Вызывает меня Дитрих. Говорит: "Вот,  добились  признания".  Я  похолодел.
Переводчик читает: "Похитил  снаряд  с  целью  подорвать  ночью  на  койке
старшину группы по кличке Гвоздь за его измену Родине". Какой человек! Ему
смерть в глаза глядит, а он соображает только, как мой авторитет у  немцев
больше укрепить. И укрепил. А самого его повесили. Вы уж его,  пожалуйста,
в шифровке отметьте. Герой!
     - Нога как?
     - А чего нога? Человек не животное. Это животному без ноги плохо. А у
человека главный предмет - совесть. - Произнес печально: - Вот о чем я все
думаю. Понимаешь, кусок ноги срезали, а я ее все чувствую,  и  даже  пятка
болит, которой нет. Но есть люди, у которых память на  Родину  отшибло.  А
Родина - она же все равно что ты сам, где бы ты ни  был,  но  она  есть  и
болит, когда ее даже нет. Кто же они, эти уроды? Ненавистники, слабодушные
или просто гады? - Помолчал.  Пожаловался:  -  На  немцев  у  меня  нервов
хватает в глаза смотреть. А на этих терпения  нет.  Вспоминаю,  как  тогда
гранатой в хвостовой отсек самолета шарахнул. Лично  большое  удовольствие
получил. - Сообщил доверительно:  -  Себе  в  компанию  я  целый  гадючник
собрал.
     - Только ты смотри не горячись.
     - Все будет аккуратно. Я понимаю.
     И ни разу, даже намеком, Тихон Лукич не позволил себе  посетовать  на
то, что стал жертвой жестокого замысла. Он даже ликовал втайне, что провел
Дитриха, вроде поймал его в его же ловушку. Рассказал Вайсу:
     - Говорю этой заразе: "С моей ногой вы здорово придумали. Вам, может,
теперь  железный  крест   дадут.   Так   вы   бы   массовое   производство
диверсантов-инвалидов налидили". И рекомендую ему  для  этого  дела  самых
выдающихся подлецов. Он клички записал. Пообещал продолжить опыт, если  со
мной удачно получится. Будут знать, гады, как Родиной торговать.
     Возвращаясь вместе с Дитрихом из госпиталя, Вайс  выслушивал  похвалы
по адресу Гвоздя.
     - Это настоящий русский  Иван,  -  говорил  Дитрих.  -  Простодушный,
доверчивый.  Я  хотел  бы  иметь  такого  слугу,  но   только   с   целыми
конечностями. Он мне даже сказал по своей русской наивности, что  с  одной
ногой жить дешевле - вдвое меньше расход на обувь. Я так был  растроган  -
ведь он ничуть на меня не сердится, - подарил ему бутылку рома.
     Вайс смотрел на узкий затылок Дитриха, на его тонкую  белую  шею,  на
тощие, вздернутые, безмускульные  плечи,  и  ему  было  нестерпимо  трудно
сохранить спокойствие.
     Переборов себя, он отдался мыслями о Тихоне Лукиче  и  о  тех  людях,
которые, подобно Тихону Лукичу, здесь увидели в нем, Вайсе,  представителя
советской власти.
     А вот те, кто заслужил возмездие... те от возмездия не уйдут.  Уже  в
нескольких  школах   сотрудники   Вайса   обучились   мастерству   наладки
взрывателей  для  гранат  и  подрывных   зарядов   мгновенного   действия.
Диверсионные группы, снабженные такими взрывателями, сами  подрывались  на
них раньше, чем успевали применить оружие в тылу Советской страны.
     И заброшенные в советский тыл  с  фальшивыми  документами,  меченными
Вайсом или кем-либо из его людей - в  определенном  месте  документы  были
проколоты иголкой, - диверсанты оказывались меченными не  только  этим:  с
завидной  для  любого  кадровика   дотошностью   в   картотеке   советской
контрразведки трудами Вайса и его помощников были  собраны  все  сведения,
касающиеся таких диверсантов.
     А когда в группу удавалось включить своего человека, как это  было  с
Гвоздем, то эта группа долгое время работала на холостом  ходу,  устраивая
безопасные взрывы в тех  местах  и  в  то  время,  как  это  было  указано
чекистами. И весь многосложный разведывательный штаб  абвера  разрабатывал
донесения   подконтрольной   чекистам   группы.   Донесения,   проникнутые
дезинформацией,  из  которой  терпеливо  сплеталась  сеть  ловушки,  часто
имеющей  значение  не  меньшее,  чем  бесшумный  разгром  целой  вражеской
дивизии.
