ряешься, я же все понял. Стой, как и стоишь, возле моего подъезда. Я уже подъезжаю...
     Я стояла с мокрыми распущенными волосами возле подъезда шефа и думала о том, что смертельно устала от всей этой мистики.
     Сзади меня темнел проем его парадной. Впереди мигнули фары его машины. Я поежилась. Буквально кожей почувствовала приближение смутной угрозы. Я не знала тогда, что в этот миг мистика закончится. Что я действительно пойму, что сошла с ума.
     Лампочка у подъезда качнулась на ветру, и я увидела, что навстречу мне шагнула... я.
     Я была в красном платье от Сони Рикель. Мои длинные светлые волосы, не любящие заколок, свободно струились по плечам. Я улыбалась мне моей особой улыбкой, которой в одно мгновение могла смести на пути и Зураба, и Бориса-купца, и валаамского аборигена Марэка, и даже самого Обнорского. Я улыбалась сама себе этой улыбкой. Я торжествовала над всем миром. И кровь от этого торжества просто застыла в жилах.
     Я не заболела? Я в своем уме?
     - Ты заболела, Света. Ты не в своем уме! - сказала я себе своим голосом и, отодвинув меня же самою плечом в темный угол парадной, сделала шаг в сторону первой ступеньки лестницы.
     - Хватит уже, Ася! - сказал кто-то из угла голосом Парубка. - Поиграла и - хватит!..

***

     Мы сидели с Аськой и Игорем Сергеевичем в его машине у подъезда Обнорского. Андрея, оказавшегося в парадной в тот момент, когда я тихо сползала по стене, Парубок отправил домой, обещав через десять минут все объяснить. Обнорский, увидев меня в двух лицах, в состоянии полного раздвоения личности, только махнул рукой:
     - Игорь Сергеевич, я так устал от нее! Что бы она ни сказала... Я устал от нее.
     ...Аська была уже без парика. Ее короткие черные волосы упрямо топорщились крутыми завитками. Прямо при Парубке она начала в машине сдирать с себя мое платье, только из-за тесноты и многочисленных пуговиц это не получалось. Она твердила, как заведенная:
     - Забирай! Оно все равно на мне, как на корове седло.
     - ...Игорь Сергеевич, - помолчав, спросила я. - Вы когда все поняли?
     - Заподозрил еще тогда, на лавочке. Меня заинтересовала история, в которой вы, Света, за месяц приобрели новую "верную подругу", рассорившись с той, с которой дружили двадцать лет. Я встречался с Василисой. Она, Света, действительно переживает за вас.
     Я сглотнула ком. Прости меня, Васька!
     - Потом навел справки про Асю, - продолжал Парубок. (Аська при этих словах дернулась в машине, но тут же застыла). - Ася, оказывается, еще в детдоме... подворовывала. Не корысти ради, спортивного интереса для... Некая разновидность клептомании.
     - Я не хотела... Я хотела быть, как Света, - горько вздохнула Барчик.
     - Она завидовала вам, Света. Вашей красоте. Удачливости. Легкости.
     - Я - легко живу? - вспомнила я весь кошмар минувшего месяца.
     - Так Асе казалось. Она хотела побыть в вашей шкуре, что ли... Хотела даже в некотором роде заменить вас в этой жизни. От имени вас поздравлять с днем рождения Васину мать. Пить кофе в вашем любимом баре, выслушивая комплименты бармена. Кокетничать с Обнорским по телефону (Ася ведь хороший голосовой имитатор). Для этого она и придумала весь этот карнавал. К тому же, Света... э-э... вы ей понравились. И она вас ревновала. И к Беркутову, и к Обнорскому... Хотела поссорить с обоими... Поверьте, я в этом кое-что понимаю... - Мне показалось, что Парубок покраснел (хоть и было темно).
     Какое-то время мы сидели молча. Только Аська пыхтела, все еще пытаясь освободиться от платья.
     - Значит, тот первый, странный разговор Обнорского...
     - Это Ася звонила вам. Поэтому Андрей ничего и не понял, когда вы стали приставать к нему с вопросами о любимых расцветках платья...
     Я досадливо поморщилась. Я ведь почувствовала тогда странную растяжку в его словах. Вот что значит - нет слуха.
     - А когда вы окончательно поняли? - продолжала я.
     - Вчера. Но до этого я - после вас, кстати, Света, - побывал у фотографа Тофика. И он показал мне снимки, которые вы тоже рассматривали. Только вы, Света, заинтересовались девушкой и совсем не обратили внимания на молодого чернявого человека рядом.
     - Я обратила внимание.
     - Но не узнали в нем... переодетую Асю.
     Как же я не догадалась! Те же внимательные глаза, тот же упрямый лоб, как у молодого бычка...
     - А Ася в тот день все время ходила за вами следом. А потом повторила все те же манипуляции с палантином. И ушла с выставки в вашем платье и в шифоне.
     - А дальше?
     - А дальше, вчера, я поехал на съемочную площадку, разговаривал с актерами. Рассказал о своих подозрениях Беркутову. Он, кстати, Света, по-моему, не на шутку в вас влюблен, - улыбнулся в темноте Парубок. - И Андрей предложил мне остаться, поскольку съемочная группа праздновала день рождения Барчик.
     - Так это вы - "школьный приятель" Беркутова? - удивленно переспросила Ася.
     - Да, и тоже с детства люблю маскарады. Андрей порылся в реквизитах и нашел для меня приличную шкиперскую бороду и усы... Так вот. Я увидел, как эта девочка, прожившая много лет в детдоме, со слезами принимала цветы, подарки. Понял, как ей не хватает дома, тепла, подруг... Понял также, что она хочет стать хорошей актрисой и постоянно примеряет на себя разные роли...
     - Но как вы убедились... в главном? - снова спросила я.
     - Я обратил внимание на то, что на Асе был серебряный гарнитур. В частности, цепочка с тельцом. Это ведь ваш знак зодиака, Света? А у Аси должна быть дева.

