ы этой закупки. Поскольку агентство в целом и каждый его сотрудник в отдельности готовы ежедневно расходовать бумагу в абсолютно неимоверных количествах. При этом все они утверждают, что для их ручек и их принтеров подходит бумага только особой плотности и качества.
     За день агентство готово сожрать и две, и три, и даже пять пачек бумаги. При том, что на выходе продукции у наших журналистов как минимум в десять раз меньше. Куда они девают остальные листочки - совершенная загадка. Я уже неоднократно ставил перед Обнорским вопрос о необходимости ограничить потребности агентства в бумаге, поскольку скоро все наши доходы будут уходить только на бумагу. Шеф в конце концов сказал, чтобы я самостоятельно решил эту проблему.
     Проблема решалась просто - я быстро написал инструкцию, в соответствии с которой каждому отделу на неделю будет выдаваться одна пачка "хорошей" бумаги для распечаток и одна пачка "плохой" для заметок. Если не хватит - пусть покупают из зарплаты.
     Марина Борисовна уже нашла статьи, в которых ругался мой профессор.
     Публикации были очень похожи. Там сначала говорилось о заказниках, заповедниках и национальном достоянии. Потом о том, что есть некая фирма "Техлесимпорт", которая это национальное достояние ни в грош не ставит. Затем о том, что директор этого "Техлесимпорта" В. В. Заслонов отказался чего-то там прокомментировать корреспонденту и даже прямо нахамил ему, нарушив при этом пару статей закона о печати. Под конец делались намеки на подозрительную связь моего профессора, то есть Заслонова, с кем-то из чиновников из областной администрации. Статьи были подписаны неким И.Ивановым, что сразу говорило о том, что сделаны они на заказ, автором, решившим скрыть свою настоящую фамилию.
     Я в очередной раз удивился щедрости профессора - пусть даже потенциальной. Зачем платить деньги за то, что и так видно. А из напечатанного видно, что у фирмы "Техлесимпорт" есть конкуренты. Какие - сам профессор Заслонов наверняка знает. И эти конкуренты решили немного напакостить профессору и его бизнесу.
     Тем не менее для отчета надо было узнать кое-что поподробнее. Я позвонил Михаилу Коровину, ответственному секретарю той газеты, в которой я когда-то работал и которая напечатала столь разоблачительный материал о разбазаривании российского леса.
     - Миша, мы тут занимаемся расследованиями в области лесозаготовок. А у вас как раз замечательный материал вышел на эту тему. Не подскажешь, кто его готовил?
     Коровин сказал, что у них в редакции никто лесом, к сожалению, не занимается, а публикацию подготовило рекламное агентство "МикС". "МикС" было достаточно известным агентством. Периодически ходили слухи, что оно принадлежит "тамбовцам". Потом говорили - "казанцам". В общем, было понятно, что оно готово работать со всеми, кто дает деньги. Оставалось только выяснить, кто именно заплатил "МикСу" в этот раз.
     Но с руководителями "МикСа" отношения у меня были плохие, и звонить я туда не стал. Решил, что пока профессору хватит и имеющейся информации. Вот когда заплатит - займемся его делом плотнее.

