менно так привлекло внимание представителей сильного пола. Это полоса "Честная девушка и страшилище". В роли честной девушки выступала Света Завгородняя - секс-символ репортерского отдела.
     Обычно ее снимали в очень привлекательных с точки зрения мужчин ракурсах, а потому свежий номер газеты с разворотом про честную девушку пользовался бешеным успехом.
     Дамы, имевшие несчастье ходить на летучку, в такие минуты сидели потупив глаза. Мы очень ясно ощущали свою никчемность, даже если для этого не было ни малейшего повода...

6

     - Лукошкина, останься на минуту. Повзло и Шаховский тоже, - шеф был не в духе.
     - Андрей, у меня встреча в консультации с клиентом, давай я тебе потом перезвоню, - я действительно очень торопилась, однако, взглянув на Обнорского, поняла, что лучше остаться. - Хорошо, только давайте по-быстрому.
     - Этот урод - Нилин - пошел на то, что нам угрожает. Значит, башня у него окончательно съехала. Так что мы закрываем эту тему. Я сказал тебе, чтобы ты с ним встретилась, поговорила. Так вот, теперь я запрещаю тебе с ним встречаться. Если он будет тебе названивать или, не дай Бог, у подъезда караулить, сразу звони. Куда, куда... Куда надо - мне, по "02", мужу своему бывшему, наконец!
     - Андрей, он же понимает, что это не мы его засадили, - мне почему-то стало жалко этого неизвестного мне Нилина. - Не будет он на нас отыгрываться. Давай я попробую все-таки с ним побеседовать. - Ну что за паранойя такая! И кстати, почему надо охранять именно меня?
     - Я сам назвал ему твою фамилию, когда в первый раз беседовал с ним по телефону, - произнес Обнорский, - сказал, что ты у нас юрист, ты в его проблемах и разберешься. А теперь он спятил.
     - Аня, - в разговор вступил Шаховский, - у Нилина действительно проблемы с головой ("Да у вас у всех та же самая проблема!" - в сердцах подумала я). Он совершенно неадекватен. Он выбрал себе тех, кого винит в том, что с ним случилось, и методично им мстит. Но действует очень грамотно, и взять его сейчас просто не на чем. Тебе действительно не нужно лезть на рожон.
     - Хорошо, - план действий у меня возник моментально. - Я не буду заниматься Нилиным. Я вообще ничем заниматься не буду. Я беру неделю отпуска и уезжаю. В Испанию. Буду смотреть на бой быков и думать, как это похоже на наше Агентство. Все!
     - Вит и договорились. - Обнорский неожиданно легко согласился на мой ультиматум. Остальные тоже выдохнули с облегчением. - А до твоего отъезда рядом с тобой будут ребята, Шах, например. Они тебя и в аэропорт отвезут, и встретят, когда возвращаться будешь.
     - А спать?
     - Что - спать?
     - Спать со мной тоже кто-то будет до отъезда? А то вдруг ненормальный Нилин решит меня выкрасть из моей собственной постели!
     - Ты, Лукошкина, не ерничай. Ты лучше подумай, куда сына пока отправить.

7

     Я до сих пор не могу понять, почему идея докопаться до истины в деле Нилина так захватила меня в тот момент.
     Наверное, это был рецидив моей судейской практики. Как бы то ни было, наплевав на вполне серьезные предупреждения ребят, я решила заняться историей с рубоповцем. Сейчас мне кажется, что просто моя адвокатская жизнь показалась мне бесцветной по сравнению с бурной деятельностью расследователей, сидевших в засадах и мимоходом ловивших преступников. И очевидно, загубленное родителями на корню желание пойти после юрфака в следствие все-таки дало о себе знать.
     Я стала "обставляться", подготавливая почву для проведения собственного расследования.
     Убедившись, что из аэропорта джип Шаха вместе с ним и Родькой Кашириным двинулся в направлении города, я села в маршрутку и отправилась туда же.
     У меня была всего неделя, чтобы выяснить, что к чему. Действовать нужно было быстро и незаметно, в том смысле, что Питер - город маленький, люди все время друг с другом встречаются. Представляю себе лицо Спозаранника, вдруг встречающего меня где-нибудь в городе, в то время как он точно знает, что я нежусь на пляжах Коста Брава. Я злорадно похихикала, потому что сомневающийся в собственном здравом уме и трезвой памяти Спозаранник - это явление уникальное, можно сказать, мимолетное. Теперь я даже забеспокоилась, как бы такая встреча не сказалась на психическом здоровье главного расследователя...

