнял меня за плечи:
     - Успокойся, Варенька. Это просто кошмар.
     -  Кошмар  мне тоже приснился,  это  верно. Из-за  него  я проснулась и
подошла к окну. И увидела внизу Бориса. Наяву.
     Прошка избавился  от  пепельницы, подскочил к нам  и,  заслонившись  от
света ладонями, прижал лицо к стеклу.
     -  Выключи-ка лампу,  Марк.  Ну  вот,  так я и думал: никого  там  нет.
Врубайте свет. Я всегда подозревал, Варвара, что твоя склочность объясняется
серьезными отклонениями  в психике.  Опять же эти странности в  поведении...
Лечиться тебе надо,  голубушка. - Вынося приговор, он величественным  жестом
закинул край простыни на плечо.
     - Может быть,  - смиренно согласилась я. -  И я даже обещаю последовать
твоему совету, если ты  сейчас же спустишься туда и осмотришь вон те  кусты.
Только в одиночку, пожалуйста.
     Спеси у Прошки мигом поубавилось, но, желая спасти лицо,  он не признал
поражение сразу.
     - И не подумаю, - отказался он с вызовом. - Я не сомневаюсь, что у тебя
галлюцинации и за окном никого нет, но, может быть, по отелю бродит убийца.
     - Мы проводим тебя до крыльца, - пообещала я сладким голосом.
     - Да что я, придурок, чтобы лазить ночью по кустам, потакая истеричке с
буйным воображением?! - деланно возмутился Прошка.
     - Ты же так печешься о моем душевном здоровье,  - кротко напомнила я. -
Неужели тебе жалко ради исцеления друга совершить маленькую ночную прогулку?
Даю  честное  слово  в  присутствии  свидетелей: я соглашусь на  полный курс
лечения, только пройдись сейчас вдоль фасада и пошарь по кустам.
     Свидетели с живым интересом ждали ответа. Прошка лихорадочно соображал,
как ему выкрутиться, но никакие  ухищрения уже не могли скрыть  его активное
нежелание проводить предложенный мною эксперимент.
     -  Ладно,  хватит  вам, - прервал затянувшуюся  паузу Леша. - Мы только
теряем время. Я, например,  уверен, что Варька действительно кого-то видела.
И пока мы тут препираемся, этот кто-то вполне успеет скрыться.
     - А я не исключаю, что Прошка прав, - буркнул Марк. - Но в любом случае
нужно пойти и проверить. А то мы до утра будем спорить.
     Они пошли  одеваться,  я  скинула халат и влезла в  штаны  со свитером.
Через несколько минут пятерка отважных устремилась навстречу неведомому.
     -  Варька,  ты уверена,  что  видела именно Бориса? -  тихонько спросил
Генрих, когда мы спускались по лестнице.
     -  Ну, этот тип под  окном был  таким  высоким  и грузным,  со светлыми
волосами.  Никто  из  наших  компаньонов  под   это  описание  не  подходит.
Замухрышка  светлый,  но маленький  и щуплый. Вальдемар довольно высокий, но
худой, к тому же шатен. Лева вообще почти брюнет...
     - А лица ты не разглядела?
     - Нет, только волосы и глаза. Нижняя  часть лица оставалась в тени.  Но
глаза Борисовы. Большие и выпученные.
     Мы  вышли  на воздух, остановились  под  освещенной  крышей  портика  и
прислушались, но шум ветра  заглушал прочие звуки,  даже если они и были.  Я
зябко поежилась.
     -  Ну что,  приступим? Давайте разделимся  на  три  группы: двое пойдут
вдоль левой части фасада, двое - вдоль правой,  а кто-нибудь останется здесь
охранять  вход  на  тот  случай,  если  призрак  Бориса ускользнет  от обеих
поисковых партий  и попытается проникнуть  в отель.  Предлагаю доверить этот
почетный пост Прошке.
     - Почему это мне? - вскинулся Прошка. - Что я, рыжий, что ли?