4

     Утром я поехал к профессору.
     Он жил на Юго-Западе в одном из недавно построенных домов.
     Профессор лежал на земле возле своего дома. Я узнал его по седой пряди и позвонил в "скорую". Крови на теле видно не было. Скорее всего, он упал из приоткрытого окна на седьмом этаже, где находилась его квартира.
     Ко мне из подъезда вышла старушка.
     - Вы не видели, что с ним случилось? - спросил я ее.
     - Да упал он из окошка. Минут десять назад.
     - А чего ж в милицию не позвонили?
     - Так у меня ж телефона нет.
     - А видели кого-нибудь тут недавно?
     - Да машина долго стояла, а потом уехала.
     - Какая машина-то?
     - Да черная.
     - А еще что видели: выходил кто, входил?
     Вроде женщина какая-то выходила. А может, это и вчера было.
     "Скорая" и милиция приехали практически одновременно. Врачи убедились, что профессор мертв.
     А за меня взялся старший лейтенант.
     - Да, - сказал я чистую правду, - была назначена деловая встреча. Приехал - а тут труп.
     Мы поднялись в квартиру на седьмом этаже. Она была закрыта изнутри. Замок был цел. Потом дверь взломали, и мы вошли внутрь. В квартире царила какая-то нереальная чистота.
     В прихожей, кроме двух пар мужских ботинок, никакой другой обуви я не заметил. В шкафу висели вчерашний профессорский костюм и светлый летний пиджачок.
     - Похоже, он здесь жил один, - сказал старший лейтенант.
     - Похоже, он здесь вообще не жил, - ответил я.
     Окно было приоткрыто. Чтобы установить контакт с милиционером, я решил рассказать ему какой-нибудь забавный случай.
     - У меня был знакомый, - сказал я, - который упал в детстве из окна. С тех пор он классно говорит по-английски. Даже не как англичанин, а как шотландец. Но по всем остальным предметам он получал только двойки. Он всегда говорил, что жалеет только о том, что не запомнил, каким именно боком он стукнулся при падении. Он считал, что если бы запомнил, то смог бы писать потом научные работы и получить какое-нибудь звание. Может, даже Нобелевскую премию.
     - Это ты к чему? - спросил меня старший лейтенант.
     - Да так, для общего развития, - пояснил я. - А что вы думаете по поводу этого? - спросил я и показал на окно.
     - По-моему, криминала тут нет, - ответил милиционер.
     Я поехал в агентство к своим вахтерам. Дело о десяти тысячах долларов можно было считать закрытым.

5

     Из Финляндии вернулся Обнорский. Вызвал меня к себе. Сказал:
     - На счет нашего агентства поступило двести сорок три тысячи рублей. От какого-то "Техлесимпорта". Ты не знаешь, за что?
     - Это деньги с того света.
     - То есть?
     - Ну, профессор пообещал нам десять тысяч долларов авансом. И умер. А деньги в рублях пришли. Когда они, кстати, были отправлены?
     - Позавчера.
     - Все правильно. За день до смерти.
     - Этим надо заняться, - сказал Обнорский, подумав.
     - А чего заниматься? Деньги пришли. Клиента нет. Напишем отчет о выполненной работе, и все.
     - Нет, - с малопонятной злобой в голосе отрезал Обнорский. - Мы этим займемся.
     Как этим заниматься, Обнорский не сказал. Поэтому можно было заняться другими делами.
     Например, составить журнал использования автотранспорта сотрудниками агентства. На балансе у нас находились две машины. Но ездили ребята как попало, не следили за уровнем масла и тосола, и этому надо было положить решительный конец.

6

     Обнорский решил устроить совещание. Позвал меня, бывшего опера Зудинцева и нелюбимую мной Горностаеву. Она зачем-то надела жутко короткую юбку. Ноги у нее действительно довольно приличные. Но зачем надевать такие юбки, если не испытываешь никакого интереса к мужчинам?
     Обнорский сел в любимое кресло. Кресло заскрипело и закачалось. Я от греха подальше устроился в уголке на диванчике. Как назло, рядом со мной стала дымить своим кубинским зельем Горностаева.
     - Финны, - сказал Обнорский, - обеспокоены смертью профессора Заслонова. Они готовы оплатить нам расходы на расследование его смерти.
     - А откуда твои финны знают о профессоре? - спросил я.
     - Это не мои, а другие финны. У него был с ними договор на поставку леса. И наверное, что-то еще, но они об этом не говорят. Ну давайте, рассказывайте, что мы о Заслонове знаем.
     - Знаем мы мало, - доложил я. - Называл себя профессором. Неизвестно, каким и где. Намекал, что химик и даже открывал сто четырнадцатый элемент в таблице Менделеева. Директор "Техлесимпорта". Конкуренты. Слежка. Сумасшедший священник.
     - Давайте так, - сказал Обнорский, - Зудинцев займется выяснением всех данных по профессору и попытается узнать в РУВД, как идет расследование по его смерти. Горностаева доработает ситуацию с "МикСом". Скрипка узнает, что там с коммерческой деятельностью профессора. Координировать работу будет он же.
     Работать с Зудинцевым было хорошо. Он всегда в срок выполнял задания и пытался докопаться до сути вещей. Кроме того, у подполковника милиции в отставке были приятели практически во всех районных управлениях, которые - порой даже с удовольствием - делились с ним информацией. Другое дело Горностаева. Работать с ней я не хотел. Но - пришлось.
     Мы вышли с Горностаевой в коридор. Она демонстративно закурила в неположенном месте. Я не стал с ней ругаться.
     - У одного моего приятеля, - сказал я ей, - жили кошка и собака. Собака была добрая и умная. А кошка ей постоянно портила жизнь. И вообще никакой пользы хозяину не приносила. Но приятель мой был добрый и кошку не только не бил, но даже подкармливал всякими "Вискасами". А потом наступил финансовый кризис. И "Вискасы" закончились. И что ты думаешь? Собака осталась, а кошка сбежала.
     - Я думаю, Алексей Львович, - сказала Горностаева, - что завхоз - он и рождается завхозом, и умирает завхозом. И на могиле ему ставят памятник, на котором выбита инструкция по использованию этого надгробного камня.
     - В общем, Горностаева, - ответил я на этот бред, - топай в "МикС". Завтра доложишь.

