Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
и положи деньги в
сбербанк. Есть такой вклад - с ежеквартальным начислением процентов. Правда,
государственные процентные ставки существенно ниже, чем у Равиля или даже в
коммерческих банках, но считается, что это надежное помещение капитала. И
около тысячи в месяц к своим доходам ты все-таки приплюсуешь, так что на
безбедную жизнь хватит с избытком.
- Хорошо, но в чем будет заключаться испытание?
- Для тебя - ни в чем. Ты заживешь весело и счастливо, не мучая себя
нехорошими подозрениями. Объявишь всем, кому сочтешь нужным, что привезла из
Швейцарии триста тысяч долларов, положила их в банк и собираешься жить на
проценты, ни в чем себе не отказывая. Если люди, окружающие тебя,
действительно считают себя твоими друзьями, они никогда не попросят у тебя в
долг больше той суммы, которая составляет твой ежемесячный доход. Разве что
в случае крайней нужды, к какой нельзя отнести дело вроде театра. А значит,
твой основной капитал останется нетронутым. Но если они вытянут у тебя все
до копейки, сама понимаешь: от таких друзей надо держаться подальше. И лучше
всего - в другом полушарии. Все равно здесь ты уже перестанешь верить людям,
а подозревать всех и каждого, по твоим же словам, вредно для здоровья.
- И каким будет испытательный срок?
- Срока назначать не будем. Испытание закончится, когда будет исчерпана
контрольная сумма в триста тысяч.
- Но, предположим, Роман или кто-нибудь еще попросит меня выйти за него
замуж, пока триста тысяч будут лежать в банке целехонькими. Могу ли я
принять такое предложение, не думая о том, что будущий муж, возможно,
планирует убить меня ради наследства?
Я задумалась, но только на мгновение.
- Хорошо, тогда внесем небольшую поправку. Ты скажешь друзьям, что
привезла деньги и собираешься жить на проценты, но положила их в банк не ты,
а я - на свое имя. Я ведь твоя опекунша, верно? И когда кто-нибудь сделает
тебе предложение, а захочешь его принять, скажи своему избраннику следующее:
"Мы с Варварой решили, что триста тысяч долларов должны достаться нашим с
тобой детям. Поэтому деньги будут лежать на счету Варвары до совершеннолетия
наших отпрысков. А нам с тобой, пупсик, придется довольствоваться
процентами". По-моему, такая ремарка должна удержать нового Криппена1 от
женитьбы.
Вероника помолчала, размышляя над моими словами, потом кивнула.
- Значит, договорились? - обрадовалась я. - И ты не будешь настаивать на
исполнении отцовской воли, если на родине тебя оберут до нитки?
На этот раз молчание длилось гораздо дольше, но все же я дождалась кивка.
- Замечательно. Теперь вот еще что: когда решишь обналичить чеки,
предупреди меня. Я попрошу знакомого оперативника проводить тебя от конторы
"Америкэн экспресс" до ближайшего отделения госбанка. Береженого бог
бережет. И главное - никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не
рассказывай о миллионах, оставшихся в швейцарском банке!.. Что такое?! -
Увидев румянец, вспыхнувший на щеках кузины, и ее скромно опущенные ресницы,
я почувствовала щемящую тяжесть под левой лопаткой. - Ты уже кому-то
проболталась? Но я же предупреждала тебя по телефону... - Да, но только во
время второго разговора, - пролепетала Вероника. - А в первый раз ты ничего
такого не говорила, и я позвонила Люсе... - Господи, ты понимаешь, что
натворила? Открыла ящик Пандоры - вот что! Я даже вообразить не в состоянии,
на какие гнусности способны охочие до денег граждане, чтобы заполучить
миллион-другой долларов! Если верить бессмертным советским классикам,
существует четыреста способов сравнительно честного отнятия денег у
населения. Приплюсуй к ним сравнительно нечестные, вовсе бессовестные и
попросту насильственные - сколько выйдет? Тысяча? И все их ты теперь можешь
испытать на собственной шкуре! Все, забудь о замужестве. Отныне относительно
безопасным женихом для тебя может считаться только мультимиллионер. Прочих
немедленно гони в шею!
