опустят. Как ни странно, все репортеры куда-то разбежались, даже Ани Соболиной, редактировавшей в этот день сводку, на месте не оказалось. На экране мелькала заставка аналитической программы петербургского телевидения "Город за неделю". Страна готовилась к общенациональному празднику - Дню рождения президента. Молоденькая корреспондентка на улице совала под нос прохожим микрофон с гигантской поролоновой насадкой и спрашивала, что бы они бы подарили Путину на день рождения, если бы получили приглашение в гости. Во Владимире Владимировиче, надо сказать, есть что-то такое неуловимое, благодаря чему он нравится женщинам. Я не стала переключать программу. И вдруг на экране появилось знакомое лицо.
     - Я бы подарил президенту собаку - щенка спаниеля, - говорил Владимир Хвостов, застигнутый камерой на пересечении Каменноостровского и Большой Пушкарской. - Почему? Ну, во-первых, собака - это лучший друг человека, а во-вторых, Путин любит собак. Это ничего, что у него две уже есть. Прокормит и третью на президентскую-то зарплату.
     В правом нижнем углу кадра стояла дата: 20 сентября 2002 года. Я вдруг вспомнила, что именно вечером этого дня в дверь моей квартиры позвонила актриса Елена Черкасова. Это был последний день жизни Иннокентия Хвостова.
     Мне повезло, девочка-корреспондентка, делавшая уличный опрос для программы "Город за неделю", только что вернулась с выезда и почти сразу смогла подойти к телефону.
     - Агеева Марина Борисовна, агентство "Золотая пуля" - представилась я. - Скажите Оксана, когда вы снимали уличный опрос, который только что прошел в эфир?
     - Двадцатого сентября. А что?
     - Вы уверены, что все синхроны были отсняты именно в этот день?
     - Ну конечно.
     - И тот, где мужчина на Петроградской говорит о том, что подарил бы Путину собаку?
     - Да в чем проблема-то? - в тоне девушки появилось раздражение. - Что-то не так?
     - Вы не волнуйтесь, у вас все получилось замечательно, - сказала я и зачем-то соврала:
     - Просто этот мужчина, который попал к вам в кадр, находится в федеральном розыске.
     - Ну да?! - Оксана немедленно сменила гнев на милость. - Мы можем предоставить вам видеозапись. А что он совершил?
     - Подозревается в убийстве, - многозначительно ответила я. - Я вас очень прошу, Оксаночка, я пришлю к вам молодого человека, а вы перегоните ему, пожалуйста, всю сегодняшнюю передачу на "VHS".
     Ну и дела, подумала я, повесив трубку, и потянулась за сумочкой, где в потайном кармашке лежал обрывок блокнотного листа с домашним телефоном Владимира Хвостова.
     - Здравствуйте, Володя, это Марина Борисовна Агеева из Агентства журналистских расследований. Помните меня? Мы встречались при весьма печальных обстоятельствах.
     Может быть, мне показалось, но особой радости в голосе Кешиного старшего брата я не услышала.
     - Да-да, конечно, я припоминаю.
     - Я хочу, Владимир, попросить вас о встрече, - как можно доверительнее сказала я. - Дело в том, что мы совершенно запутались в этих женщинах, которые проводили время с вашим братом. У нас есть основания подозревать как минимум двоих из них в его смерти.
     - Но я не понимаю, чем я могу помочь?
     - Знаете, тогда на кладбище я была в таком невменяемом состоянии, хотя, конечно, эта смерть меня почти не касается. Мне бы хотелось еще раз услышать от вас, что Иннокентий рассказывал о каждой из них.
     - Ну хорошо, где вы хотите встретиться и когда?
     - Давайте на Старо-Невском. Там есть такое тихое местечко, называется "Распутин"...
     - Знаю, - неласково оборвал меня Владимир, - я буду там в пять часов.

