т. Аня носит ключи от своей машины в сумочке, а Виктория - в кармане. Реально? Вполне... Доказательством ее... э-э... болезни стал другой факт.
     - Какой же? - спросил Женя крайне заинтересовано.
     - Песня, которую она мурлыкала, когда делала кофе.
     - Песня? Что же такое она пела?
     - Она пела песню, которую не могла слышать. Текст существовав только на кассете диктофона, украденного у меня.

***

     Воздух на улице был бодрящим и свежим. Я прошел мимо джипа, подмигнул ему, и он подмигнул мне в ответ огоньком сигнализации... "Жаркий взгляд... Как опасен твой тигриный взгляд!"
     Я вернулся в коттедж Лукошкиной, отобрал у Коли Повзло коньяк и наказал больше не пить. Потом изложил ситуацию. Потом мы отправились на прощальный ужин.
     Первым делом я поймал Соболина, еще раз извинился за "потерянный" диктофон и поинтересовался между делом: не давал ли Володя послушать свой бессмертный шлягер марсианской тигрице? Володя ответил: нет, не давал. Текст сыроват, да и вообще... хочу сделать сюрприз. Ну-ну, сказал я, сюрприз - святое дело. Сам люблю делать сюрпризы. Сомнений у меня больше не было - тигрица! Осталось только поймать ее в ловушку. И я построил эту ловушку.
     После того как отзвучали дежурные тосты за гостей и за хозяев, и обстановка сделалась непринужденной, а зал заполнился голосами, я попросил слово. Слово мне дачи и начали наполнять рюмки и фужеры напитками.
     - Коллеги, - сказал я, - я отвлек ваше внимание не ради тоста, а для того, чтобы сделать небольшое объявление. Мы с вами не худо поработали и не худо повеселились... Все это здорово, но наш семинар был омрачен некоторыми известными вам происшествиями крайне неприятного свойства. (После этих слов слушать меня стали гораздо внимательнее.) Я знаю, что кое-кто из вас, коллеги, склонен был подозревать нас... Для нас это было крайне неприятно, но... Мы, дорогие друзья, провели свое собственное расследование и вычислили вора.
     По залу прокатился гул. Быстрый, неразделимо-слитный, как накат волны на галечный пляж. А потом несколько голосов почти одновременно выкрикнули:
     - Кто?
     - Имя! Назовите имя.
     - Не назову, - ответил я.
     - Почему? - выдохнул зал.
     - Потому, - ответил я, - что я хочу дать ему шанс... (Гул.) Да, я хочу дать ему шанс. Сейчас двадцать один ноль три. Ровно в полночь я назову имя... Если до этого времени похищенные вещи не будут возвращены, я назову имя. Ровно в полночь.
     Некоторое время за столом царила тишина. Затем зазвучали голоса:
     - Назовите сейчас!
     - Серегин, вы даете преступнику шанс избавиться от украденного.
     "Правильно, - подумал я, - даю... или, во всяком случае, предлагаю это сделать.
     А уж как он поступит - одному Богу известно". Голоса звучали, я молчал. Я молчал до тех пор, пока не прозвучал главный вопрос - тот вопрос, которого я ждал.
     - Ну, допустим, Андрей, вы назовете имя... А чем вы подтвердите свои обвинения? - спросил какой-то бородач. Молодец! Умница! Я ждал, чтобы кто-то задал этот вопрос.
     - Хороший вопрос, коллеги, - ответил я. - Очень правильный вопрос. Итак, чем я подтвержу свои обвинения?.. Украденными вещами, коллеги. Но при одном условии.
     - При каком? - спросил один голос.
     - Что за условие? - спросил другой.
     - Почему вы навязываете нам какие-то условия? - выкрикнул третий.
     - Я не навязываю, я предлагаю. А условие простое: мы должны разделить ответственность, - сказал я и обвел взглядом зал.
     На меня смотрели глаза: заинтересованные, насмешливые, удивленные, негодующие...
     Виктория смотрела с ироничной улыбкой, и я вдруг подумал: "А если сорвется? Если я не прав и - сорвется?"
     - Какую ответственность? - спросил бородач. - Объясните, Андрей.
     - Охотно. Я знаю, коллеги, где лежат похищенные вещи. Точно знаю, наверняка. Но - коли воришка не захочет сам их вернуть - нам придется провести обыск.
     Абсолютно незаконный обыск. Я, со своей стороны, гарантирую, что вещи окажутся именно там, где я скажу. Но нам, однако, придется проголосовать.
     Проголосовали единогласно. Вот так.