     Чекисты  любезно  снабжали  таких  абверовских  разведчиков   отлично
выполненными чертежами, над которыми долго ломали головы лучшие  советские
конструкторы, чтобы  с  наибольшей  технической  убедительностью  показать
вымышленно уязвимые участки брони новых советских танков. И потом по  этим
участкам тщательно и прицельно, но безуспешно стучали немецкие бронебойные
болванки.
     Общий список  труда  советской  разведки  можно  было  бы  продолжать
бесконечно. Но первичной, отправной точкой для всего  этого  многосложного
творческого процесса была работа таких, как Вайс.
     О конечном результате  своего  изначального  труда  Иоганн  Вайс  был
осведомлен не всегда. Но он знал, как часто первичное,  достоверно  точное
сообщение  служит  основанием  для  разработки  операций,   над   которыми
трудились сотни специалистов различных областей знания.
     Установить связь со стариком  гравером  Бабашкиным,  изготовляющим  в
мастерской "штаба Вали"  фальшивые  документы,  Вайс  поручил  Ножу  через
одного из его подопечных. Спустя неделю Нож доложил,  что  старик  вначале
оказался твердым орешком. На упреки он ответил:
     - Я что? Только фальшивые бумаги делаю для  фальшивых  людей.  А  всю
жизнь чинил людям часы разных иностранных фирм. И полагал,  что  если  нет
советских часов, то это ничего. Можно и старые ремонтировать.  Но  зато  у
нас делают свои пушки и свои самолеты. Я считался с таким фактом и работал
на утиле. А где они, наши пушки и самолеты, если немцы со своими пушками и
самолетами и со своими часами, - которые, между нами, хуже мозеровских,  я
уже не говорю о П. Буре, - нахватали наши города, наших людей, как то  вам
известно?
     И этим я  удивлен  и  обижен  на  советскую  власть  больше,  чем  на
фининспектора, который во время нэпа облагал меня налогом,  как  владельца
механизированного предприятия.  А  весь  мой  станочный  парк  состоял  из
токарного станочка для обточки  осей  часов,  который  мог  поместиться  в
коробке от папиросных гильз.
     Но всю свою жизнь я избегал заказов на всякую "липу". А  теперь  стал
профессиональным жуликом и делаю "липу" для бандитов. Обманываю  советскую
власть. И честно скажу немцам за гонорар: продление моей жизни,  как  моей
личной частной собственности. Поэтому не морочьте мне голову с совестью!
     Но постепенно старик мягчел.
     Больших  трудов  стоило  чекистам  разыскать  дочь  Бабашкина  и  его
дальнего родственника, тоже старика. И  те  вместе  написали  ему  письмо,
полное гнева и презрения.
     После того как гравер прочел это  письмо  и,  по  просьбе  одного  из
подопечных Ножа, сжег на огне спиртовки, он сдул пепел и спросил просто:
     - Так в чем дело, товарищ? Чем могу быть вам полезен?
     И с этого дня все документы, проходящие через искусные руки  гравера,
стали неопровержимыми уликами против тех, кто ими пользовался.



                                    46

     Все эти дни Вайс периодически  навещал  баронессу  и  радовался,  что
здоровье девушки заметно улучшалось. Руководствуясь приказанием Вайса, она
своей скромностью и признательностью добилась расположения старухи.
     Вайс   также   встречался   с   господином   Шмидтом.   Он   особенно
заинтересовался им после того, как узнал от Эльзы, что, по  наведенным  ею
справкам, никакой конторы у коммерсанта Шмидта в Гамбурге нет. Не числится
он и в списке телефонных абонентов.
     Польские друзья сообщили Эльзе, что помещик, в доме  которого  Шмидту
оказывают  такое  гостеприимство,   связан   с   польскими   эмигрантскими
правительственными кругами в Лондоне и его родственники, оставшиеся здесь,
возможно, являются агентами этого правительства.
     Вайс поручил  Зубову  последить  за  Шмидтом,  а  Эльзу  он  попросил
поделиться с ним  кое-какой  информацией,  касающейся  производства  новой
немецкой синтетической продукции. Сведения о ней для Центра Эльза получила
из неизвестных Иоганну рук. Сведения от Зубова поступили довольно  быстро.
Один из его людей засек тайник, через который Шмидт  передавал  информацию
доверенному лицу. Бумаги  были  пересняты,  и  среди  них  Вайс  обнаружил
записку, свидетельствующую о прямой связи английского резидента с Гердом.
