ел. Обращаться к Горностаевой было бессмысленно - пошлет.
     Оставалось надеяться только на себя.
     "Стоп, - сказал я себе. - Если было убийство, значит, наши репортеры должны были и без всяких указаний или запретов Обнорского его отслеживать".
     Я пошел к начальнику репортерского отдела Соболину.
     Оказалось, что известно об этом убийстве крайне мало. Женщина вроде бы была зарезана. Но вроде бы убийство заказное. Прокуратура молчит. Московское РУВД советует обращаться почему-то в РУБОП (ага, сказал я себе, я-то знаю, почему в РУБОП), в РУБОПе информацию по убийству давать отказываются.
     Я попросил Соболина тем не менее постараться выяснить максимум подробностей по Корнеевской: во сколько ее убили, чем убили, есть ли свидетели и так далее.
     Сам поехал на Московский.

11

     Квартира Инги была по-прежнему опечатана. Я осмотрел замок - следов взлома не видно. Позвонил в соседнюю дверь на площадке.
     - Кто там?
     - Отдел расследований, - сказал я как можно весомее и поводил перед глазком красным удостоверением Агентства.
     Хозяйку квартиру эта демонстрация, видимо, убедила в моей благонадежности.
     А моя фирменная прическа (ежик) и прикид (куртка из хорошей кожи и нетощая золотая цепь на шее) только подтвердили мою несомненную принадлежность к правоохранительным органам.
     Хозяйка - Людмила Петровна - оказалась женщиной немолодой и очень интеллигентной. В том смысле, что напоила меня кофе и рассказала обо всем, что видела через дверной глазок.
     Итак, милиция, по словам моей информаторши, приехала около восьми вечера. Дверь, видимо, была открыта, потому что ее никто не ломал.
     Убитая - то есть Инга - была, утверждала Людмила Петровна, девушкой очень милой. На работу, правда, она не ходила.
     А гости ее посещали часто. В основном мужчины. Еще за ней несколько раз заезжал немолодой уже человек на "мерседесе".
     Я записал описания троих запомнившихся хозяйке гостей Инги. Она мне посоветовала еще поговорить с Дорой Федоровной с первого этажа - эта старушка должна была знать многое.
     Но самое удивительное, что Людмилу Петровну, как, впрочем, и Дору Федоровну и остальных жильцов этого дома, никто до меня не опрашивал.
     "Во менты зажрались, - подумал я. - Уже поквартирный обход ленятся делать!"

***

     Побеседовав с Дорой Федоровной и еще семью обитателями дома на Московском, я исчеркал полблокнота описаниями каких-то людей, машин и версиями убийства.
     Большинство соседей считали, что Ингу убил из ревности кто-то из ее многочисленных мужчин. Вопрос - кто?

12

     Володе Соболину кое-что по этому делу все-таки удалось выяснить. Убийство произошло предположительно около пятнадцати часов. Орудие преступления - нож. Об убийстве стало известно благодаря анонимному звонку. Неизвестный (Соболину даже не удалось узнать, мужчина это или женщина) позвонил почему-то в РУБОП. Рубоповцы первыми и приехали на место происшествия. Территориалы в квартиру вообще не заходили.
     В общем, информации было на грош.
     Акта экспертизы Соболину посмотреть не удалось. Бросил ли преступник нож или унес с собой - неизвестно. Украдено ли что-нибудь из квартиры - неясно.
     У меня появилось ощущение, что кто-то пытается спустить это убийство на тормозах. Непонятно только кто - майор Лишенко вроде бы не такая уж важная птица.
     И поведение Обнорского очень странно. Почему он отказался от собственного расследования? Может быть, среди мужчин Инги был человек немереной крутизны - губернатор, например, или представитель президента, и теперь они пытаются скрыть этот факт от общественности?..

***

     Я стал разбираться с показаниями свидетелей. Часть описаний никуда не годилась: "Видела мужчину средних лет в кепке". Но часть была довольно подробна.
     Конечно, люди могут ошибаться. Поэтому я решил оставлять только те описания, которые повторялись хотя бы у двух человек.
     В итоге наскреб шесть предполагаемых кандидатур: пять мужчин, одна женщина.
     Кроме того, свидетели частично запомнили номера нескольких машин, владельцы которых могли ходить к Корнеевской.