***

     Наш прощальный ужин продолжался.
     Ко мне парами, группами или поодиночке подходили коллеги и задавали вопросы: а кто же все-таки вор, Андрей?.. Расскажите, как вы его вычислили?
     Но чаще всего говорили: зачем вы загодя предупредили злодея? Он сумеет спрятать награбленное!
     Я отвечал, что имя назову в полночь. Что обязательно расскажу, как мы его вычислили. Но - опять же - в полночь. Что же касается "предупреждения", то я надеюсь, что воришке хватит здравого смысла вернуть вещи, и тогда инцидент будет исчерпан...
     Кто-то со мной соглашался, кто-то нет.
     Вечер продолжался, горячительные напитки текли рекой, и о моем заявлении вспоминать стали реже. Вот тогда-то ко мне подошел Володя Соболин. Мы с ним выпили по рюмке, и Володя задал мне те же самые вопросы: кто? Как? Зачем я предупредил?
     Я напустил туману, обещая раскрыть суть дела чуть позже, а на последний вопрос ответил:
     - Это ловушка, Володя. Вор, конечно, захочет избавиться от краденого. Но сделает это ближе к полуночи, когда все будут основательно пьяны. А мы до полуночи ждать не будем. В двадцать три часа мы с Танненбаумом неожиданно и негласно произведем обыск. Просек?
     - Просек, - серьезно ответил Володя и стал набиваться в помощники.
     Я отказал. Я довольно язвительно и жестко ему отказал, и он пошел к Виктории... Честно сказать, мне было его очень жалко.

***

     Из сумки вывалился диктофон и запел голосом Соболина: "Жаркий взгляд... Как опасен твой тигриный взгляд..." Щелкал затвор фотоаппарата, и пыталась отгородиться от него рукой марсианская тигрица... или, вернее, марсианская гиена.
     На этом можно было бы поставить точку. Вполне можно было бы, но какая-то незаконченная у нас получается история, усеченная, оборванная... не хватает какого-то штришка, что ли?
     Мы попрощались с Танненбаумом в зале аэропорта. Нормально попрощались, по-дружески вполне.
     - Ну вы, ребята, не обижайтесь, - сказал Женя.
     - Брось ты, Женя, - ответил Повзло за всех. - Плюнь. Всякое бывает. Езжай себе домой со спокойной душой.
     - Нет, - сказал Женя, - я сейчас не домой. Я сейчас в парикмахерскую к Львовичу заеду.
     - Зачем вам, Женя, в парикмахерскую? - спросила Анька. - У вас с прической все в порядке.
     - Это только на голове порядок, - отозвался Танненбаум и провел ладонью по бритому черепу. - А вот кулаки сильно заросли.
     Он сжал и показал кулак, покрытый рыжеватыми волосками. Хороший у него кулак, вызывает уважение.
     - ...кулаки сильно заросли. Заеду к Львовичу - побрею.
     И он весело засмеялся.
     И только Володя Соболин стоял молча.

***

     В самолете мы сидели с Лукошкиной рядом. Я молчал. Закрыл глаза и думал о том, что семинар получился какой-то суматошный. Да и Лукошкина оказалась девушкой стервозной. "Ну и Бог с ней, - решил я. - Будут деловые отношения: я - начальник, она - юрист. Третировать я ее не буду, но и спуску не дам..." Неожиданно я почувствовал, что Аня придвинулась ко мне. Я не стал открывать глаза. Она осторожно поцеловала меня в щеку и тихо спросила: "Ты на меня не сердишься?" И я тут же, совершенно не задумываясь, ответил: "Конечно, нет".

ДЕЛО О БЕГЛОМ МИЧМАНЕ

Рассказывает Георгий Зудинцев

     "Зудинцев Георгий Михайлович, корреспондент отдела расследований. До прихода в Агентство журналистских расследований служил в органах внутренних дел, подполковник милиции, уволился в запас по выслуге лет в 1998 году с должности начальника отдела уголовного розыска Правобережного РУВД.
     В 1995 году заочно закончил юридический факультет СПбГУ.
     Тяготея к творческой деятельности, реализовал себя в Агентстве, успешно сочетает навыки оперативно-розыскной работы и журналистики. Благодаря многочисленным связям в правоохранительных органах является ценным сотрудником АЖР. Работоспособен.
     Качество текстов в последнее время заметно улучшилось.
     По характеру целеустремлен.
     Склонен отстаивать свою точку зрения, часто бывает резок и эмоционален в полемике. С трудом избавляется от многих чисто "ментовских" привычек".
     Из служебной характеристики