***

     Мы еще какое-то время помолчали в машине. В это время мне позвонила Муза.
     - Света, ты не дуешься? Перестань.
     - Твой палантин нашелся.
     - Да фиг с ним! Тут такие дела!.. Мне из Парижа факс пришел. До них как-то дошли твои снимки из газет. Ну где ты и губернатор рядом. Текст они, наверное, не читали... Ну извини... В общем, администрация парижской выставки дает мне льготные условия по аренде стендов, а также предлагает помощь в знакомстве с возможными партнерами. Но... При одном условии: что именно ты будешь вживую демонстрировать палантины на выставке. Света! Это такая удача для нас обеих. Контракт на год! Соглашайся! Выручай! Хоть сейчас сразу не отказывай. У нас на раздумье - сутки. А дальше - Париж, Канны, Бретань... Белые пароходы...
     - Новые проблемы? - второй раз за эти дни спросил Парубок.
     - Да нет. Нет проблем.
     Как я все-таки устала за эти дни.
     - У меня предложение, - сказал Парубок. - Дело - к ночи. Я развезу вас по домам. Утром вы, Ася, возвращаете палантин Музе Гурьевне. А вы, Света, должны хорошенько выспаться и - в "Золотую пулю". Разговор с Обнорским я беру на себя.
     - Спасибо, Игорь.
     ...Возле дома меня ждала... Аня Соболина. Она, рыдая, бросилась мне на шею.
     - Света, ты такое для меня сделала! Ты даже сама не знаешь, что ты сделала для меня...
     - Аня, да что произошло? - у меня не было сил даже удивляться.
     - Света, ведь ты же Олю Рожнову нашла?
     - Да, а при чем тут ты?
     - Ой, Света! Мама ведь мне никогда ничего не рассказывала. Она развелась с моим отцом, когда я была маленькая (она говорила, что мой отец умер). А отец, оказывается, уехал в другой город, на Волгу. Там женился, у него родилась дочь... Два месяца назад, ты знаешь, у меня умерла мама. Я думала, что у меня теперь кроме Вовки и Антошки больше никого нет на свете. А как оказалось, есть отец и сестра Оля. Ты ведь, наверное, не знаешь, я до замужества была Рожновой. Света, ты для меня такое сделала! Я только сегодня все узнала...
     И Аня снова заплакала. Теперь, как я уже понимала, от счастья.
     - Света, я побегу машину ловить: у меня мужики одни дома остались. Они знают, что я, не дозвонившись, к тебе поехала. Завтра Алла Михайловна прилетает, Юлия Николаевна будет, Тофик с Олей. Ты придешь?
     Я подняла голову и взглянула в светящиеся окна своей квартиры. Я знала, что в черной августовской ночи этого города мерцают сейчас и другие светлые квадраты: окна Соболиных, Парубка, Аськи, окна Обнорского. Выстраиваясь в теплую желтую вереницу, они представились мне огнями красивого уходящего вдаль белого парохода. Уходящего в моря с теплыми течениями к далеким новым берегам...
     "Картинка" с этим морем была настолько реальной, что я просто физически ощутила соленую влагу на щеках и губах. Брызги волн? Соленый ветер?.. Вот только я не могла рассмотреть в этом ярком видении... себя. Я - где? С кем? С веселыми, но незнакомыми людьми на палубе этого парохода или - на берегу с родными мне Шахом, Анютой, Родькой, Князем? Те, с палубы, улыбались и манили: "Давай с нами!" Эти, на берегу, стояли с грустными лицами: "Останься!" Нонка таращила глаза, пытаясь вглядеться вдаль. Обнорский виновато хмурился.
     Где же я-то?
     - ...Света! Ты - что? Ты придешь? - Анюта поежилась на холодном ветру.
     Я увидела ее словно уже со стороны.
     - Беги, Аня, замерзнешь. Я очень за тебя рада. И обязательно приду. - Я еще раз взглянула на окна-иллюминаторы. - Как только вернусь из ОВИРа...

