к
машине и вогнал в голову мужику всю обойму. Пистолет положил ему на  колени.
Второго прикончил Мишаня. Этот сумел пробраться прямо в дом.
   Зашел в спальню, когда "заказчик" занимался любовью с женой. Череп ему он
прострелил на глазах у обезумевшей от страха  супруги.  Пистолет  бросил  на
постель. Третьего Витек. Подкараулил его в подъезде дома. Грохнул и на месте
же избавился от орудия преступления.
   За своей жертвой Лапоть следовал на машине. Он  нагнал  приговоренного  к
гибели на пустынной дороге  к  городу  и,  обгоняя,  подрезал  ему  путь.  И
остановился. "Заказчика" возмутила подобная наглость, и он тоже остановился.
Два водителя вышли друг другу навстречу.
   - Э-э, ты чего?.. - пьяно возмутилась жертва.
   - Да ничего...
   Лапоть выхватил "пушку" и вогнал ему в живот пять пуль.
   Бормоглот тоже справился со своей работой.
   - Я его, урода, когда он из машины выходил, кончил, - бахвалился он.
   Все пацаны собрались в деревянном  доме  на  берегу  пустынного  Царского
озера. Об этом доме,  кроме  Гены,  мало  кто  знал.  Царское  озеро  -  это
глухомань. Здесь редко кто  бывает.  Из  Тригорска  на  машине  сюда  полдня
добирались. Здесь, в безлюдном  месте,  казалось  бы,  в  самый  раз  обмыть
рождение банды. Большое дело сделали - сразу пятерых кончили. Крутой зачин.
   Дальше еще круче дела пойдут.
   Пили водку, закусывали вареной картошкой и малосольной капустой. На столе
дымился шашлык. Эта простота гармонировала с чисто  деревенской  обстановкой
дома. Бревенчатые стены, грубо сколоченный стол, деревянные лавки по углам.
   Когда веселье было в самом разгаре, Гена вышел в сени. Достал из  тайника
заранее приготовленный автомат.
   - Эй, Колода! - позвал его кто-то, кажется, Лапоть. - Чего ты  теряешься?
Вали сюда, мы тут дело одно задумали...
   "Никаких больше с вами дел!" - подумал Гена и ворвался в комнату.
   Гена стрелял с широко открытыми от страха и удивления глазами. Как  будто
это не он взял в руки автомат. Он видел, как пули изрешетили грудь Тольбаса,
как завалился на бок с пробитой головой Лапоть, как ткнулся лицом в миску  с
капустой Бормоглот. Мишаня успел  встать.  Но  тут  же  отлетел  к  стене  с
развороченным животом... Но у Гены было ощущение, будто это не он убивал,  а
кто-то другой.
   Гена сменил магазин и продолжал стрелять даже тогда,  когда  в  живых  не
осталось никого. Остановился, когда отлетела гильза последнего шестидесятого
патрона. Все пятеро его братков лежали на полу, истекая кровью.
   А дальше началась каторжная работа.
   До трех ночи на дряхлой лодке он вывозил на  середину  озера  трупы  и  с
камнями на шеях отправлял их на дно.
   Затем он облил бензином дом и поджег его. И  только  после  этого  сел  в
"пятерку" и направил ее в сторону Тригорска.
   Он был  вне  себя  от  дьявольского  возбуждения.  Он  -  великий!  Он  -
всемогущий! Он сумел сделать то, что не под силу обычному смертному.  Теперь
он неуязвим!..
   И он всегда будет неуязвимым. Он сильный, ему все по плечу. Даже Скрипачу
до него еще расти и расти. Ему нет равных!
   Только  что  собственными  руками  он  уничтожил  свою  банду.   Стоящих,
проверенных в деле пацанов уложил. Жаль! Они бы могли вершить большие дела.
   Но, видно, не судьба. Он не имел права оставлять их в живых. Он не  хотел
умирать от ментовской пули в мрачных коридорах расстрельной тюрьмы...
   "Пятерку"  он  уничтожил.  Поэтому  последние  несколько  километров   до
Тригорска ему пришлось преодолевать пешком. Но он шел легко, как будто летел
на крыльях. Его окрыляла гордость за себя...