***

     Прикрепляя миниатюрный микрофон к вороту моего свитера от Унгаро, неловкий Каширин сделал зацепку. Но я так была сосредоточена на предстоящем разговоре с предполагаемым преступником, что ограничилась одним грозным взглядом.
     Для свидания с Владимиром Хвостовым я увесила себя фамильными драгоценностями, как новогодняя елка. По моим расчетам, этого молодого человека должен был прельстить блеск бриллиантов и изумрудов. Я решила заставить его поверить в то, что он унаследовал после смерти брата способность без памяти влюблять в себя состоятельных женщин. Это по моим расчетам должно было отвлечь его от сути моих расспросов. Первые минут пятнадцать Хвостов вел себя крайне нелюбезно. Пока мы пили чай. Потом я поинтересовалась, не голоден ли он.
     - Я чувствую себя неловко оттого, что вытащила вас сюда, нарушила какие-то планы. Вы наверняка еще сегодня не обедали. Я никогда не прощу себе, если не возмещу вам моральный ущерб. Здесь очень неплохая кухня. Как вы относитесь к карпаччо из лосося? Рекомендую.
     Хвостов ломался недолго. Отведав карпаччо, он стал куда более любезным и опрометчивым. Я старалась, как могла, испепеляя собеседника тигриными взглядами.
     - Я понимаю, что он ваш близкий родственник, но нельзя так изводить себя... Вы корите себя за то, что не смогли уберечь младшего брата от беды. Вы такие с ним разные. Не понимаю, куда смотрели эти женщины... Разве может быть в мужчине что-нибудь более ценное, чем надежность, верность и целеустремленность? Мне кажется, Владимир, что вы именно такой... цельный и надежный мужчина. Именно этого так не хватает порой нам, женщинам.
     Бормоча всю эту ахинею, я думала о том, как бы Родион Каширин, сидевший ко мне спиной на другой половине ресторанного зала с наушником в ухе, не подавился пастой с морепродуктами. Если бы только мой муж Роман Игоревич Агеев знал, во имя чего его жена оплачивает ресторанные счета совершенно незнакомого мужчины! Возможно, он обозвал бы меня старой проказницей мисс Марпл и на неделю посадил бы всю семью в наказание за такие шутки на казенные пельмени. Хотя кто его знает, где и с кем мой муж обедает в рабочий полдень?
     От моих тошнотворно льстивых речей, призывного блеска бриллиантов и сытной пищи Владимир разомлел настолько, что не заметил, как проговорился.
     - Да, я до сих пор не могу прийти в себя после смерти брата. О покойниках либо все, либо ничего, но иногда меня зло берет. Он же был форменным вертопрахом и балаболом, мой братец. Деньги у него сквозь пальцы утекали. Он же ничего после себя не оставил, никогда не помогал престарелой матери, царство ей небесное, не говоря уже обо мне. А воображал-то! Доллары в карманах пачками. В милиции мне вернули эту пачку - в ней купюры по одному доллару! Это ж надо до такого додуматься. О том, что квартиру ему одна из женщин подарила, тоже врал. Я проверил через жилконтору и ГБР. Не так уж она его безумно любила, как он говорил. Обыкновенный второразрядный жиголо! Еще неизвестно кто кого имел - он их или они его. Вот что я думаю!
     Так значит, Вова был уверен, что после смерти брата останется квартира! Кеша и ему соврал - и тем самым подписал себе смертный приговор.
     - Вас вызывали в милицию?
     - Вызывали. А что толку меня опрашивать?! Меня и в городе-то не было в день убийства. Менты Псков запрашивали, свидетели подтвердили, что работал я там целую неделю и никуда не отлучался. А брата я, наверное, месяц не видел до этого. Какой от меня прок? Пусть лучше баб его трясут.
     Собственно говоря, больше мне ничего от этого типа было не нужно. Я уже с трудом вписывалась в выбранную на время встречи роль, когда Владимир Хвостов вознамерился назначить мне свидание.
     - Я позвоню вам сама. По вполне определенным причинам я не могу оставить свой телефон, - говорила я, теребя на пальце обручальное кольцо. - Но я непременно позвоню и очень скоро.

***

     Очень скоро Владимиру Хвостову было предъявлено обвинение в убийстве собственного брата - в том числе, на основании справки, видеоматериалов и диктофонной записи, поступивших из агентства "Золотая Пуля" в убойный отдел Каменноостровского РУВД. Опера тоже не бездельничали все это время - в мусоропроводе престижного Кешиного дома они обнаружили кусок стальной арматуры со следами запекшейся крови и сохранившимися отпечатками пальцев преступника.