     И  вот,  оснащенный  этими  материалами,  Вайс  решил  нанести  визит
почтенному гамбургскому коммерсанту.
     Шмидта очень обрадовал его приход. Правда,  он  пытался  скрыть  свою
радость, вяло приветствуя Вайса ленивыми жестами, как будто он  предавался
беспечному отдыху и гость разбудил его. Но в комнате было сильно накурено,
в пепельнице еще  дымился  окурок  сигары,  а  на  конторский  стол  Шмидт
поспешно набросил купальный халат. Глаза его  вежливо  блестели,  и  белки
порозовели, как у человека, проведшего бессонную ночь.
     Шмидт зажег спиртовой кофейник, поставил  на  стол  коньяк  и  шнапс.
Развалясь в кресле и положив ноги на стул, предложил Вайсу последовать его
примеру, ибо, как он выразился, "древние римляне  предпочитали  даже  пищу
вкушать лежа".
     Вайс спросил, не скучает ли Шмидт о Гамбурге.
     - Беспокоюсь о своей конторе.
     - У вас большое дело?
     -  Я  никогда  не  стремился  к  богатству,   только   к   финансовой
независимости, - уклончиво ответил Шмидт.
     - Должно быть, это все же приятно - иметь много денег?
     - А вы не пробовали?
     - Собираюсь попробовать...
     - Каким образом?
     - Что вы  скажете,  если  вместо  моего  приятеля  я  сам  окажу  вам
небольшую услугу?
     Шмидт вопросительно поднял брови:
     - Небольшую услугу?
     - Но очень ценную.
     - В самом деле "очень"?
     - Мой приятель, к которому я обратился с просьбой кое  в  чем  помочь
вам, сказал, что это весьма ценная услуга.
     - Но вы сказали, что хотите оказать мне
     н е б о л ь ш у ю услугу?
     - Ах, вот вы о чем, - развязно заметил Вайс. - Тогда  пожалуйста:  он
просил передать вам,  что  служба  безопасности  чрезвычайно  интересуется
людьми, которые в военное время интересуются оборонными изобретениями.
     - Он так вам сказал?
     Вайс объявил небрежно:
     - Мой приятель не занимает крупной должности, поэтому я позволяю себе
не приводить его высказывания дословно.
     - Кем работает ваш приятель?
     -  Если  это  вас  так  интересует,  вы  будете   иметь   возможность
встретиться с ним лично.
     - Где?
     - Все это будет зависеть от того, как вы оцените его услугу.
     - Послушайте, мальчик, - сказал Шмидт, - бросьте  меня  шантажировать
вашим приятелем! Кстати, передайте ему, если он работает  в  гестапо,  что
коммерсант    Шмидт    собирает    вырезки    из     наших     газет     о
патриотах-изобретателях, и то, о чем я упомянул в  нашей  с  вами  беседе,
напечатано в еженедельнике "Дас Рейх". Вас это устраивает?
     - Вполне, - сказал Вайс. И произнес восторженно:  -  Господин  Шмидт,
позвольте выпить за ваши успехи! - Добавил искренне:  -  В  конце  концов,
очень рад, что вы уничтожили даже тень моих сомнений.
     - А в чем они заключались?
     - Представьте, - простодушно улыбаясь, сказал Вайс, - я подумал,  что
вы английский разведчик.
     Откинувшись в кресле, Шмидт захохотал так, что мускулистый живот  его
содрогался под вязаным жилетом.
     - О мой бог! - стонал Шмидт. -  Я  английский  шпион!  -  Передохнув,
сказал огорченно: - Для сотрудника абвера подобное фантастическое и, я  бы
сказал, весьма беспочвенное воображение - серьезный недостаток.
     - Но я рассчитываю, что этот комический казус останется между нами?
     - Ладно, черт с вами, дарю вам мое слово, как  сувенир  на  память  о
добром старике Шмидте. - Он чокнулся с Вайсом. - Все-таки  вы  симпатичный
малый. Симпатичный своей откровенностью. И я бы еще добавил - смелостью.
     - Почему смелостью?
     - Ну как же! Пришли к английскому шпиону  и  заявляете  ему,  что  он
английский шпион.
     Вайс лукаво усмехнулся:
     - Вот здесь вы ошибаетесь, господин Шмидт. Вы не обратили внимания на
то, что я все время держал руку в кармане.  А  там  у  меня...  -  И  Вайс
торжествующе положил на стул "зауэр".
     Шмидт пришел в восхищение.
     - Нет, это просто великолепно! Значит, я был на волосок от смерти.  -
Признался: - Ну, знаете, такого со мной еще никогда не бывало.