Часть II

Глава 5

   Два года уже Женя "смотрел" за зоной. Его слово  было  законом  для  всех
зеков. С ним считался и Хозяин. Грех ему было на что-то  жаловаться.  Но  он
без сожаления оставлял колонию. Послезавтра "прозвенит звонок" и  перед  ним
откроются ворота КПП.
   Страна  жила  бурной  жизнью.  Глас  демократии  и  перестройка   вызвали
необратимые процессы. Союз Нерушимый Республик Свободных трещал по швам.
   События  в  Прибалтике,  Армении,  Азербайджане,   Грузии,   Таджикистане
вплотную привели могучую державу на  грань  развала.  Коммерциализация  всей
страны шла полным ходом. То там,  то  здесь  возникали  коммерческие  банки,
магазины, рестораны. "Цеховики"  перестали  существовать  как  класс  -  они
трансформировались в честных кооператоров и бизнесменов.
   Женя уже знал, чем он будет заниматься на свободе. В стране было  туго  с
водкой и сигаретами. С сигаретами ладно, а вот без водки никуда. Поэтому  он
собирался построить под Тригорском, в  глухих  лесах,  подпольный  завод  по
производству фальшивой водки. Бутылки, пробки, наклейки достать не проблема.
Он уже прошел полный курс лекций одного теневого дельца, погоревшего как раз
на левой ликероводочной продукции. Дело обещало баснословные прибыли.
   Да, конечно, коммерция не вписывалась в воровской закон. Но он  собирался
заботиться не только о нуждах вольного народа, но и о "невинно"  осужденных.
На зоны водяру ящиками будет слать. Это в какой-то мере его оправдывало. Так
отшучивался Женя перед самим собой...
   В зоне он числился кладовщиком. У него было свое помещение. В  нем  он  и
коротал время, оставшееся до освобождения.
   - Скрипач, тут к тебе бродяга с малявой от Мазая, - доложил ему  Вареник,
его "торпеда".
   - Сюда его тащи...
   Мазай   был   вором   в   законе.   Он   "смотрел"   за   всеми    зонами
Восточно-Сибирского региона. Гонца от него Женя обязан был  встретить  лично
сам.
   До него не раз доносился слух, что Мазай грозится  поднять  на  бунт  все
свои зоны. Он выдвинул администрации  условия,  предусматривающие  серьезные
послабления для зеков. Но власти откровенно забили на него болт. Этого Мазай
стерпеть не мог.
   Из малявы от него Женя понял, что срок его освобождения откладывается  на
неопределенное время. Завтра подотчетная ему  зона  должна  будет  выйти  из
повиновения администрации. А ослушаться Мазая он не смел.

***

   Первый натиск спецназа внутренних войск зеки  отбили  градом  из  плиток,
сорванных с тротуаров, стальных острозаточенных прутов и заточек.
   Женя мог создать только видимость бунта. Побузили,  погоняли  с  Хозяином
порожняки и разбежались. И волки сыты, и овцы целы. Но  для  него  это  было
западло. Если уж поднимать хипиш, то такой, чтобы на тысячи верст к западу о
нем прослышали. Для начала вырезали всех "штабных" и "козлов". Затем взяли в
заложники вольнонаемных из промышленной зоны. Потом  поперли  на  внутреннее
ограждение. Хозяин потерял над зеками всякий контроль.
   К исходу дня к зоне подтянули два десятка спецназовцев. Большего у ментов
пока не было. Ведь и другие зоны в этот момент бузили по полной программе.
   Ощетинившись пластиковыми щитами, с "демократизаторами"  в  руках  крепко
накачанные менты поперли на зеков. Но на первый раз их  ждала  неудача.  Они
отступили. Однако готовились к новому броску. На этот  раз,  как  подозревал
Женя, в ход могли пойти автоматы. Хозяин получил строжайший  приказ  сегодня
же покончить со смутой. Он получил право использовать для этого все  способы
подавления бунта.
   В сумерках к лагерю подтянулись дополнительные силы. Еще взвод  спецназа.
К внешнему ограждению подобрались пять  "бэтээров".  Для  устрашения  боевые
машины повертели своими башнями и дали несколько пулеметных очередей  поверх
голов.
   Но прежде чем пустить солдат на  новый  штурм,  администрация  предложила
Скрипачу и другим зачинщикам бунта явку с повинной. А остальным -  разойтись
по своим баракам в ожидании грандиозного шмона.
   Хозяин имел основания надеяться на лояльность "смотрящего". Ведь завтра у
него заканчивался срок. Еще не поздно остановиться. И тогда,  возможно,  ему
удастся избежать "накрутки" к сроку.
   Но Женя не сдавался. Парламентеров он вежливо послал в одно место.
   И тогда, ломая ограждение, вперед пошли "бэтээры".  За  ними  устремились
автоматчики  в  бронежилетах.  Над  зоной  разнесся  грохот   пулеметных   и
автоматных очередей. Пока  еще  стреляли  поверх  голов.  Но  если  бы  зеки
продолжали оставаться на своем месте, огонь перенесли бы на них.
   Но зеки дрогнули.  Сначала  медленно,  а  потом  все  быстрее  они  стали
пятиться назад. И в конце концов их отступление перешло в повальное бегство.
   И только Женя, а с ним еще с десяток воров остались стоять  на  месте.  В
них не стреляли. В этом не было смысла. Ведь они уже не делали погоды. Но от
ударов дубинок и кованых полусапог их не избавили.
   Женя упал после  третьего  удара.  Его  повалили  на  землю  и  принялись
методично обрабатывать ногами. Мощный удар по голове выбил из него сознание.
   Очнулся он на холодном полу в карцере. Тело разламывалось от  боли,  ныли
отбитые почки, по голове как будто танк проехал. Но он был жив...
   А через пару недель ему объявили, что к его сроку добавлены три года.
   А спустя три года, перед тем, как он должен был откинуться, на  воровском
сходе Женю короновали. Он это заслужил.