- Постой, Варвара, не сгущай краски! Я объясню свое положение Людмиле и
попрошу ее никому не рассказывать... - Ха! - перебила я. - Неужели ты
думаешь, что твоя Людмила за два дня не успела поделиться такой потрясающей
новостью с доброй половиной города?
- Она не болтушка.
- Да? А как насчет ее моральных устоев? Ты готова поручиться головой, что
она не относится к категории иудушек, которые за приличное вознаграждение
продадут родную мать?
- Ну почему ты все время нападаешь на моих друзей? - воскликнула Вероника
со слезами в голосе. - Ты что, нарочно, чтобы здешнюю жизнь стала для меня
нестерпимой? Признайся, тебе хочется, чтобы я уехала из России и оставила
тебя в покое? Я доставляю тебе слишком много хлопот, да, Варвара?
"Меткий выстрел, ничего не скажешь!"
- Если бы мною двигало желание от тебя отделаться, я не стала бы
утруждать себя такими сложными многоходовыми комбинациями - достаточно было
просто отказаться от опеки. А что касается нападок на твоих гм... друзей, то
я всего несколько минут назад сама предложила тебе рискнуть тремя сотнями
тысяч ради твоих добрых отношений с ближними. Только теперь мой план никуда
не годится. Если в твоем окружении есть паразиты, теперь они не отвалятся,
высосав триста тысяч - они присосутся насмерть.
Видя мое отчаяние, Вероника и сама не на шутку встревожилась.
- По-твоему, уже ничего нельзя исправить?
Я закрыла глаза и напрягла извилины.
- Можно попробовать. Скажи мне: кто-нибудь, кроме тебя, может получить
доступ к цюрихскому сейфу?
- Наверное, нет. Папа арендовал его на двоих: на себя и на меня. Чтобы
меня провели к сейфу, мне пришлось предъявить документы и ключ. Месье,
который меня сопровождал, посоветовал хранить ключ в надежном месте: если я
его потеряю, потребуется множество формальностей, прежде чем меня снова
допустят в святая святых.
- Ключ можно выкрасть, а документы подделать... Вот что, отдай-ка его
мне. Уж я найду, где его спрятать. А ты намекни своей Людмиле, что я
наложила лапу на швейцарские миллионы. Она, конечно, захочет узнать
подробности, но ты отвечай как можно уклончивее: "Не знаю, мол, мы с
Варварой эту тему не обсуждаем, да мне и ни к чему, денег и так хватает".
- И что это даст?
- Возможно, и ничего. А возможно, немного охладит пыл особо горячих
охотников за приданым. Не всякий возьмется ставить силки, не выяснив
предварительно, есть ли в лесу дичь.
Глава 3
Минуло три недели. Вероника благополучно обменяла дорожные чеки и
положила деньги в банк. Только она не стала просить провожатого, сказав, что
постеснялась, а открыла счет в том же отделении, так что наличных даже в
руках не держала. Правда, потеряла пару процентов на драконовских
сбербанковских комиссионных, но так, сказала, проще.
Я, изрядно поломав голову, нашла идеальный тайник для ключа от
швейцарского сейфа - место не только надежное, но и совершенно неожиданное.
Ни одному здравомыслящему человеку никогда не придет в голову устроить там
обыск. Впрочем, об этом позже.
За прошедшее время моя тревога за Веронику и целостность ее состояния
поулеглась. Да, около нее вертелись люди, вызывающие, мягко говоря,
сомнения. Да, подруженька Люся могла проговориться, случайно или намеренно,
о миллионах, ждущих своего часа в Цюрихе. И что дальше? Как злоумышленникам
добраться до этих самых миллионов? Минуя меня и Веронику - никак. И даже
если при помощи какой-нибудь дьявольской хитрости они убедят Веронику, что
надо забрать деньги из сейфа, она должна будет обратиться ко мне - если не
за советом, то за ключом. А уж я найду способ расстроить злодейские козни.
Итак, до тех пор, пока кузина не попросит у меня ключ, можно не
волноваться. Ее жизни и здоровью определенно ничто не угрожает: кто же
станет убивать или увечить курицу, способную снести золотое яичко? На всякий
случай я предупредила Веронику, чтобы она не держала при себе крупных сумм,
при попытке грабежа расставалась с деньгами беззвучно и не подписывала без
моего ведома никаких документов, даже заявление об отпуске.
