Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
168 -
169 -
170 -
171 -
172 -
173 -
174 -
175 -
176 -
177 -
178 -
179 -
180 -
181 -
182 -
183 -
184 -
185 -
186 -
187 -
188 -
189 -
190 -
191 -
192 -
193 -
194 -
195 -
196 -
197 -
198 -
199 -
200 -
201 -
202 -
203 -
торая, похоже, любила меня, и которую, похоже, любил я. И вот теперь, какая-то сволочь лишила меня и этой памяти. От осознания того, что сейчас некто третий, вторгшийся в нашу интимную жизнь, похотливо разглядывает эти снимки, а возможно, узнав на них звезду телеэкрана, отпускает по этому поводу скабрезные шуточки, я окончательно озверел.
Купив в ближайшем ларьке бутылку коньяку, я поднялся домой и в несколько приемов, без закуски, приговорил ее за какие-то полчаса. После чего доплелся до кровати и мгновенно отключился.
Так закончился один из самых невезучих дней в моей жизни.
***
На следующий день первым человеком, который встретился мне в Агентстве, оказался Скрипка. У меня сложилось впечатление, что он с самого утра намеренно прохаживался по коридору, ожидая исключительно моего появления.
- О, кого мы имеем счастье лицезреть! Сам господин Шаховский, - ернический голос Скрипки свидетельствовал о том, что мне предстоит выслушать обильную порцию нравоучений. - Наконец-то решил показаться на работе. Неужели совесть заела?
- Здравствуйте, Алексей Львович, - я попытался придать своему голосу схожий оттенок, однако немного сфальшивил (да и мне ли тягаться в этом искусстве с нашим вездесущим завхозом). - Я прошу прощения, но вчера я попал в небольшую аварию, и был вынужден заниматься ремонтом машины.
- Ну конечно. Надо же - какое странное совпадение? Когда в Агентстве проходит переезд, когда требуется грубая мужская сила для переноски мебели, у сотрудников обнаруживаются самые неимоверные причины для того, чтобы не являться на работу. У Гвичия состоялся внезапный приступ диареи, Каширин принес явно липовую справку о растяжении голеностопа, а ты, Виктор, надо полагать, не найдя достойного изъяна в своем организме, решил списать свое отсутствие на поломку личного автотранспорта.
Я попытался возразить, однако Скрипка не дал мне открыть рта и продолжил:
- У одного моего знакомого была молодая красивая жена, которая обожала каждые полгода делать в квартире ремонт. Причем ремонт капитальный с переклейкой обоев.
А поскольку мой знакомый по натуре был человеком довольно ленивым, то в конце концов он пошел к своему приятелю-медику и тот дал ему справку о хроническом заболевании, которое прогрессирует при вдыхании паров обойного клея. Тогда жена знакомого решила не переклеивать обои, а просто перекрашивать стены. На это он принес ей новую справку, в которой говорилось о тяжелой форме астматического заболевания, несовместимого даже с созерцанием одного вида краски, не говоря уже о малярных работах. Последующие попытки супруги обшить стены в квартире деревом были парированы медицинским заключением о наличии у знакомого устойчивой древофобии, вызванной неудачным падением с новогодней елки в младенческом возрасте. Некоторое время спустя, вернувшись с работы, мой знакомый обнаружил на столе записку, из которой следовало, что его жена более не желает вести совместную жизнь с таким патологически и безнадежно больным человеком. Будучи еще слишком молодой, она не хотела остаток жизни кормить супруга через трубочку и выносить за ним утку.
Словом, жена сбежала к одному дизайнеру, который...
Поучительные притчи из жизни многочисленных знакомых Скрипки задолбали уже почти всех сотрудников Агентства. Я не был исключением, а потому довольно бесцеремонно оборвал его, как говорится, на самом интересном месте:
- Леша, можно я дослушаю твою душещипательную историю как-нибудь в другой раз. Мне работать нужно.
Скрипка обиженно посмотрел на меня, а затем назидательно произнес:
- Кстати, вчера в течение дня я дважды посылал на твой пейджер сообщение о необходимости немедленно прибыть в контору...
