артой среди прочих учеников сидит Пулеев. Пулеев отчаянно списывал и все время норовил сбежать с урока.

***

     Надо быть конченым оптимистом, чтобы надеться на дружескую встречу и плодотворную беседу с Виктором Пулеевым. Не страдая избытком наивности, я не стала звонить следователю и договариваться о встрече. Решила брать его живьем, внезапно появившись в районной прокуратуре. Не станет же он выгонять беременную девушку из кабинета, не выслушав?
     Уже в десять утра я заняла пост у кабинета следователя прокуратуры Приморского района Виктора Ибрагимовича Пулеева. Он как будто знал, что ничего хорошего его не ждет, и из кабинета не высовывался, уже полтора часа уделяя внимание одному таинственному посетителю. Я терпеливо ждала, изучая темные пятна от обвалившейся штукатурки на потолке. О чем можно так долго говорить? После двух часов сидения в засаде мне захотелось в туалет - все-таки беременность дает о себе знать. Раньше я была гораздо выносливее.
     Вернувшись, я подошла к двери, чтоб проверить, на месте ли долгожданный Пулеев. Прислушалась, но не услышала за дверью ни звука. Я вежливо постучала. Тишина. Еще раз - громче. Похоже, Пулеев почувствовал засаду и удрал.
     Я приналегла на дверь посильнее. Тут вмешался проходивший по коридору сотрудник прокуратуры, который не смог спокойно смотреть, как беременная дама портит государственное имущество.
     - Вы к Пулееву?
     - Да!
     - Зачем вы тогда в пустой кабинет ломитесь? Видите, он по коридору с посетителем идет? Бегите, может, догоните!
     В конце коридора неторопливо удалялись две мужские фигуры. Одна фигура, нежно поддерживая за руку другую фигуру, что-то увлеченно говорила.
     - Виктор Ибрагимыч! Уделите, пожалуйста, мне пару минут! - Я побежала вслед удаляющимся фигурам. Фигуры недовольно обернулись.
     Пулеев оказался невысоким полноватым мужчиной с волосами цвета пожухлой травы. Он с сожалением отпустил локоть собеседника. Посетитель Пулеева имел гораздо более презентабельный вид: крупное мужественное лицо, выразительные глаза, гордый прямой нос и очень идущая ему упитанность. Причем, где-то я уже видела этого мужчину приятной внешности. Только вот не помню - где... Странно, что не запомнила.
     Обычно я запоминаю места, где водятся приятные мужчины. Не для себя, а вдруг кому понадобятся...
     - Не пугайтесь. Я из агентства "Золотая пуля", меня зовут Нонна Железняк. Я занимаюсь расследованием дела доктора Дятлова, который подозревается во взяточничестве, - отрекомендовалась я.
     - Что вы хотите? - холодно спросил Пулеев.
     - Хочу докопаться до истины, - дежурно ответила я, с интересом наблюдая, как побледнел при упоминании имени Дятлова собеседник Пулеева. И где я все-таки его видела?
     - Подождите минуту у моего кабинета, я скоро приду.
     - Нет, Витя, не надо меня провожать. Я у тебя не впервой, дорогу найду, - заторопился мужчина приятной внешности, - вечером созвонимся, договорим. Пока!
     - Пойдемте. - Пулеев пошел по направлению к кабинету. - Не могу поверить, что журналист с таким стажем работы, - Пулеев зачем-то кивнул на мое пузо, - не знает, что всю информацию в прессу прокуратура дает через пресс-центр. Там сидит такой Курочкин Сергей Геннадьевич и получает за это неплохие деньги. Зачем вы его обязанности на меня перекладываете? - Пулеев явно издевался.
     - Знаю я все. Но дело в том, что к нам в Агентство поступила информация, ЮЗ что дело сфабриковано, - воспользовалась я своим любимым приемом, который я изобрела сама, а потом выяснила, что им пользовались журналисты испокон века и называется он - "провокация". - Если вы не дадите свой комментарий, то нам придется опубликовать материал без вашей точки зрения, на основании уже имеющейся информации.
     - Ерунда! - Пулеев открыл дверь в свой кабинет. - Какая еще информация? Одно могу сказать: несмотря на то, что нам не удалось взять Дятлова с поличным - он получал деньги через посредника, - существуют неопровержимые доказательства его преступления, как то: показания свидетелей, подпись Дятлова на справке о нетрадиционной ориентации, выданной на имя человека, не страдающего никакими отклонениями, и..., - Пулеев замялся, - и прочее, и прочее, и прочее.
     Из окна кабинета следователя открывался прекрасный вид: уютный дворик, аккуратно подстриженные кустики и роскошная иномарка, в которую вальяжно садился мужчина приятной наружности. И где я этого гада все-таки видела?!
     - Вы можете сами поговорить со свидетелями, - милостиво разрешил Виктор Пулеев. - Вот Смирнов Николай Валентинович, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, липовый гомик, Леопольдов Максим Иванович, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, тот же диагноз, еще...
     Пулеев дал мне номера телефонов не всех призывников, закосивших с помощью Дятлова от армии. Это мне удалось заметить, когда он любовно разглядывал дело гражданина Дятлова. Более того, я даже запомнила фамилию одного из них. Редкая, к счастью, фамилия - Сой. Вот с ним-то и надо будет в первую очередь поговорить.

