Живу вот тут одна и грехи дочкины замаливаю.
   Она замолчала, задумавшись о чем-то, а я никак  не  могла  переварить
застрявшую  где-то  между  горлом  и  желудком  картошку  и  услышанное.
Единственное,  что  меня  радовало,  это  что  клубок  начал  помаленьку
распутываться. Теперь я, по крайней мере, знала, в какую  сторону  нужно
копать, чтобы  попытаться  отыскать  Ирину.  Наверняка  ее  исчезновение
как-то  связано  с  прошлой  жизнью.  Тогда   моя   задача   значительно
упрощается, нужно только выяснить, с  кем  Ирина  общалась,  когда  была
проституткой. Но как это сделать, чтобы мать ничего  не  заподозрила,  я
пока  не  знала.  Решение  пришло   мне   в   голову   неожиданно,   как
землетрясение.
   - А что же отец ребенка, тоже к нему не ходит?
   - Витька-то? Куда там! Этот шалопай  и  раньше  к  нему  интереса  не
проявлял, а потом его посадили на десять лет за разбой. Ты  где  ж  была
все это время, что ничего не знаешь? - удивленно спросила она.
   - За границей жила, - ответила я.
   - За иностранца замуж вышла? Я кивнула.
   - Ну и как там, за границей?
   - Нормально. С арабом живу, в Саудовской Аравии. Там  у  них  порядки
строгие, поэтому не могла ни звонить, ни писать сюда.  Такие  вот  дела,
Анастасия Вагановна. А у Ромы чья фамилия - ваша?
   - Нет,  отцовская.  Витька  зачем-то  настоял,  чтобы  сына  на  него
записали.
   Теперь он Роман Викторович Козлов, - она сердито поморщилась. -  Будь
у меня такая фамилия, я бы повесилась в одночасье. Ребенок жалуется, что
его все козлом дразнят. Козлом и вырастет - так  всегда  бывает,  прости
господи, за такое кощунство, - она быстро перекрестилась.  -  Кстати,  я
забыла спросить: ты зачем пришла-то, Кать? А то я все болтаю, болтаю,  а
у тебя, может, дело какое.
   Вопрос не застал меня врасплох:
   - Так ведь сколько  лет  не  виделись.  Хотела  узнать,  как  вы  тут
поживаете в России. Ира моя лучшая подружка как-никак, соскучилась.
   - Ты  что  же,  теперь  обратно  к  своему  арабу  вернешься?  -  она
сочувственно заглянула мне в глаза. - Там небось несладко живется?
   - Как вам сказать,  по-разному  бывает.  Я  там  одна  русская,  меня
остальные его три жены не любят, завидуют,  гадости  всякие  делают.  Но
зато денег куры не клюют.
   - Помешались вы на  этих  деньгах  совсем,  девки.  Не  кончится  это
добром, помяни мое слово.
   - Да ну вас, накаркаете еще, - шутливо улыбнулась я.
   - А чего? Вчера вон зять позвонил, сказал, что Ирина куда-то пропала.
   Ищет везде, с ног сбился. Но я ему ничего не сказала.
   - Что вы имеете в виду? - от  волнения  у  меня  пересохло  в  горле:
неужели сейчас я узнаю, где Ирина? Родион зачахнет от зависти,  когда  я
преподнесу ему заработанные меньше чем за два часа сто тысяч долларов, и
наверняка сразу побежит на радостях покупать Потапу самолет. Чем бы дитя
ни тешилось, лишь бы папа считал, что исправно исполняет свой  отцовский
долг.
   - То и имею, что Ирина, скорее всего, опять за  старое  принялась,  -
донесся до меня  сквозь  мечтательный  туман  сердитый  голос  Анастасии
Вагановны. - Наверное, надоело однообразие и на свеженькое потянуло. Вот
и смылась от него на пару деньков, чтобы тоску развеять.  Я  знала,  что
рано или поздно это случится - женщине нужно только одного мужика иметь,
а если их у нее много было, то потом одного уже никак  не  хватает.  Это
факт.
   - Глупость какая - он же ее выгнать может, - возразила я.
   - Как-нибудь выкрутится, - уверенно заявила она. - Соврет что-нибудь,
а тот и поверит - он ее очень любит, паразит.
   - А этот Витька знает, что Ира замуж вышла? -  как  бы  между  прочим
спросила я.
   - Понятия не имею, его ведь раньше посадили, - женщина отвела взгляд,
и я поняла, что она что-то не договаривает. Интересно, что?