Решив, что этих мер предосторожности вполне достаточно, я наконец
вздохнула с облегчением. Да здравствует свобода! Марк, дай бог ему счастья и
здоровья, нашел гениальный выход из положения. Если Веронику все-таки
облапошат, она вернется в Америку, если нет, значит, она способна вести свои
дела самостоятельно, и моя опека ей не нужна.
Теперь я получила возможность вплотную заняться собственными делами,
которых, как обычно, к началу лета скапливается невпроворот. Восемнадцатого
июня мы с друзьями собирались в отпуск в Черногорию (по нашим прикидкам,
недавние войны в Югославии разогнали оттуда всех туристов, и мы получали
уникальный шанс насладиться солнцем и чистейшим морем в гордом одиночестве).
Но прежде мне предстояло разделаться с тремя заказами на книжные обложки,
навести последний глянец на компьютерную программу, с которой я возилась уже
три месяца, перевезти на дачу тетку и забрать из ОВиРа загранпаспорт.
Первого, второго и третьего июня я просидела за столом, не разгибаясь. В
пятницу, четвертого, с обложками было покончено. В два часа пополудни я
сложила готовые листы в папку и оделась для выхода, собираясь отвезти свои
шедевры в издательство, а на обратном пути заглянуть в ОВиР и в магазин за
продуктами. В дверях подъезда на меня налетела Вероника.
- Ой, ты уходишь? Ничего, не беспокойся, я заскочила наудачу, не особенно
рассчитывая тебя застать. Видишь, даже записку написала. Ты прослушала
послание, которое я тебе надиктовала?
Мне стало неловко. Трое суток я не только не подходила к телефону (что в
общем-то обычно для меня в периоды авралов), но даже не прокручивала
сообщения, оставленные на автоответчике.
- Нет. Извини, у меня было много работы. Что-нибудь случилось?
- Неприятного ничего. Пятнадцатого июня открывается наш театр. Я принесла
тебе приглашение на премьеру. Знаешь, у меня главная роль!
- Поздравляю. А что за пьеса?
- Пьеса совершенно новая. Называется "Выше голову, сеньоры!" Людмила
где-то раздобыла. Автор предпочел остаться неизвестным.
- Хорошо, я непременно буду. Адрес в приглашении имеется?
- Имеется. Но погоди, это еще не все. В субботу, двенадцатого, у меня
дома будет репетиция - почти генеральная. Я устраиваю по этому поводу
вечеринку и приглашаю тебя с друзьями.
- М-м... спасибо. Правда, не знаю, получится ли у нас... - Ну пожалуйста,
Варвара! Нам необходимо заранее увидеть реакцию зрителей. Если она обманет
наши ожидания, к премьере можно будет что-то поправить. И потом, мне будет
не так страшно играть на сцене, если сначала мы покажем пьесу в узком
дружеском кругу.
- Хорошо, я постараюсь. Но за ребят отвечать не могу. Восемнадцатого мы
отправляемся в отпуск, и перед отъездом им наверняка будет не до светских
мероприятий. А кто еще участвует в пьесе?
- Люся, Сурен, подруга Люси Тамара и... - Она на миг замялась, - Рома.
- Он тоже заделался актером? - поинтересовалась я неприязненно и тут же
мысленно себя обругала: сияние, исходящее от моей кузины, померкло,
васильковые глаза потускнели. - Ну-ну, не сердись. С языка сорвалось. Отныне
я строго блюду принцип презумпции невиновности: все твои друзья - ангелы,
пока не будет доказано обратное. А много ожидается зрителей?
Вероника с видимым усилием согнала с чела облачко и даже сделала попытку
рассмеяться:
- Нет, совсем нет! Не бойся. Муж Тамары, Люсин молодой человек, его
сестра и ваша дружная компания. Считай, что это обычная вечеринка, а
спектакль - так, на закуску. Значит, я вас жду? Не забудь - в субботу,
двенадцатого, в шесть часов вечера.
