на меня  и
сбежит - в крайнем случае я бы и без пистолета с ним  справилась,  -  но
так было проще дать ему понять, что я не верю  ни  одному  его  слову  и
нахожусь в состоянии полной боевой готовности.
   Он подошел к двери и замер, увидев там что-то. Лицо  его  напряглось,
на скулах заиграли желваки, он сжал губы до синевы,  но  они  все  равно
предательски задрожали. Несчастный парень, никому не пожелала бы увидеть
такое. Но он сам захотел, и я не могла отказать ему в последней воле.  Я
еще не знала, как убью его, но  мне  точно  было  известно,  что  я  это
сделаю, ибо он был прав: свидетеля оставлять  я  не  могла.  Вольно  или
невольно Катя своей безрассудной выходкой спасла меня от разоблачения, и
было бы глупо не воспользоваться этим. Федя, который  так  ничего  и  не
понял, будет думать, что Пантера от него поехала к  бандитам  и  они  ее
все-таки убили. Вся остальная  бандитская  братия,  которая  уже  успела
услышать о поимке Пантеры, решит,  что  перед  своей  смертью  я  успела
уложить несколько человек, а потом умерла сама от нанесенных ран. И все,
Пантеры больше не будет, ее похоронят и о ней забудут,  как  о  страшном
кошмаре.
   И даже если кто-то и узнает меня случайно, я всегда могу сказать, что
обознались - мало ли похожих девушек на свете?
   И для того чтобы все это сработало, мне необходимо было убить Витьку.
У меня не было к нему никакой жалости, он  не  вызывал  во  мне  никаких
чувств, кроме омерзения, и я была уверена, что его место - на том свете.
По крайней мере, там он уже не сможет делать подлости другим, чем привык
заниматься здесь и ни на что другое уже не способен. Хорошо, что  в  нем
еще  остались  хоть  какие-то  человеческие   чувства,   пусть   немного
запоздалые, но все же.
   Он ступил в комнату, и мне пришлось тоже подойти к  двери,  чтобы  не
упустить его из вида. После того, что мне уже довелось увидеть  сегодня,
эта картина не произвела на меня сильного впечатления, хотя зрелище было
не из приятных. На покрытом  темными  пятнами  ковре  около  журнального
столика у мебельной стенки в неестественной позе лежала молодая женщина.
Все лицо и длинные черные волосы ее были в запекшейся крови.  Платье  на
груди было разорвано до самых трусиков, был  виден  черный  бюстгальтер.
Витька присел перед ней на корточки, провел дрожащей рукой по волосам  и
прошептал еле слышно:
   - Ну, здравствуй, Ирик. Вот мы и свиделись...
   Я не стала слушать, что он там говорил  ей  дальше  -  меня  занимало
другое: я нигде не видела тела ребенка. Я прошла в комнату, заглянула за
диван - пусто. Под диваном тоже никого не было. Это  показалось  мне  по
меньшей мере странным. Может, Катя спрятала  куда-то  мертвое  тело?  Но
зачем это ей понадобилось, тем более что сбегала она отсюда в спешке.  Я
осмотрелась вокруг.
   Кроме  дивана  и  стенки,  в  комнате  был  еще  письменный  стол   с
телевизором, и все, больше  ничего  не  было.  Витька  продолжал  что-то
бормотать своей мертвой любовнице,  а  я,  ломая  голову,  куда  же  мог
исчезнуть труп шестилетнего ребенка, отправилась  на  кухню.  Но  и  там
никого не нашла.
   Неужели  Катя  увезла  отсюда  тело,  а  Витьку  зачем-то   обманула?
Снедаемая недобрыми предчувствиями, я заглянула в ванную - там были лишь
тараканы в пустой ванне голубого цвета, да вода,  капающая  из  крана  в
раковину. Рядом была еще одна дверь, в туалет.  Я  открыла  ее,  и  крик
ужаса застыл в моей груди: на унитазе  со  спущенными  штанишками  сидел
маленький  темноволосый  мальчик  с  белым  от  страха  лицом  и  широко
раскрытыми глазами смотрел прямо на меня. На правом виске его была видна
большая ссадина. Он сидел так неподвижно, что  в  первое  мгновение  мне
даже показалось, будто он мертв. Но это, конечно же, было не так.
   Мальчик моргнул,  красиво  очерченные  губы  его  дрогнули,  он  весь
съежился, и я поняла, что он сейчас заплачет.