   Я  положила  вилку  рядом  с  тарелкой  с  недоеденной  картошкой   и
поднялась.
   - Ладно, спасибо  за  хлеб-соль,  Анастасия  Вагановна,  я,  пожалуй,
пойду.
   У меня вечером самолет, а нужно еще кое-кого  повидать.  Когда  Ирина
объявится, передайте, что я заходила. Жаль, что так  и  не  свиделись  с
ней.
   - Передам обязательно, - она встала,  сняла  полотенце  с  крючка  на
стене и начала вытирать руки. - Спасибо, что зашла, проведала старуху. А
ты, значит, все-таки в свой гарем вернешься?
   - А что делать? - грустно улыбнулась я, обуваясь в  прихожей.  -  Все
лучше, чем здесь без работы и денег сидеть.
   - Да ну, брось ерунду говорить. Ты девка вон какая видная,  могла  бы
еще  и  на  панели  поработать,  -  со  знанием  дела  проговорила  она,
разглядывая меня с ног до головы. - Без куска хлеба не осталась бы.
   - Нет уж, спасибо, наработалась, - теперь я уже не сомневалась, что в
свое время она тоже не гнушалась  брать  с  мужчин  деньги  за  любовные
утехи. - Лучше уж в гарем - там, по крайней мере,  евнухи  не  пристают.
Ну, прощайте, Анастасия Вагановна, - я чмокнула ее в морщинистую щеку. -
Даст бог, еще свидимся.
   - Ой, даже и не знаю, сколько мне той жизни осталось, - она  смахнула
набежавшую слезу. - Прощай, Катенька. Будь счастлива.
   Я вышла из квартиры  и  пошла  вниз.  Теперь,  когда  стали  известны
некоторые пикантные факты  Ирининой  биографии,  дело  принимало  совсем
другой, неожиданный для меня оборот, и  было  над  чем  поразмыслить.  Я
напрочь отмела версию ее матери о том, что дочь просто сбежала  от  мужа
на пару дней, чтобы вспомнить разгульное прошлое. Это  было  бы  слишком
глупо и неосмотрительно с ее стороны. Слишком многое было поставлено  на
карту: материальное благополучие,  к  которому  она  всегда  стремилась,
любящий всей душой муж и, наконец, обеспеченное будущее. Рисковать  всем
этим лишь из-за того, что захотелось переспать с  другим,  могла  только
набитая, напрочь лишенная мозгов дура. Впрочем, я совсем не знала Ирину,
не исключено, что она именно такой дурой и была, но, чтобы  убедиться  в
этом, нужно было сначала ее найти. Сделать это  можно  было,  отыскав  в
детском Доме ее сына. Кто знает,  вдруг  в  ней  проснулись  материнские
чувства и она решила свозить его, к примеру, за границу на пару дней? Но
непонятно тогда, зачем было так неожиданно исчезать? Ведь это можно было
проделать вполне легально: сказала  бы  мужу,  что  едет  одна,  а  сама
поехала бы с ребенком. Он бы и не узнал ничего. А по большому счету  еще
лучше было сказать, что бесплодна, и предложить взять из  детского  дома
чужого ребенка, которым бы как раз и оказался ее родной  сын.  Да  много
чего можно было придумать,  запудрив  мозги  влюбленному  мужу.  Но  она
почему-то предпочла бесследно исчезнуть, неожиданно и таинственно.
   Другой вариант, который навязчиво крутился в моей голове, это  Витька
Козлов. Этот отпетый мерзавец мог каким-то  образом  узнать,  что  Ирина
вышла замуж за богатого бизнесмена, и стал ее  шантажировать,  используя
своих дружков на воле. Она  испугалась  и  попросту  сбежала  ото  всех,
спрятавшись, как страус, который зарывает голову в песок и  думает,  что
его не видно. Эти  дружки  поищут,  поищут  ее,  а  потом  встретятся  с
Алексеем и все ему расскажут. И тогда Ирина так или иначе все  потеряет.
К тому же дружки, разозлившись, что не смогли ничего получить, будут  ее
искать всю оставшуюся жизнь, чтобы выместить злобу. Да, слепое бегство -
это не лучший выход из положения для Ирины. И потом, Витька не  стал  бы
на нее так сильно давить, что она  сбежала.  Ведь  ясно  как  день,  что
нельзя резать курицу, несущую золотые яйца.
