к которому "рабам" запрещалось даже приближаться...
     - Почему вы решили, что вас везут убивать? - спросил следователь у Дроздова.
     - Я уже знал, что некоторые сотрудники фирмы бесследно пропали... Мне была уготована та же участь...

***

     Конечно, я в своей оперской практике с чем только не сталкивался... Но то, что я услышал, показалось мне невероятным.
     - Что ж не арестовали Пупыша, Сергей Петрович? - спросил я.
     Середа развел руки.
     - А как вы думаете, Георгий Михайлович, почему?
     - Думаю, что свидетели куда-то подевались. Или отказались от своих показаний...
     - Мыслите правильно.
     И Середа рассказал, что на ферме оперативники не обнаружили ни одного раба... Что Валентин Дроздов после допроса в Кингисеппском РУВД больше нигде ни разу не появлялся. Жена его говорит, что с мужем давно не живет - но это не правда, в командировку в Кириши Дроздов уезжал из дому. А в следственном отделе в Кингисеппе случился пожар, и протокол допроса Дроздова сгорел с другими бумагами.
     - Даже фотографии его нет ни одной, - сокрушенно вздохнул Середа.
     - Быть не может! - удивился я. - А в паспортном столе?
     - А он не был в Питере прописан, с Украины прибыл. Послали туда запрос, но он затерялся.
     - Ну а приметы у Дроздова какие-нибудь есть? - допытывался я.
     - Примета одна - татуировка. Птичка пингвин... Когда малолеткой был - в зону по дурости угодил, там и отметили его.
     Так-так-так...
     - Интересно, Сергей Петрович... А мне почему-то казалось, что пингвин - это что-то с морем связанное, с севером.
     - Я тоже так раньше думал, Георгий Михайлович. Но я специально к Валдаеву обратился - знаете, наверное, нашего знатока тюремного фольклора?
     Я кивнул - кто ж не знает легендарного опера...
     - И Валдаев мне все объяснил.
     "Пингвин" расшифровывается просто - прости и не грусти, виноватого искать не надо.

***

     - Что с тобой? - тревожно спросила Галина, поставив подогревать ужин.
     - Понимаешь, Галка, произошла страшная для меня вещь... Я перестал быть опером.
     - Вот новость-то, - вздохнула жена.
     - Нет, ты не поняла, дорогуша... Осталась у нас водка?
     Галина недоуменно вынула из холодильника початую бутылку "Пятизвездной" и налила мне рюмку. Я выпил залпом и хрустнул огурцом.
     - Я сейчас пять раз набирал номер Вадима Резакова, чтобы сообщить ему имя убийцы Пупыша. И не смог.
     - Почему, Гоша? - удивленно спросила Галина.
     - Вот и я о том же - почему? Наверное, потому что я уже не опер. Налей мне еще. И себе тоже...
     Жена слушала мой рассказ полночи...
     - Никогда бы не поверила, что ты будешь укрывать преступника, - вздохнула она. - Но тебе не нужен мой совет, ты уже все решил.
     - А если нужен? - улыбнулся я.
     - Ты все решил правильно. Пора спать, Гоша...
     И я заснул.

