и бездарные! Лучше бы я сразу наняла бульдога! Давно бы дело было сделано!
     - Ну как? - спросил меня Родька, присутствовавший при разговоре.
     - Может, Батманов и прав, - сказала я, пожав плечами, - она действительно с приветом. Во-первых, сейчас два часа дня, а она пьяна в стельку. Во-вторых, обозвала нас щелкоперами, а в-третьих, собирается нанимать кинолога с собаками.
     Родька присвистнул и покрутил пальцем у виска.
     Я была уверена, что на этом в истории Юлии Львовны Ларионовой будет поставлена точка, но ошиблась.
     Вечером того же дня ко мне в кабинет зашел Зудинцев, весь день промышлявший в УБЭПе, и плотно прикрыл за собой дверь.
     - Послушай, Марина, мне удалось кое-что узнать. Выявлены аналогичные случаи таинственных исчезновений денег со счетов. Вот, я выписал фамилии пострадавших. Первый случай произошел года два тому назад. Есть вероятность, что все это звенья одной цепи.
     Я присела за стол и пробежала глазами список. В нем значилось пять фамилий.
     - Михалыч! Но ведь здесь все женщины, - в восторге от собственной наблюдательности заметила я, но тут же осеклась. - Разве что вот эта фамилия...
     Онупко... может принадлежать и мужчине тоже. А, Михалыч?
     - Онупко - это мужчина, - подтвердил безжалостный Зудинцев. - Но...
     - "Но"?
     - Но - бывший. Незадолго до того, как у него пропали деньги, Онупко лег в клинику пластической хирургии и изменил пол.
     Я всегда гордилась отличавшими меня умом и сообразительностью.
     - Есть контакт, Михалыч! - заорала я, потому что меня осенило. - Скажи, а в УБЭПе еще не поняли, почему все пострадавшие - женщины или трансвеститы?
     - Еще не поняли, - убежденно ответил Зудинцев.
     - А ты, Михалыч, конечно же, понял?
     Подполковник в отставке напрягся, силясь выдвинуть какую-нибудь удобоваримую версию, но вынужден был сдаться.
     - Честно говоря, еще нет.
     - А я знаю! Знаю! - Я заплясала по комнате. - Михалыч! Юлия Ларионова тоже недавно делала пластическую операцию - подтяжку.
     - Черт побери! А в этом что-то есть, Агеева. Хотя, конечно, не факт...
     - Еще какой факт! У меня тоже была кредитная карточка. - На всякий случай я использовала прошедшее время. - Чтобы с ее помощью получить деньги, мало засунуть ее в банкомат, надо еще набрать пин-код, определенный набор цифр. Как можно воспользоваться кредиткой, не зная их? Никак. Нужно выведать эти заветные цифры. И знаешь, Михалыч, как это можно сделать? Под наркозом. Пластические операции, за редким исключением, проходят под общим наркозом!
     - Над этим надо подумать, Марина, - сказал Зудинцев. - Помню, подстрелили мы одного налетчика. Трое других ушли. Подстреленного отвезли в больницу, его там сразу на операционный стол - под нож, пулю извлекать.
     Сейчас уже не вспомню, из какого места. Одному из оперов выдали белый халат и разрешили войти в операционную, когда пациенту давали наркоз. Пара вопросов под кайфом - и паренек сдал нам всех своих подельников с потрохами. Так что очень может быть. Но проверить не помешает.
     Два дня Зудинцев на работе не появлялся. Он снова отправился в УБЭП для того, чтобы найти подтверждение или опровержение моей версии. На третий день с утра пораньше Михалыч пришел ко мне в кабинет, чтобы выразить свое восхищение. Я оказалась права: все пять женщин и существо по фамилии Онупко делали пластику. Причем в одной и той же клинике. Возглавлял ее Лазарь Моисеевич Гольцикер.
     - А теперь приготовься к сенсации, Марина! Клиника открылась в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году и сначала называлась не "Ночи Клеопатры", а просто и буднично - ЗАО "Сатурн". Так вот, на этом первом этапе одним из ее учредителей значился Вадим Германович Батманов.
     - Что ж ты, Жора, отпустил этого мерзавца? Впредь не будешь действовать по принципу: "Послушай женщину и сделай наоборот"? Я ведь тебе говорила, что Батманов замешан в этом деле.
     - Ну, интуицию к делу не пришьешь. Фактов-то не было. А теперь, Марина Борисовна, - потупившись, сказал Зудинцев, - я должен тебя расстроить. Нас троих - тебя, Родиона и меня - вызывает на ковер Обнорский. Всыплет по первое число.
     - За что? - спросила я, хотя примерно догадывалась, каков будет ответ.
     - Видишь ли, когда все наши предположения подтвердились и народ в УБЭПе врубился и забегал, я пошел к Обнорскому и все ему рассказал. Ну а он, как обычно, вместо того, чтобы возложить лавровые венки на наши гениальные головы, разорался.
     - Когда? - спросила я обреченно.
     - Сейчас он в УБЭПе. А после обеда - готовься. Но крайним он считает меня, как старшего по званию. Помнишь, как говаривал незабвенный дон Карлсоне? "Женщины и дети могут быть беспечны, а мужчины - нет".
     Подполковник Зудинцев кисло мне улыбнулся и пошел оповещать Родиона Каширина о предстоящем разносе.