   Но крик раздался из комнаты. Закрыв дверь,  я  бросилась  туда  и  не
поверила своим глазам. Витька лежал на полу рядом с Ириной, из груди его
торчала черная пластмассовая рукоятка ножа. Где он его взял - мне до сих
пор не понятно.  Одной  рукой  он  сжимал  ладонь  Ирины,  словно  хотел
присоединиться к ней в другом мире, глаза были открыты, и  жизнь  в  них
быстро угасала. Пакет с деньгами лежал у него на груди.
   Вытащив из сумочки блокнот, я вырвала листок, написала несколько слов
неразборчивыми печатными буквами и положила на пакет. Делать  мне  здесь
было больше нечего, и я вернулась к мальчику. Он  по-прежнему  сидел  на
унитазе и с таким же страхом смотрел на меня.
   - Не бойся меня, Роман, - сказала я, ласково  улыбнувшись.  -  Надень
штаны, и пошли - нам нужно уйти отсюда.
   - А как же мама? - жалобно пропищал он, не шелохнувшись.
   - Я тебе потом все объясню.
   Я начала помогать ему со штанами, застегнула пуговицы и ремень, взяла
за руку и вывела его из квартиры,  не  дав  даже  заглянуть  в  комнату.
Насколько я поняла, он уже достаточно насмотрелся за последние сутки...
   На следующий день в одной московской газете, в рубрике  "Чрезвычайные
происшествия" появилась небольшая заметка. В ней говорилось о  том,  что
бежавший некоторое время назад из заключения опасный преступник  К;  был
найден с ножом в сердце  в  одной"  московской  квартире.  Рядом  с  ним
обнаружили труп неизвестной молодой женщины. По  предварительной  версии
выходило так, что К., сбежав из тюрьмы, нашел свою  бывшую  любовницу  и
зверски убил ее. После этого К.  вонзил  себе  в  сердце  кухонный  нож,
оставив значительную сумму в долларах и записку, в  которой  говорилось,
что это деньги им на похороны.
   О куче трупов в подмосковном лесу не было  сказано  ни  слова.  Может
быть, посчитали, что это не такое уж важное событие, чтобы о нем  писать
в газете, а может, просто еще не нашли.
   Алексей, узнав от  нас  все  трагические  подробности,  поступил  как
подобает настоящему любящему мужчине - решил усыновить Романа,  который,
как выяснилось, очнулся, увидел мертвую мать и  всю  ночь  и  весь  день
просидел у ее тела, что, по словам врачей, нанесло ему сильную  душевную
травму. Мы с боссом не стали брать денег с Алексея - это выглядело бы уж
слишком кощунственно.
   Федя, то бишь Федор Николаевич Калинин, нигде не  работающий  вдовец,
отсидевший в свое время пять лет за  непредумышленное  (в  чем  я  лично
очень сомневаюсь) убийство жены, умер в тот же день от  инфаркта  -  его
слабое сердце не выдержало дополнительной нагрузки.  Той  суммы,  что  я
прихватила у него, боссу показалось вполне достаточно,  чтобы  маленький
Потап в ближайшие год-два не умер от голода.
   Сама я вышла из этой грязной и кровавой истории совершенно  чистой  и
незапятнанной. Вернувшись вечером вместе с Романом в офис, я  рассказала
Родиону о своей поездке к Феде, в лес и на Кутузовский,  не  соврав  при
этом почти ни слова, за исключением того,  что  сказала,  будто  Витька,
узнав о смерти сына, пришел в ярость и сам поубивал всех бандитов, а тут
и я подоспела. Из всего этого боссу не  понравилось  только  то,  что  я
разбила нашу машину.
   Кстати, у Феди я взяла ни много ни  мало  пятьдесят  тысяч  долларов.
Если учесть, что это была только половина суммы, которую они  с  Витькой
поделили пополам, то выходит, что  мою  голову  бандиты  оценили  в  сто
тысяч. До сих пор не могу понять, много это или мало? Гордиться мне  или
обижаться? И еще. Теперь я точно знаю, что мне не  стоит  больше  искать
своих родственников - пусть живут себе на здоровье. А  то  еще,  не  дай
бог, встречу их, и они тут  же  погибнут,  как  случилось  уже  с  моими
родными отцом и сестрой, из-за которых до сих пор по ночам страшно  ноет
сердце....

Глава 2

"ОДНАЖДЫ ОНА ПРОСНУЛАСЬ..."

   С того момента, как Потап Родионович,  названный  так  в  честь  отца
моего  босса  Родиона   Потаповича,   осчастливил   человечество   своим
появлением на свет, жизнь наша  круто  изменилась.  Вернее,  я  бы  даже
сказала, ее вообще не стало, никакой. Валентина целыми днями  кормила  и
убаюкивала свое невыносимо крикливое дитя, носилась  с  коляской  вокруг
нашей конторы, а в свободное время стирала и гладила пеленки. Я все свое
рабочее время бегала по магазинам, закупая продукты, погремушки,  соски,
бутылочки, подгузники и прочие жизненно необходимые предметы.