***

     - Я знал, что вы за мной придете, - вздохнул Дроздов, когда мы присели в беседке у моря. Накрапывал дождик, волны пенились.
     - Скажите, Валентин...
     - Павлович.
     - ...ведь Лом вас и пристроил сюда? Наверняка он решил использовать вашу ненависть к Пупышу и помог вам организовать убийство?
     - Считайте, как хотите, - махнул рукой Дроздов. - Все равно на следствии я ничего не скажу.
     - Пупыш узнал вас, когда приезжал сюда перед убийством?
     - Думаю, что да... Поэтому я понял, что откладывать задуманное не стоит. Иначе он бы сам меня убрал.
     - А где вы взяли "вальтер"?
     - Когда-то давно ремонт в квартире делал... - Дроздов поднял опущенную голову. - Дом "сталинский", раньше в нем жили комитетчики... В ванной менял решетку вентиляции, старую снял, сунул руку в отверстие, а там тяжелый сверток.
     Думал, что золото. Развернул, вижу - пистолет и пачка патронов... Я его спрятал в укромном месте на всякий случай.
     Вот он мне и пригодился.
     - И вы поехали за Пупышем сразу же, как только он покинул сауну? Как вам удалось опередить его и подстеречь у дома?
     - Я просто выехал раньше... Гнусный мерзавец... Я ни о чем не жалею. Вас когда-нибудь трахали в задницу черенком лопаты? Нет? Как бы вы поступили на моем месте?
     Я пожал плечами.
     - Так вы никогда не были мичманом?
     - Нет, но мечтал о море. Поступил в мореходку, но закончить не смог - залетел в колонию по глупости... Вы дадите мне попрощаться с Ниной?
     - Жена?
     - Можно сказать - да. Когда-то, в молодости, я ею увлекался. Потом мы расстались на долгие годы. И вот случайно встретились, когда мне пришлось скрываться.
     Жизнь у нее не сложилась, семьи нет. Я ей рассказал обо всем. Она решила, что будет со мной до последнего... Мы ведь уже не молоды, а счастья у нас так и не было.
     - А я не собираюсь вас задерживать, Валентин Павлович...
     - Почему? - спросил Дроздов после паузы.
     - Потому что я не опер...
     - Не хитри, начальник, - усмехнулся Дроздов. - Я опера за версту чую, я ведь еще с малолетства ваше племя хорошо узнал...
     - Был опер, да весь вышел, - объяснил я озадаченному Дроздову. И поднялся. - Советую вам, Валентин Павлович, побыстрее собраться и исчезнуть отсюда.
     - Мне уже некуда бежать, Георгий Михайлович, - вздохнул Дроздов, пожимая мне руку. - Спасибо...
     Служебную "четверку" я спрятал в кустах, на обочине. Уже открывая дверцу, я услышал шум приближающегося автобуса. За ним притормозила черная "девяносто девятая". Выскочили вереницей собровцы, Леня Барсов и Вадим Резаков негромко инструктировали их. Кажется, меня не заметили...
     Осторожно проехав метров сто по обочине, я вырулил на дорогу и помчался в сторону города.

***

     "...Как только что сообщило Агентство журналистских расследований, человек, подозреваемый в убийстве Ильи Пупыша, застрелился сегодня на территории частного дома отдыха "Ривьера"при попытке его задержания сотрудниками РУБОП и уголовного розыска Правобережного РУВД. Киллера звали Валентин Дроздов, когда-то он работал менеджером Северо-Западной нефтяной компании, возглавляемой Пупышем. Последние два года находился в розыске, работал в "Ривьере" разнорабочим, имел при себе поддельный паспорт на имя Валерия Сергеевича Воскобойникова.
     А теперь о других новостях..."

ДЕЛО О КРОВАВОЙ МЭРИ

Рассказывает Светлана Завгородняя

     "Работает 2,5 года корреспондентом репортерского отдела. До прихода в Агентство журналистских расследований пять лет была фотомоделью и манекенщицей.
     Имидж "секс-дивы" часто и очень успешно использует для добывания оперативной информации. Сверхкоммуникабельна, но доверчива. Натура творческая, хотя часто увлеченность Светланы разными темами сказывается на ее производственной дисциплине.
     27 лет. Не замужем..."
     Из служебной характеристики

     ...А потом этот придурок мне и говорит:
     - Светик, ну возьми меня в мужья! Ну что тебе стоит, а?..
     А мне этому придурку даже отвечать лень. Сосновая лапа от ветерка - туда-сюда, и солнце сквозь лапу - то за ухо, то в глаз: ну ничего не вижу. Чувствую только - Марэк приподнимается на локте и, склоняясь надо мной, прячет солнце.
     И я снова вижу эти его размыто-синие глаза - точь-в-точь такие же, как отцветающие подснежники на этой полянке, изогнутые в вечном удивлении брови и страдальческую морщинку у рта.
     - Возьми меня!.. Я ведь здесь пропаду.
     - Вообще-то просятся не в мужья, а замуж. И в основном - женщины уговаривают. - Л пытаюсь ладонью занавеситься от этой сини. - Тем более ничего не выйдет, что я - уже замужем.
     Я вру. Потому что не понимаю, как можно выходить замуж, когда кругом столько интересных мужчин. Как выбрать-то? Мама расстраивается, говорит, что пора ей внуков иметь. Однажды зашла к нам в Агентство, посмотрела на всех и говорит дома: "Светочка, вот и Леша Скрипка - хороший парень, и Витек - не женат, и - Родик..." - "Мама, - говорю, - да они же - коллеги, друзья. Кто же за друзей замуж выходит?" - "За кого уж тогда и выходят-то?" - удивляется и вздыхает моя мама.
     ...Марэк - вот достал! - продолжает канючить:
     - И что - что замужем? Разведешься.
     Твоему мужу и так хорошо: в Питере живет, по улицам красивым ходит. А я здесь - пропаду...
     Господи, навязался-то!
     - Да я ведь старше тебя!
     - А сколько тебе? - Марэк удивленно садится на смятой штормовке.
     - Нисколько. Я просто всегда кажусь моложе, чем на самом деле.
     - Счастливая! А вот я всегда выгляжу старше, чем есть, - говорит он невпопад (хам пещерный!) и кладет руку мне на талию.
     И я снова таю, как последние льдинки в Ладоге, оттого, что возле моего бедра пульсирует и зреет на глазах восхитительная длинность этого островного аборигена...