***

     - Вы что, мать вашу, совсем обалдели? - Наш шеф никогда не изменял своим традициям - любую разборку с подчиненными он начинал именно с этой фразы. - С Агеевой мне все ясно, у нее борзометр давно зашкаливает. Но ты, Михалыч! Ты же опер, профессионал! Как ты мог играть в бирюльки с этими недоумками с филфака? Стажерку несовершеннолетнюю задействовали, в нимфетку обрядили: "Дяденька, а ты тетенькины деньги случайно не брал?" Позор! Расследователи хреновы!
     Уволю к матери всех!
     Минут через пятнадцать Обнорский выдохся и от сокрушительной части своего выступления перешел к созидательной. Из нее следовало, что руководство УБЭПа собирается отрабатывать выдвинутую сотрудниками "Золотой пули" версию. Но организованную преступную группу врачей, если таковая имеется, хотят брать с поличным.
     - Поинтересовались, кстати, нет ли у нас еще одной стажерки, желающей поучаствовать в поимке Лазаря Моисеевича на живца, - ухмыльнулся Обнорский.
     - Есть! - Я сделала шаг вперед и бесстрашно посмотрела в глаза шефу.
     - Марина Борисовна, вы, наверное, не поняли. Им нужен человек, который ляжет под скальпель...
     - Именно это я и собираюсь сделать. Кроме того, у меня есть кредитная карточка.
     - Кредитку вам выдадут в УБЭПе.
     Зачем рисковать своими сбережениями.
     А вот лицом и полюбившимися нам морщинками (ну не гад ли?!) рискнуть придется...

***

     - Не надо так волноваться, голубушка, успокаивал меня Лазарь Моисеевич. - Золотое армирование - пустячная операция, в нашей клинике она отработана до мельчайших деталей. Я гарантирую вам потрясающий результат. У вас еще есть полчаса, успокойтесь, подумайте о чем-нибудь приятном - о море, о солнце, о красивых мужчинах.
     - Я подумаю о Марлоне Брандо. Можно? - попыталась пошутить я.
     - У вас прекрасный вкус, голубушка. Я уверен, что вас ждут новые блестящие победы.
     Лазарь Моисеевич ласково потрепал меня по щеке и направился в операционную.
     Молоденькая медсестра Леночка велела мне раздеться догола и убрать волосы. Я забрала их в хвостик на самой макушке и крепко стянула бархоткой, в которую незаметно воткнула миниатюрный радиомикрофон. Пришел анестезиолог и сделал мне укол. Через несколько минут все поплыло у меня перед глазами. Леночка помогла мне взгромоздиться на каталку, и меня повезли в операционную.
     - Ну, с Богом! - сказал Лазарь Моисеевич.
     Больше я уже ничего не слышала из того, что говорил известный в городе хирург, медицинское светило, господин Гольцикер. Зато его очень хорошо слышали Родион Каширин и молоденький сотрудник УБЭПа Гриша. Они сидели на скамейке в больничном скверике и писали на диктофон все, что происходило в операционной.