   Родион, естественно, тоже не мог оставаться в стороне от кропотливого
процесса взращивания наследника, скупил все имеющиеся в продаже  книжки,
посвященные   воспитанию   детей   начиная   с   рождения    и    кончая
совершеннолетием, и  штудировал  их  часами  напролет,  постигая  теорию
нелегкой науки отцовства. Время от времени он  переходил  к  практике  и
начинал учить Валентину. Это нужно было видеть.
   Он подходил к ней, перепеленывающей ребенка на  специально  купленном
для этой цели столике, с открытой книгой в руках,  внимательно  наблюдал
за ее действиями, потом горестно вздыхал, сокрушенно  качая  головой,  и
печально говорил:
   - Да, Валюша, сразу видно, что  мать  из  тебя  никакая.  Кто  ж  так
младенца пеленает? Это же  варварство  какое-то,  а  не  пеленание.  Это
форменное издевательство над моим сыном. Вот, посмотри,  как  это  нужно
делать, - он совал ей, растерянной, под нос книгу. - Видишь,  что  здесь
нарисовано?  Нужно  заворачивать  пеленку  по  часовой  стрелке,  а   не
наоборот, как это делаешь ты.
   - Родиоша, но какая  разница?  -  всплескивала  руками  Валентина.  -
Главное, чтобы дитю было удобно. Смотри, как он чудесно  улыбается.  Ой,
ты моя лапонька ненаглядная! Гули-гули-гули!  Забодаю,  забодаю!  -  Она
делала Потапу козу.
   - Вот именно - улыбается. Он смеется над тобой. Ты вспомни, как  тебя
саму пеленали: по часовой стрелке или наоборот?
   - Ой, ну ты скажешь тоже.  Как  же  это  упомнишь-то?  И  вообще  все
нормальные люди уже не пеленают детей, а обходятся памперсами...
   - Только через мой труп! - категорично заявлял босс. - Все мои предки
и я сам выросли в пеленках - и сын  мой  будет  расти  в  пеленках,  как
положено. А все эти памперсы, тампаксы и прокладки только балуют детей и
приостанавливают развитие полноценной личности.
   - Господи, да кто ж тебе такое сказал?! - изумлялась Валя. - Вон,  по
телевизору все время...
   - Мне плевать на телевизор!  -  начинал  злиться  Родион,  размахивая
книгой. - Делай, как положено, по часовой стрелке, и все тут!  Не  порть
мне ребенка!
   - Но мне так удобнее!
   - Эгоистка! Только о себе и думаешь!
   - Ах, так? Тогда бери и пеленай сам! - не выдерживала молодая  мамаша
и, демонстративно сложив руки на груди, отходила в сторону.
   - И запеленаю!
   Родион подходил к улыбающемуся младенцу, клал рядом книгу с  рисунком
и начинал его распеленывать. Возмущенный Потап тут же  кидался  в  крик.
Морщась и чертыхаясь, босс долго, нудно и неумело закутывал  по  часовой
стрелке визжащего и брыкающегося ребенка в пеленку, ежесекундно сверяясь
с книгой. В  конце  концов,  Валентина  вышвыривала  книгу  за  дверь  и
выгоняла незадачливого, оскорбленного до глубины души папашу вон.  После
этого он полдня ходил убитый горем и что-то неразборчиво  бормотал  себе
под нос.
   Однако на следующий день, вычитав очередную инструкцию  по  уходу  за
ребенком, он неизменно являлся в святая святых - в комнату Потапа,  -  и
все начиналось сначала. Это продолжалось до тех пор, пока он однажды  не
"уличил" супругу в том, что она не правильно кормит  Потапа  грудью.  На
что та не моргнув глазом, еле сдерживаясь от бешенства,  предложила  ему
самому покормить грудью любимого сына. После этого босс  немного  умерил
свой отцовский пыл и ограничивался лишь тем, что  жаловался  мне,  когда
Валентины не было рядом, на  ее  безответственность  и  дилетантство.  Я
сочувственно кивала и говорила, что в доисторические времена  вообще  не
было ни пеленок, ни памперсов, ни методических пособий, однако  же  дети
каким-то необъяснимым образом выживали,  вырастая  в  крепких,  здоровых
неандертальцев, способных ударом кулака вышибить мозги у мамонта.
