недавно в этом мире были посвящены всего лишь несколько человек, включая, естественно и меня - родинку на дне ложбинки меж ее не очень больших, но таких потрясающе красивых грудей...
     Все эти мысли пронеслись у меня в голове за какие-то доли секунды: хлесткая и, надо признать, весьма тяжелая пощечина вернула меня с небес на землю, заставив окончательно поверить в то, что передо мной стоял не призрак, а действительно сама Татьяна.
     - Какая же ты все-таки сволочь, Шах! - такими были первые слова, произнесенные когда-то любимой мною женщиной.
     И в этот же момент раздался звон разбитого стекла. Для звука разбившихся сердец это было бы слишком уж громко и не правдоподобно. Все оказалось гораздо проще - это Агеева от неожиданности выпустила из рук портрет шефа. Боковым зрением я увидел, как на нас с Татьяной вытаращились совершенно обалдевшие Завгородняя с Горностаевой, а испуганный Григорий инстинктивно шарахнулся в сторону, укрывшись за стеллажом.
     - Какая же ты все-таки сволочь, Шах! - упорно повторила Татьяна, пытаясь испепелить меня своими, от ярости ставшими еще больше, глазищами.
     Как ни странно, но первой среди нас от шока оправилась опять-таки Агеева.
     - Девочки, пойдемте, - пролепетала она и чуть ли не силой вытащила за дверь Светку с Валентиной.
     Следом за ними прошмыгнул Гриша.
     Дверь закрылась, и мы с Таней остались одни.
     - Танюша, что случилось?
     - Не смей называть меня Танюшей, мерзавец. И не надо делать такие невинные глаза. У тебя это плохо получается.
     - Да ты можешь наконец сказать, что произошло?
     - Ах, мы все еще продолжаем играть в невинность. Маленький невинный ягненочек Витя - как трогательно. Хорошо, я скажу тебе, что произошло. - Татьяна нервно рванула с плеча свою сумочку и дрожащими пальцами начала теребить заклинившую "молнию". - Я принесла тебе твои деньги, иуда!
     Я почувствовал, что сейчас может произойти нечто ужасное, а я буду не в силах этому помешать, поскольку совершенно не врубаюсь в происходящее. Между тем Татьяне удалось открыть сумочку, из которой она достала пачку долларов.
     - Сколько ты запросил? Тысячу?
     Ну что ж, это не так уж много. Но ведь ты у нас всегда был скромным мальчиком, да, Витя? Или ты все-таки предварительно заглянул в "Плейбой"? Неужели они пожадничали?
     Странно - я ведь теперь хоть и маленькая, но все-таки звезда...
     - Танюша... Все-все, извини Таня!.. Ты можешь мне все-таки спокойно объяснить...
     - Объясняю, Витя, - перебила она меня. - Я принесла деньги, вот они, - и я с трудом увернулся от долларовой пачки, которая довольно метко была запущена ею в мое лицо. - Забирай. С доставкой на дом. А теперь... теперь верни мне мои фотографии.
     Из всего этого я смог пока понять лишь одно - речь, похоже, шла о тех самых "поляроидных" снимках.
     - Таня! Понимаешь... У меня сейчас нет этих фотографий. У меня их украли. Буквально два дня назад.
     А может, три...
     Секунду назад я сохранил свою лицо от прямого попадания в него пачки с валютой, но уже сейчас очередная увесистая пощечина без труда нашла свою цель.
     - Не ври мне, Шах. Не ври. Я же вижу тебя насквозь. Ведь ты же умный, умный и хитрый. Но этот номер... Этот номер знали всего несколько человек. В том числе, и ты, Витя. Мерзавец!.. Теперь я понимаю, что ты просто испугался. Вы оба испугались...
     - О ком ты? - Похоже, в эту историю замешан еще и кто-то третий.
     - Я говорю о твоем партнере, Витя. Кто он? Суда по акценту, кавказец? Грузин? Господи, я только сейчас догадалась! Ведь это был твой дружок? Это был твой Гвичия? И за сколько же он согласился поучаствовать в этом паскудстве? Десять? Двадцать? Сорок процентов?.. Хотя нет, сорок ты бы, наверное, пожалел...
     - Таня, успокойся. У тебя истерика. При чем здесь Зураб? Что ты несешь? - Ненавижу, я просто ненавижу ощущать себя идиотом.
     Между тем Татьяна, казалось, меня уже не слышала:
     - Ну конечно же. Я все поняла.
     Вы просто оба испугались. Вы испугались, что я все расскажу Рустаму, - и тогда...
     - Извини, а Рустам - он кто?
     - Рустам - это мой муж. И не ври, что ты этого не знал. О, если бы я только рассказала все Рустаму. Его охрана разорвала бы вас на сотни маленьких кусочков... Но я пожалела тебя, Витя. Пожалела. Хотя такое ничтожество, как ты, не заслуживает даже самой унизительной жалости...
     Короче, деньги ты получил. А сейчас - верни мне фотографии.
     - Прости, Танюша. Но у меня действительно нет твоих фотографий, - устало произнес я.
     - Какая же ты мразь, Шах! - Из ее глаз хлынули слезы. Она резко повернулась и почти бегом бросилась к двери. - Чтоб ты подавился этим деньгами! - такими были ее последние слова.
     Татьяна распахнула дверь, которая открылась почему-то не сразу, явно наткнувшись на какое-то препятствие извне. Короткий узнаваемый женский вскрик свидетельствовал о том, что этим препятствием была Агеева, которая, вероятно, подслушивала наш разговор за дверью. (Что ж, Марина Борисовна всегда славилась своей тягой ко всему скандальному и необъяснимому. За что, похоже, и поплатилась.) Потом железная дверь с грохотом закрылась...
     Некоторое время я оставался в комнате один, после чего в отдел ворвался чрезмерно возбужденный господин Скрипка.
     - Шах! Что здесь происходит?
     В умывальнике Агеевой прикладывают ко лбу холодный компресс, у вас здесь бьют стекла, хлопают дверьми, - завхоз огляделся по сторонам, - валяются доллары. Вы что здесь, окончательно с ума посходили? Ну что вы молчите? Да, - неожиданно вспомнил он, - между прочим, я еще вчера вечером ждал от тебя объяснительной об обстоятельствах утери пейджера...
     Только сейчас я окончательно пришел в себя. Взглянув на беснующегося завхоза и прекрасно отдавая себе отчет в том, что подписываю себе смертный приговор, я, медленно и четко выговаривая каждое слово, произнес:
     - Алексей Львович, а не пошел бы ты на хуй...
     И не став дожидаться ответной реакции, подобрал доллары и быстрым шагом вышел из отдела. И вообще из конторы. Все там же, на лестнице, я снова столкнулся с Гришей и попросил у него сигарету.
     - Ты же знаешь, Вить, у меня только "Беломор", - охраннику было ужасно неловко за то, что оказался свидетелем нашей с Татьяной встречи.
     - Давай "Беломор"... Слушай, Гриш, я возьму у тебя всю эту пачку?
     - Бери, конечно. У меня там еще есть.
     - Спасибо, Гриш. - Я пожал ему руку и пошел вниз, задержавшись у самого выхода:
     - Гриша! Если меня кто будет спрашивать - говори, что сегодня в Агентстве меня уже не будет. А может, и завтра тоже, хорошо?..