***

     - Железняк! Стой. - Агеева неслась за мной по коридору. - Ты совсем с ума сошла. Как ты могла выйти из дома?! Ты что, не знаешь, что происходит? На этой неделе произошло уже три изнасилования беременных женщин.
     Страшный извращенец охотится за беременными! Если ты не думаешь о себе, так подумай хотя бы о ребенке.
     - Что случилось? - Я покорно остановилась.
     Тебя хотят изнасиловать! - уверенно заявила Марина Борисовна.
     - Меня и юную грациозную, и зрелую роковую никто не насиловал, и ты хочешь, чтоб я поверила, что кто-то может изнасиловать меня беременную?
     - Дура! Читай! - Агеева протянула мне распечатку.
     "На днях в 27-й отдел милиции поступило заявление от женщины, которая едва не стала жертвой насильника. Преступник подкараулил свою жертву в ее собственном подъезде и, дождавшись, когда она станет открывать дверь в квартиру, набросился на нее. К счастью, насильнику не удалось завершить развратные действия над женщиной, его спугнул муж несчастной, вышедший в этот момент на площадку. Преступнику удалось скрыться. Примечательно, что жертва насильника находилась в этот момент на седьмом месяце беременности. Сотрудники правоохранительных органов приступили к розыску преступника на основании имеющихся примет.
     Женщина утверждает, что напавшему на вид можно дать не более 25 лет, он имеет худощавое телосложение и длинные темные волосы до плеч".

     "Как стало известно нашему корреспонденту, вчера в одном из домов по улице Бутлерова было совершено нападение на беременную женщину. На помощь пострадавшей пришли соседи, но преступнику удалось скрыться. По данному факту возбуждено уголовное дело".