***

     - Не люблю дилетантов, - презрительно говорил мне Каширин. - Все свое "железное" алиби этот Хвостов построил лишь на показаниях какого-то псковского "баклажана", которого заранее задобрил двумя бутылками дешевой водки! Менты говорят, его и колоть особенно не пришлось. Сам через пять минут все рассказал. Мол, попросил хороший человек подтвердить, что был он во Пскове, говорил, что баба у него шибко ревнивая. Ему не жалко, он и подтверждал, пока к стенке не приперли.
     Каширин несколько минут в нерешительности топтался на месте.
     - Спасибо вам, Марина Борисовна, что не заложили меня Обнорскому. Поступил я, конечно, как последний придурок, мог бы и сам в историю влипнуть, и Агентство подставить. Вроде бы все закончилось, а сердце у меня не на месте... - Каширин протянул мне сложенный вдвое листок. - Вот, подаю сегодня заявление об увольнении.
     - Господи, Родька, и ты уходишь, - всплеснула я руками. - Но у тебя хоть есть наследство от аргентинской тетушки! А что делать нам?
     - А я вас всех скоро приглашу на свое ранчо! - воскликнул Родька и исполнил на прощание дикий темпераментный танец. Вероятно, латиноамериканский.

ДЕЛО О КРАДУЩЕМСЯ ЧАБАНЕ

Рассказывает Зураб Гвичия

     "Гвичия Зураб Иосифович, 41 год. Бывший офицер-десантник, выпускник  Высшего Рязанского десантного училища, участник боевых действии в Афганистане в 1983-86 гг. После увольнения в запас работал в службе безопасности фирмы "Транс Бизнес Лимитед".
     В "Золотой пуле" - с 1998 года. Сотрудник отдела расследований. Овладел необходимыми навыками журналистской работы. Не раз обеспечивал силовое прикрытие сотрудников Агентства. Дисциплинирован, коммуникабелен, дружелюбен, отношения в  коллективе со всеми без исключения хорошие. Женат четвертым браком..."
     Из служебной характеристики

     ...И вот тут начался спектакль.
     - Подсудимый Усманов, у вас есть ходатайства? - седовласый судья Жданько равнодушно глянул поверх очков туда, где за решеткой сидели скованные одной цепью семеро членов "банды Скоморохова".
     Мой бывший боевой товарищ поднялся, обвел зал мутным взглядом и пророкотал:
     - Мин урысча белмим! Минга переводчик киряк!
     По залу пронесся гул недоумения. "Скомороховцы" во главе с главарем-депутатом оскалили зубы.
     Мгновенно подскочил с места вертлявый адвокатишко:
     - Ваша честь, мой подзащитный Марат Усманов по паспорту - татарин, он недостаточно хорошо владеет русским языком, ему требуется переводчик...
     Слова его потонули в раскатах хохота. Я тоже не смог сдержать улыбки - Марат в своем репертуаре. Своими розыгрышами он доводил до белого каления весь полк. Как-то перед Новым годом позвонил в штаб и объяснил пропойце-замполиту на ломаном русском, что Баграм занят воинами Аллаха, все командование дивизии приняло ислам, остался только один неверный - он, замполит... За эту шутку Марата едва не отдали под трибунал. И то правда - шути, да знай меру.
     - Ага, - устало-иронично посмотрел в зал судья Жданько. - Выходит, господин Усманов, закончив Высшее Рязанское десантное училище и отслужив десять лет в советских вооруженных силах, так и не выучил русский язык? Как же вы получили звание майора, Усманов?.. Вы, видимо, надеетесь затянуть процесс до бесконечности... Скажу сразу - не выйдет.
     Марат приложил руку к груди и пламенно воскликнул:
     - Хаерле судьялар! Менин сезге аитасе бергенэ бар: сектэм мин сезнэ аузэне!
     В зале ни один человек не знал татарского, но каждый понял, что подсудимый послал судью с заседателями куда-то очень-очень далеко.
     Наконец Марат увидел меня. В глазах его вспыхнули молнии...