***

     "Воздух, мне нужен воздух", - колотились во мне строчки из некогда любимой кинчевской "Алисы". Как былинный витязь на распутье, я стоял, затягиваясь Гришиным "Беломором", и прикидывал, куда мне теперь идти. Налево - в сторону Невского, или направо - на Фонтанку.
     Я не хочу чувствовать себя идиотом. Поэтому я должен во всем разобраться. А когда я во всем разберусь, то обещаю - кому-то будет плохо.
     Я вышел на тропу войны. Хотя пока еще точно не знаю, с кем я буду воевать.

***

     По большому счету, у меня была всего одна более-менее реальная зацепка - тот самый пацан, который, возможно, тусуется где-то в районе вокзала. Поэтому я отправился на Витебский, решив для себя, что буду торчать там ровно столько, сколько понадобится для того, чтобы вычислить этого трудновоспитуемого гавроша. Пусть даже придется проторчать на вокзале всю ночь (а может быть, даже и весь следующий день). Наплевать! Не думаю, что в Агентстве без меня будут сильно тосковать - благодаря Татьяне на ближайшие день-два тем для разговоров и сплетен у моих коллег предостаточно...
     Сколько себя помню, всегда не любил вокзалы и всю связанную с ними суматоху, толчею и грязь. А уж Витебский (как мне кажется, самый провинциальный из всех наших городских) своим вечно гудящим роем, составленным из смеси малороссийского говора приезжающих, кавказской тарабарщины торговцев и вычурного мата местных нищих, вызывал у меня особую неприязнь С трудом продравшись сквозь нагромождение мешков, коробок, тележек, навязчивых частников, сотрудников милиции и бомжей, я разыскал то самое "Пятое колесо", о котором Владимиру Николаевичу рассказывал его знакомый вокзальный мент. Стайка хулиганистого вида пацанов действительно крутилась неподалеку, однако "моего" среди них не было. Впрочем, я и не надеялся, что мне вот так вот сразу повезет. Заплатив стоящему на раздаче абреку за стакан пива (в силу природной брезгливости от навязываемой шавермы категорически отказался), я устроился на ближайшей скамейке...