8

     Вернувшись домой, я первым делом позвонила Нилину. Судя по голосу, он удивился моему звонку:
     - Вы - Лукошкина из Агентства "Золотая пуля"? - Голос собеседника был лишен приветливости. - Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Нам нужно поговорить. Надеюсь, ваше начальство не против?
     Я подумала, что не нахожусь с руководством Агентства в отношениях подчиненности. Я - адвокат, Агентство - клиент.
     Мое настоящее руководство - в юрконсультации - ничего не знает о Нилине, а значит, и против быть не может. То есть я дам почти правдивые показания.
     - Нет, мое руководство не против.
     Я бы хотела, чтобы наша предметная беседа состоялась как можно скорее. Как насчет завтра? В удобном для вас месте, - я просто медоточила, стараясь расположить к себе этого уже обозленного на нас человека. - Хотя нет, - спохватилась я, - если не возражаете, давайте встретимся у вас дома.
     - Договорились, записывайте адрес.
     Жду.

9

     Я не знала, что в тот момент, когда я разговаривала с Нилиным, секретарь Обнорского Ксюша прозвонилась в Пулково-2 и доложила шефу, что рейс на Барселону благополучно отбыл. В Агентстве завидовали моему недельному счастью. Шах и другие ребята, попеременно дежурившие рядом со мной вплоть до моего отъезда, занялись своими прямыми обязанностями.
     Я оказалась предоставлена самой себе.
     "Впрочем, - подумала я, - как бы внезапность моего отъезда не вызвала подозрения у наших расследователей. Вдруг кому-то из них придет в голову проверить, действительно ли я покинула пределы нашей Родины?" Поэтому остаток дня я не зажигала свет в квартире, передвигаясь по ней на ощупь и благодаря Бога за то, что успела к этому моменту закончить ремонт.
     Иначе банки с краской и многочисленные балочки-реечки нанесли бы моему здоровью непоправимый вред.

10

     Я стояла перед красно-кирпичной дверью и с отчаянием думала, что дважды наступить на одни и те же грабли могла только я. Эта дверь была мне знакома.
     Очевидно, хозяин квартиры тоже. Я медлила, не решаясь нажать на кнопку звонка. Дверь внезапно открылась. Я закрыла глаза, молясь, чтобы все это оказалось сном. Но видение не исчезло.
     - Вы... Ты...
     Мужчина, по всей видимости, испытал не меньшее потрясение, чем я. На меня смотрели умные, но беспокойные глаза человека, мысли о котором посещали меня даже в самые счастливые времена замужества, не говоря уж о тех минутах, когда одиночество выгоняло меня на улицу, где среди людей я чувствовала себя по меньшей мере причастной к чужому счастью.