     "Зверское изнасилование произошло на этой неделе в самом центре Питера!
     Сексуальный маньяк напал на женщину во дворе на проспекте Тореза! Извращенец (а иначе его назвать нельзя, поскольку его несчастная жертва находилась на последних месяцах беременности) набросился на женщину и, приказав ей встать на колени, совершил акт глумления над материнством с элементами онанизма. Несчастной ничего не оставалось, как подчиниться. В довершение к содеянному преступник отобрал у дамы трусы. Наши эксперты утверждают, что речь идет о самом настоящем сексуальном маньяке, получающем удовольствие от вида обнаженной беременной женской фигуры. Уважаемые читательницы! Если вы заметите или подвергнитесь нападению невысокого худого мужчины с крупным родимым пятном на причинном месте, немедленно сообщите в милицию или позвоните в редакцию по телефону..."
     - Последнюю заметку ты выудила явно из "Телескопа"?
     - Нет, из "Криминального мира". Не важно откуда. Главное - что ты в опасности.
     - Ерунда. Это даже не из моего района. Эти-то, видишь, в районе площади Мужества попались, а я совершенно в другом конце города живу.
     - Я читала, сексуальные маньяки не ограничивают поле своей деятельности одним районом. Доберется он и до твоей окраины.
     - А вдруг нет?
     - Ой, Железняк, удивляюсь я твоей беспечности! Вот вспомнишь когда-нибудь мои слова.
     Мы с Мариной Борисовной дошли до кабинета Каширина.
     - А тебе туда зачем? - подозрительно спросила Агеева.
     - Да так, Спозаранник просил один адресок узнать, - равнодушно ответила я.
     - Что с тобой, Родион?! - воскликнули мы с Мариной Борисовной в один голос.
     В кабинете информационного обеспечения что-то произошло. Шаховский, Лукошкина и Гвичия стояли и внимательно смотрели на Каширина. Чрезвычайно бледный Каширин сидел на стуле и испуганно смотрел на Зураба.
     - Я выпил отраву, - скорбно сообщил Каширин.
     - Не отраву, а удобрения, - возразила Лукошкина, - нечего было хватать кружку без спросу. Я ее специально на окно поставила, чтоб цветы полить.
     - Нечего было отраву вместо кофе наливать. Мне пить захотелось, вот и взял. Хоть бы записку написала.
     - Если ты выпил удобрения, то, значит, скоро у тебя чего-нибудь вырастет.
     Рога, например. Или корни пустишь, - диагностировал Шаховский.
     - Что ты ржешь? А если у меня отравление? Надо промывание делать!
     - Лучше клизму, ха-ха.
     - Родион, я, может быть, не вовремя, но пока ты не помер, пробей-ка мне одного паренька, Сой его фамилия. Мне адрес нужен, - попросила я.
     Каширин жалобно посмотрел на меня и медленно, походкой раненого партизана, подошел к компьютеру.
     - Тебе какого? Соя Илью Поликарповича, тысяча девятьсот второго года рождения, или посвежее, Соя Илью Валерьевича, тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения? Рекомендую последнего.
     - Да, скорее всего, это он. Где он живет?
     - На Коломенской, дом двадцать, квартира сто тридцать.
     - Спасибо. Слушай, тебе надо для нейтрализации действия отравы соды выпить, - решила я в благодарность помочь Каширину советом.
     - У меня есть, я сейчас принесу. - Лукошкина выбежала за дверь.
     Сода была доставлена, и Каширин, брезгливо держа двумя пальцами стакан с шипящим зельем, быстро выпил.
     - Ну что? полюбопытствовал Зураб.
     - Ничего. Кажется, нейтрализуется... - Родион прислушался к себе. Внезапно он посинел и кинулся вон из кабинета.
     - Куда это он пошел? - обеспокоился Зураб.
     - Ну ладно, я тоже пойду, - заторопился Шаховский.
     - Ой, да мне же в суд надо, - сказала Лукошкина.
     Зураб вышел из отдела информационного обеспечения молча. Никто не хотел показывать свою причастность к отравлению Каширина. Обнорский за это по головке не погладит - и так мало сотрудников в Агентстве осталось. С места преступления быстренько свалили и мы с Мариной Борисовной.
     Через полчаса Каширин вылез из туалета живой и бледный.