- Ладно, приду, - подтвердила я и тихонько вздохнула. Раз уж Веронике
удалось вытянуть из меня твердое обещание, я не смогу позвонить ей в
последний момент и извиниться, сославшись на непредвиденные обстоятельства.
Мы разговаривали на крыльце перед дверью подъезда и теперь повернулись
лицом к дороге и спустились на одну ступеньку. В это мгновение из-за угла
дома выехал раздолбанный "жигуль" соседа со второго этажа, подкатил в хвост
к моему "Запорожцу" и внезапно рванул вперед, расплющив заслуженному
драндулету зад. Я ринулась к машине и уже набрала в грудь воздуха, чтобы
обложить горе-водителя пятистопным ямбом, но тут дверца "жигуленка"
распахнулась и виновник аварии плюхнулся посреди дороги на колени.
- Не губи, соседушка! - запричитал он, быстро перемещаясь на коленях в
моем направлении. - Ну пьян я, пьян! Как скотина. Но ведь без худого умысла!
Я тебе щас все починю, будет не машина - конфетка, токо ты не зови этих... с
трубочкой. Они ж мне права в задницу запихнут... ик!
Моя потребность в самовыражении моментально испарилась. Выяснять
отношения с пьяным придурком на потеху всему дому - нет уж, увольте!
- Считай, что у тебя сегодня именины, блаженный, - процедила я сквозь
зубы. - Не нужно ничего ремонтировать. Отвези этот рыдван на свалку и выпей
за мое здоровье.
Коленопреклоненный сосед качнулся, похлопал глазами, икнул и сказал
недоверчиво:
- Не понял. Как это - не ремонтировать? Деньгами, что ль, возьмешь?
- Ничем не возьму. Говорю же: именины у тебя сегодня.
- И шакалов не позовешь?
- Не позову. Гуляй, веселись, пока в какой-нибудь "БМВ" не въехал.
Мужик стремительно качнулся вперед, и я подумала, что он снова
вознамерился упасть, но нет - оказалось, всего лишь галантно приложиться к
моей ручке.
- Голубушка! Святая! Я за тебя в огонь и в... воду... ик! Хошь, вели мне
с крыши сброситься... - Ты до нее не доползешь, - пробормотала я, брезгливо
вытирая руку о штанину. - Пойдем скорее, Вероника, этот юродивый мне сейчас
все ноги обслюнявит.
- Теперь я твой навек! Как есть твой! - неслось нам вслед.
- Вот спасибо! - буркнула я.
Вероника не выдержала и расхохоталась.
- Ты не боишься, что он теперь обоснуется на коврике под твоей дверью?
- Надеюсь, его по пути жена перехватит. Да, творить добро - дело
неблагодарное.
Мы поравнялись с синим "шевроле".
- Куда тебе ехать? - спросила кузина. - Садись, я отвезу.
- Подбрось до метро, а дальше я сама. Мне сегодня весь день разъезжать.
- Как же ты без машины? Возьми у меня денег... - Вероника! Эту тему мы с
тобой закрыли раз и навсегда.
- Ну и глупо! Ты же знаешь: у меня их куры не клюют. И достались они мне
даром. Твоя дурацкая гордость ставит меня в нестерпимое положение - я тебе
кругом обязана, а ты не хочешь взять у меня даже самой малости... - Не хочу.
И тебе придется с этим смириться. Перевоспитанию я уже не поддаюсь - не тот
возраст.
Кузина обиженно замолчала и так, в молчании, довезла меня до метро.
- Ты не забудешь про субботу? - спросила она, когда я взялась за ручку
дверцы.
- Я же обещала!
На этом мы распрощались.
***
Я доплелась домой в половине седьмого, полумертвая от усталости. Жара на
меня всегда действует отвратительно, а московская жара - в особенности.
Выгрузив из сумки продукты, встала к раковине чистить картошку. Через
час-полтора должны были пожаловать Леша, Прошка, Генрих и Марк на
традиционный пятничный бридж.
Когда я выбирала из раковины картофельную шелуху, раздался телефонный
звонок. Я вытерла руки, пошла в спальню и включила громкоговоритель
автоответчика.
- Варька, это я, возьми трубку, - послышался Лешин голос.
- Ну, взяла, - проворчала я, подчинившись.