   И третий вариант, который тоже нельзя было отметать, это  что  бывшие
любовники  сговорились  и  задумали  каким-то  хитрым  образом  обобрать
Алексея. Не удивлюсь, если очень скоро он получит письмо  с  требованием
заплатить выкуп за похищенную супругу. На их месте я  бы  именно  так  и
поступила, тем более что ничего не нужно  изобретать  -  все  уже  давно
придумано до них. Это был самый верный  и  проверенный  способ  выкачать
деньги из богатого лопуха-мужа, и уж кому-кому, а уголовнику Витьке  это
должно быть хорошо известно. Оставалось неясным лишь то, зачем это могло
понадобиться самой Ирине? Ведь она и без того жила неплохо, у  нее  было
все,  о  чем  можно  только  мечтать  в  наше  время.  Зачем   ей   было
сговариваться с каким-то уголовником, пусть даже  отцом  ее  ребенка,  и
терять с таким трудом добытое и удерживаемое благополучие.
   Если этот подлец Витька начал шантажировать  ее,  то  ей  нужно  было
пойти и честно рассказать мужу обо всем, покаяться, признавшись во  всех
своих грехах.
   Мне кажется, Алексей бы  простил  ее  и  наверняка  нашел  бы  способ
поставить на место зарвавшегося уркагана. Алексей не тюфяк какой-нибудь,
он смог бы за себя постоять и защитить ту, которую любит. В этом  смысле
Ирине можно только  позавидовать.  За  пять  лет  совместной  жизни  она
наверняка хорошо изучила своего  мужа  и  должна  была  предугадать  его
реакцию.  Тем  более  что  все  это  время  жила  в  постоянном   страхе
разоблачения и тысячу раз обдумывала свои  слова,  которые  скажет  ему,
когда все раскроется. Она ведь знала, что рано или поздно Витька  выйдет
из тюрьмы и заявит о своих правах,  и  готовилась  к  этому,  а  значит,
появление его дружков для нее не должно было быть неожиданностью.
   Когда  я  начала  спускаться  по  лестнице,  то  была  уверена,   что
наконец-то ухватилась за ниточку и раскрою это дело  в  самое  ближайшее
время. Но когда очутилась на  первом  этаже,  то  поняла,  что  концы  с
концами все-таки не сходятся.
   Чего-то очень важного об Ирине я еще  не  знала.  Не  исключено,  что
этого не знала и ее мать, которая, кстати, что-то от меня явно скрыла.
   Вот тоже  совершенно  непонятная  женщина.  С  одной  стороны,  вроде
смирилась с тем, что дочь стала проституткой, бросила родного ребенка  в
детдоме, а  с  Другой  -  необъяснимая  ненависть  к  человеку,  который
буквально боготворит ее заблудшую дочь, которую  сам  же  и  вытащил  из
дерьма. Может, она просто завидует Ирине? Сама  ведь  не  смогла  такого
мужа себе найти, рано состарилась и доживает свои дни в гордом  и  нищем
одиночестве.  Так  и  отойдет   в   мир   иной   неудовлетворенная,   не
разобравшаяся в самой себе. Несчастная женщина...
   Я открыла дверь и вышла из подъезда. Яркий солнечный  свет  на  улице
ослепил меня на мгновение, я зажмурилась, а когда  цветные  круги  перед
глазами  расплылись,  увидела  на  дороге  у  подъезда  31-й  "Москвич",
ободранный, серо-зеленого цвета, с затененными стеклами.
   Мой сверкающий на солнце хромом серебристый джип "Чероки" виднелся  в
дальнем углу двора, не угнанный и не взорванный. Я направилась  к  нему.
Вдруг задние  двери  "Москвича"  распахнулись,  из  них  выскочили  двое
здоровенных парней в  адидасовских  спортивных  костюмах,  ни  слова  ни
говоря, схватили меня за руки и  за  волосы,  согнули  в  три  погибели,
затолкали на заднее сиденье, запрыгнули сами, и машина резко  рванула  с
места. Все произошло в одно мгновение, я даже понять ничего  не  успела,
не говоря уже о том, чтобы оказать сопротивление или позвать  на  помощь
сидящих у соседнего подъезда старушек;  Меня  крепко  держали  за  локти
сидящие  по  бокам  молодые  амбалы  с  короткими  стрижками,  за  рулем
находился пожилой тип с лысиной на затылке, рядом с ним, на пассажирском
сиденье, сидел еще кто-то в сером пиджаке, чьего лица мне не было  видно
- мешал высокий подголовник.
   - Вы что делаете, придурки?! - с  негодованием  спросила  я,  немного
опомнившись и обретя дар речи. - Кто вы такие?! Пустите меня!!!