ДЕЛО О ТРУПАХ САНИТАРОВ

Рассказывает Георгий Зудинцев

     "Зудинцев Георгий Михайлович, 44 года, корреспондент отдела расследований. Бывший сотрудник органов внутренних дел, подполковник милиции запаса. Имеет большой опыт оперативно-розыскной работы.
     После увольнения в запас в 1998 году поступил на работу в только что созданное Агентство. К настоящему времени полностью овладел навыками работы журналиста. Умело использует опыт оперативника при проведении сложных расследований.
     По характеру целеустремленен и упрям. Непримирим к преступникам. Физически развит, владеет приемами боевого самбо.
     Неоднократно поощрялся руководством Агентства. За успешное журналистское расследование по делу Андрея Удаленького награжден пистолетом ПБ-4 "Оса"..."
     Из служебной характеристики

     - Посмотри, Глеб Егорович, на каких шикарных тачках ездят санитары. - Я оторвался от экрана монитора, увидев входящего в кабинет начальника отдела расследований Спозаранника. - "Тойота Ленд Крузер-100". Такой джип на полсотни тонн баксов потянет...
     Спозаранник посмотрел на экран, быстро пробежал глазами текст сообщения и хмыкнул.
     - Действительно странно. Санитар морга - и такая машина... Вот что, Георгий Михайлович, надо бы найти полный текст сводки ГУВД по этому эпизоду. Наши репортеры могли напутать.
     Оказалось, все правильно, ничего не напутали:
     "Убийство. Левобережное РУВД.
     3 сентября 2002 года около 24 часов возле здания городского морга (Елизаветинская, 11) с огнестрельным ранением головы обнаружен труп Умнова В. А., 1957 г. р., санитара указанного морга, прож. ул. Новаторов, 8-2-... Труп находился на водительском сиденье автомобиля марки "Тойота Ленд Крузер-100", госномер ..., принадлежащего покойному...
     КП - 1091 по 62 о/м, уг. дело по ст. 105 ч. 1 УК РФ. Сообщено: ст. наряда УУР Грабко".
     Из этой же сводки я узнал, что Умнов однажды имел терки с законом и более того, откинулся, то бишь освободился, совсем недавно - в 2001-м, отмотав три полновесных года по хулиганке. Вообще-то, для сорокалетнего мужчины в таком возрасте сесть по хулиганке как-то несолидно. Руководствуясь исключительно этими соображениями, я позвонил в УУР, дабы выяснить, чем был знаменит покойный. Увы, мне не повезло. Трубку взял совершенно незнакомый мне новичок-опер, который решительно отказывался давать какую-либо информацию. Лишь после перечисления мною нескольких фамилий главковских начальников он все-таки слил, что это дело вел мой бывший подчиненный Мишка Лякин, который, к сожалению, полгода как ушел на гражданку.
     Еще один старый боевой товарищ, Вадик Резаков из УБОП, говорил со мной сухо и кратко, из чего я заключил, что в данный момент он находится в кабинете не один. Вадим пообещал перезвонить и отключился, не попрощавшись. Я же испытал чувство некоторой досады: ну вот, блин, нормальные мужики занимаются нормальным делом, а я тут...
     После этого мне ничего не оставалось, как сунуть сводку в ящик стола. "Займусь этим делом при случае", - подумал я и неторопливо направился в буфет...