   Так, в бесконечной суете вокруг кроватки, на которой  возлежал  вечно
голодный и орущий наследник, прошел не один месяц. Деньги,  заработанные
нами на предыдущих клиентах, быстро иссякали. Потап,  несмотря  на  свои
маленькие размеры, с каждым днем требовал все больше и больше. В подвале
нашего офиса хранились нераспакованные: велосипеды, от трехколесного  до
горно-спортивного, мопед, клюшки с  шайбами,  коньки,  лыжи,  доска  для
серфинга, ролики, все виды игрушечного оружия  и  еще  масса  не  нужных
пока, но необходимых Потапу в будущем вещей.
   Родион настоял на том, чтобы Валентина ходила с ребенком в бассейн  и
учила его плавать. Потапу купили  великолепную  лазерную  стереосистему,
чтобы он с младенчества приобщался к классической  музыке,  и  теперь  в
нашем доме постоянно звучали Чайковский, Бетховен, Щедрин и Бах.
   Но на этом папаша не остановился.  Он  пошел  дальше:  чтобы  ребенок
приобщался к высокому  искусству  не  только  посредством  слуха,  но  и
визуально, ему купили рояль и поставили в соседней комнате, чтобы он мог
видеть этот благородный инструмент, когда его выносили на  прогулку.  На
ночь босс читал ничего не понимающему сыну  сказки  всех  народов  мира,
включая мифы никому  не  известных  малых  народностей  Африки  и  давно
исчезнувших племен амазонских индейцев.
   В общем, деятельность  агентства  "Частный  сыск"  на  неопределенное
время приостановилась.  Мы  даже  перестали  давать  рекламу  в  газеты,
ограничиваясь бесплатной рекламой в соответствующих сайтах в  Интернете,
которую я размещала лишь для успокоения совести, ибо прекрасно понимала,
что, даже если клиенты и появятся, Родион все равно не сможет уделить им
должного внимания. И вот однажды, когда уже шуршали под  ногами  опавшие
листья, прощально кружили в небе над городом  улетающие  в  теплые  края
птицы, а люди перестали выходить на улицу без  зонтиков,  к  нам  пришел
клиент. А было это так.
   Убрав и перемыв на кухне посуду после обеда, я спустилась  на  первый
этаж в  приемную  и  не  успела  включить  компьютер,  чтобы  продолжить
отложенную еще вчера партию бриджа,  как  в  дверь  позвонили.  Даже  не
удосужившись взглянуть, кого принесла к нам нелегкая, я нажала на кнопку
и открыла электронный замок в двери.
   - Здравствуйте, - твердым, хорошо  поставленным  голосом  сказал  он,
появившись на пороге.
   - Добрый день, - приветливо кивнула я, разглядывая нежданного гостя.
   Это был высокий, статный, широкоплечий,  загорелый,  одетый  в  серый
летний костюм  мужчина  лет  тридцати  восьми  -  сорока,  с  короткими,
волнистыми  волосами  цвета  вороного  крыла,  с  правильными,  строгими
чертами лица. Мне он сразу понравился, такие мужчины были в моем  вкусе.
С таким не страшно ходить ночью по глухим, безлюдным улицам -  в  случае
чего всегда можно было укрыться за его широкой спиной.
   - С кем я могу переговорить по своему делу? - строго спросил он, и  я
поняла, что, если не отвечу,  он  меня  в  буквальном  смысле  испепелит
взглядом или еще как-нибудь уничтожит.
   - С главным детективом, - покорно ответила я. - Вы присядьте,  я  его
сейчас позову.
   Мужчина, состроив недовольную гримасу, всем  своим  видом  показывая,
что ему здесь не нравится, плюхнулся на диван, а я побежала  наверх,  на
третий этаж, в комнату Потапа. Родион в махровом домашнем халате до  пят
стоял,  склонившись  над  кроваткой,  и   бренчал   перед   лицом   сына
разноцветной погремушкой. Валентина сидела  на  кровати  и  с  умилением
наблюдала. Понимая, что нарушаю семейную идиллию, я как бы между  прочим
окликнула его:
   - Босс, вы еще на забыли, что работаете частным детективом?
   - Отстань, Мария, - бросил он, не  поворачиваясь,  -  не  видишь,  мы
заняты. Ой ты мой ненаглядный, ой ты мой здоровущий Потапище!
   -  А  почему  ты  спрашиваешь?  -  насторожилась  Валентина,  ревниво
уставившись на меня.
   - Потому что к нам клиент пришел.