   Я попыталась вырваться из железных клещей, но это было бесполезно.
   Машина быстро неслась по направлению к Дмитровскому шоссе.  Тот,  что
сидел впереди рядом с водителем, повернулся и посмотрел  на  меня  между
спинками сидений. Это был мужчина с  короткими  светлыми  волосами,  лет
тридцати от роду, со свернутым направо длинным носом и багровым  шрамом,
идущим от правого уголка губ к уху, как  будто  его  полоснули  по  щеке
ножом. В черных глазах  его  стояла  холодная,  непроницаемая  мгла,  за
которой смутно угадывались очертания закоренелого и расчетливого убийцы.
Я внутренне содрогнулась от его колючего взгляда,  а  он  усмехнулся  и,
словно увидев мой страх, сказал:
   - Ну, здравствуй, Катерина. Давненько не виделись.
   Вернув из пяток сбежавшую душу, я собралась с силами и бросила ему  в
лицо с едкой усмешкой:
   - Ты ошибся, глупый, я не  Катерина.  У  тебя  этот  шрам,  наверное,
появился, когда мозги вырезали?
   Искалеченная щека дернулась, словно к ней подвели электрический  ток,
глаза еще  больше  потемнели  и  начали  наливаться  злобой.  Сейчас  он
вцепится мне в горло и задушит, мелькнуло у меня. Но, видимо, мое  время
еще не пришло.
   Подавив в себе гнев и сменив его на легкую иронию, он хрипло бросил:
   - Ты все такая же ершистая, как и была, Катюха. Помню, ты вот так  же
ломалась, когда я тебе первого клиента привел.  Плакала,  говорила,  что
никогда в жизни не ляжешь под него, ни за какие деньги, а сама  ему  уже
ширинку расстегивала. Помнишь это, Катерина? Это ведь  я  вам  с  Ириком
путевку в жизнь дал, всему научил, на ноги поставил. А теперь ты из себя
королеву корчишь.
   Нехорошо старых друзей забывать, Катенька, нехорошо...
   Он замолчал, остановив на  мне  задумчивый  взгляд,  а  я  продолжала
гадать, что за человек передо мной сидит и чего он хочет от  неизвестной
мне Кати, под чьим именем меня сейчас легко могут отправить на тот свет.
Неужели я так похожа на эту девушку, что вот уже дважды  меня  принимают
за нее?
   Я растерялась, не зная, как быть дальше: или настаивать на том, что я
не Катя и знать не знаю этого типа, или же начать подыгрывать бандитам в
надежде что-нибудь узнать? В конце концов, я решила не лезть в бутылку и
еще немного побыть Катей, чей образ уже начал понемногу вырисовываться в
моем сознании сначала со слов Анастасии  Вагановны,  а  теперь  и  этого
порезанного урки.
   - Чего ты хочешь? - сердито бросила я, насупившись.
   - Ну вот, давно бы так, - его губы растянулись в  довольной  ухмылке,
отчего шрам сморщился и  принял  форму  неровного  зигзага.  -  Ты  ведь
знаешь, что дядя Витя никогда тебе плохого не сделает.
   - Какой еще  дядя  Витя?  -  брякнула  я  и  тут  же,  увидев  быстро
меняющееся выражение его лица, пожалела об этом.
   - Опять начинаешь дурочку валять? - тихо процедил  он  сквозь  мелкие
желтые зубы. -  Смотри,  Катерина,  допрыгаешься.  Я  сейчас  не  в  том
положении, чтобы шутки с тобой шутить, поняла? Между прочим,  почему  ты
не спрашиваешь, что я делаю на свободе? Тебе что,  совсем  не  интересно
узнать, почему я не в тюрьме?
   И только тут до меня дошло, что за человек передо мной сидит. Это  же
Витька Козлов собственной персоной! А действительно, что  он  делает  на
свободе, если должен находиться в тюрьме? Если ему дали десять лет,  то,
по всем расчетам, ему еще как минимум сидеть половину срока. Я заглянула
в его страшные глаза, у меня внутри все похолодело: этот убьет и фамилию
не спросит.
   - Ты что, сбежал? - спросила я.
   - Точно, сбежал, - он довольно осклабился. - Надоело клопов  на  зоне
кормить, вот я и сделал ноги. Уже третий день вольным воздухом дышу.
   - Ты спятил? Тебя ведь поймают.
   - Ну и что? Вернусь обратно - делов-то. А пока  не  поймали,  погуляю
вдоволь, и ты, Катенок, мне в этом должна помочь.