11

     ...Это случилось, когда я еще училась на первом курсе юрфака ЛГУ. Заканчивался второй семестр, в котором я успевала не только по учебным дисциплинам, но и в личной жизни - я вышла замуж. За окном был уже май, смотреть на который из окна аудитории на 22-й линии Васильевского острова становилось все труднее.
     В перерыве между парами моя подруга Лера уговорила меня сачкануть с семинара по теории государства и права, пообещав, что я не пожалею. Для очистки совести я отпросилась у милейшего преподавателя теории Себастьяна Иоганновича и отдала себя во власть старшей подруги.
     Как выяснилось, наш путь лежал на Лермонтовский проспект. Там нас уже ждали Леркин ухажер и хозяин квартиры - парень, только что вернувшийся из загранплавания. Нам, детям дефицита и пустых магазинных полок, было представлено все буржуинство заграничной продукции. Однако Юра совершенно не кичился этим великолепием и вел себя по-свойски.
     Я же, как зачарованная оглядывая его евроквартиру, которой, однако, не хватало женской руки, даже жалела, что вышла замуж. И вовсе не квартира была тому поводом, просто Юра являл собой тот образ мужчины, о котором мечтаешь с детства...
     Но вечеринка закончилась, и мы больше не встречались ни разу. Я даже не знала его фамилии.
     Прошло около года. Мы ехали с мужем, опером РУБОП, на дачу. По дороге Сергею нужно было заехать к своему коллеге. Чтобы я не мерзла в машине, муж предложил составить ему компанию. Когда мы свернули на Лермонтовский проспект, я не придала этому значения. Когда машина въехала во двор, меня зазнобило. Когда лифт остановился на пятом этаже, а Сергей позвонил в дверь, я подумала, что все пропало. Юра открыл дверь.
     - Юра, знакомься, это моя жена Аня.
     - Здравствуйте, очень рад. - Хозяин квартиры ничем не выдал нашего с ним знакомства годовой давности.
     Я стояла, как дура, не зная, радоваться ли мне тому, что факт вечеринки в моем замужнем положении остался тайной, или же разреветься оттого, что Юра оказался таким забывчивым. Нас пригласили войти и даже выпить чая с тортом.
     Мне приходилось все время себя сдерживать, чтобы не пойти первой мыть руки в ванную (предполагалось, что я не подозреваю о ее месторасположении), не спросить у хозяина, цел ли полутораметровый орел из фосфора, которого я видела в прошлый свой визит. Но я все-таки прокололась. Нужно было достать тарелки для торта. Посторонний человек вряд ли нашел бы их сразу: они стояли в кухонном шкафу за стопкой чашек и бокалов. Но я ловким движением вытащила тарелку, еще одну... Потом с ужасом оглянулась на мужчин. Юра был сдержан, зато мой муж, расплывшись в улыбке от гордости, заявил:
     - Вот, Юра, что значит быть женой опера!

12

     И вот я снова стою на пороге этой квартиры...
     - Ты... Ты... Проходи, - Юрий очнулся от неожиданности.
     Господи, ну кто мог подумать, что матрос станет оперативником РУБОП, которого потом станут обвинять в вымогательстве, а я поставлю свою визу под текстом об этом процессе!
     - Так твоя фамилия Лукошкина?
     - Да, девичья.
     - Аня, меня подставили. Ты должна мне поверить. Я тогда вел разработку одного чиновника из районной администрации. Мне посоветовали оставить его в покое. Но я продолжал работу. - Я как зачарованная смотрела на Юрия. Жесткий ежик с проседью на голове. Морщинки в уголках глаз и губ - но не от улыбчивости, а словно человек долго, напряженно всматривался во что-то и, упрямо сжав губы, шел к своей цели. - Сижу однажды в кабинете, звонит мой приятель. Говорит, сейчас ему потерпевшая по одному делу должна принести какие-то документы, а он стоит в "пробке" на Загородном. В общем, не мог бы я выписать ей пропуск, взять документы и оставить их пока у себя. Ну, я и выписал и конверт с документами взял. Положил в стол, тут врывается наш СОБР. В конверте - 500 долларов, номера переписаны. Вот тебе и состав.
     Я потом только, после суда, узнал, что приятеля моего на наркоте поймали, на этом и зацепили, и вынудили меня подставить. Бог ему, конечно, судья. А вот моя судья не поскупилась, по полной программе срок вкатала...
     - Подожди, - очнулась я. - А как же доказательственная база? Здесь же все белыми нитками шито!
     - Ты знаешь, я так этим чиновником занимался, что ни о чем другом думать не мог. Потом, уже на зоне, думал - где у меня глаза вообще были? Уши? Да что там говорить...
     Юра сидел передо мной, сцепив пальцы рук так, что костяшки побелели. Он поднял голову и, посмотрев мне в глаза, которые я поспешила опустить, констатировал:
     - Не веришь...
     - Я человек разумный, а потому сомневающийся. И что, ни кассация, ни надзор не помогли? - Во мне жестоко спорили бывший судья и нынешний адвокат, наперебой выдвигая аргументы.
     - "Для отмены приговора в материалах дела не усмотрено оснований", - процитировал Юрий, усмехнувшись. - Но дело не в этом. Я совсем о другом хотел с тобой поговорить. Тут такая петрушка, твою мать...
     Я слушала и холодела от ужаса. Встреча, начавшаяся как трепетное погружение во что-то светлое и многообещающее, вдруг разверзлась передо мной черной дырой отчаяния и безнадежности.
     О беде судьи Ненашевой я уже слышала - пусть я уже не работаю судьей, но отношения с бывшими коллегами поддерживаю. У Ольги Владимировны пропала дочь. Возвращалась из школы, а до дома не дошла. Кто-то из одноклассников видел, как девятилетнюю Надю увозили на машине. Спустя месяц, когда Ненашева уже лежала в клинике неврозов, в почтовый ящик судьи была подброшена кассета. За Надю требовали выкуп - 50 тысяч долларов. Девочку снимали не в Петербурге - у нас еще снег лежал, а за ее спиной цвели деревья.
     - Ненашева... Это она выносила приговор по твоему делу? Так это ты! - Мне отчаянно хотелось умереть. - Я не хочу больше ничего слушать. Я ухожу. И еще - я позвоню Сергею, в РУБОП. Ты не должен заблуждаться на мой счет.
     Юра переменился в лице. Что-то неуловимо злобное и жестокое мелькнуло в серых глазах.
     - Ты не уйдешь отсюда, пока не выслушаешь все до конца. Даже если тебе придется здесь сидеть неделю. Когда ваши вшивые журналюги писали о моем процессе, никто из них даже с адвокатом моим не встретился. Никто не попытался выяснить, что стоит за этим обвинением.
     Со ссылкой на вас все центральные газеты меня пропечатали. Вы у меня в долгу. Вы должны мне помочь.
     Я подумала, что целую неделю никто не будет меня искать - ведь официально я сейчас в Испании. История с девочкой-заложницей так повлияла на мои умственные способности, что я представила, как Юрий приковывает меня наручниками в батарее, прижигает мою белую кожу сигаретами, отрубает мне пальцы, и никто, никто не может мне помочь...
     - Аня, тебе лучше? - сейчас даже голос Обнорского показался бы мне пением райских птиц. Но на меня смотрели глаза Нилина. - Я не хотел тебя пугать. Извини. Но об остальном я - серьезно. Я готов вернуть девочку обратно, но мне нужна помощь. В том числе и юридическая.
     Снова на зону я не пойду. Я бы мог справиться сам, но когда ты позвонила, я подумал, что Бог снова повернулся ко мне лицом.