***

     Из больницы я выписывалась без напутственных слов моего лечащего врача Лазаря Моисеевича. В тот день профессор Гольцикер уже давал показания в кабинете следователя на Захарьевской улице...
     Его, как и планировалось, задержали при попытке снять деньги с чужого счета в банке. Заслуженный хирург сразу во всем сознался. По словам Гольцикера выходило, что на путь криминала его подтолкнул приятель и бывший одноклассник Вадик Батманов - тот просто спал и видел, как вернуть обратно деньги, которые выманила у него шантажом бывшая жена. Время от времени Юля разрешала Батманову видеться с их дочерью Кристиной. И как-то приятели придумали гениальный план - уговорили Юлю лечь на операцию в клинику Лазаря. В долю пришлось взять анестезиолога и операционную сестру. Помимо четырех женщин и одного трансвестита, Гольцикер и К° опустили на деньги еще пару пациенток, но они, так же как и Ларионова, по каким-то причинам в милицию не обращались.
     После таких откровений Лазаря Моисеевича прокуратура выдала разрешение на арест Батманова. Но в руки законного правосудия он так и не попал...

***

     - Ну что, Агеева, все продолжаешь оттачивать имидж роковой женщины? - приветствовала меня Горностаева.
     - Что ты имеешь в виду? - не поняла я.
     - А то, что грохнули-таки твоего извращенца. На, полюбуйся. - Горностаева протянула мне сводку оперативной информации.
     В ней сообщалось о том, что в Удельном парке обнаружен труп предпринимателя Вадима Батманова. По горячим следам сотрудникам правоохранительных органов удалось задержать предполагаемого убийцу - Моськина Виктора Петровича, известного в криминальных кругах под кличкой Бульдог. Во время задержания Моськин оказал сопротивление и попытался совершить побег.
     Милиционеры открыли огонь на поражение. В результате полученных ранений Моськин, не приходя в сознание, скончался на операционном столе в клинике военно-полевой хирургии ВМА.
     Я несколько раз внимательно прочитала информацию. "...Бульдог... Какая смешная кличка... - подумала я. - Где-то я уже недавно о нем слышала... Стоп!
     Ведь это же Ларионова говорила мне по телефону, что хочет нанять бульдога.
     Как я сразу не врубилась, наплела Каширину про каких-то кинологов с собаками. Так, значит, это Юлия Львовна заказала Вадима? Какое редкое везение!
     Заказ исполнен, а исполнитель мертв!
     И, кроме меня, никто ни о чем не догадывается. Юлия Львовна, вы можете спать спокойно. Я сохраню вашу тайну.
     Быть может, я слегка и погрешу против закона, но, как утверждает наш шеф, законность и справедливость - вещи порой взаимоисключающие. Я выбираю справедливость. Я никогда, никому, ничего не скажу... если утерплю, конечно".



ДЕЛО О ПОХИЩЕННЫХ МЛАДЕНЦАХ

Андрей КОНСТАНТИНОВ и Агентство журналистских расследований






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Агентство журналистских расследований Андрея Обнорского получает информацию о крупномасштабной международной афере, связанной с продажей детей за рубеж. Преступник известен. Но как добыть доказательства его вины и при этом уцелеть?
     Эту и другие не менее увлекательные истории из жизни Агентства, рассказанные его сотрудниками, вы прочтете в сборнике "Дело о похищенных младенцах".

     Сергей БАЛУЕВ, Максим МАКСИМОВ (ответственные редакторы проекта), Александр Горшков, Илона Егорова, Олег Засорин, Александр Пронин, Сергей Серебренников, Никита Федоров Константинов А. и Агентство журналистских расследований

ПРЕДИСЛОВИЕ

     В этой - уже четвертой книге цикла "Агентство "Золотая пуля"", - как и в предыдущих, все от начала до конца - вымысел.
     Герои книги - сотрудники петербургского Агентства журналистских расследований, которое в городе называют "Золотая пуля". Возглавляет "Золотую пулю" Андрей Обнорский, известный читателям по романам Андрея Константинова и телесериалу "Бандитский Петербург".
     "Золотая пуля" - 4 состоит из новелл, рассказываемых журналистами Агентства, каждый из которых по-разному оценивает происходящие события.
     Все совпадения персонажей книги с реальными лицами лежат на совести авторов.