***

     Ожидание стоило мне пачки сигарет, двух с половиной стаканов пива и пяти рублей, которые я вынужден был заплатить вокзальным службам за реализацию своих конституционных прав и свобод в части отправления естественных физиологических потребностей.
     Мальчишка появился неожиданно, откуда-то со стороны Подъездного переулка, и сразу же направился к себе подобным. Даже если бы в тот раз я случайно не заприметил его из окна "Плакучей ивы", вычислить гаденыша не составило бы особого труда: на его брючном поясе красовался фирменный "мерседесовский" брелок "а-ля пацифик" - мой брелок, ибо в подобные случайные совпадения я не верю.
     Отставив на землю недопитый стакан с пивом, которое, признаться, лезло уже с трудом, я решительно направился к "детям подземелья" и крепко схватил свою жертву за руку чуть повыше локтя. Пацаны удивленно разинули рты, а мой подопечный, вздрогнув, дернулся было, однако поняв, что слинять не удастся, довольно нагло спросил:
     - Че надо?
     - Во-первых, ко взрослым следует обращаться на "вы", - назидательно заметил я. - А во-вторых, пошли-ка потолкуем - дело есть.
     Остальные мальчишки на всякий случай решили ретироваться. Про себя я отметил, что страха в глазах у пацана все ж таки не было: удивление, небольшой испуг, но не более того. Похоже, парню не привыкать попадать в разного рода передряги.
     - Что ж, будем знакомы. Можешь звать меня дядя Витя, а твое имя-отчество?..
     - Леха, - буркнул пацан, сделав еще одну слабую попытку освободиться.
     - Стой смирно и не дергайся...
     - Че прицепился-то? Отпусти руку, я не убегу.
     - Не дерзи дяде! Скажи-ка мне лучше, откуда у тебя такая красивая штучка на штанах, а?
     Леха на какое-то время задумался, возможно, прикидывая в уме свои шансы, а затем посмотрел на меня и неожиданно заявил:
     - Я буду разговаривать только в присутствии своего адвоката.
     - Леха, по-моему, ты немного ошибся адресом. Адвоката ты будешь требовать в милиции, у инспектора по работе с несовершеннолетними засранцами. А мне ты все расскажешь просто так, по дружбе, один на один.
     Причем немедленно, поскольку я очень тороплюсь. Ну? Или, может, мне для большей убедительности руку тебе сломать? - Я чуть посильнее сжал пальцы, и Леха тихонько взвизгнул от боли.
     Признаться, мне стало немного стыдно - все ж таки он был еще совсем малолеткой, лет двенадцать, не больше. Но с другой стороны, очевидно, что с ним нужно вести себя именно так: с напором, с агрессией, через силу - иначе не расколется. И тогда у меня не будет никаких шансов докопаться до истины.
     И действительно, теперь наглости у Лехи поубавилось. Похоже, он понял, что шутить с ним не собираются.
     - Я нашел его...
     - Я так понимаю, ты нашел его в той самой машине, у которой перед этим случайно проколол колесо?
     Вот теперь он действительно испугался - по-видимому, моя мнимая осведомленность его окончательно сразила. Леха сразу скис и понуро уставился в землю, больше не предпринимая попыток убежать.
     - Как ты понимаешь, в основном мне уже все известно. Осталось уточнить детали. Давай договоримся - я задаю вопрос, ты отвечаешь. Если отвечаешь честно и подробно, то я тебя отпускаю. Причем с вполне здоровой рукой. Более того, если наш разговор меня удовлетворит, то, пожалуй, я даже оставлю тебе в память о нашей встрече эту вещицу, которая, как ты, наверное, догадываешься, вообще-то принадлежит мне. Ну что, договорились?
     Леха обреченно кивнул.
     - Итак. Позавчера на Загородном у "Плакучей Ивы" колесо белой "Ниве" прокалывал ты?
     - Да, - чуть слышно выдавил из себя Леха.
     - Прекрасно. Следующий вопрос: кто с тобой вместе работал эту тачку?.. Ну что молчишь? Вопрос понятен?
     - Понятен.
     - Ну и...
     - Гоча и Казбек.
     - Какие дивные имена. Хорошо, кто из них конкретно увел из салона барсетку?
     - Казбек, - было видно, что Леха изо всех сил сдерживается, чтобы не зареветь. Впрочем, после того как первый, самый сложный морально-этический барьер, вызванный необходимостью заклада своих подельников, был преодолен, Леха стал несколько разговорчивее:
     - Вещи всегда Казбек тырит, у него здорово получается - сколько раз делали, еще ни разу никто ничего не заметил.
     - А в чем тогда заключаются функции Гочи? - поинтересовался я.
     - Ну, он на стреме стоит. И вообще... Если вдруг кто увидит, как Казбек в машину лезет, - закричит там или поймать захочет, - то Гоча тогда ему по морде даст, чтоб не совался. Прикроет, в общем.