     Когда у тебя жена опер, о нормальной семейной жизни приходится только мечтать. Обнаружив, что Галка ни свет ни заря куда-то умчалась по своим неотложным милицейским делам, я поплелся на кухню жарить традиционную утреннюю яичницу. Традиционную для меня, ибо ничего другого я готовить так и не научился.
     "Дочка, Наташка, скоро заневестится, - размышлял я, ставя на конфорку сковородку, - а ведь растет, если разобраться, почти без родительского присмотра. И возраст-то самый переломный - дискотеки, мальчики, шмотки... Не успеешь оглянуться, как окажется в плохой компании. Слава Богу, что хоть на лето отправили ее к моим старикам в Ялту..."
     Я с трудом отогнал мысли о наркоте, наводнившей в последние годы Питер, и о том, что дочь при папе, бывшем менте, и матери, продолжающей служить в ОБЭП, может стать наркоманкой. Открыл холодильник, достал кусок колбасы и пару яиц.
     Готовя немудреный завтрак, я включил стоящий на холодильнике портативный телевизор и глянул на часы: без десяти девять - по российскому каналу вот-вот начнутся питерские новости... При первом же сообщении я так и застыл со сковородкой в руке: "...Вчера вечером в парадной дома по набережной Адмирала Колчака тремя выстрелами из пистолета убит президент Северо-Западной нефтяной компании Илья Пупыш. Пистолет "вальтер" бельгийского производства убийца бросил на месте происшествия, что свидетельствует о заказном характере преступления...
     Розыск преступника по "горячим следам" пока результатов не дал..."
     Я потер лоб левой рукой, отставил сковородку с глазуньей и на несколько секунд задумался: "Это ж Правобережный район - моя земля, исхоженная вдоль и поперек. Так-так, Пупыш... Фамилия известная - один из богатейших людей города. Сволочь редкостная. Был..."

***

     - Как вы думаете, Георгий Михайлович, чем вам придется заниматься? - Спозаранник посмотрел на меня сквозь очки.
     - Да я уж понял, Глеб Егорыч, что попал с этим Пупышем - не отвертеться! - усмехнулся я. - Мой район, куда ж я денусь?
     - Я рад, что данное физическое лицо, а точнее, покойник, вам известно. Надеюсь, что с "убойщиками" в вашем родном РУВД у вас не будет никаких проблем? - Спозаранник пробежался пальцами по клавиатуре компьютера, глянул на экран и повернулся ко мне.
     - Конечно, Глеб Егорыч. Есть парочка парней, мои бывшие подчиненные. Они пацанами у меня начинали... Встречаемся теперь, правда, нечасто. - Я вытащил из кармана папиросы, но, вспомнив, что в кабинете Спозаранника не курят, повертел пачку и сунул обратно в карман. - Ну, с Днем милиции регулярно поздравляют.
     - В общем, срочно свяжитесь с ними и получите подробнейшую информацию, - Глеб повернулся к монитору и быстро пощелкал клавишами. - Не мне вас учить, товарищ подполковник милиции.
     - Бывший подполковник, - усмехнулся я.
     - Мент всегда остается ментом, Георгий Михайлович. Разумеется, в лучшем смысле этого слова. Я имею в виду лично вас. - Спозаранник оторвал взгляд от экрана. - Так, вся имеющаяся архивная информация по Пупышу и его фирмам уже в вашей папке. Немного, правда, но чем богаты... Распечатайте, если нужно - и вперед. За орденами.