- Привет. Какие у тебя планы на завтра, на первую половину дня?
- Отсыпаться после бриджа.
- А ты не против, если на бридж мы соберемся у меня?
- Против. Категорически. Я сполна насладилась сегодня прелестями
общественного транспорта и больше никуда не поеду.
- М-мм... это плохо. Понимаешь, у меня в ванной под раковиной потекла
труба, а в диспетчерской сказали, что мастер будет только завтра, в первой
половине дня. А вода течет - за три часа таз набирается.
- Так перекрой ее.
- Не могу. Вентиль заржавел - не поворачивается.
- Ты хочешь сказать, что приехать не сможешь?
- Не смогу. А на завтра мы с Марком и Прошкой договорились поехать в
деревню к моим. Родителям нужна рабочая сила: они меняют у дома нижние
венцы.
- О боже! Ты хочешь сказать, что мне придется завтра с утра пораньше
тащиться к тебе и ждать сантехника?
- Лучше бы сегодня. Тогда мы и в бридж сыграем, и ты завтра подольше
поспишь.
Я выругалась - правда, про себя. Будь моим собеседником Марк или Прошка,
я не стала бы себя сдерживать, но на Лешу моя экспрессия действует
угнетающе, а обижать его я не люблю.
- Ладно, еду. Только питание обеспечивай сам. Не тащить же мне через весь
город продукты на своем горбу. А машину мне разбили.
- Как это?
- Очень просто. Один пьяный дурак врезался.
- Ты не пострадала?
- Физически - нет, меня вообще не было в машине. А морально - даже очень.
Представляешь, каково в такую жару целый день набиваться в автобусы и метро?
- Может, встретишься по дороге с Прошкой? - несмело предложил Леша.
- Вот еще! Тогда мы приедем как раз к вашей утренней электричке.
Леша вздохнул, помедлил и обратился ко мне с возмутительной просьбой:
- Ты бы выпила чего-нибудь успокоительного, Варька. А то, если приедешь в
таком настроении, вы тут передеретесь. А у меня и так посуды маловато.
Я запихнула поглубже рвущийся с языка ответ. Ничего, мы еще поговорим при
встрече!
***
Вопреки Лешиным опасениям, вечер пятницы и ночь с пятницы на субботу
прошли вполне мирно. Я выиграла все четыре роббера, в которых участвовала, и
стала абсолютным чемпионом в рейтинге на эти сутки, поэтому спать
отправилась в прекрасном расположении духа.
Проснувшись, обнаружила, что все разъехались. Генрих - домой, к жене и
детям, Леша, Прошка и Марк - на строительные работы. Я вылила из таза под
раковиной воду, умылась, напилась чаю и включила телевизор. Через полчаса
появился сантехник. Он проявил чудеса изобретательности, вытягивая из меня
деньги: ныл, что не справится один, сетовал на нехватку необходимых деталей,
намекал на неудобства жильцов, которые на несколько часов останутся без
воды, и на собственную неудавшуюся жизнь. Наивный! Он не знал, с кем имеет
дело. Должно быть, вымогатель и сам потом удивлялся, как вышло, что не
получив ни рубля сверх установленной жилконторой суммы, он заменил не только
треснувший кусок трубы, но и проржавевший вентиль в стояке. Правда, в
утешение я накормила его обедом и угостила остатками вчерашней водки.
Расправившись с сантехником, я заглянула в расписание электричек. Леша
живет в черте Москвы, но от его дома до ближайшей станции метро - пятнадцать
минут на автобусе, а до железнодорожной платформы - рукой подать. Ближайшая
электричка в сторону вокзала уходила через десять минут, а следующая должна
была прийти почти через час. Поэтому я пулей вылетела за дверь и во весь
опор поскакала к платформе.
Электричка показалась из-за поворота, когда я поднялась на пешеходный
мост. Мне оставалось преодолеть пару десятков метров по мосту и спуститься
на несколько лестничных пролетов. "Успею!" - решила я, подбежав к
ступенькам.
И тут кто-то толкнул меня в спину. Толчок был настолько сильным и резким,
что я не успела ничего предпринять, чтобы смягчить падение, - только
выставила вперед руки, защищая голову. Посадка была жесткой. От удара руки
подог