ДЕЛО О ПОХИЩЕННЫХ МЛАДЕНЦАХ

Рассказывает Глеб Спозаранник

     "Спозаранник Глеб Егорович, 30 лет, молдаванин. Один из самых квалифицированных сотрудников АЖР, начальник отдела расследований. В прошлом - кандидат физико-математических наук. Прежние навыки - строгое следование логике, педантизм, дисциплинированность - пытается навязать подчиненным. Отношения в коллективе сложные в силу перечисленных выше особенностей характера.
     Образцовый муж, отец троих детей. Категорический противник алкоголя. Морально устойчив.
     Считает, что очень умен.
     Жена - Спозаранник Надежда Борисовна - ранее работала психотерапевтом в районной поликлинике, теперь руководит частным медицинским предприятием "Психотерапия плюс"".
     Из служебной характеристики

     - О-о... Да вы, кажись, перебрали, Глеб Егорыч!
     Голос доносился откуда-то сверху и звучал то ли с укоризной, то ли с сочувствием, то ли с недоумением, а может - со всеми оттенками сразу.
     Я поднял голову и увидел над собой малознакомое небритое лицо. Два года назад, когда мы с Надеждой переехали в новый дом, я, еще до ввоза мебели, обошел квартиры и составил картотеку соседей. Жизнь должна быть систематизирована. Несистематизированная жизнь - одно мучение. Если же все разложить по полочкам, станет удобно и спокойно.
     Но этого человека я не узнавал.
     В картотеке его определенно не было.
     - Не узнаете? - угадав мои мысли, рассмеялся мужчина. - Знаете ли, я вас тоже не сразу узнал. Приличный с виду человек, Высоцкого любит, а лежит тут, извиняюсь, как свин, посреди лестницы.
     При упоминании о великом барде я наконец опознал зависшего надо мной гражданина. Татарников Е. В., водитель трамвая, сосед с восьмого этажа, архивная карточка № 87. Я проговорил с ним когда-то целых двенадцать минут, поскольку "номер 87" оказался единственным из жителей подъезда, кто разделял мою глубинную страсть к творчеству Владимира Семеновича.
     - Здравствуйте, Евгений Валерьянович! Во-первых, я не свин, потому что свины в хлеву, а я - в своем подъезде, - попытка приподняться окончилась неудачно, ноги абсолютно не хотели выпрямляться, - а во-вторых, вы не в курсе, который час?
     - Скоро утро.
     - Конкретнее.
     - Четыре часа пятьдесят три минуты. Может, вам все-таки помочь добраться до квартиры? Тут совсем немного - всего-то два этажа. Только давайте одолеем их по-быстрому, а то у меня - смена...
     Татарников довел меня до двери, зачем-то нажал звонок, хотя я уже нащупал в кармане ключи, и предусмотрительно исчез, пригласив на прощание в гости. Очень уместно - в пять-то утра...
     Дверь открылась. Я остался наедине с разбуженной женой.
     - Наденька, ты извини... Ты же знаешь, как я тебя...
     - Когда-нибудь это должно было случиться, - холодно оборвала супруга и, схватившись рукой за галстук, словно за поводок, потащила меня к зеркалу (я едва сохранил равновесие). - Любуйся!
     Собственное отражение меня не впечатлило.
     - Пьянству бой, - сказал я, сдвинув брови и стараясь не икать.
     - И герл тоже. Кстати, чьим парфюмом ты пропах? Какой отвратительный запах!
     - Это запах важного информатора, Наденька. Я не просто так... Я информацию добывал.
     - Узнаю, что изменил, - убью. А сейчас - в душ. Потом - в койку. Подъем - в восемь тридцать. В восемь тридцать, ты слышал? Всё!