13

     Плетясь домой, я думала, что, наверное, Юра был плохим опером. Или пребывание в колонии необратимо сказалось на его оперативной смекалке. Или же ненависть к судье, добровольно или под чьим-то давлением принявшей несправедливое решение, затмила не только чувство самосохранения, но и способность здраво рассуждать. Как рассказал мне Юра, через несколько дней после того, как он вернулся в Питер после отбытия наказания (безупречное поведение в колонии и очередная амнистия сделали срок короче), его остановил мужчина лет тридцати пяти.
     - Вы Юрий Нилин?
     - В чем дело?
     - Меня зовут Игорь Комаров. Я - бывший муж Ольги Ненашевой. Это ведь у нее вы проходили подсудимым? Вам, если не ошибаюсь, лет шесть дали?
     - Все что дали, все мое.
     - Юрий, не подумайте ничего плохого, но у меня к вам предложение. Мы с женой несколько лет в разводе. Она и ее родители не хотят, чтобы я встречался с дочкой. Она судья, у нее большие связи, мне трудно с ней бороться. А дочь уже чужого дядю отцом зовет. Мне бы только неделю с дочерью побыть, без бабушки с дедушкой, без мамаши этой. Где-нибудь на югах, где она бы о новом отце забыла, а меня бы заново узнала. Помогите. Я знаю, что на чужой обиде играть нельзя, но, может быть, вам тоже легче станет?
     Юра подумал, что все правильно. Что он с удовольствием поможет этому мужику, чтобы судья почувствовала, что такое боль, растерянность, отчаяние. Чтобы она неделями не спала, не в состоянии найти выход из тупика. Чтобы на этой жизни ей захотелось поставить крест.
     - Что я должен сделать?
     ...Надю - дочку судьи Ненашевой - еще не довезли до места ее нового жительства, а везли ее куда-то на Кавказ, когда Нилину открыли правду. Игорь Комаров оказался не отцом девочки, а посредником в ее похищении. Заказчиком выступали родственники чеченца, которому, как когда-то Нилину, Ненашева вынесла обвинительный приговор.