***

   Высокий, крепко сбитый парень мягко пружинил на  ногах,  бабочкой  кружил
вокруг него, подготавливая атаку. Дима ожидал удара, но он все затягивался.
   И он уже знал почему. Его соперник немного трусил. Не  решался  атаковать
первым.
   В конце концов Дима  потерял  терпение.  Ему  надоело  это  бессмысленное
пританцовывание, подергивание ногами. Он резко подал корпус вперед  и  резко
выбросил вперед  ногу.  Его  соперник  отпрыгнул,  но  покачнулся,  стараясь
сохранить равновесие.  И  в  этот  момент  Дима  высоко  подпрыгнул,  рывком
развернул тело на сто восемьдесят градусов. Описав дугу,  его  нога  ступней
достала соперника. Удар пришелся в ухо. Откидывая руки назад,  он  грохнулся
на пол.
   Победа была полная!
   Пять лет  Дима  занимался  таэквандо,  корейским  видом  единоборства.  В
прошлом году он защитился на черный  пояс.  А  эта  победа  была  второй  на
чемпионате России.
   Диме Спицыну скоро должно было исполниться семнадцать.  В  этом  году  он
закончил школу. Сейчас он на соревнованиях в Москве. Но назад,  в  Тригорск,
уже больше не вернется. Он уже  сдал  вступительные  экзамены  в  Московский
финансовый.
   Мама всегда давала ему дельные советы, жизненные. Вот взять таэквандо.
   Кто надоумил его им заняться? Мама. В жизни, мол, пригодится. А он в свои
двенадцать лет об этом даже и не думал. А  вот  теперь  подумал  и  мысленно
поблагодарил. В классе он был самый-самый. Любого мог завалить. Ведь он  еще
и штангой с недавних пор заниматься начал. Мама одобрила.
   До шестого класса он учился так себе. Но мама  убедила  его  в  том,  что
знание - это сила. И он налег на физику и математику. Тоже мама надоумила.
   Сейчас, говорит, коммерсанты и банкиры в почете. Вот кто хорошо живет.  А
почему ты должен быть хуже других? И он тоже так  думал.  И  языками  по  ее
настоянию  заниматься  усиленно  начал.  Кто  знает,  может,  его  за  рубеж
куда-нибудь пошлют...  И  вот  результат,  он  с  легкостью  выдержал  дикий
конкурс.
   Мама любила  его,  разлука  с  ним  -  как  нож  к  горлу.  Но  ради  его
благополучия она, не задумываясь,  отправила  его  за  тридевять  земель,  в
столицу. Такие вот дела...
   Жили они  с  мамой  небогато.  И  то  это  мягко  сказано.  После  дикого
десятикратного  подорожания  ахнули  все  мамины  сбережения  на  книжке.  А
зарплата у нее маленькая. Смешная по нынешним  временам.  Некоторые  ублюдки
ненавидят своих родителей за их бедность. Он знал таких. Но он с  мамой  жил
дружно. У них друг от друга не было секретов. Когда  встречали  Новый,  1993
год, собирались в доме у Славки Морошкина. А  дом  у  него  большой,  комнат
восемь. Предки у него - крутизна. Так вот, на этой  вечеринке  Дима  впервые
познал женщину. Он переспал с Любкой Зайкиной, для которой он, увы,  не  был
первым. Так вот даже об этом случае он, не таясь, рассказал матери.
   И она готова была поделиться с ним любым своим секретом. Кроме одного.
   Где его отец? Он знал, что его  отец  жив.  Но  где  он,  в  каких  краях
обитает, - это оставалось для него тайной за семью печатями. И почему у него
фамилия мамина?.. Впрочем, на маму за это он не обижался. Каждый имеет право
на свой личный секрет. Даже если он касается его отца...