***

     Я не хотел с ним встречаться. Я знал, что тот Марат - отчаянный жизнелюб и весельчак - остался где-то далеко, в чужой стране. В Питере нас было полтора десятка. Благодаря Киру - Кириллу Потапову - мы изредка собирались вместе. Два года назад нас стало еще меньше. Погиб Костя Пирогов, парень, которого я когда-то вытащил из горящего Ми-8. Пропал без вести в Псковской области Вася Сомов. Поехал проведать семью - и не вернулся... Марат ни разу не участвовал в наших застольях. У него была другая жизнь. Услышав о том, чем он занимается, я сперва не поверил. Но как-то увидел Марата в "Астории" вместе с депутатом Юрием Скомороховым, в окружении быковатых молодцев. Марат заметил меня, но не подошел. Я тоже сделал вид, что мы не знакомы. Из газет я узнал, что Марат стал помощником Скоморохова, а потом вместе со своим боссом оказался в "Крестах"... Вот тогда я поверил. Окончательно поверил.
     У меня и в мыслях не было с ним встречаться. Но нашей "Явке с повинной" в очередной раз потребовалась сенсация. И Спозараннику пришла в голову гениальная идея: "А пусть Зураб Иосифович сделает интервью со своим однополчанином!"
     Прокурорская следачка долго и недоуменно изучала бумагу, подписанную Обнорским, расспрашивала - кто я да зачем мне это надо, выбегала советоваться с начальством... И наконец с улыбкой извинилась: мол, никак, Зураб Иосифович, невозможно! Тогда я обратился к адвокатам Марата и передал свою просьбу. Марат захотел увидеть меня лично.

***

     В глазах его вспыхнули молнии.
     И Марат закричал:
     - Амира, магара буру ва чапан-о пайда ку. Вей хамрайят кумак хагад кярд!
     Я готов был поклясться: ни один человек не понял, что Марат перешел с родного татарского на чужой дарийский. Ни один, кроме меня. Собственно, только ко мне, ко мне одному, он и обращался.
     "Князь, пойди в пещеру и найди там чабана. Он тебе поможет", - вот что сказал мне Марат.
     - Все, Усманов, хватит паясничать, - поморщился судья Жданько. - Заседание перенесем на ноябрь. Будем надеяться, что подсудимый вспомнит к тому времени родной язык.
     - Амира! Магара! Чапан-о! - крикнул Марат, прежде чем его увели. А я сидел как контуженный... как будто рядом разорвалась мина. Осколки прошелестели, но в голове остался назойливый однообразный звон.

***

     Увы, мой боевой товарищ все-таки тронулся. Марат не разыгрывал спектакль - у него действительно поехала крыша. Как он сказал? "Пойди в пещеру и найди чабана..." Ага. И скажи чабану, что его заблудшая овца уже никогда не вернется в стадо - она совсем-совсем плохая стала... Вах! Бред какой-то.
     - Зураб Иосифович. - Строгий голос бесшумно вошедшего в кабинет Спозаранника отвлек меня от грустных мыслей. - Как у нас движется дело с поиском пропавшего Чижика-Пыжика?
     - Плохо движется, Глеб Егорович, - вздохнул я. - Тридцать скупок цветного металла обошел - нет нашей птички! Птичка-птичка, птичка-нэвеличка...
     - А что с интервью?
     - Не будет интервью, Глеб Егорович.
     В нескольких словах я пересказал Спозараннику то, что случилось с моим товарищем. Детали и эмоции я опустил.
     Спозаранник задумался.
     - Вы уверены, что правильно его поняли, Зураб Иосифович?
     - Да куда уж правильней...
     - Печально, - вздохнул Глеб, покидая кабинет.
     В курилке весело болтали Завгородняя и Железняк. Обе улыбнулись мне, не прерывая свою трепотню.
     - В "Фишке" - там топота одна, - увлеченно рассказывала Света, - андеграунд, злачное место. Я ему говорю: куда угодно, только не в "Фишку"! Уж лучше в "Манихани" или в "Пещеру"...
     Я так и застыл с зажигалкой. Огонек зажигалки трепетал как душа грешника.
     - Вах, Светик, что ты сказала, да?
     Обе девушки уставились на меня с изумлением и некоторой опаской. Зажигалка нагрелась, обожгла руку... Я чертыхнулся и повторил вопрос:
     - Ты сказала - "Пещера"? "Пещера", да?
     - Ну да, Зураб, - усмехнулась Завгородняя. - Странно, что ты не знаешь об этом клубе - очень прикольное место, тусовочное.
     - Света, - приложил я руку к сердцу, - обещай, что ты сегодня же разделишь со мной радость от посещения этого замечательного клуба!
     Завгородняя фыркнула.
     - Князь, извини, не могу разделить твою радость - иду в другое место. Но показать тебе, где "Пещера", - запросто... Что это ты вдруг заинтересовался?
     - Спецзадание, - уклончиво ответил я.