Наш диалог начал меня страшно утомлять, поэтому, чтобы ускорить развязку, я всего лишь одной невинной фразой нанес Скрипке тяжелейший прямой аперкот в голову:
- К сожалению, Леша, вчера, занимаясь ремонтом, я случайно потерял пейджер.
Удар был настолько силен, что Скрипка, сраженный моей наглостью, примерно с минуту глотал воздух как выброшенная на берег рыба, пытаясь переварить и осмыслить суть мною сказанного. Мне даже стало его немного жалко.
Последствия не заставили себя ждать - через пару минут секретарша Оксана пригласила меня в кабинет "великого и ужасного", успев доверительно шепнуть мне, что шеф вчера целый день меня искал, и потому был очень зол и свиреп.
Да, похоже, черная полоса начала разматываться всерьез и надолго.
***
В кабинете, кроме самого Обнорского, находился еще и Железный Глеб. Это не предвещало ничего хорошего: если с Обнорским как-то можно было попытаться поговорить по душам (в случае, если правильно угадаешь его настроение), то с закостенелым материалистом Спозаранником такие вещи явно не прокатят. Поэтому я сразу же попытался взять инициативу в свои руки и четко отрапортовал:
- Репортер Шаховский по вашему приказанию прибыл. Докладываю, что осознаю всю низость своего поступка и готов понести самое суровое наказание. Материальную компенсацию за утерянное казенное имущество обязуюсь выплатить в полном объеме сразу же после получения денежного довольствия за текущий месяц.
Разговаривавший в это время по телефону Обнорский поморщился и, прикрыв ладонью трубку, пробурчал:
- Понесешь, Витя, обязательно понесешь. И разговор у нас тобой еще по этому поводу будет. Но попозже.
А сейчас, Глеб, - обратился он к Спозараннику, - введи его в курс дела, мне тут надо закончить с одним господином. - И Обнорский вернулся к прерванному разговору.
- Присаживайтесь, Виктор Михайлович, - в присутствии шефа Спозаранник всегда держался сугубо официально. - Дело, к которому вы, между прочим, должны были бы приступить еще вчера, - (спокойно, Витя! спокойно!), - связано с визитом в наше Агентство депутата Законодательного собрания города господина Бореева. Вам известна эта фамилия?
- Слышать слышал, однако лично встречаться не доводилось. Вы же знаете, Глеб Егорович... Депутаты и им подобные шишки - это по большей части люди из вашего окружения. Мы же все больше общаемся с теми, кто мелочь по карманам тырит...
- Я думаю, Виктор Михайлович, что в данном случае ваши комментарии не совсем уместны. Так вот, депутат Бореев обратился к Андрею Викторовичу с весьма деликатной просьбой о проведении небольшого расследования. Сразу отмечу, что лично мне эта тема представляется неперспективной и малоинтересной.
Но поскольку в случае положительного результата Бореев обещает материально компенсировать наши затраты, руководство Агентства решило провести ряд мероприятий, дабы определить, насколько успешным может быть расследование этого дела.
- Да что за дело-то, в конце концов? - менторский тон Спозаранника уже начал меня раздражать.
- А дело в том, что в воскресенье депутат Бореев вместе с семьей отдыхал на даче в Сосново.
- В этом и заключается весь криминал? - попытался сострить я.
- Супруга Бореева, - невозмутимо продолжил Спозаранник, - Нина Александровна, почувствовала легкое недомогание, а потому вернулась в город раньше, чем муж и дети. Подойдя к своей квартире, она обнаружила на входной двери следы взлома. Испугавшись, обратилась за помощью к соседям, вместе с которыми вошла в квартиру и убедилась, что в ней действительно побывали грабители. По настоянию соседей Нина Александровна вызвала наряд милиции, после чего позвонила своему мужу. Поскольку женщина находилась в состоянии душевного волнения, она забыла сообщить дежурному, что ограблена квартира депутата, в связи с чем дознаватели прибыли на место происшествия лишь через два с половиной часа. За это время домой из Сосново уже успел добраться и сам Бореев...
- ...И от лица законодательной власти города вставил пистон припозднившимся ментам? - продолжил я. - Ну, в принципе это правильно: милиция должна знать имена своих героев. Хотя бы тех, которые проживают на обслуживаемой ею территории...