7

     Я отправился в "Техлесимпорт". Повод у меня был железный - необходимость подписания акта приемки-сдачи работ на сумму двести сорок три тысячи рублей.
     Этот "Техлесимпорт" оказался не государственным или постгосударственным предприятием, как можно было бы заключить из названия, а недавно образованным обществом с ограниченной ответственностью. Оно занимало две комнаты в здании какого-то НИИ у метро "Академическая".
     Бухгалтер - пятидесятилетняя тетушка в толстых очках - ни слова ни говоря поставила мне печать на принесенный мной документ, а когда я спросил ее, что будет делать фирма после смерти профессора, сказала, что не знает. Пока деньги на счету есть. Может, объявятся другие учредители.
     - И кто они?
     - А я их никогда не видела, - ответила бухгалтер.

8

     Утром следующего дня мы уже кое-что знали о профессоре Заслонове.
     Зудинцеву удалось выяснить, что версия самоубийства Заслонова уже не рассматривалась. Прежде чем он выпал из окна, кто-то ударил его по голове тяжелым предметом. Оперативники считали, что этим предметом была мраморная пепельница, которую обнаружили в квартире. Сейчас ее отправили на экспертизу. Впрочем, этот удар пепельницей или чем-то другим не был смертельным. Скорее всего, Заслонов потерял сознание. А потом его выбросили из окна. Из квартиры вроде бы ничего ценного не пропало. В квартире сняли отпечатки пальцев, но кому они принадлежат, пока не выяснили. Жильцы дома говорят, что профессор купил в нем квартиру около полугода назад, но появлялся в ней редко. А если и появлялся, то в основном один. В течение нескольких дней, предшествовавших убийству, соседи видели около дома немолодого мужчину, который кого-то явно ожидал или искал. После убийства его никто не видел. Машину, которая стояла рядом с домом в утро убийства, кроме моей старушки никто больше не видел. А старушка утверждает, что в машине сидели двое мужчин. Марку и номер машины старушка назвать не может.
     - Есть еще чудеса с профессором, - продолжал Зудинцев. - Скорее всего, он никакой не профессор.
     - Может, он был доктором каких-нибудь непрестижных наук, - предположил я. - Вот у меня был знакомый, который упорно называл себя прапорщиком, хотя на самом деле был только сержантом-сверхсрочником. Когда его спрашивали, зачем он так мелко обманывает окружающих, он отвечал, что, конечно, прапорщик не Бог весть какое звание, но сержант-сверхсрочник - это что-то еще более неприличное. Самое удивительное, что он не считал, что кого-то обманывает. Вот, говорил он, если бы я называл себя старшим прапорщиком, тогда, наверное, обман имел бы место...
     - Не отвлекайся, Алексей, - сказал Зудинцев. - Ладно, проверим все диссертации - докторские и кандидатские.
     - А что с его семьей?
     - С семьей все хорошо. Он дважды женат. С первой женой жил долго. Потом развелись. И она куда-то уехала. То ли в Иркутск, то ли в Минусинск. От этого брака у него дочь. Она уже большая. Ей двадцать один год. Студентка университета. Недавно вышла замуж. Вторая жена моложе его на двадцать лет. Живет в отдельной квартире в центре. Не работает.
     - Что же они, и жили раздельно?
     - Вроде да.
     Горностаева, поджав губы, тоже выложила мне кучку информации.
     - "МикСу", - сообщила она, - заказал подготовку компромата на "Техлесимпорт" некий Рушан из Петрозаводска. Рушан - это молодой и уже очень состоятельный бизнесмен, занимающийся лесом. Говорят, что одновременно он - один из лидеров карельского преступного сообщества, которое пытается взять под свой контроль весь экспорт леса на Северо-Западе.
     - Кроме того, - продолжила Горностаева, - говорят, что через несколько месяцев у "Техлесимпорта" заканчивается лицензия на вырубку леса. И если раньше у Заслонова была рука где-то среди вице-премьеров областного правительства, то теперь и этой руки уже там нет, и самого профессора нет. В общем, кое для кого все очень удачно складывается.