***

   В свои тридцать четыре года Никита был  уже  подполковником,  начальником
уголовного розыска  Северного  района.  Но  собирался  переходить  на  более
высокую должность в Тригорском РУОПе.
   Город стонал под натиском бандитов всех мастей и рангов.  Четыре  крупные
группировки делят и все никак не могут поделить сферы влияния.
   Рэкет, наркотики, торговля оружием, девочки, автомобильные кражи  -  весь
этот джентльменский набор отечественной мафии махровым  цветом  цветет  и  в
Тригорске.
   Бандитские разборки редко когда обходятся без трупов. Подрываются в своих
машинах  коммерсанты,  банкиры.  Не  пренебрегают  киллеры  и   снайперскими
винтовками.
   Когда шесть лет назад покончили с  бандой  Соловья,  казалось,  что  все,
больше такого кошмара не повторится. Но, увы, ожидания не оправдались.
   Демократизация общества, гласность, перестройка - это было только  начало
новой криминальной эры в стране. Соловей творил черные дела. Но  он  жил  на
нелегальном положении: боялся встречи с правоохранительными органами.
   Нынешние бандиты зверствуют не меньше, но они ни от кого не скрываются.
   Имеют свои виллы, на "мерсах" выкатывают. Мало того,  в  депутаты  лезут.
Ну, это вообще нагл ость...
   Все бы ничего,  да  в  главарях  одной  из  самых  заметных  криминальных
группировок города ходит Колода. Да, он самый. Выплыл, гад,  из  дерьма,  не
захлебнулся.
   "Диспетчером смерти" он  на  Соловья  работал.  Пятерых  по  его  наводке
грохнули. Можно было раскрутить заказчиков. Одной бы очной ставки хватило.
   Но Колода всех опередил. Все пятеро заказчиков были убиты в одну ночь.
   Свою первую банду он сколотил  на  скорую  руку.  Только  замес  оказался
смертельным. Его ублюдки  косили  под  профессионалов,  но  следов  оставили
предостаточно. Улик хватало. Их можно было повязать всех. Но  и  тут  Колода
словчил. Бандиты куда-то бесследно исчезли. Ни слуху о них, ни духу.
   Но напрасно думал Колода, что ушел от ответственности.  Одной  прекрасной
темной ночью его взяли по подозрению в убийстве. Но он  как  будто  этого  и
ждал.
   Крутили его и так и эдак, но на выходе - никакого результата.  Ничего  не
знаю, ничего не ведаю. Как заведенный твердит одно и то же. Улик против него
выше крыши, но все они косвенные, вполне съедобные  для  хорошего  адвоката.
Два года сидел он под следствием. Но так ничего и не добились.
   Суд над ним состоялся  в  августе  1988  года.  Адвокаты  его  напоминали
бойцовских петухов - они неудержимо рвались в бой. И победили. Вина Геннадия
Колодина была доказана только в одном - в сводничестве.  Его  приговорили  к
двум годам лишения свободы. Но засчитали срок содержания под  следствием.  И
освободили из-под стражи прямо в  здании  суда.  В  столкновении  с  грозной
карающей машиной правосудия он вышел победителем.
   Далеко выдвинулся он с тех пор...