***

     Все было бы иначе, если бы в понедельник утром у меня не убежал кофе.
     (Как заметила бы наша Агеева, Аннушка уже пролила свое масло. Или она все-таки постоянно кого-то цитирует?) В общем, лишних десять минут провозилась у раковины, отмывая джезву. Соседка Вера Никитична позвонила, когда я в дверях куртку натягивала.
     - Светочка, а Юрка-то наш - пропал...
     Юрка - мой тридцатидвухлетний сосед сверху. Любимец всего подъезда: за то, что - сирота, за то, что, тихо горюя, пьет на затянувшихся поминках матери, за то, что добрый и всегда поможет по хозяйству. Мы, конечно, не ставили целью его спаивать, но десятку-другую за мелкий ремонт всегда в карман совали.
     Но тихое пьянство - еще полбеды. Беда пришла позже - Юрка "сел на иглу".
     Мне еще по осени подруга Василиса как-то намекнула: что-то, мол, твой "электро-сантехник" смотреть стал, не мигая. А Васька, между прочим, биофак закончила, психотерапевт приличный. Ну а потом и все всё поняли.
     Тетки с лестницы (в том числе моя мама) пытались его увещевать. Но героин ведь голыми руками не возьмешь. Один раз даже "скорую" вызывали. Но через две недели Юрка вышел из наркодиспансера, и все покатилось по-прежнему. Да и сами врачи в диспансере особых надежд на полное излечение не питали: из ломки, сказали, выведем, а там уж - как будет. Правда, одна сердобольная докторица адрес нашей соседке дала. Есть, мол, один хороший реабилитационный центр "Очищение": там и лечат незадорого (дешевле, чем на коммерческих койках в гордиспансере), и кормят вкусно, и беседы беседуют, и на природе выгуливают.
     Парня пожалели, всей лестницей скинулись и отправили Юрку в "Очищение".
     Месяц прошел, а он и не вернулся.
     - Ты бы, Светочка, заехала на Петроградскую после работы, навестила бы парня, - попросила соседка. - Ведь мы с его матерью-покойницей дружили, неловко как-то.
     Ехать к черту на рога не хотелось. Тем более что еще в пятницу Соболин намекал, что в понедельник у него свободный вечер, а друзья позвали в гости, а приезжать - как договорились в той компании - нужно с красивыми девушками...
     После того случая, как из-за Обнорского у нас с Вовкой ничего не получилось, Соболин делает всяческие попытки остаться со мной наедине, но все никак не удается.
     Обижать соседку, однако, тоже не хотелось.
     - Ладно, Вера Никитична, заскочу - проведаю.
     И я помчалась на работу.