     -  Вообще-то  да,  -  сказала  я,   окинув  критическим   взглядом  его
светло-русую шевелюру. -  Но  цвет  твоих волос  не имеет  отношения к делу.
Просто твоя кандидатура самая подходящая. Ты ведь убежден, будто у меня была
галлюцинация. Стало быть, бояться тебе нечего.
     - Я и не боюсь. - Прошка опасливо стрельнул глазами в сторону кустов. -
Но  торчать  тут  столбом и  ждать,  пока  вы завершите  свою увеселительную
прогулку, не собираюсь. В  конце  концов, тебе  явился призрак Бориса, ты  и
стой тут на случай, если он не пожелает общаться с нами.
     - Я знаю, зачем Варвара подняла нас истошным визгом, -  объявил Марк. -
Она соскучилась  по грызне с Прошкой. А остальные понадобились ей в качестве
восторженных зрителей.
     - А Бориса, разгуливающего под окнами, я, по-твоему, выдумала?
     - Конечно. История с Борисом - откровенное вранье. Перепуганная женщина
не станет устраивать базар через пять минут после пережитого шока.
     - Это нормальная женщина не станет,  - возразил Прошка. -  Варька будет
базарить даже на собственных похоронах.
     - Может, мы все-таки осмотрим лужайку, раз уж  все равно вышли? - подал
голос  Леша. - А разделяться,  по-моему, ни  к чему. Вместе спокойнее,  а за
входом можно приглядывать.  Он  освещен, так что проскочить тут незамеченным
будет сложно.
     - Да,  давайте поскорее  покончим с этим неприятным делом, -  поддержал
его Генрих. - Куда пойдем сначала - направо или налево?
     - Наверное, сначала лучше посмотреть под нашими окнами, - сообразила я.
     Вычислить  наши  окна  было несложно, поскольку  во всем  отеле  горели
только они. Поравнявшись с ними, все, кроме  меня, сошли с гравийной дорожки
и двинулись к кустам, я же осталась приглядывать за входом. Через две минуты
до меня донеслось  сдавленное  восклицание  Марка. Я  похолодела и, забыв  о
входе, помчалась на его голос. Остальные меня опередили и  сгрудились вокруг
Марка, заслоняя обзор.  Я протиснулась между Лешей и Генрихом и остановилась
в недоумении.
     Вся компания стояла перед каким-то кустом и испуганно таращилась на его
основание. Пока  я собиралась полюбопытствовать, чем  их  так  заинтересовал
этот экземпляр  местной флоры,  из-за  туч показалась луна, и нужда задавать
вопросы отпала.
     В траве под  кустом лежали два высоких  кирзовых  сапога.  И что  самое
скверное - из голенищ сапог торчали ноги. Туловище и голову скрывал куст.
     - Кто это? Борис? - прошептала я, зажмурившись.
     -  Определенно нет, -  сердито ответил Марк.  - Ты  же  присутствовала,
когда его укладывали в машину. Никаких сапог на нем не было.
     -  Я помню эти сапоги, - угрюмо сказал Леша. - Сегодня, когда мы ходили
в лес, они были на истопнике.
     -  Да, Варька, похоже,  ты обозналась, - подавленно  произнес Генрих. -
Приняла седые волосы за светлые.
     - Не может быть, - не поверила я.  - Павел Сергеевич -  худой старик, а
тот, под окном, был здоровенный жлоб.
     -  Тебе  так  показалось.  Из-за  телогрейки. Она  здорово  увеличивает
габариты.
     - А глаза? Глаза она тоже увеличивает?
     -  Глаза у Павла Сергеевича совсем не  маленькие. А  тут он еще смотрел
вверх. Брови, наверное, поднял...
     -  Подождите!  - перебил его Прошка неожиданно визгливым голосом. -  Вы
хотите сказать, что  этот человек еще несколько минут назад  стоял у  Варьки
под окном?  Значит,  где-то здесь  бродит  убийца?! -  Он заметно задрожал и
бочком-бочком протиснулся в центр нашей группы.
     - Может, он еще живой? - с надеждой спросил Генрих.
     - Конечно