9

     Неожиданно меня вызвали в ФСБ. Следователь был очень молод.
     Я хотел рассказать ему историю о молодом дворнике, у которого украли метлу, но он мне не дал этого сделать.
     - Вы были знакомы с Заслоновым?
     - Я с ним беседовал один раз.
     - О чем?
     - Он хотел заказать нам расследование о том, кому выгодно было публиковать в прессе статьи, в которых он подвергался критике.
     - Вы выяснили?
     - Нам кажется, что это выгодно одному господину в Петрозаводске.
     - Говорил ли он с вами о каких-либо химических технологиях?
     - Он говорил, что открыл сто четырнадцатый элемент.
     - Это какой?
     - Еще не знаю.
     - Он просил вас еще о чем-нибудь?
     - Он говорил, что за ним якобы следят.
     - Кто?
     - Не знаю.
     - Вы рассказали все, что вам известно о Заслонове?
     - Да. А какой у вас к нему интерес?
     Молодой следователь промолчал. Я подписал протокол и в недоумении поехал к Обнорскому.
     Обнорский сказал, что, скорее всего, наш профессор был связан или с террористами, может быть, чеченскими, или с иностранными разведками.
     Обнорский задумался:
     - Я постараюсь что-нибудь разузнать. А ты пока съезди к его жене.

10

     Жена профессора оказалась очень милой девушкой. Стриженая, светленькая, глаза не нахальные. В общем, в моем вкусе.
     - Здравствуйте, я имел некоторые дела с вашим мужем, но тут случилась такая трагедия.
     - Да, Витя был замечательный человек.
     - Извините, а в каком институте он был профессором?
     - Я не знаю.
     - Как так?
     - По-моему, он химик. Но сколько я его знаю, а мы познакомились года полтора назад, все это время он занимался только бизнесом.
     - И каким?
     - Разным. Но он не любил говорить об этом.
     - Но он вас знакомил со своими партнерами?
     - Конечно. Мы ходили с ним в клубы. Там он встречал знакомых. Он говорил: "Познакомьтесь, это Инна. Инна, это Иван Иванович".
     - То есть адресов их вы не знаете?
     - Нет, не знаю.
     - А бывшая жена?
     - Я ее никогда не видела.
     - А дочь?
     - Света недавно вышла замуж. Витя купил ей квартиру в Озерках.
     - И какие у него были отношения с дочерью?
     - Со Светой хорошие. А с ее мужем - Валерой - ужасные.
     - Почему?
     - Он считал, что Валера должен сам зарабатывать на жизнь, а не просить у него подачки. Кроме того, у них был конфликт из-за какого-то пакета.
     - Ваш муж жаловался мне на то, что за ним следят. Вы не замечали слежки?
     - Нет. По-моему, все было хорошо.
     - Вас не вызывали в ФСБ?
     - Нет, зачем?
     Наш разговор заходил в тупик. Инна ничего не знала. Но мне не хотелось уходить.
     - Знаете что, Леша, - вдруг сказала мне она, - я очень хочу вам помочь. Давайте встретимся, вместе походим по тем клубам, где мы бывали с Витей. Я вам покажу людей, с которыми он меня знакомил.
     - Давайте, - радостно согласился я.