***

     Конечно - опоздала.
     - Ну, Светка, молись! - Соболин встречал меня аж в подъезде. - Шеф тебя уже минут сорок разыскивает.
     - Да если бы не кофе и не соседка...
     - Это ты Обнорскому и расскажешь.
     А он - послушает. Если захочет... - вставила проходящая мимо Горностаева.
     Начинать неделю в кабинете Обнорского... Бр-р!
     Я отправилась на ковер. Из соседнего кабинета, как черт из табакерки, выскочил Скрипка:
     - Ты только, Света, не волнуйся. Купи себе таблетки от качки. Одну мою девушку тоже все время тошнило и прямо - на палубу. Оказалось - и вовсе она не беременна. Это просто болезнь такая - морская...
     - Леша, ты - псих?
     Обнорский, как ни странно, был в хорошем расположении:
     - Ну и повезло же тебе, Светлана Аристарховна! Сам бы поехал, но - не могу. Проблемы, видишь ли, дела государственной важности... Да ты все равно не поймешь.
     - Так, может, Спозаранника послать?.. Если это так важно. - Я еще не понимала, о чем речь, но чувствовала, что поездка в гости с Соболиным отменяется.
     - Да нужен Егорычу этот остров, как собаке пятая нога.
     Так, значит - остров. Спасибо, что не монастырь.
     - Андрей Викторович, я понимаю, что иногда нарушаю дисциплину, в смысле - на работу опаздываю, пару убийств вот еще проморгала в прошлом месяце...
     - Зав-го-род-няя! Если я сказал - Валаам, значит - Валаам!
     Все-таки монастырь...
     - И прошу тебя - тело-то прикрой.
     Там, конечно, монахи на туристские тропы стараются не выползать. И - все-таки - монастырь. Не мучай ты отцов Сергиев понапрасну. Иди, все инструкции - у Соболина.
     В репортерском меня встретили дружным хохотом.
     - Что, напугалась? - Соболин, словно извиняясь, заглядывал мне в глаза. - А теперь слушай.
     Оказалось, что каждый год в мае (вот уже лет пять-шесть) городские медики весьма своеобразно отмечают начало речной навигации. Фрахтуют на целых три дня теплоход и отчаливают в сторону Валаама. И там, под шумок ладожских волн, обсуждают важнейшие проблемы здравоохранения. Все это называется международными семинарами. Вот и нынче таких семинаров будет аж три: об эффективности лучевой терапии в лечении онкологических больных, о возрастающей роли медицинской сестры в условиях перехода на систему врачей общей практики (домашних врачей) и о проблемах наркологии на современном этапе.
     - Вовка, да я ж в этом ничего не понимаю!
     - А красивым женщинам и не надо ничего понимать. И тебя же туда в конце концов не за сертификатами посылают.
     В двери просунулась голова Скрипки:
     - Светочка, слышала такую песню:
     "И от любви качался теплоход..."?
     Коробка со скрепками ударилась о уже закрытую дверь.
     - Лучше бы меня послали, - ввернула Горностаева. - Я ни на Валааме, ни в Кижах не была.
     На завистливую Валюшу никто не обратил внимания.
     - Ты, Света, туда едешь от-ды-хать, - продолжал объяснять мне Соболин. - Скрипка в чем-то прав: медикам тоже отдых нужен. После трудной зимы. Перед тяжелым летом. Вот они и придумали себе эти майские Валаамы. И ты отдыхай. А заодно покрутись там, повертись, как ты умеешь... - Соболин вздохнул. - С людьми пообщайся. Может, какое "дело врачей" назревает. Или - сплошь "ошибки врачей". Руководство Агентства решило расширять тематику "Явки с повинной", понадобится много социальных расследований. И тут ты - вся в белом.
     - "Дело врачей" - это, конечно, круто. Но я действительно даже анальгин от аспирина не отличу.
     - Опять - двадцать пять! Тебя туда что - лечиться посылают? - в кабинет вплыла Агеева. - Сказано - отдыхай!
     И - слушай. Эх, Светка, - как-то очень уж откровенно потянулась Марина Борисовна, - счастья ты своего не понимаешь.
     Люди давятся за такие путевки, а тебе так в руки идет. И - представь еще: целый теплоход - одни врачи! Эти хирурги с умными глазами, эти их трепетные пальцы...
     Ага, со скальпелем. И - в намордниках. Но я уже выходила из кабинета бывшего артиста Соболина.