- Господин Бореев не вставил, как вы выражаетесь, пистон, сотрудникам милиции. Более того, он наотрез отказался писать заявление по факту кражи и извинился за то, что отнял время у доблестных сотрудников правоохранительных органов. Почему он так поступил? Депутат обнаружил, что материальный ущерб от данной кражи был минимален: шесть сотен долларов, по оплошности оставленных в верхнем ящике письменного стола, плюс несколько золотых украшений жены, которые хранились уж в слишком очевидном месте. Гораздо большую тревогу у него вызвала пропажа рабочих документов из личного сейфа, который был довольно грамотно вскрыт. Впрочем, по утверждению Бореева, в этих самых пропавших бумагах ничего экстраординарного его политические противники (а он считает, что это именно их заказ) не найдут.
Разве что смогут определиться с некоторыми источниками финансирования его фракции на предстоящих выборах, но в принципе это и так секрет Полишинеля. Однако помимо этого, к глубочайшему сожалению Бореева, из сейфа ушли также две кассеты из его личного домашнего видеоархива.
- И что там на этих кассетах? В жопу пьяный Бореев рассказывает неприличные анекдоты про нашего президента?
- На этих кассетах господин Бореев пытался реализовать свой режиссерский талант в жанре мягкого порно: в общей сложности около четырех с половиной часов занятий любовью с женами (а возможно, и не только - я не уточнял) в хронологическом порядке. Начиная с первой брачной ночи с первой же женой и кончая бурными эротическими сценами, снятыми в ночь пятилетия совместной семейной жизни со второй.
- Какая пикантная история. Просто половодье чувств! - восхитился я.
- Согласен. История действительно пикантная. Однако ее главная пикантность в том, что нынешняя супруга господина Бореева - женщина весьма целомудренная, из благочинной профессорской семьи. Изначально понимая, что подобные мужние шалости ее ни в коей мере не вдохновят, господин Бореев просто ничего не говорил ей о ведущейся скрытой съемке.
- Ага, теперь я понимаю, почему он отказался накатать заяву ментам.
Если эти кассеты всплывут, он попытается убедить общественность в том, что данные съемки есть результат незаконных оперативных мероприятий, которые на протяжении многих лет проводились в его спальне представителями оппозиции. Правда, аппаратуру ему все ж придется по-быстренькому размонтировать...
- Господин Бореев, как раз таки очень не хочет, чтобы данные кассеты "всплыли". Во-первых, у Нины Александровны больное сердце, и, случись что, подобного удара она просто не переживет. А во-вторых, одним из основных пунктов своей новой предвыборной программы Бореев назвал борьбу с засильем порнографии, захлестнувшей теле-и киноэкраны. Как вы понимаете, в свете этого пункта появление подобных видеокассет выглядело бы... ну как сказать?., немного нелогичным, что ли.
- Это уж точно. Я мысленно представил себе парочку заголовков в желтой прессе с крупными, несколько размытыми видеокадрами на первой полосе, что-то типа: "Примерно так человек, похожий на депутата Бореева, будет бороться за нашу нравственность". - Все это очень интересно, однако я не врубаюсь - мы-то здесь при чем? По-моему, это исключительно его личные заморочки...
- Согласен, это действительно его личные проблемы, - вклинился в наш разговор закончивший трепаться по телефону Обнорский. - Однако Бореев от нас ничего сверхъестественного не требует, да и не может требовать.
Он попросил провести небольшое расследование, дабы попытаться выяснить, кто мог заказать эту кражу, и, если уж совсем повезет, то узнать, у кого в настоящее время могут быть эти кассеты.
- Я так понимаю, что судьба похищенных бумаг его в данном случае даже не интересует, - подытожил я. - Хотя... там где речь идет о бабах, политика отодвигается на второй план.
Хорошо, ну и что он будет делать в случае, если мы действительно узнаем, где находятся эти самые кассеты?
Пойдет на штурм, захватит заложников? Или это тоже будет поручено нам? Впрочем, за отдельную плату...