***

   Николай Геннадьевич Оверцев умирал в городской больнице от рака  желудка.
Помочь ему уже было ничем нельзя. Оставалось только выслушать его  последнюю
волю.
   Из личной собственности у Цирюльника был только скромный одноэтажный  дом
и "Жигули" седьмой модели. Все это он завещал своей сожительнице. Но об этом
сейчас он как-то и не думал.
   Сейчас его больше беспокоили город и область, за которыми он "смотрел".
   С  конца  восьмидесятых   Тригорск   захлестнула   волна   организованной
преступности. Банды стали расти  как  на  дрожжах.  И  блатари  сбивались  в
группы, и спортсмены там всякие, параши не нюхавшие.  В  последнее  время  в
соседней области даже появилась банда, состоящая из бывших спецназовцев.
   Рэкет, наркотики, торговля оружием, девочки - все это было и раньше, но в
гораздо меньших размерах. Сейчас преступный бизнес принял невиданный размах.
Цирюльник в этом ничего плохого для себя не видел. Тех, кто поначалу  творил
беспредел, поставили на понятия. Кто шел против воровской воли, пускали  под
нож. И разумеется, все бандиты отстегивали  в  "общак".  За  этим  Цирюльник
следил строго.
   До начала девяносто второго года ему удавалось  удерживать  ситуацию  под
контролем. Он "разводил" враждующих бандитов, улаживал  конфликты,  разрешал
спорные вопросы, словом, вершил в городе воровской  суд.  А  потом  страшная
болезнь оторвала его от дел. Медведь, которого он  оставил  вместо  себя,  с
делом не справлялся. Авторитета не хватало, да и умишком бог обделил. И, как
итог, назрела большая "междоусобная война"  за  передел  территорий  и  сфер
влияния. А этого не должно было случиться...
   В отдельной палате, где лежал Цирюльник, собрались воровские  авторитеты,
среди  них  и  Медведь.  Они  собрались  выслушать  последнюю  волю  старого
законного вора.
   - Скрипач на днях откидывается, - превозмогая  нестерпимую  боль,  сказал
Цирюльник. - Его короновали, теперь он за вора...  Ты,  Медведь,  сдашь  ему
кассу.
   Скрипач теперь будет вершить в Тригорске суд... Он сможет...
   Он сказал совсем немного. Но этого вполне хватило для  того,  чтобы  воры
крепко вбили себе в голову, кто отныне в городе на  правах  "смотрящего".  И
даже Медведь смирился с необходимостью ходить  не  под  Цирюльником,  а  под
вором в законе Скрипачом.

***

   Колода обожал финские сауны.  Смолоду,  можно  сказать,  полюбил  их.  Но
раньше  он  прислуживал  в  банях,  ублажал  начальство,   подавал   девочек
подпольным миллионерам. Теперь роскошная с огромным бассейном и  просторными
номерами сауна была в его личной собственности.
   Многие мафиози устраивают нечто вроде штаб-квартир в ресторанах, в офисах
подставных фирм. Гена же основную часть своего  времени  проводил  здесь,  в
кабинете необъятных размеров, отделанном под султанский гарем.
   Ковры, золотые статуэтки, мраморные колонны, гобелены на стенах, приятная
восточная музыка, запах кальяна. Сам он возлежал  на  подушках,  его  наготу
скрывала только простыня.
   В любое время, когда захочется, он мог встать, сходить прогреть  кости  в
сухом жару сауны, нырнуть в бассейн, проплыть тридцать метров.
   В этом кабинете он принимал "бригадиров",  решал  важные  вопросы,  давал
указания. Сюда стекалась вся информация о делах его банды.  Отсюда  исходила
смертельная угроза для его конкурентов.
   А  по  вечерам  иногда  бригадиры  и  звеньевые  приходили  сюда,   чтобы
отдохнуть, расслабиться. И тогда начинались оргии, любимое его развлечение.
   Но и по ночам решались деловые вопросы. Вот, как, например, этот.
   Маша Кислова была редкостной красоты жемчужиной в  его  ожерелье  элитных
проституток, которые приносили ему большую прибыль. Она являла собой образец
совершенства. В ней не было изъяна. Ее редкостной красоты лицо достойно было
обложек самых престижных забугорных журналов. А фигурка у нее вообще  блеск.
Клаудия Шиффер по сравнению с ней жалкое зрелище.  Но  фотомоделью  Маша  не
стала. Она стала жрицей любви. Проститутка экстра-класса. Она обслуживала по
высшему разряду - только одна  ночь  с  ней  оценивалась  в  полторы  тысячи
долларов.  И  клиенты,  в  основном  из  "новых  русских",   с   готовностью
выкладывали такие деньги. Мало того, к  Маше  записывались  в  очередь.  Она
загружена была работой на два месяца вперед.
   Для Гены она была бесценной "дойной коровой".
   Но Маша влюбилась. В обыкновенного парня без машины и денег. И теперь она
хотела отвязаться от Гены.
   Она стояла перед ним в мини-бикини, подчеркивавшем соблазнительные  формы
ее совершенного тела. От ее лица невозможно  было  оторвать  взгляд.  И  она
хочет от него уйти?
   - Влюбилась, говоришь? - хищно сощурил взгляд Колода.
   - Да, - робко ответила она.
   - Уйти хочешь...
   - Надоело мне все это... Нор