1

     День, когда я впервые в жизни перебрал по части алкоголя, вообще начинался нескладно.
     С утра исчезла добрая половина сотрудников агентства.
     - Я - за главного, - встретил меня завхоз Скрипка, держа в руке покусанное яблоко. - Обнорский улетел на семинар. В Бишкек. По случаю перевода "Переводчика" на киргизский язык. Говорят, киргизы в восторге. Киргизы только и мечтали, чтоб прочитать живого классика современной русской литературы на своем родном языке.
     - Кто остался?
     - Я! - Скрипка смачно куснул яблоко. - В строю также Агеева, Каширин, Модестов и Соболин с имеемым репортерским отделом.
     На секунду задумавшись, я представил Соболина за этим непристойным занятием. После чего (как всегда, без тени улыбки) произнес:
     - Запомните, Алексей Львович: имею здесь всех я. Причем по полной программе. В двенадцать - летучка. Всем быть.
     ...В отсутствие шефа обязанность вести летучки ложится на меня. Я считал и считаю, что летучки - это мощный инструмент в борьбе за укрепление дисциплины. Обычно я укрепляю дисциплину без повода, но на сей раз причина для сурового разговора имелась. И еще какая причина!
     - На имя директора агентства, - начал я, когда все текущие вопросы остались позади, - поступила докладная записка "О пьянстве на рабочем месте". Автором записки являюсь я.
     Горностаева из репортерского отдела попыталась хихикнуть, но тотчас же замерла под моим взглядом в испуганной полуусмешке.
     - На вашем месте, Валентина Ивановна, я бы сто раз подумал, прежде чем приступить к процессу смехоизвержения, потому что мои ответные и, смею заверить, малоприятные реакции не заставят себя ждать.
     Этой тирадой я окончательно добил Горностаеву, щеки ее покраснели, а взгляд пополз вниз, пока не уперся в свежевылизанный редакционной уборщицей бабой Лидой пол. Теперь можно было спокойно приступать к чтению докладной.
     - Позвольте, - продолжил я, - огласить содержание записки, поскольку вопрос важен, очень важен. Речь, если хотите, идет о судьбе нашего агентства. Итак...

     "Директору агентства "Золотая пуля " Обнорскому А. В. от начальника отдела расследований Спозаранника Г. Е.
     Докладная записка №477/15-с.
     Как Вам известно, с некоторых пор кабинет отдела расследований, во избежание несанкционированного доступа посторонних лиц к документам особой важности, по окончании каждого рабочего дня опечатывается.
     Обычно я произвожу опечатывание кабинета собственноручно, однако 05 марта ... года в связи со служебной необходимостью отбыть из помещения агентства раньше положенного срока поручил выполнить эту процедуру сотруднику отдела расследований Каширину Р. А.
     Каширин Р. А., приведя себя в состояние нетрезвости и забыв о моем поручении, спустя два часа обнаружил, что дверь кабинета закрыта на ключ, но не опечатана, и почему-то решил, что я нахожусь внутри кабинета. С криком "Спозаранник, открывай! Я знаю, что ты там, сука!" Каширин Р. А. не менее пяти раз ударил в дверь ногой. В результате дверь, являющаяся собственностью агентства, была выломана и восстановлению не подлежит.
     Считаю абсолютно недопустимым употребление дурманящих напитков сотрудниками агентства как в рабочее, так и в досуговое время. Предлагаю депремироватъ Каширина Р. А. за март и апрель, а также высчитать из его зарплаты полную стоимость новой двери и работ по ее установке.
     Спозаранник Г. К"

     Закончив чтение, я поправил очки и обвел собравшихся взглядом.
     Добавить было нечего. Полная деградация.
     - Добавить нечего, - повторил я вслух. - Деградируем в ускоренном режиме. Не удивлюсь, если сегодня вечером кто-нибудь приведет сюда проститутку. А может, не одну. А завтра здесь закурят анашу. А послезавтра... Я не буду оглашать то, что написал поверх докладной Обнорский. Шеф выражений не выбирает, а в таких ситуациях - тем паче. Каширин депремирован на четыре месяца вперед. Так будет с каждым, кто не избавится от пагубного пристрастия к алкоголю.
     - Глеб, я тебя сукой не называл, - негромко произнес запунцовевший Каширин Р. А.
     - Все, что видят мои глаза и слышат мои уши, а также глаза и уши некоторых других ответственных сотрудников агентства, вне всяких сомнений является правдой.
     - Я сутки сторожил кабинет, пока не поставили новую дверь. - Каширин хватался за последнюю соломинку, но шансов у него не было.
     - Распоряжения начальства не обсуждаются, - поставил я точку. - Четыре месяца без премий.
     - Повезло тебе, Родик, что не к Скрипке ломился, - жалостливо вздохнула Агеева, когда летучка закончилась и народ потянулся к выходу. - У Спозаранника дверь легкая, деревянная, а у Скрипки - стальная. Перелом ноги - как минимум.
     "Стальная дверь - это то, что надо, - подумал я про себя. - Стальная дверь - это мощно. Никакая сука, называющая меня сукой, не пробьется".

2

     В два часа дня в кабинет вошел посетитель. Мы договорились с ним о встрече еще вчера, по телефону. Посетитель - седеющий мужчина