***

     Мои отношения с Глебом Спозаранником складывались весьма непросто. Когда в 1998 году Андрей Обнорский привел меня в отдел расследований, первая фраза, которой меня встретил Спозаранник, была потрясающей: "Запомните, Георгий Михайлович, я - зверь!" Я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться в лицо этому щуплому очкарику... Ну, блин, напугал!
     Однако вскоре я понял, что Спозаранник в чем-то оправдывает свое прозвище "железный Глеб".
     Ругались мы по-страшному! Это теперь мне ясно, что первые написанные мною тексты только в пьяном бреду можно было назвать журналистскими материалами.
     Хоть я и корпел над каждой заметкой часами, журналистика там и не ночевала.
     Сейчас я это понимаю... А в те дни - вскипал от злости, когда мой новоиспеченный "шеф" снисходительно выговаривал мне за мой протокольный язык и, сверкая очками, читал мне лекцию по азам журналистики. Он даже получал какое-то наслаждение от того, что елозил меня "мордой об стол". Мне хотелось бросить мальца в "обезьянник" и самого его поучить уму-разуму!
     И если б только это. Спозаранник буквально задолбал меня своей "штабной культурой". Где справка о беседе с источником? - Вот вам справка, Глеб Егорыч... - Почему страницы не пронумерованы, где оглавление? Почему этот документ в папочку не подшит?..
     Твою мать! Ну как ему было объяснить, интеллигенту хренову, что я как раз из-за этого идиотизма ментуру покинул...
     Всю жизнь я боролся с написанием бумаг, сколько раз меня таскали на ковер, грозили увольнением... Если б не бумаги, не галочки в отчетах, не дурацкие эти цифры, я б продолжал пахать в своем РУВД, невзирая на грошовую зарплату. И вот - с чем боролся, на то и напоролся?
     Как-то я не сдержался, злость из меня выплеснулась, и я выдал Глебу по первое число, все ему популярно объяснил - и про "штабную культуру", и про бюрократов, и про то, что яйца курицу не учат.
     Спозаранник тогда очень внимательно меня выслушал, не перебивая. А потом сказал: "Я крайне благодарен вам, Георгий Михайлович, за критику моей манеры общения. Буду следить за собой. Я очень ценю ваш опыт оперативной работы. Но мы здесь занимаемся другим делом - журналистским расследованием. От штабной культуры отказываться мы не будем, и вот почему..." После этого он мне снова полчаса читал лекцию, и теперь уже я был вынужден слушать его, не перебивая.
     Впрочем, все это в прошлом. В работу я давно втянулся, справедливость многих претензий Глеба ко мне осознал. Тексты вроде научился писать нормальные. С Глебом, кстати, мы давно уже не ругаемся. Но все же наши отношения теплыми никак не назовешь... Так - ровные, деловые.
     С этими мыслями, наконец закурив папиросу, я направился в кабинет отдела расследований.
     - Что, начальник, никак не можешь отвыкнуть от "беломора"? - съязвил встретившийся в коридоре Шаховский. - Горелыми портянками воняет!
     - Эх, братан, - прищурился я, пожимая руку бывшему бандиту. - Знал бы ты, какие люди раньше у меня в кабинете в РУВД сидели! Только "честер" курили или "Мальборо". Теперь многие из них мне письма пишут, махры в зону просят прислать. Так-то...
     Не дожидаясь ответной реплики Шаха, я шагнул в комнату нашего отдела.
     - Здравия желаю, господин подполковник! - двухметровый Зураб Гвичия поднялся из-за стола. - Слышал новый анекдот? Армянское радио спрашивают...
     - Погоди, Зурабик, со своим анекдотом. Ты, майор, разве забыл, что в армии и в милиции осталось прежнее уставное обращение - "товарищ"?
     - Наше слово гордое "товарищ"... - стала напевать Нонна, не отрываясь от экрана.
     Я сел за свой компьютер, нашел файл "СЗНК" - по названию основной фирмы Пупыша - и вывел его на принтер.
     - Давай анекдот, Зураб. Только в темпе - мне уже пора выруливать в район.
     Листая записную книжку, я вполуха слушал анекдот Зураба, смысл которого, как и многих предыдущих, сводился к тому, что самый хитрый и находчивый человек на свете - это грузин.
     "Волка ноги кормят", - подумал я, услышав длинные гудки в телефонной трубке. Никого из убойного отдела на месте не оказалось.