***

     Рыжую женщину я узнал сразу. Черный бант с белой полоской носила только Горностаева.
     Одним мужчиной мог быть я сам - слава Богу, мои информаторы меня не узнали.
     Еще под одно описание подходил Лишенко - если, конечно, судить по единственной фотографии, которая у меня имелась.
     Следующим фигурантом мог оказаться и Ваня Кувалда - в общем, кто-то с внешностью еще более бандитской, чем у меня.
     Потом был некий пожилой мужчина.
     И один довольно молодой человек в куртке из черного драпа. По-моему, такую куртку я видел у Каширина.
     Зудинцев, которого я попросил по дружбе разобраться с номерами автомобилей, которые видели у подъезда Корнеевской соседи, смог выяснить владельца только одного из них. Он был записан на некую Белову Ольгу Александровну. Правда, Ольге Александровне было шестьдесят три года, и водительских прав у нее не было, но зато был сын - предприниматель Андрей Павлович Белов.

***

     Из личных дел я вынул фотографии Каширина и Горностаевой. Взял с собой снимок Лишенко с Кувалдой и из архива фото "тамбовца" Губенко (того, который, по словам Горностаевой, оплачивал Инге квартиру). И поехал к своим свидетелям - на опознание.
     Соседи железно опознали Горностаеву - вертелась, говорят, тут, но какого числа, не могли вспомнить, то ли в день убийства, то ли раньше. Каширина опознал только один человек, остальные сомневались. Примерно та же ситуация была по Лишенко и Губенко. Физиономия Кувалды никому не показалась знакомой.
     Теперь, как учили меня в детективах, нужно было выяснить алиби подозреваемых.
     Проще всего было разобраться со своими.
     Горностаева - в тот день ее не было в Агентстве с двенадцати до семнадцати часов.
     Каширин отсутствовал весь день. Говорит, что болел, но справки не представил.
     Надо было ехать проверять алиби других.
     А дел в Агентстве было невпроворот. Вернувшийся с чтения лекций Спозаранник с удвоенной силой требовал, чтобы я обратил внимание на нужды как самого Спозаранника, так и его отдела. Спозараннику было срочно необходимо: деньги на оперрасходы (то есть на такси, подкуп источников, пьянки и гулянки) в размере одной тысячи рублей (я, правда, считал, что на тысячу и не погуляешь вдоволь, и никого стоящего не подкупишь, а посему предлагал ограничить эти расходы ста рублями), сорок дискет, десять аудиокассет, картридж для принтера, три пачки бумаги белой мелованной, одну коробку фломастеров, двадцать пять ручек, шесть карандашей и одну резинку (стирательную).
     Я уже совсем было собрался послать Спозаранника подальше, сославшись на трудное материальное положение Агентства, связанное с политическим кризисом в Югославии и повышением цен на бензин в общемировом масштабе, и переквалифицироваться из завхозов в детективы, но тут меня осенило.
     - Значит, так, Глеб. Предлагаю выгодный обмен. Я тебе обеспечу все, что ты хочешь: тысячу рублей, дискеты, кассеты и даже резинку от трусов. А ты мне сделаешь всего две вещи: напишешь проект инструкции об использовании макияжа и выделишь в мое полное распоряжение на пару дней какого-нибудь практиканта-расследователя - их к тебе обычно валом посылает Обнорский.
     Обалдевший от моей доброты Спозаранник согласился.
     И через десять минут передо мной стоял настоящий практикант-расследователь.
     Единственным подвохом от Спозаранника было то, что практикант оказался не парнем с накачанными мускулами, а девушкой Антониной. Впрочем, довольно симпатичной. Кстати, в нарушение проекта инструкции она не носила бюстгальтера.
     "А есть ли на ней трусы?" - спросил я себя. Но проверку решил отложить до окончания расследования.
     - Значит, так, Тоня, вы поступили в мое полное распоряжение.
     Она утвердительно кивнула.
     - Один мой приятель, кстати писатель, выяснил пару лет назад, что есть такой писательский девиз: ни дня без строчки. И вот это утверждение он бросился претворять в жизнь. В день стал писать по строчке. За месяц у него выходит страница. За год - двенадцать. За два - двадцать четыре. А пишет он не новеллу какую, а роман - он любитель больших форм. Но мы с вами, Тоня, так работать не будем. У нас два дня. Что хотите делайте, но узнайте, где были и что делали в день убийства Корнеевской Михаил Лишенко, Андрей Белов и Геннадий Губенко. Вот вам на них объективки: домашние адреса, места работы, телефоны. Поговорите с соседями, сослуживцами, родственниками.
     Только придумайте какую-нибудь легенду.
     Страховой агент, добровольный помощник ГИБДД, представитель жилконторы...
     Я понимал, что посылаю необстрелянную и необученную Тоню на абсолютно безнадежное дело. Но пусть, в конце концов, учится.
     А я отправился проверять алиби Горностаевой и Каширина.