***

     Случай не заставил себя ждать. Процесс поглощения пищи был бесцеремонно прерван Спозаранником, который деликатно, но твердо согнал примостившуюся было рядом со мной Железняк, и занял ее место. Признаюсь, прежнее соседство радовало меня гораздо больше.
     - Ну что там с этим санитаром? - спросил Глеб.
     - Тачка действительно его, - ответил я, судорожно проглатывая кусок котлеты. - У моих, - я мысленно отметил, что до сих пор называю ребят своими, - пока глухо.
     - Что ж, вы, Георгий Михайлович, опытный оперативник и разбираетесь в "убойных" делах лучше меня. - Спозаранник снял очки и протер стекла безупречно чистым носовым платком. - Вам, как говорится, и карты в руки. Начинайте работу.
     - Глеб Егорыч, может, чуть повременим? - Я почесал затылок. - Честно говоря, никак не могу закончить эту долбанную новеллу. Не идет - и все тут! А сроки сдачи поджимают...
     - Георгий Михайлович, это ваши проблемы. - Спозаранник, давно убедивший шефа в своей неспособности к художественному творчеству и поэтому не участвующий в проекте сборника "Все в АЖУРе", был неумолим. - Об этом и речи быть не может. Насколько я знаю, все пишут свои дурацкие новеллы в свободное от основной работы время.
     - Но, Егорыч... Шеф сказал, чтобы кровь из носу, но новеллы сдать в срок. Вон, уже телесериал вовсю снимают.
     Спозаранник поморщился:
     - Возможно, для определенной части населения до сих пор из всех видов искусств важнейшим является кино, но для нас с вами главное, чтобы газета вышла в срок и ее номер был интересен для читателя... Ладно, - смилостивился он, приметив мое душевное смятение. - Даю вам один день на завершение новеллы. Но параллельно все-таки начните зондировать морговскую тему.
     Обед, естественно, был испорчен напрочь. Я вернулся к себе в кабинет, однако приступать к расследованию сегодня мне не хотелось. Я с ненавистью посмотрел на открытый файл со своей незавершенной нетленкой. "Твою мать, чем я занимаюсь? Ну поработал журналистом, худо-бедно освоил другую специальность. Может, хватит? Порой так не хватает ментовской ксивы и Макарова в наплечной кобуре. Вот тогда бы я весь этот морг на уши поставил. Как говорится: и живые позавидовали б мертвым".

***

     Я дозвонился до Мишки Лякина, и на следующий день с утра мы пересеклись в центре. Впрочем, ничего существенного о санитарах он мне поведать не смог. Правда, все же припомнил этого самого покойного с умной фамилией. Оказывается, Умнов проходил по делу о землекопах с Южного кладбища, которые во второй половине 90-х здорово бились с "казанскими" за место под солнцем. Апофеозом этой войны стала разборка 1997 года, на которой было убито по несколько человек с каждой стороны, включая бригадира землекопов, некоего Кулыгина. По словам Михаила, участвовал в этой разборке и Умнов. Ему тогда светила реальная "незаконка с оружием", однако благодаря вмешательству неких высших сил дело до суда дошло исключительно по "хулиганке".
     - Где вы болтаетесь, Георгий Михайлович? - посмотрев на часы, строго спросил меня Спозаранник, едва я вошел в свой кабинет. И не дожидаясь ответа, протянул лист бумаги. - Читайте. Опять санитар. Они там, похоже, вконец озверели...
     Я пробежал глазами сообщение. В нем говорилось, что ночью в подсобке городского морга покончил с собой санитар Твердохлебов. Орудие самоубийства - пистолет ПМ - валялся рядом с трупом.
     - В общем, так, Георгий Михайлович, бросайте свою беллетристику и срочно занимайтесь этими санитарами. Кстати, удалось что-нибудь дополнительно узнать по Умнову?
     - Да пока немного. Мой человек сказал, что Умнов в середине девяностых работал в бригаде землекопов на Южном кладбище. Ну а наша "похоронка", Егорыч, сам знаешь - сицилийская мафия просто отдыхает.
     Спозаранник заметно оживился.
     - Отлично. Дело, похоже, вырисовывается интересное. Вот что, Георгий Михайлович, подключайте к этой теме Шаховского. Пусть по своим старым связям пройдется, может, кто-то что и слышал. Да, и еще, я распорядился - сегодня к вечеру Агеева должна собрать досье на обоих санитаров. Родственники, фирмы, машины - все по полной программе... Словом, Георгий Михайлович, активизируйтесь. В конце концов, два трупа за три дня - это интересно. Тем более в морге. Что у них там - своих покойников не хватает?
     Спозаранник отправился на выход, но у самой двери остановился, обернулся и назидательно произнес:
     - Только я вас очень прошу, не забывайте о штабной культуре. Все справки оформите, как положено, в отделе. Срочно - не означает кое-как...