   - Что? - Босс моментально перестал бренчать игрушкой  и  повернул  ко
мне мрачное лицо.  В  комнате  наступила  тишина.  Даже  Потап  перестал
издавать свои калякающие звуки.
   Наконец, Родион, грозно насупившись, спросил:
   - Как он к нам попал? Кто его впустил?
   - Я.
   - Зачем?! - хором спросили они.
   - Случайно, - стушевалась я, опустив глаза в пол, и начала сочинять:
   - Этот бугай буквально силой вломился в приемную, я ничего  не  могла
поделать.
   Говорит, у него срочное дело на сто миллионов.
   В глазах босса мелькнула заинтересованность.
   - Сто миллионов, говоришь?
   - Это он говорит.
   - А он не уточнил: сумма в рублях или в долларах?
   - Какая разница, Родиоша, - смягчилась Валентина, - нам сейчас  любые
деньги не помешают. Сходи вниз, узнай, чего он хочет, а я с Тапиком одна
посижу.
   - С Тапиком? - Я удивленно обвела их взглядом.
   - Да, мы теперь так Потапа звать будем, - пояснила Валентина, подходя
к кроватке. - Так короче и ласковее. Иди, Родиоша, работай.
   Бросив на сына  влюбленный  взгляд,  босс  с  сожалением  вздохнул  и
направился к двери. Когда мы спускались по лестнице, он спросил:
   - И чего хочет этот бугай?
   - Он ничего толком не сказал.
   - Но вид у него солидный?
   - Сейчас сами посмотрите.
   Мы спустились в приемную. Увидев нас,  посетитель  изумленно  оглядел
халат и шлепанцы Родиона, а затем перевел взгляд на меня:
   - Это и есть ваш главный детектив?
   - Главнее не бывает, - подтвердила я.
   - Не пойму, что вас так  удивляет?  -  недовольно  проворчал  Родион,
бросив на мужчину быстрый  оценивающий  взгляд  и  направляясь  к  двери
своего кабинета. -  Мария,  через  пару  минут  можешь  приглашать  всех
желающих.
   - Хорошо, босс.
   Ровно через две минуты он вызвал нас по  селектору,  и  я  распахнула
перед клиентом дверь. Босс уже переоделся и теперь  сидел  за  столом  в
расстегнутой на  груди  белой  рубашке.  Усадив  клиента  в  кресло  для
посетителей напротив стола, я уселась в свое кресло, включила  диктофон,
достала блокнот с ручкой и приготовилась стенографировать.
   - Ну, что у вас там стряслось? - спросил Родион небрежно.
   - Меня зовут Василий Сапунов, - сдержанно ответил посетитель.  -  Рад
познакомиться.
   - Взаимно, - на губах босса мелькнула скупая запоздалая улыбка.  -  Я
Родион. Продолжайте.
   - Я хочу, чтобы вы нашли отца моего внука, - сказал Василий, и  голос
его едва заметно дрогнул в волнении.
   - Отца вашего внука? - уточнил босс.
   - Да, именно так: отца моего внука.
   - А кто он, этот отец вашего внука?
   - Мерзавец, - не раздумывая, ответил клиент.
   - Почему мерзавец? - удивился босс.
   - Потому что он обманом обесчестил мою дочь. Несовершеннолетнюю дочь.
   - Так, это уже кое-что, - босс схватил карандаш и  принялся  за  свои
каракули. - Вы уверены?
   - В том, что моя дочь несовершеннолетняя? Абсолютно.  Будущей  осенью
ей только семнадцать стукнет.
   - Нет, я спрашиваю, уверены ли вы,  что  он  обесчестил  ее  обманным
путем?
   - уточнил Родион свой вопрос.
   - А как же еще можно было  вступить  в  сексуальный  контакт  с  моей
дочерью? - искренне изумился папаша, словно его дочурка  была  не  живым
человеком со всеми присущими людям слабостями и пороками,  а  деревянной
куклой. - Конечно, обманом! Этот негодяй к тому же так запугал бедняжку,
что она наотрез отказывается назвать его имя. Как я только ни пытался ее
расколоть - молчит, как заговоренная.
   - А сколько вашему внуку от роду?
   - Он на шестом месяце, -  тоскливо  вздохнул  Василий.  -  Скоро  уже
появится.
   - Не понял, кто на шестом месяце? - переспросил босс.
   - Ну, в смысле, Даша на шестом месяце беременности, - пояснил тот.  -
И внук, соответственно, тоже.
   - А если будет внучка? - не удержавшись, спросила я.
   - Нет, внук, - твердо сказал он. - Ультразвук показал наличие в чреве
моей дочери особи мужского пола.
   Бедная Да