13

     Девушка Тоня справилась с работой на удивление хорошо. Выяснилось, что бандит Губенко уже две недели как пребывает в Италии и вроде бы границу с Россией не пересекал. Милиционер Лишенко в нужный нам день выезжал на некое задание, какое - неизвестно. А предприниматель Белов находился в командировке в Мурманске, что подтверждалось показаниями его мурманских партнеров.
     Правда, если верить первоначальным заявлениям Соболина, в милиции убийство Корнеевской считали заказным, а заказчики могли и отсутствовать в момент убийства в городе. Но я в заказанность смерти Инги не верил. Кто ж по заказу убивает ножом! Заказные убийства - это пистолет, автомат, винтовка.
     Таким образом, у меня на подозрении оставались майор Лишенко и, к сожалению, Родион Каширин и Валя Горностаева.
     Я выяснил, что Каширин с болезнью все наврал. Дома он несколько дней практически не появлялся. Соседка по коммуналке говорит, что он был тогда на взводе - чуть что начинал кричать. В общем, что-то в его жизни тогда произошло. И это что-то случилось не дома и не в Агентстве.
     С Горностаевой не лучше. Пропала ее любимая вельветовая куртка. Дома она сказала, что выбросила куртку, потому что та порвалась. Но я в это поверить не мог. Валя была девушкой небогатой и очень экономной. Выкидывать еще хорошую вещь было абсолютно не в ее характере. Она могла это сделать только в том случае, если куртка была забрызгана кровью.
     Я представил себе, как Горностаева приходит к Инге, устраивает ей сцену. Инга отвечает что-то циничное. Горностаева хватает нож - и все: убийство в состоянии аффекта.
     С этим надо было идти к Обнорскому.
     Но я не собирался ему ничего рассказывать. По крайней мере о Горностаевой.

14

     Горностаева пришла ко мне сама.
     Она была вне себя:
     - Ты зачем приходил ко мне домой? Кто позволил тебе допрашивать моих родных?
     - А зачем ты была в доме у Корнеевской в день убийства? - спросил я.
     - Меня там не было!
     - Тебя видели.
     - Ты врешь!
     - А где твоя вельветовая куртка? - спросил я и попытался проследить за ее реакцией.
     Реакция как реакция: неистовая Горностаева готова была меня убить, как Ингу Корнеевскую.
     - Не твое дело! - Горностаева выскочила из кабинета, опять шваркнув дверью. Но в этот раз от стены ничего не отвалилось. Видимо, все, что могло осыпаться, уже осыпалось.