***

     Жил тщательно скрываемый следователем мальчик Сой в самом отвратительном подъезде из всех, которые мне довелось увидеть за всю свою жизнь. А их мне пришлось увидеть немало. А вдруг и сам призывник Илья окажется под стать своему подъезду? Зачем тогда этому засранцу косить от армии?
     Дверь в квартиру распахнулась после десятого звонка.
     - Залетай, че в дверях стоишь, - широким жестом странное существо в трусах пригласило войти, - и что так рано приспичило?
     - Ты кто? - вырвалось у меня. Уж больно необычен был гостеприимный хозяин квартиры: худющий, как жертва концлагеря, он едва держался на ногах, черные всклокоченные волосы скрывали человеческие черты лица. По не скрытым единственной одежкой внешним признакам я бы не решилась определить даже пол существа, поскольку при такой анатомии можно было ожидать чего угодно.
     - А ты кто? - в свою очередь удивилось существо. - Я тебя здесь раньше не видел.
     - Меня здесь раньше и не было.
     Здесь была моя подруга. Мне нужен Илья, - ответила я, одновременно осматриваясь. Квартира Ильи Соя и проживающего в ней существа находилась на последней стадии разрушения. Видимо, живущие в ней отрицали всякий быт, и обстановка квартиры ограничивалась стулом и двуспальным матрасом. На матрасе кто-то спал, что выглядело достаточно странно для пяти часов вечера.
     - А-а, - тупо протянуло существо. - Ну, я Илья. Те Ленка-то сказала, сколько у нас стоит?
     - Что стоит? Ленка... Ах, Ленка...
     Нет не сказала. - Я наконец поняла, куда я попала.
     - Сто пятьдесят за две штуки.
     Кто-то, спавший на матрасе, зашевелился; из-под одеяла вылезла бритая голова с серьгой в ухе, затем на свет появилось такое же тощее тело, как и стоящее рядом со мной. Только что проснувшееся тело подошло к первому, нежно приобняло его за талию, и уставилось на меня.
     Я замерла, не веря в удачу: кажется, главный свидетель Пулеева посыпался, ненавязчиво подтвердив диагноз Дятлова в отношении себя.
     - Илья, я слышала, у тебя проблемы с армией, - осторожно начала я, - забрать, говорят, хотят...
     - Да кто же меня заберет... В военкомате давно на меня насрали.
     - Зачем же тебе справка понадобилась от Дятлова?
     Наркоман насторожился:
     - Ты почем знаешь? Ленка этого знать не могла...
     - Правильно. Привет тебе от Пулеева. Он просил передать, чтоб ты не особо на Искровском не светился - дело-то серьезное.
     - У него че, крыша поехала? Я там уже год не появляюсь, я на другой базе тусуюсь. Видимо, померещилось.
     - Может, и померещилось. Но ты давай осторожнее.
     Под осуждающие взгляды старушек я, крайне довольная свой хитростью, выплыла на улицу. Классно я раскусила пулеевский замысел: подсунуть Дятлову настоящего педика с Искровского проспекта. Дятлов, естественно ставит ему диагноз "гомосексуализм", а затем Пулеев заставляет этого педика заявить, что он никакой не педик, а гетеросексуал. которого Дятлов за взятку объявил голубым.
     На радостях я сделала круг почета и заехала к Дятлову поделиться открытием. Но рассказать о кознях Пулеева не удалось - доктор был на каком-то семинаре, о чем мне с удовольствием ядовито сообщила секретарша. Ну стерва!
     Боевой настрой, порожденный плановой победой на очередном этапе дела Дятлова, сохранился до самого дома.
     Посещение рынка лишь обострило это состояние. Я так стремительно влетела в лифт, что едва не искалечила рвавшегося проехать со мной невысокого бедно одетого паренька в шапке не по сезону. Парень несколько секунд потрепыхался между дверьми лифта, пока не решил дождаться следующей возможности уехать. Выплюнутый лифтом, он едва не рухнул. И что было так сюда рваться - это же не автобус? Кстати, где-то я уже видела эту дурацкую шапочку...
     Дома опять были только кошки. Может, еще кого-нибудь завести, хомячка, что ли?