14

     - Юра, - осторожно спросила я, - зачем ты звонил в Агентство и угрожал Обнорскому?
     - Я? - оторопел Нилин. - Да я о вашем Агентстве слышать ничего не хотел. Это сейчас, когда ты сама меня нашла, я подумал, что за вами должок. А так если и мыслил что-то, то в далекой перспективе.
     - Подожди, мне шеф категорически запретил с тобой встречаться после того, как стали раздаваться звонки с угрозами в наш адрес. Ты же настаивал на встрече со мной, чтобы мы написали опровержение той статьи?
     - Вот чудак человек, я же тебе объясняю - вы для меня были даже не на втором, а на десятом плане. Подожди-ка, а когда начались звонки?
     - Месяца полтора назад. Так это не ты звонил?!
     Когда-то мой преподаватель по криминалистике сказал, что из меня получился бы отличный следователь, если бы у меня было чуть меньше фантазии. Но в данном случае, думаю, именно фантазия дала толчок тем размышлениям, которые и привели нас к правильному выводу.
     - Так, значит, кто-то знает, что ты участвовал в похищении девочки. Еще этот некто знает, что когда-то именно наши ребята писали про твой процесс, - и, значит, ты должен быть на них в обиде. И этот некто предполагает, что мы - то есть Агентство - готовы вступить с тобой в переговоры. Но ты - вернее, некто за тебя - переходит к угрозам, а значит, получить объяснение лично от тебя становится затруднительным. Все это должно привести к тому, что мы начнем искать информацию на стороне. Тогда снова возникнет этот некто, который и сдаст тебя со всеми потрохами. Тебя обвинят в похищении девочки, и ты пойдешь по этапу. А мы это дело в красках распишем. В общем, роль нам досталась незавидная...

15

     Честно говоря, я не могу грешить на Нилина - это моя злополучная фантазия вывела меня на заклятого врага Юрия, того самого районного чиновника, с которого и начались его злоключения. Еще раз осмыслив сказанное, я пришла к выводу, что без участия Ивана Петровича Васильева (так звали чиновника) здесь не обошлось. Что именно он держит руку на пульсе этой истории с тех пор, как Юрий вышел из колонии. И что именно с его подачи были сделаны звонки в Агентство.
     Мне и в голову не пришло, что у этого спектакля - режиссер другой, и к тому же мне знакомый.
     - Он не учел одного - что ты "соберешься в Испанию", - выслушав мое "юридическое" заключение, сказал мне Нилин.
     Впервые со времени нашей встречи Юра подошел ко мне близко-близко, взял мою руку и осторожно припал к ней губами. Я, вздохнув, положила другую руку ему на голову и стала ерошить волосы. Я поклялась, что никогда не пущу Юру в Агентство, где ходит эта дива Завгородняя, на которую западают все мужики, вне зависимости от возраста и уровня "IQ". И еще - что сделаю все возможное, чтобы эта наша встреча никогда не закончилась.
     Тогда я не знала, что потом каждую ночь буду засыпать с мольбою, чтобы утро принесло мне полнейшее забвение об этой встрече.

16

     Я проснулась от приступа удушья.
     Мне снилось, что маленький обруч стального наручника пытаются застегнуть на моей шее злобные рубоповцы, почему-то мило улыбающиеся мне и ободряюще подмигивающие. Пробуждение не принесло облегчения: что-то тяжелое давило мне на грудь и шею. Я находилась в кольце рук Юрия.
     Такое начало дня показалось мне зловещим, но я старательно гнала от себя дискомфортное ощущение. Проснувшийся Нилин помог мне в этом - бережным движением убрав упавшую челку с моего лба, он сначала по-детски звонко чмокнул меня в щеку, а затем со все возрастающей страстью стал целовать лицо, шею, грудь...
     К плану действий мы перешли много позже. До конца моего отпуска оставалось пять дней.
     За это время я со всеми возможными мерами конспирации и маскировки наведалась к представителю турфирмы в гостинице "Октябрьская". Этому человеку, о котором мне сказал Юра, я вручила фотографию Нилина и 800 долларов. Остальные деньги - 700 долларов я должна была передать агенту после того, как он отдаст мне новенький паспорт с фотографией Юрия, но на имя другого человека. С этими документами любимый собирался ехать в Чечню, чтобы за собственные деньги выкупить Надю Ненашеву. С настоящими документами Юрий ехать не хотел - он уверял м