     - Что ж, прекрасный образец научной организации труда: отец рубит - я отвожу. И сколько, если не секрет, ты получаешь за свой скорбный труд?
     - Когда как. В прошлый раз мне Гоча стольник отвалил, а еще брелок этот самый дал. Говорит, теперь тебе осталось только ключи от "мерса" достать, а куда их повесить - есть уже.
     - Остряк, мать его! - матюгнулся я. - Так, короче. Где вы обычно встречаетесь? Здесь? Были они уже сегодня?..
     - Да нет. - Леха, похоже, малость осмелел. Видимо, понял, что бить его сегодня не будут. - Гоча с Казбеком на вокзале стараются не появляться: у них тут какие-то проблемы с местными..
     Ну с этими... - Он махнул в сторону ларька. - Так что они мне домой звонят, когда надо, и мы потом у ТЮЗа встречаемся. Или на Марата. Когда как... А на вокзале я просто так гуляю, с пацанами тусуюсь, зарабатываю...
     Не, сегодня они мне не звонили, и вчера тоже. С того дня, как мы твою машину обнесли, - Леха покосился, догадавшись, что опрометчиво задел меня за живое, - больше еще не бомбили. У меня уж и деньги все закончились - даже на шаверму не хватает...
     - Сочувствую. То есть адреса их, где живут, ты, конечно, не знаешь?
     - Не-а... вроде где-то в центре. На "Владимирской".
     - Хорошо, а как они выглядят? Ну приметы там, во что одеваются?
     - Да по-разному одеваются. А приметы... Ну не знаю. Гоча такой здоровый шкаф, ростом с тебя, грузин.
     - Да я уж догадался, что не русский!.. А Казбек?
     - А Казбек, наоборот, маленький - чуть побольше меня. Волосатый весь. Нос у него еще такой, как будто на сторону немного. Я сначала думал, может, боксер... Хотя, по сравнению с Гочей, он слабак, наверное, кто-то просто по морде дал...
     Н-да, типичные Тарапунька и Штепсель - сладкая парочка. Стоп!
     А ведь подобное описание я сегодня уже где-то слышал... Ну конечно!
     Светка с утра в конторе рассказывала Горностаевой про жмурика неокочурившегося. Вроде как сходится - маленький, волосатый, зовут Казбеком.
     А главное, нос этот, который чуть набок. Неужели в масть? Похоже. Ох, как похоже!
     - Ладно, Леха. Слушай меня сюда, - я наконец-то отпустил его руку, и пацан с видимым облегчением вздохнул. - Вот тебе мой номер телефона, - я нацарапал на подвернувшейся бумажке номер Агентства, - когда Гоча с Казбеком объявятся, срочно перезвонишь. Спросишь дядю Витю. А если меня не будет, то Зураба Иосифовича, ему все расскажешь.
     - Ага, а они меня потом за это прибьют...
     Тебе, Леха, в данной ситуации больше меня бояться следует, веришь?.. Ну вот. И не ссы, не прибьют.
     Если, конечно, сам про наш разговор трепаться не будешь. А теперь на вот тебе денег - иди купи себе шаверму.
     И в следующий раз думай башкой, прежде чем с черными подставляться.
     Они ж тебя, если что, бросят одного и свалят. Как тогда отбиваться будешь, не думал?..
     - Спасибо, дядя Витя, - первый раз за всю нашу беседу Леха обратился ко мне уважительно. - Я и сам уже думал с ними завязывать. - (Ага, так я тебе и поверил.) - А у вас никакой работы нет? А то я сделаю...
     - Бомбануть, что ли, кого предлагаешь?
     - Не обязательно. Можно просто поприкалываться. Ну там дерьмом дверь кому-нибудь измазать, почтовый ящик поджечь... или кирпич скинуть...
     - В смысле на голову, что ли? - не врубился я.
     - Не. На голову не буду - это уже статья. А вот на машину можно.
     Мне один дядька (тут рядом живет) полтинник недавно дал, чтобы я с чердака на "тойоту" кирпич сверху сбросил.
     - Не понял?..
     - Да просто она у них во дворе постоянно паркуется - а сигнализация хреновая. Каждую ночь сама по себе включается и вопит как сумасшедшая, спать мешает. Ну и достала, в общем, эта тачка мужика. Пусть, говорит, хозяин теперь тоже помучается...
     В моей голове промелькнула было мысль: а что, может, и правда, заказать Лехе - пусть на машину Скрипки кирпич сбросит или еще что-нибудь такое сотворит. Впрочем, если уж меня совсем прижмет, то я и сам что-либо подобное устрою. Еще и удовольствие получу. Но Лехе, кстати, за идею спасибо.
     - Да нет, извини, брат, пока не надо.
     - Ну я тогда пойду, похаваю, - неуверенно сказал Леха.
     - Давай, счастливо. - Я протянул ему руку. - Но не забудь: если объявятся, сразу же отзвонись. Учти, я проверю. Ясно?
     - Ясно, - ответил Леха и с моим полтинником, зажатым в кулаке, вполне довольный умчался в сторону "Колеса".