***

     ...С Василисой мы встречались за час до моего отплытия у Речного вокзала. Я еще издали увидела ее красное узкое платье с разрезом на бедре и испанскую соломенную шляпку с красными же лентами. Как только она, бедная, в таком платье и шляпе мою сумку спортивную дотащила?
     Васька еще издали помахала мне пластиковой папкой, и у меня отлегло - во, подруга!
     До этого, днем, понимая, что отчет о поездке потом все равно потребуют, я без всякого энтузиазма отправилась к Спозараннику.
     - Глеб, нет ли у вас чего завалящего на врачей?
     - У нас, Светлана, ничего не валяется: вы штабную культуру моего отдела знаете - у нас все по полочкам, в смысле - по файлам.
     - Да это я к слову... Меня Обнорский на Валаам к медикам засылает. Так я думала, может, у вас что зава... в файлах зависло.
     - Ничего особенного. Так, прошлым летом еще заходила одна докторша, незаслуженно уволенная из наркодиспансера. Чайка ее фамилия. Мы разбираться не стали - таких увольнений по городу несть числа. Но заявление, естественно, оставили. И - справку о ходе разговора. Посмотрите, но вряд ли вам это пригодится. - И Спозаранник протянул два листка бумаги.
     Не понимаю тех, кто мечтает работать в отделе Спозаранника. От читки одних только этих документов можно зачахнуть на корню... Заявление самой Чайки в Агентство, копии исковых заявлений в суд о незаконности увольнения. Скука. А что в справочке? В устном разговоре с расследователем из отдела Спозаранника Нинель Викторовна Чайка сообщала, что с приходом на должность главврача Высочанской Татьяны Павловны дела в диспансере пошли из рук вон плохо. И стены стационара разваливаются. И пациентов плохо кормят.
     И толком не лечат... "Ну, это все - как везде", - подумала я, вспомнив одну из городских больниц, в которой недавно лежала моя мама. Так, что еще? А еще Высочанская, мол, насоздавала по городу частных структур, куда перенаправляет поток пациентов из государственного диспансера (у коммерсантов и детоксикация дешевле, и психотерапевтов навалом).
     Интересно, что представляет собой эта Высочанская? Наверное, некрасивая стареющая стерва в толстых очках. И - безбожно жадная. А я, стало быть, ее разоблачаю. И меня Спозаранник приглашает на работу в свой отдел... От абсурдности всего этого мне стало просто смешно. Тем более что я тут же вспомнила про нашу юристку Лукошкину. Ане ведь на каждое слово - справочку подавай, запись диктофонную. А пересказ устной речи Чайки к делу не подошьешь.
     На всякий случай заглянула к Каширину.
     - Родик, ты мне про Высочанскую Т. П. - в радиусе тридцати лет - по своим каналам не выяснишь? Проверь, нет ли в городе коммерческих структур, где она - в учредителях.
     Родион послал мне воздушный поцелуй и уткнулся в монитор, а я пошла звонить Чайке. Телефон (редкий случай!) сразу откликнулся. Нинель Викторовна вспомнила о собственном приходе в Агентство и пожаловалась, что суды-волокитчики до сих пор не могут рассмотреть ее вопрос и она так безработной и числится. Жаловалась она и на Высочанскую, и на комитет по здравоохранению, который - по всему - специально попустительствует всем безобразиям в наркодиспансере... Я еле-еле слово вставила:
     - Нинель Викторовна, а документов, подтверждающих факт этих безобразий, у вас, случайно, нет?
     Оказалось, есть - копия акта КРУ о комплексной проверке. Тут я уже с интонацией Спозаранника строго сказала, что документ этот мне нужен сегодня же и не позднее 20.00. Чайка сразу согласилась подвезти. Я выспросила ее приметы и велела к восьми вечера, как штык, стоять на выходе с эскалатора метро "Пролетарская".
     В кабинет заглянул Каширин:
     - В городе двенадцать Высочанских, три из них - Татьяны Павловны, одна из них - древняя старуха. Интересующие тебя две оставшихся - чисты: ни фирм, ни фондов.
     - Родион, а ты хорошо проверил?
     - Хорошее некуда.
     - А тогда, может, ты посмотришь какие-нибудь фирмы, где в названии есть слова "наркомания" или "кровь"?
     - Света! - Каширин у нас заводится с полуоборота. - Сколько раз тебя учить, что задания нужно давать конкретные. Знаешь, сколько этой "наркомании" и "крови" в городе? Ты хоть что расследуешь-то?
     Ну что за люди! Сначала с утра посылают незнамо куда, требуют найти незнамо что, потом еще все раздражаются. А у меня еще сумка не собрана. И мама не знает, что я уезжаю. И Юрку обещала проведать...
     В этот момент - как спасение - позвонила Васька. Милая моя подружка, выручай: надо заскочить ко мне домой, побросать кое-что в сумку. Потом к восьми часам подъехать к "Пролетарской", найти по приметам женщину - Чайку, прикинуться Светланой Завгородней, забрать документы и к девяти - не позже! - быть на Речном вокзале. Васька взамен вытребовала с меня что-то несусветное, но я согласилась, не вслушиваясь.
     Было уже после семи вечера, когда в кабинет снова заглянул Каширин (я думала, они с Князем давно свалили пиво пить) с пачкой л