- Шах, кончай паясничать. - Обнорский сегодня явно был не в духе. - Бумаги, скорее всего, находятся там же, где и кассеты. Да, и что касается денег... Я не знаю как ты, Витя, но лично я в данной ситуации, если бы все упиралось исключительно в деньги, заплатил бы любую, я подчеркиваю - любую сумму, чтобы больше ни одна сука не смогла увидеть того, что в этом мире должны видеть только двое - я и моя жена. Я понятно выражаюсь?..
Я вдруг вспомнил об украденных Татьяниных фотографиях, и подумал: тебе, Андрей, такому плодовитому и гениальному писателю с такими возможностями и знакомствами, легко рассуждать о "любых" деньгах. А что делать мне? Впрочем, если бы я сумел найти того, кто это сделал, я ничего бы и платить-то не стал. Наверное, просто убил бы...
- Короче, - вернул меня из мира размышлений о бренном Обнорский. - Глеб, что у нас там вырисовывается?
Спозаранник встрепенулся и раскрыл свой гроссбух:
- Вчера я поручил Каширину прозондировать эту тему по его связям в Законодательном собрании и среди газетчиков. Он сейчас пытается выяснить, первое - не предлагался ли в последнее время какой-либо компромат на наших законодателей, второе - кто является наиболее непримиримым противником бореевской фракции, и третье - не было ли на днях в редакциях местных газет заказа на материалы конкретно по Борееву. Кроме того, Агеева к вечеру должна подготовить справку по всем случаям краж в близлежащем районе за последние два-три месяца, а также выяснить, квартиры каких городских знаменитостей в последнее время обносили подобным образом.
- Так, хорошо. - Шеф откинулся на спинку кресла и красиво закурил.
Сейчас он очень напоминал эдакого крутого босса крупной финансовой корпорации из стандартного американского боевика.
- Виктор, вот тебе адрес и телефон. Поезжай в местный отдел милиции, там есть такой зам по опер майор Филиппов. Зовут его, - Обнорский полистал свой талмуд, - зовут его Владимир Николаевич. Скажешь, что от меня. Он мужик толковый, правда, душноватый малость. За жизнь поговорить - его хлебом не корми, задолбает капитально. В общем, постарайся аккуратненько так разузнать кто там у них "на земле" по квартирным кражам в последнее время проходил.
Причем кражи должны быть не такие, где местные наркоманы лезут на шару и гребут все подряд, а те, что совершались явно по наводке, на заказ. Словом, поспрошай там, что и как. Все ясно?
- Не ясно только одно. Почему именно я должен туда ехать? По-моему, за связь с правоохранительными органами у нас всегда отвечал Зудинцев - ему и флаг в руки.
- Во-первых, Зудинцев с понедельника в отпуске. - Обнорский явно начал свирепеть. - А во-вторых, пока еще в Агентстве приказы отдаю я. И вообще, Витя, тебе не кажется, что в последнее время ты что-то стал слишком часто борзеть? Прежних твоих заслуг никто отрицать не собирается, однако задембелевал ты, по-моему, рановато.
Полемизировать на этот раз я не стал и, почтительно поклонившись, покинул кабинет шефа.
***
Все. Скорее покурить. Иначе я могу не сдержаться и опять сморозить какую-нибудь глупость. Например, кого-нибудь ударить. Ох, с каким бы удовольствием я врезал Алексею Львовичу куда-нибудь пониже пейджера. А потом, сомкнув руки в замок, рубанул бы сверху... Спокойно, Витя, спокойно. Откуда у тебя такие садистские замашки?
К моему удивлению, в нашей курилке, являвшейся местом постоянного обитания женской половины Агентства, на этот раз обитал лишь одинокий Гвичия. Он потягивал "винстон" и в задумчивости смешно шевелил губами.
- О, Шах, привет! - Лицо Зурабика расплылось в радостной улыбке (ну хоть один человек в конторе искренне рад меня видеть). - Ты чего такой мрачный? У шефа был?
- У него. "Великий и ужасный" сегодня был особенно велик и ужасен, а я, как назло, оставил дома свои зеленые очки.
- Да, он про тебя вчера целый день спрашивал. Даже на Оксанку зачем-то наехал. Она потом ко всем приставала - где Шаховский, кто его последний раз видел. А кстати, где тебя носило?