***

     Без Светы я бы и правда не нашел эту "Пещеру". Вроде бы она в центре города, недалеко от Лиговки. Но попробуй догадайся, что этот фешенебельный модный клуб находится за железной дверью внутри поросшего сорняками земляного холма. Кажется, там было когда-то бомбоубежище... Потом - бомжеубежище, потом - клуб. Все логично и исторически корректно.
     Я выпил уже вторую бутылочку пива "Миллер" и сел от барной стойки ближе к танцполу, за свободный столик.
     - Дай мобильник, пожалуйста, маме позвонить, - подбежала ко мне фигуристая красноволосая девочка лет пятнадцати с пирсингом в носу. Подняла на меня глаза и восхищенно присвистнула:
     - Баскетболист?
     - Почти, - улыбнулся я, протягивая свой "Эрикссон".
     - Я Настя, - сказала девочка.
     - Я Зураб.
     - Можно, с тобой посижу? Я сейчас, мигом.
     Крошка убежала с моим мобильником.
     Я вдруг подумал, что всегда испытывал неприязнь к герою набоковской "Лолиты". Но, наверное, наступает возраст, когда этот парень становится тебе как никогда понятен.
     - Спасибо, - прыгнула в кресло рядом со мной Настя. И вновь уставилась на меня восхищенным взглядом.
     Стоп...
     При виде тебя, детка, я вспоминаю свою дочь Лауру и ее подруг...
     - Ты откуда приехал, Зураб?
     - Из Грузии.
     - А почему один?
     Я пожал плечами.
     - Возьми мне "Мартини".
     Я подумал, что не разорюсь...
     Настя, покачиваясь под музыку, прислонилась головой к моей груди. Малышка, хоть я и вспоминаю про свою дочь, но ведь ты - не она, правда? Ты с маленькими упругими грудками, с узкими плечиками, с маленьким крепким тельцем, с дурацким пирсингом в носу - о, как дядя Зураб разволновался, да? А это что? Видеокамера, возле прожектора, над танцполом. Еще одна...
     - Кацо! - скомандовал кто-то.
     Я повернул голову.
     Два круглолицых румяных крепыша в черных костюмах, похожие, как близнецы. Чуть поодаль - смуглый худой брюнет с вдавленными глазами.
     - Наш клуб - частная территория, и вам может быть отказано в праве присутствовать здесь без объяснения причин, - отчеканил один крепыш.
     - Так что съебывай, - добавил другой.
     Я помог Насте сойти с танцпола и внимательно вгляделся в охранников.
     - Если нетрудно, назовите хоть одну причину...
     - Здесь не место журналистам, особенно тем, кто работает в "Золотой пуле".
     - Почему вы решили, что я оттуда?
     - Догадайся.
     Мобильник - "позвонить маме"... Пробивка через GSM - "Эрикссон" зарегистрирован на "Золотую пулю".
     Неплохо у них дело поставлено. Я оглянулся - Насти рядом уже не было... Да, совсем неплохо дело у них поставлено.
     - Правильно мыслите, - подтвердил первый крепыш. - Рекомендуем вам освободить помещение.
     - Иначе говоря, пиздуй отсюда, - добавил второй.
     Смуглый и худой молчал.
     Я осторожно кивнул, приподнял руки и повернулся ко второму крепышу:
     - Извините, да?
     - Ну что еще? - презрительно скривил губы тот.
     - У вас соринка...
     Сжав двумя пальцами нос охранника, я произвел еле заметный финт. Крепыш влетел лбом в барную стойку и огласил помещение визгливыми матюгами. Его товарищ быстро сунул руку под пиджак... Определенно, не за сигаретами или визиткой. В принципе, у меня была целая секунда или полторы, чтобы его уработать. Но не за этим же я сюда пришел.
     - Мне нужен Чабан, - сказал я. - А меня зовут Князь.
     - Так бы сразу и говорил, - еле заметно улыбнулся третий, тот, что с вдавленными глазами.
     - Почему ты сразу не сказал мне, что пришел от Марата? - спросил меня Чабан в своем кабинете.
     Я пожал плечами:
     - Хотел сперва присмотреться.
     Чабан на первый взгляд казался тщедушным - килограммов пятьдесят живого веса. Но я-то видел, что он свит из одних узлов и жил. Я подумал, что в драке он опасен. Очень опасен.
     А выправка военная... Наверняка за плечами - ГРУ. Алжир, Йемен, Афган, Абхазия? Скулы азиатские. Смуглый до черноты. Но по-русски говорит без акцента.
     Чабан поймал мой взгляд и ус