***

     Шах врубился в тему с ходу, достал свой сотовый и вышел в коридор, как он выразился, "перетереть тему". Конфиденс продолжался недолго. Через некоторое время он довольный вошел в кабинет и, улыбаясь, процитировал:
     - Давай, однако, Михалыч, десятку. Керосинку покупать будем.
     По интонации я понял, что Шаховский сумел найти нужного человека и теперь требует денег на оперрасходы. Надо сказать, что Шах постоянно встречался со своими источниками в кабаках, причем умудрялся выбирать наиболее дорогие и навороченные.
     Я безропотно направился к Скрипке выбивать деньги и, слава богу, у меня хватило ума слукавить, что на встречу пойдет Спозаранник, славящийся своей практичностью. Посему Алексей Львович, немного попричитав и поохав, выдал-таки мне пятьсот рублей, напомнив об обязательном предоставлении счета, заверенного старшим смены общепита, и кассового чека. Шах брезгливо взял у меня пятисотенную, пробурчав, что "с такими деньгами приличные люди ходят только в "Макдоналдс"" и испарился.
     Мне же ничего не оставалось, как нанести визит в морг. С сожалением отметив, что придется тащиться к черту на кулички, я выключил компьютер, предварительно сохранив файл с недописанной новеллой. "...Мы шли по следам убийцы, и он об этом догадывался. Вычислив, наконец, адрес его любовницы, решили устроить там засаду...". Елки-палки, о чем я пишу? Ну какую засаду могут устроить журналисты?

***

     В том, что сегодня я привезу из морга пустышку, сомнений у меня практически не было. И действительно, на момент моего визита работники морга, подвергнутые уже второму перекрестному допросу за два дня, пребывали в состоянии безнадежного пессимизма и на контакты с прессой шли, мягко говоря, неохотно.
     Я выяснил, что убиенный Умнов в морге работал относительно недавно, ни с кем по работе особо не сходился, и толком охарактеризовать его никто не смог. Впрочем, о том, что ранее он был судим, знали многие. Что же касается Твердохлебова, то тут и вовсе ничего не ясно. Работал он в морге уже пятый год, причем последние три года - старшим санитаром. Человек в высшей степени интеллигентный, бесконфликтный. Между прочим, кандидат наук. Какого черта ему вдруг вздумалось стреляться, к тому же еще на работе, и откуда у него вообще ствол - непонятно.
     Всю эту информацию я получил от медперсонала и морговской обслуги, а вот толкового разговора со здешним начальством не получилось. Директриса от всех этих потрясений ушла на больничный сразу же после того, как последняя оперативная машина отъехала от ворот морга. С главным же патологоанатомом - профессором Румянцевым, седовласым стариканом, сцена разыгралась и вовсе неприличная. Когда я упомянул в разговоре Твердохлебова, Румянцев моментально озверел и, выкрикнув что-то типа "туда ему и дорога", вызвал в кабинет двух дюжих мужиков-санитаров. Я счел благоразумным удалиться самостоятельно, второй раз за день пожалев об отсутствии на руках ксивы и табельного оружия.
     Вернувшись обратно в Агентство, я бегло просмотрел подготовленные Агеевой материалы по морговским покойникам, но что-либо дельное почерпнуть из них не смог. По Умнову вообще был полный голяк, а биография Твердохлебова изобиловала сплошными "не": не состоял, не привлекался, не участвовал, не учреждал. Разве что тачка у него тоже была неплохая - "БМВ" 1998 года выпуска.