***

     Кусты за окном около моего стола расползлись зеленью. Полвесны торчали голые, костлявые, никоим образом не давая понять, что они собираются покрываться листьями, а тут - три дня тепла - и расползлись. Обидно. Не для того столько этой весны ждали, чтоб она так быстро пришла. Теперь и не заметишь, как лето придет. А я лето не люблю. Мне весна больше нравится.
     Весна, похоже, многим нравится. Это подтвердила и странная находка, обнаруженная сегодня утром в Агентстве.
     Придя пораньше на работу, Спозаранник нашел у себя под столом бэушный презерватив. Событие получило неожиданный резонанс: Обнорский решил провести внутреннее расследование и вычислить злоумышленника, использовавшего стол Спозаранника не по инструкции. Приходящих на работу сотрудников встречало висящее над столом вахтера объявление: "Всем работникам Агентства явиться для дачи показаний по поводу событий минувшей ночи в кабинет номер 13. Кроме Железняк и Спозаранника. Обнорский". И поскольку события минувшей ночи у всех были разные, многим стало не по себе. Кроме Железняк и Спозаранника, поскольку Железняк была вне подозрений по состоянию здоровья, а Спозаранник - в силу твердости моральных устоев. Впрочем, такая дискриминация обоим пришлась не по душе.
     Пока большая часть Агентства взволнованно курила в коридоре и пылко обсуждала возможного нарушителя, Спозаранник каждые пять минут подходил к объявлению и задумчиво смотрел на надпись: что-то ему в ней не нравилось.
     Через полчаса колебаний он зашел в кабинет Обнорского и испросил позволения вычеркнуть его из "группы лиц, находящихся вне подозрений". Он заявил, что не хочет пользоваться привилегиями, которые он заслужил благодаря некоторым чертам характера, и готов отвечать вместе со всем коллективом. Обнорский подумал и разрешил, после чего Спозаранник собственноручно вычеркнул свою фамилию из объявления и подошел к собравшимся в коридоре.
     - Кто последний на дачу показаний? - спросил он довольным голосом.
     Тут возмутилась я. Почему Обнорский думает, что я не могла воспользоваться презервативом? Модестов мог, а я не могла! Очень даже могла - я ведь не инвалид. Я тоже попросила вычеркнуть свою фамилию и начать считать меня подозреваемой. Фамилию вычеркнули, и я встала в очередь.
     С алиби почти у всех собравшихся были проблемы. Никак не могли подтвердить свое отсутствие в кабинете Спозаранника прошедшей ночью Агеева, Завгородняя, Каширин, Соболин, Модестов и, соответственно, я. Хуже всего положение было у Соболина, который до сих пор не появился на работе и поэтому ничего в свое оправдание сказать не мог. Модестов тоже которую ночь отсутствовал дома, ссылаясь на церковные дела.
     - Я не виновата, что мужа моего бестолкового не было дома и он не может подтвердить, что я не имею никакого отношения к этому проклятому презервативу, - жаловалась Марина Борисовна.
     - Ох, я тоже, - вздохнула я, - как назло всю ночь не спала, сидела дома, но ни с кем не додумалась пообщаться, чтоб кто-нибудь мог подтвердить мою невиновность.
     - Ты-то что всю ночь не спала? - подозрительно спросила Агеева.
     - Так, думала, - ответила я.
     - О чем? - допытывалась она.
     А вот о чем я думала, Марине Борисовне знать не обязательно. О деле Дятлова, конечно, которое развивается с пугающей стремительностью. Вчера ночью, скучая в кошачьем обществе, я сделала два величайших открытия. Первое помог мне сделать Абрам Колунов, который позвонил и в состоянии величайшего возбуждения сообщил, что к мировому заговору против Дятлова примкнул крупный питерский чиновник, любимый вице-губернатор Иван Викторович Подземельный. Именно он статеечки поганые про доктора Дятлова в СМИ заказывает. Скорее всего, по версии Колунова, Подземельный возглавляет тайную масонскую ложу, задача которой истребить самые очевидные проявления демократии и в первую очередь - рост сексуального самосознания населения. Это все, конечно, из области фантастики - главное, я вспомнила, где я видела нежного собеседника Пулеева, того мужчину приятной наружности! Я его видела в телевизоре: это был вице-губернатор Подземельный. Жаль. Такой приятный мужчина - и чиновник...
     Открытие номер два - за мной следят.
     Ощущение постороннего взгляда не покидало меня с тех пор, как я занялась делом Дятлова. Но я не придала этому значения - вот у Завгородней круглый год такое ощущение, особенно весной. Но за мной следят по-настоящему - трижды я видела одного и того же человека, следовавшего за мной в разных частях города, после того как я первый раз посетила клинику Дятлова. Это был тот патлатый парень в дурацкой шапочке, которого чуть не сбила машина у Агентства. Второй раз он попытался заскочить за мной в лифт. Наверное, хотел выяснить номер квартиры, чтоб проникнуть туда в мое отсутствие и подложить "жучки". Увидев его вчера днем в третий раз, в автобусе, по пути домой из женской консультации, я заподозрила неладное. Но вида не подала. Он отстал от меня в супермаркете, запутавшись между лотками: в спортивном ориентировании по магазину мне нет равных. Но кому нужно следить за мной? Понятное дело - тому злому гению, который хочет засадить Дятлова за решетку. Может, даже вице-губернатору Подземельному. Что-то мне это дело совсем не нравится. Но пусть они не думают, что я испугалась! Я, конечно, не испугалась, но на всякий случай вытащила с антресолей самый большой разводной ключ и положила в свою сумку. Чтоб ни Модестов, ни Агеева не смогли упрекнуть меня в беспечности...

***