     - Что ж делать...  -  сконфуженно  сказал  Вайс.  -  Приходится  быть
бдительным.
     - Да, - согласился Шмидт, -  теперь  я  вижу,  что  вы  не  такой  уж
простак. - Поднял рюмку: - Ваше здоровье!
     Потом они посплетничали о баронессе.
     - Баронесса встревожена тем, что бывшие владельцы ее поместья приняли
английское подданство, - сказал  Вайс.  -  Боится,  что  если  Германи  не
победит Англию, то подлинные хозяева  поместья  когда-нибудь  обрятятся  в
суд.
     - Но пока она выгадала, -  возразил  Шмидт,  улыбаясь.  -  Английская
авиация, как вы знаете, не бомбит английской собственности за рубежом.
     - Я этого не знаю, - сказал Вайс. - Это вы знаете.
     Но Шмидт не захотел придать значения его словам.
     - Я предпочитаю вкладывать свои деньги в патенты,  -  заметил  он.  -
Портативно. И устойчиво, как твердая валюта.
     - Кстати, - сказал Вайс, - я вам все-таки кое-что принес. Разумеется,
это не вырезки из газет.
     - Да? - лениво протянул Шмидт. - Покажите, любопытно...
     Вайс вынул из кармана своего кителя пакет,  полученный  от  Эльзы,  и
протянул Шмидту.
     Тот углубился в чтение.
     Вайс, оставив пистолет на столе, встал, прошелся по комнате,  откинул
штору. В саду было темно. В нижнем этаже светилось  только  одно  окно,  и
свет из него падал на песчаную дорожку.
     -  Послушайте,  вы,  сотрудник  абвера!  -  сказал   Шмидт.   -   Вы,
предполагая,  что  я  английский  разведчик,  принесли  мне  очень  важные
материалы о военных изобретениях. Что это значит?
     - Да вы же не разведчик, - оглянувшись через плечо, ответил Вайс. - Я
показал их почтенному немецкому промышленнику.
     - Врете.
     Шмидт стоял, положив руку  на  пистолет  Вайса.  И  хотя  говорил  он
негодующим тоном, напряженное выражение его лица свидетельствовало  скорее
о торжестве, чем о негодовании.
     -  Ладно,  -  примирительно  сказал  Вайс.  -  Я  хотел  оказать  вам
любезность. А теперь верните мне бумаги. И выпьем. - Он подошел к столу.
     - Нет, - сказал Шмидт. - Все будет не так.
     - А как?
     - Я приобретаю ваши бумаги и плачу вам за них английскими фунтами.  -
И уже тоном приказания произнес: - Садитесь за тот стол и пишите расписку.
     -  Ну  конечно,  -  сказал  Вайс.  -  Я  готов.  -  Уселся  за  стол,
полуобернулся. - Но сумма, надеюсь, будет четырехзначной?
     - Пишите, - повторил Шмидт. И продиктовал: -  "Я,  такой-то,  получил
одну тысячу фунтов  за  информацию,  переданную  Интеллидженс  сервис".  И
поставьте рядом со своей подписью сегодняшнее число.
     - Ну что за глупые шутки! - взмолился Вайс.
     - Пишите, - вновь повторил Шмидт, встав за спиной Вайса и упирая  ему
в затылок ствол "зауэра".
     - Не давите так, мне больно.
     Шмидт, убедившись, что  Вайс  в  точности  выполнил  его  требование,
указал пистолетом на закусочный стол:
     - Ну-с, теперь вы можете пересеть туда и выпить уже за  наши  с  вами
общие успехи.
     Вайс покорно подчинился и, наполняя дрожащей рукой свою рюмку, пролил
несколько капель коньяку на скатерть.
     - Бросьте трусить! - презрительно сказал Шмидт. - Теперь уже  поздно.
Трусить нужно было раньше, когда вы решились прийти ко мне.
     - Я понимаю, - подавленно пролепетал Вайс, поднимая на Шмидта  глаза,
жалобные, тоскующие... - Я в ваших руках.
     - Вот теперь вы умница. Значит, не потеряли способности соображать. А
сейчас слушайте и запоминайте.
     Шмидт подробно и точно сообщил Вайсу поучающим  тоном,  в  чем  будут
состоять  его  функции.  Когда  он  закончил,   Вайс   спросил   несколько
разочарованно:
     - И это все?
     - Да.
     - И только ради этого вас сюда перебросили?
     - Ну, это не вам со мной обсуждать.