15

     Каширин, правда, тоже вел себя очень подозрительно. Раньше он заходил ко мне поболтать как минимум раз в день.
     Теперь только дежурные "привет" и "пока". Он должен был знать, что я приходил к нему домой и говорил с его соседкой, но никаких вопросов мне почему-то не задал.
     Правда, мотива для убийства у Каширина не было. По крайней мере я такого не находил. Ревность - к кому? Ко всем мужчинам Корнеевской? Родион не похож на человека, убивающего из ревности. Грабеж - это вообще бред. Конечно, никто не знает, что было и что пропало из квартиры Корнеевской, поскольку, как я понял, этим вопросом милиция просто не занималась, но представить Каширина, убивающего женщину ради денег, я пока не мог.
     Пока не увидел в руках у Каширина ручку. Точно такую же ручку с головой слона на колпачке я видел у Корнеевской.
     Один бивень у слона был отломан.
     Я привел Каширина в свой кабинет. Попросил показать ручку. Он дал. У этой слон тоже был без бивня.
     - Это чья ручка? - спросил я мрачно.
     - Корнеевской.
     - Откуда она у тебя?
     - Подарила.
     - После смерти.
     - До.
     - Ты был у нее в день убийства, - решил пойти я в наступление.
     - Не был.
     - Тебя видели.
     - Ну был.
     - И отпечатки твоих пальцев нашли, - я блефовал, но Каширин, похоже, и не собирался особо отпираться.
     - Ну и что.
     - И на ноже.
     - Каком ноже?
     - Которым зарезали Корнеевскую.
     - Вот это ты врешь, - сказал он и улыбнулся.
     Ага, подумал я, значит, нож он забрал с собой и выбросил.
     - Тебя не было дома в тот день. Где ты был? - продолжил допрос я.
     - Это мое личное дело.
     - Убивать людей - личное дело? - удивился я.
     - Все, Леша, хватит меня мучить, иди к Обнорскому, - прекратил разговор Каширин.

***

     Делать было нечего - надо идти к Обнорскому.
     - Андрей, в убийстве Корнеевской много неясного, - начал я мягко. - Например, поведение Каширина...
     - Не трогай дело Корнеевской, - оборвал меня Обнорский. - Я же тебе уже говорил. Займись лучше своими прямыми обязанностями, в последнее время от тебя толку - ноль.

16

     Я размышлял над бредовостью ситуации. Получалась только одна более-менее логичная схема: Обнорский руководит бандой налетчиков, в которую входят Каширин и Горностаева. Обнорский, как всегда, осуществляет общее стратегическое руководство. Каширин входит в доверие в жертвам и проникает в квартиры.
     Потом профессиональный киллер Горностаева ставит точку в этом кровавом деле, они забирают все ценное в квартире убитой и делятся с Обнорским. А милицейское прикрытие банды осуществляет майор Лишенко.
     Да, эта схема все объясняет, решил я, и поведение Обнорского, и странные действия милиции, и исчезнувшую куртку Горностаевой, и наглость Каширина...

***

     Размышления о том, куда мне идти с этой историей - в Генпрокуратуру или Бехтеревскую больницу, - прервал Соболин.
     - Представляешь, что я узнал, - сказал он, - дело то по Корнеевской возбудили не как убийство, а как покушение на убийство.

17

     Голова прояснилась. Если покушение на убийство - значит, Корнеевская жива. К квалификации преступлений в прокуратуре относятся серьезно, тут никакой майор Лишенко не поможет. Если она жива - значит, ранена.
     Я быстро нашел практикантку без бюстгальтера Тоню и поручил выяснить, поступала ли в больницы в день предполагаемого убийства женщина с резаной раной. Сам направился в "скорую помощь".
     К вечеру стало ясно, что ни Корнеевская, ни женщина, похожая на нее, ни в тот, ни в последующий день не была госпитализирована. В журнале "скорой" вызов на Московский значился, но сведений о состоянии больного и его дальнейшей судьбе почему-то не было.
     Оставалось найти кого-нибудь из той бригады "скорой", что выезжала на Московский. Быстрее всех нашелся водитель.
     - Да, - сказал он, - был такой смешной выезд. Приехали. Уложили нам носилки с трупом. Потом труп встал и ушел своими ногами.
     Я клял себя на чем свет стоит: все это я мог выяснить на следующий день после убийства. Впрочем, теперь понятно, что никакого убийства не было - сплошная мистификация.

***

     Я угробил три дня и не скажу сколько личных денег, но нашел ее.
     Я поднялся на третий этаж "корабля" на Юго-Западе, позвонил, она открыла.
     - Здравствуйте, Леша, - сказал она.
     - Здравствуйте, Инга.
     Тут я ее ударил. Не сильно. Ладонью по левой щеке. Не знаю зачем. Я до этого женщин никогда не бил. Но тут не смог удержаться. Хотя она, наверное, и не виновата была ни в чем.
     Но ударил - и сразу отпустило. Захотелось шутить.
     - Не плачьте, Инга, - успокоил ее я. - Один мой приятель, гаишник, говорит, что в ГАИ он пошел не для того, чтобы денег заработать, а чтобы на него все внимание обращали. Палочка красивая, полосатая и светится в темноте, жилетик зелененький, светоотражающий, бляха начищенная... Больше всего, уверяет мой приятель, гаишники обижаются, когда их не замечают.
     Представляете, стоит он такой красивый с палочкой, а водитель мимо него - шмыг. Ну гаишнику обидно, он как будто на танцы пришел - а приходится стоять в сторонке.
     А обиженный невниманием гаишник - это страшная штука, скажу я вам, Инга. А по поводу синяка не волнуйтесь. Теперь на вас еще больше внимания обращать будут...