***

     Я же отправился на поиски телефона-автомата, причем сделать это оказалось не так просто - ближайший работающий был обнаружен лишь в вестибюле метро. Шел уже седьмой час, и я рассчитывал, что Завгородняя, воспользовавшись отсутствием в конторе шефа, уже должна была свинтить домой. Так оно и вышло. После целой серии настойчивых гудков, Светка соизволила взять трубку:
     - Света, привет, это я. Виктор...
     - Да вроде здоровались уже сегодня, донжуан хренов! Ну как, догнал свою Танечку? Покаялся?
     - Да подожди ты, я не об этом сейчас...
     - А я об этом. Между прочим, ты знаешь, что твоя Ненашева Марине Борисовне дверью фингал на лбу поставила?
     - Ничего страшного. В следующий раз не будет нос совать, куда ей не следует... Слушай, Свет. У меня действительно мало времени - монетки кончаются... Вспомни, ты сегодня Вальке рассказывала про черного, ну про того, которого за труп приняли. Его еще Казбеком звали.
     - И что?
     - Светочка, милая, ты адрес его помнишь? Или хотя бы дом, двор, ну куда ты ночью выезжала?
     - Ну помню. Разъезжая, семнадцать. А квартиру... Это надо по сводке уточнять, я ж туда к нему не поднималась, больно надо. А тебе зачем?
     - Да так, проверить хотел кое-что. Ладно, Свет, спасибо. Пока.
     - Шах, подожди! А правда, что ты сегодня Скрипку на хуй послал?..
     Ответить я не успел - короткие гудки оповестили, что отпущенный мне кредит времени иссяк. "А ведь поперла, поперла-таки карта", - и я решил, не откладывая в долгий ящик, незамедлительно провести встречу на высшем уровне с господином Казбеком. Если нынышней ночью его действительно отмудохали так, как это описывала Завгородняя, он, скорее всего, должен отлеживаться дома - даже несмотря на то, что брать бюллетень категорически отказался.

***

     Вычислить номер квартиры, в которой обитает Казбек, особого труда не составило. Я подошел к сидящей во дворе на лавочке полусонной от жары бабуле, махнул перед нею своими журналистским "корочками" (которые издалека по внешнему виду и цвету ничем не отличались от ментовских) и официальным тоном поинтересовался, где живет потерпевший, которого сегодня ночью избили у семнадцатого дома. Бабуля, проникшись ко мне полным доверием, не только сообщила номер квартиры, но и поведала мне о том, что квартира коммунальная, а тот самый "черненький", которого избили, снимает в ней комнату. Сдает же ему эту самую комнату Маринка местная шалава