     Вайя выпрямился. Лицо его стало жестким. И вдруг он приказал Шмидту:
     - А ну, сядьте. И перестаньте вертеть перед моей физиономией моим  же
незаряженным пистолетом. - Выхватил из кармана другой пистолет.  -  А  вот
этот, - сказал он, - с полным комплектом. И действует  бесшумно,  если  вы
обратите внимание на глушитель.  Тоже  зауэровское  производство,  но  для
специального, не фронтового назначения. - И пожурил: -  Нехорошо,  мистер,
как вас там... Наверно, давно работаете, и вдруг - такойц грустный  финал.
У вас есть жена,  дети,  родственники?  Почему  вы  молчите?  -  Защелкнул
наручники на вытянутых вперед руках Шмидта. Объяснил: - Это только в целях
сохранения вашей же жизни. Вдруг разгрызете ампулу с ядом  и  удалитесь  в
мир иной, лишив нас ценных показаний...
     Шмидт молчал. Вайс привязал его к спинке  тяжелого  кресла,  повернул
ключ в двери и начал  тщательно,  сантиметр  за  сантиметром,  обследовать
комнату.
     Лицо Шмидта стало серым, на висках выступили капельки пота.
     Вайс налил ему коньяку, дал выпить из своих рук, спросил:
     - Почему вы нервничаете? Ведь англичане славятся своим хладнокровием.
Вы меня просто разочаровываете.
     В книжном шкафу Вайс  без  особого  труда  обнаружил  радиопередатчик
английского  производства.  Осмотрев  его,  занялся  портсигаром   Шмидта:
осторожно разламывал каждую сигару и в одной из них нашел тоненький листок
шифровки. Потом сел, взял в руки молитвенник и внимательно перелистал. Над
отдельными   строками   псалмов   оказались   еле   заметные   на   бумаге
шероховатости. Сказал с упреком:
     - Все-таки вы консерваторы. Почему-то пользуетесь для кода  священным
писанием.
     Раскрыл чемодан Шмидта, вынул из него новые  полуботинки  на  толстой
каучуковой подошве, понюхал, надавил пальцем, похвалил:
     - А вот и она, ваша прославленная мастиковая  взрывчатка.  Остроумно.
Такой способ хранения - новость. - И снова подошел к книжному шкафу. Между
страницами книг были заложены крупные английские купюры.
     Шмидт наконец открыл рот:
     - Возьмите деньги себе. Я считаю, вы их заработали.
     - Будьте спокойны, не растеряюсь, - сказал Вайс. Сел напротив Шмидта,
испытующе глядя на него, спросил: - Хотите еще выпить?
     Шмидт кивнул.
     Вайс налил половину рюмки. Шмидт усмехнулся.
     - Что же вы жалеете мне мой же коньяк?
     - Я не хочу, чтобы вы напились. - Осведомился деловито:  -  Дадите  о
себе нужные сведения?
     - Нет, - отрезал Шмидт.
     - Значит, предпочитаете ораторствовать на удитории, которая будет вас
обрабатывать, применяя все доступные ей средства?
     - Предпочитаю.
     - Но ведь вы все равно заговорите.
     - Нет.
     - Вы еще не знаете, какими мы располагаем эффективными средствами...
     - Я погибну с честью, как офицер армии его величества.
     - Ну какой там офицер! Рядовой шпион. Кстати, так скоро погубнуть  мы
вам не дадим: у  нас  отличные  медики,  они  уж  позаботятся  максимально
продлить ваше существование, в каком бы противоестественном  состоянии  ни
находились ваши кости, кожа и некоторые органы.
     - Вы, оказывается, знаток.
     - Можете не сомневаться, вами займутся настоящие знатоки этого дела.
     Шмидт тяжело дышал, но не проронил ни слова.
     Вайс сказал примирительно:
     - Послушайте,  в  конце  концов,  любезность  за  любезность.  Вы  не
сообщите нашим, сколько у вас было наличных денег. А я за вашу  скромность
сообщу по указанному вами адресу о вашей смерти. И  из  уважения  к  вашей
стойкости  отмечу:  умер  с  достоинством.  Это   должно   доставить   вам
удовольствие.
     - Ладно, - согласился Шмидт. - Запомните:  Уилсон  Дуглас,  Манчестер
Цайт Хилл, сто восемнадцать, миссис Энн Дуглас. - Пояснил: - Это моя мать.
     - У вас больше нет близких родственников?
     - Люди моей профессии не обременяют себя ни женами,  ни  детьми.  Это
было бы эгоистично.
     - А вы, оказывается, совестлив