18

     Мы - я, Каширин и Горностаева - собрались у Обнорского.
     И Обнорский мне все объяснил. Доходчиво, но поздно.
     Дело было примерно так: Каширин по моей просьбе занимался изучением связей Корнеевской. Легенду он для себя выбрал своеобразную: изображал бандитствующего молодого человека. И представьте, кто-то из окружения предпринимателя Белова на этот образ клюнул. Свели нашего бандита Каширина с этим самым Беловым, представили как профессионального киллера. Ну а Белов "заказал" Каширину Корнеевскую. Белов хотел, чтобы Родион убил Ингу холодным оружием - ножиком или топориком, чтобы не подумали, что "заказуха". Обещал заплатить после дела пятнадцать тысяч долларов.
     Каширин, естественно, рванул к Обнорскому. Обнорский - в РУБОП. Там решили, что Каширин должен на "заказуху" соглашаться. Вот так убийство и инсценировали.
     - А что, мне нельзя было сказать? - закричал я.
     - Нельзя, - строго сказал Обнорский. - Заказчик-то был на свободе. Его только вчера при передаче денег Родиону взяли. Теперь Белова обвиняют в организации убийства, которого не было.
     - А при чем тут майор Лишенко?
     - Черт его знает. В РУБОПе думают, что он какие-то дела крутил с Беловым, но, скорее всего, им ничего не доказать.
     - А зачем эта Корнеевская со всеми ними спала? - задал я совсем уже глупый вопрос.
     - Потому что женщина, - умно ответил Обнорский.
     - Ну а где твоя куртка? - напоследок спросил я у Горностаевой.
     - Я отдала ее женщине на паперти Никольского.
     Мне оставалось только рыдать: то ли от ненависти, то ли от умиления. Но я решил рассказать байку:
     - Один мой приятель, монах, однажды познакомился с женщиной...
     Но они меня не слушали. Все отправились в буфет есть чебуреки.
     А не слушали зря. Байка была очень поучительная.

ДЕЛО О КУПАНИИ В ЗАЛИВЕ

Рассказывает Валентина Горностаева

     "Горностаева Валентина Ивановна, двадцать восемь лет, русская. Корреспондент репортерского отдела.
     Профессионально пригодна...
     ...Конфликтна. Имеет четыре выговора - за курение в неположенных местах, срыв сроков сдачи материала, пререкания с начальством и умышленную утерю вещественного доказательства (аудиокассета). Две благодарности - за успешно проведенные расследования.
     Не замужем.
     Ранее имелись неподтвержденные данные о нетрадиционной сексуальной ориентации Горностаевой, однако последние события (неформальные отношения с замдиректором Агентства Скрипкой Л. Л.) опровергают эту информацию..."
     Из служебной характеристики

     Я сидела в читальном зале Российской Национальной библиотеки и по заданию Обнорского читала про то, как Бурцев ловил провокаторов. Стопка книг на моем столе внушала мне тоскливое отвращение, такое же, как и личность самого Владимира Львовича.
     "Вот урод! - говорила себе я, разглядывая его фотографию. - Такому самое подходящее занятие - вязать чулки в Пенсильванской каторжной тюрьме, так нет - провокаторов ловить ему приспичило.
     И поймал-то всего одного Азефа, да и то, если бы не директор департамента полиции Лопухин, которого он шесть часов промытарил в поезде, а потом благополучно сдал эсерам, черта лысого удалось бы ему Азефа разоблачить. И Обнорский - урод. Угораздило же его зациклиться на этом Бурцеве, которого он полагал чуть ли не предтечей жанра расследования".
     В библиотеке было душно и жарко. Из распахнутых окон гремела музыка: на площади