- Да так... Решал одну маленькую личную проблему.
В глазах у Зураба вспыхнули огоньки неподдельного интереса:
- А как ее зовут?
- Кого? - не сразу врубился я.
- Ну твою новую личную проблему, с которой ты зависал целый день...
Я вспомнил как вчера на Загородном продолбался с этой чертовой запаской, а потом дома нажрался как последняя свинья, и вчерашняя злоба снова обрушилась на меня, окатив с ног до головы.
- Ладно, Шах, колись. - Когда разговор заходит о женщинах, отвязаться от Зураба не так-то просто. - Между прочим, Светки вчера тоже не было на работе. Мой аналитический склад ума позволяет предположить...
- Какой-какой склад? Аналитический?.. Зурабик, да из тебя такой же аналитик, как... ну я не знаю... как, например, из Спозаранника растлитель.
- Чур меня, - испуганно пробормотал Гвичия и даже попытался изобразить некое подобие крестного знамения, - не поминай имя Глебово всуе.
- Ого! С каких это пор бесстрашный горец стал пасовать перед переселенцем из молдавских долин?
- Понимаешь, сейчас в конторе половина народа свалила в отпуск.
Работать некому. Ну мне Глеб и предложил, есть, мол, интересная важная тема. Короче, я согласился. А теперь он меня каждый день к себе вызывает, выпытывает, сколько сделано, чего и как. Я уже от него просто прячусь, на днях вон даже в женский туалет заскочил. Так он все равно меня там подкараулил.
- А что за тема-то?
- Да тут недавно на Фонтанке опять Чижика-Пыжика украли. Так, Глеб дал мне проверить версию о том, что злоумышленники сдали его в скупку цветных металлов. Я думал, этих пунктов двадцать, ну тридцать, а там их - двести шестнадцать.
- И сколько ты уже отработал?
Гвичия потупился и скромно произнес:
- Тридцать четыре. Они же все раскиданы по городу.
Глядя на его полные неподдельной тоски глаза, я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.
- Слушай, да плюнь ты на это дело. Где твой список?.. Поставь здесь галочки и скажи Глебу: так, мол, и так, за день обошел сорок пунктов, похищенного не обнаружил, поиск продолжаю. И чеши себе домой. Этого Чижика на моей памяти уже третий раз воруют. Никакого цветного металла там и в помине нет - обыкновенный чугун, ему цена десять рублей в базарный день.
- Нет. Я так не могу. А если Глеб узнает?
- Да как он узнает? Он что, повторно пойдет все эти скупки обходить?
- Это же Спозаранник, - обреченно вздохнул Зураб. - Он обязательно как-нибудь да узнает.
- Ну смотри... Дело твое.
***
Сигарета была выкурена до самого фильтра, и это означало, что пора приниматься за работу. Однако тащиться в ментовку не было ни малейшего желания - у меня вообще довольно сложные отношения с представителями этой, такой же древней, как проституция и журналистика, профессии. Я развернул бумажку с координатами, врученную мне Обнорским. Так, а вот это уже интересно. Оказывается, квартира депутата находится в непосредственной близости от печально известного мне "плакучего" заведения. Следовательно, эта "земля" должна быть в подведомственности того же отдела милиции. Ну что ж, если по депутатскому делу ничего не нарисуется (а скорее всего, так оно и будет), то хоть попробую выяснить, кто там у них в окрестностях с колесами балует.
Блин, только бы мне их найти.
Убью. Честное слово, убью.
***
Примерно через час я уже стучался в железную дверь служебного кабинета, на котором был прикручена табличка следующего содержания: "Зам. по опер. раб. Филиппов В., зам. по лич. Синюшников А. Е.". Интересно, означало ли это, что к товарищу Филиппову можно обращаться по-простецки, по имени, а к товарищу Синюшникову исключительно по имени-отчеству?
Кемаривший за столом у окна худощавый лысоватый мужик в милицейской форме с погонами майора с трудом приподнял голову, оценивающе посмотрел на меня и снова бессильно рухнул на стол. Одного взгляда на его изможденное бледное лицо было достаточно, чтобы