***

     - Антон, ради Бога, перестань дергаться. Ты что, первый день замужем? Никакой утечки не будет. - Мы сидели с Никулиным, бывшим моим подчиненным, в маленькой кафешке возле нашего РУВД и пили "эспрессо". - Более того, глядишь, и я тебе помогу советом, а то и поделюсь информацией. - Я смял картонный мундштук папиросы и в упор посмотрел на опера.
     - Михалыч, да у меня и мысли такой не было! Мы с Димкой всегда готовы тебе помочь. Но, клянусь, пока что нечем! Три выстрела в упор, контрольный - в голову. Умер Пупыш мгновенно. Нашли рядом ствол с самодельным глушителем, в обойме три патрона, калибр 7,65. Свидетелей нет, выстрелов, понятное дело, никто не слышал... Прости, Михалыч. - Антон достал из кармана зазвонивший мобильник.
     "Неплохо стали жить опера, - заметил я про себя. - Я вот даже пейджер позволить себе не мог. Подрабатывают ребята... Впрочем, грех их судить, жизнь сложна..."
     - Там вроде ствол необычный? - спросил я, когда Никулин закончил разговор.
     - Да, ствол редкий - бельгийский "вальтер" 1935 года.
     - "Черные" следопыты?
     - Нет, Михалыч, не похоже. Абсолютно новый пистолет, ни пятнышка ржавчины. Эксперты говорят, что такой ствол к ним попал впервые. Проконсультировались даже с одним дедом, ветераном криминалистики, он вспомнил, что такие трофейные "игрушки" у нас после войны появились - офицеры из Германии привозили.
     - Ну а охрана где была?
     - А-а! В том-то и дело, что Пупыш своих пацанов отпустил. Он в Зеленогорске был с небольшой мужской компанией - бильярд, сауна, девочки... Короче, культурный отдых. Вот и не захотел, видать, чтобы были лишние глаза.
     И Антон рассказал, что Пупыш с друзьями развлекался в частном пансионате "Ривьера", но съездить туда у ребят пока нет времени, так как они опрашивают жильцов дома по набережной Колчака. Вдова нефтяного магната, Ольга Викентьевна, пребывает в стрессовом состоянии, и с ее допросом решили немного повременить. Он сказал также, что к оперативному обеспечению следствия подключились Вадим Резаков и Леонид Барсов из РУБОП, мои старые знакомые.
     На "вальтере", кстати, обнаружили пальчики. Однако их хозяин в базе Управления не нашелся.

***

     Уютный коттедж из красного кирпича спрятался среди сосен на берегу Финского залива. Туда мы и направились вместе с Антоном и Димой. Хозяйничали в коттедже отставной мичман Валера Воскобойников, мастер на все руки, и его жена, Нина Васильевна. "Корочкам" ребят морячок не удивился. Или не подал виду.
     Как мы и предполагали, об учредителях "Ривьеры" супруги даже не слышали...
     Устроил их сюда давний приятель Валеры, который давно куда-то пропал.
     - Валерий Сергеевич, кто же хозяин этого дома? - спросил я мичмана, когда мы устроились в беседке, сквозь ажурные стенки которой виднелось свинцовое море. - Может, этот человек? - И я протянул Валере фотографию Пупыша.
     - Нет, не он, - мичман внимательно всмотрелся в изображение нефтяного магната, - хотя этот бывал здесь... Знаете, мое дело маленькое - подготовить сауну, бухалово, мангал для шашлыка. Потом меня отправляли - типа, займись своими делами, а будешь нужен - позовем. Конечно, видел я всех гостей и ихних девок - глаза-то мне не закроешь. Так вот, по моему разумению, главных здесь двое. Одного зовут Михаил Иванович, чернявый такой мужичок, жилистый... - Мичман задумался. - Все к фляжке кожаной присасывался, а ничего другого не пил. Серьезный, видать, человек. А охрана какая - громилы под два метра! Даже на флоте таких шкафов за всю службу не встречал...
     Так-так, уже интересно... Неужели сам Лом сюда наведывался? Точно он, Михаил Иванович Ломакин, олигарх наш уважаемый. Впрочем, какой он, на хрен, олигарх? Скорее я буду танцевать в кордебалете Мариинского театра, чем бандит превратится в добропорядочного бизнесмена!
     Не бывает бывших бандитов. Как и бывших ментов...
     - Ну а второй кто? - достал я из пачки очередную "беломорину".
     - Второй, можно сказать, барин. Полный такой мужик, представительный, бородатый. На старпома моего похож, царство ему небесное... Звали его, дай Бог памяти, имя-то редкое... - Валера вновь задумался и почесал затылок. - Кажись, Роберт. Или Рудольф. Ага, точно - Рудольф Евгеньич. Тоже к нему с большим почтением относились...
     Валера улыбнулся, набил трубку и пустил ароматный дымок. Я удивился, увидев у него на предплечье необычную татуировку - пингвина. Вокруг птицы полукружьем было еще зачем-то вытатуировано слово пингвин. Для самых тупых, что ли...
     - В Арктике плавал