11

     В кабинете Обнорского курили все, кроме меня. Дышать было невозможно. Надо поставить кондиционер, подумал я. А еще лучше запретить курить.
     - Мы выяснили, - говорил Зудинцев, - что докторской диссертации у Заслонова не было. Пошли по кандидатским. Оказалась - была. По химии - о воздействии радиоактивного излучения на химический состав чего-то там еще - монографию нам выслали по почте, так что она еще не скоро придет. А защищал он диссертацию в Киеве, и уже довольно давно. Кстати, сто четырнадцатый элемент таблицы Менделеева действительно открыли совсем недавно, но наш профессор тут абсолютно ни при чем. Хвастал, наверное. В общем, никакой он не профессор.
     - А что с пепельницей? - спросил я.
     - Эксперты говорят, что его ударили по голове именно ею. Но отпечатков пальцев на пепельнице не нашли. Ее то ли помыли, то ли протерли.
     - А мне рассказали нечто любопытное, - сказал Обнорский. - Мне сказали, что нашего профессора подозревали в связях с израильской разведкой. Якобы он то ли передавал, то ли говорил, что передаст, какие-то технологии. Таким образом, у нас образовалось три направления: это разборки вокруг леса, иностранная разведка и убийство на бытовой почве.
     - У нас еще псих-священник есть, - подал я голос.
     - Да, и священник. Будем все это разрабатывать.
     - А что, твоих финнов интересует не только экспорт леса?
     - Моих финнов интересует правда о лжепрофессоре Заслонове. И я обещал, что мы эту правду в письменном виде им подадим. За соответствующую плату. В общем, пусть Зудинцев сидит на хвосте у милиции, Горностаева постарается выяснить, какими химическими технологиями мог заниматься Заслонов, а Скрипка продолжает общение с родными и близкими покойного.

12

     Я узнал телефон дочери профессора. Позвонил. Сказал, что мы встречались с ее отцом незадолго до смерти, хотелось бы довести дела до конца. Она согласилась встретиться. Я уже знал, что ее зовут Светлана, что ей двадцать один год, она учится на экономическом в университете. Замужем. Детей нет. Фамилию после замужества не меняла. Квартира у нее была в новом доме. Но - однокомнатная. Дочка профессора внешне совершенно не привлекала - она не красилась, в том смысле, что не пользовалась косметикой, и от этого ее лицо показалось мне однотонно серым.
     - Ваш отец обратился в наше агентство, потому что считал, что за ним следят и кто-то сливает компромат на него в прессу. Вы не знаете, кого он опасался?
     - Отец не любил рассказывать о своих делах. Так, спросишь его: "Как дела, как фирма?" "Хорошо, но должно быть лучше". Вот и весь разговор.
     - А ваш муж - он был посвящен в дела фирмы?
     - По-моему, нет.
     - Новая жена вашего отца говорит, что у него был конфликт с вашим мужем.
     - Да, они поругались. Но папа был не прав.
     - А в чем дело?
     - Я это уже рассказывала на Литейном.
     - В милиции? - уточнил я.
     - Нет, в КГБ, ну, как он сейчас называется, - ФСК.
     - ФСБ. Вы знаете, с этими названиями столько всяких забавных историй. Один мой приятель, в прошлом, кстати, кагэбешник (сейчас он торгует мороженым оптом), придумывает аббревиатуры. Ко всему. Жена его еще понимает, а в магазине - уже с трудом. Он, например, собаку свою называет СНП - собака неизвестной породы. А тещу - ЖДМНЖ. Что означает: женщина, доставшаяся мне в нагрузку к жене. При этом он умудряется так лихо произносить эти буквы на одном дыхании, как китаец какой-то. Особенно трудно его домашним, когда он новое слово в оборот вводит. Так он им завел тетрадочку. Называется: "Словарь незнакомых слов и выражений". И туда он все записывает, чтобы они имели возможность подучить слова, пока он мороженым торгует. Да, значит вы были в ФСБ?
     - Да. Они меня тоже об этом спрашивали. А я им сказала, что папа говорил, что спрятал у нас в квартире какой-то пакет или папку. Спрятал - и не сказал нам. А потом этот пакет пропал. И он считал, что его взял Валера.
     - Валера - это ваш муж?
     - Да.
     - И где ваш отец этот пакет спрятал?
     - Я не знаю точно. По-м