   - И не собираюсь! - я упрямо сжала губы и отвернулась.
   - Ой, какие мы грозные, видали, братва? -  он  противно  хихикнул,  а
потом в его голосе послышался металл. - Не  ерепенься,  стерва.  Удавлю,
как последнюю сучку. Мне терять нечего, поняла? Если не хочешь помочь по
старой дружбе - заставлю. Сейчас приедем на хату, пустим тебя по кругу и
будем драть во все дыры, пока не скажешь, где Ирик.
   Так вот оно что? Значит, он еще не  знает,  что  Ирина  вышла  замуж.
Тогда не понятно, почему она исчезла? Неужели это  никак  не  связано  с
появлением в Москве ее бывшего дружка и, как я поняла, сутенера? Теперь,
хочешь не хочешь, а придется нам с ним вместе искать пропавшую Ирину,  и
ей очень повезет, если я доберусь до нее первой.
   - Я не знаю, где она, - буркнула я и снова  попыталась  вырваться  из
цепких лап парней, между которыми сидела. - Скажи им, пусть отпустят,  я
и так никуда сбежать не смогу!
   - А ты мне не указывай - я сам знаю что делать, - повысил он голос. -
Говори, где Ирик?
   - Сказала же: не знаю. Это правда! - я смело выдержала его взгляд.  -
Мы с ней уже сто лет не виделись.
   - Так я тебе и поверил. Лучше не зли меня - я в последнее время очень
нервный стал, - он машинально дотронулся пальцами  до  шрама.  -  Иркина
мать тоже сказала, что не знает, где дочь с  Ромкой.  Вы  что  тут,  все
совсем нюх потеряли?
   Я хочу знать, где мой сын. И узнаю, пусть даже мне придется всех  вас
наизнанку вывернуть. И ты, стерва, будешь первой.
   Конечно, в его желании  увидеться  с  родным  сыном  не  было  ничего
зазорного, даже, наоборот, удивительно, что в этом прожженном головорезе
еще остались какие-то человеческие чувства. Но как он поведет себя, если
узнает, что Ирина вышла замуж и бросила ребенка в  детском  доме  -  это
можно было легко предугадать. Наверняка разъярится и убьет ее.  Этого  я
допустить не могла.
   Мы уже давно выехали на  Дмитровское  шоссе  и  теперь  на  приличной
скорости мчались прочь от города.
   - Зачем к Иркиной  матери  приезжала?  -  спросил  он.  -  Небось  та
позвонила и сказала, что я  объявился?  Сговориться  решили,  как  лучше
Ирика от меня спрятать? Я ведь знал, что ты к ней примчишься, поэтому  и
пас тебя полдня. И, как видишь, не ошибся. Лучше скажи мне все сейчас, а
то потом будет поздно. У меня нет времени на  долгие  разборки.  Если  к
вечеру не заговоришь - я лично начну колоть на твоем смазливом  портрете
татуировки. Будешь  ходить  с  размалеванной  рожей  и  вспоминать  свою
прошлую счастливую жизнь. Я тебе такое нарисую,  что  на  тебя  ни  один
мужик больше не клюнет. По миру пойдешь, будешь на Казанском вокзале  за
стакан бормотухи продаваться.
   Я представила себе эту картину и слегка  приуныла.  Хорошо,  что  они
поймали не настоящую Катю, а меня. Я-то как-нибудь выкручусь, а бедняжке
действительно разрисовали бы лицо татуировками, сделав уродиной  на  всю
жизнь.
   Только бы она не попалась им на глаза в ближайшее время.
   - Так что ты подумай  хорошенько,  прежде  чем  упираться,  -  сказал
беглый урка и посмотрел на одного из парней, которые  за  все  время  не
произнесли ни слова, и я  начала  подозревать,  что  они  глухонемые.  -
Братан, дай-ка мне ее сумочку.
   - Не трогай мою сумку! - запротестовала я, дернувшись изо всех сил.
   Амбал, сидящий справа, молча вырвал у меня сумочку и протянул Витьке.
   - Ты чего так испугалась?  -  он  внимательно  посмотрел  на  меня  и
раскрыл сумочку. - Хочешь сказать, что здесь есть телефон Ирика?
   Он начал копаться внутри, а я благодарить бога за  то,  что  надоумил
меня хранить все мои удостоверения под подкладкой. Если бы Витька  нашел
их и узнал, что никакая я не Катя, а самая что ни на есть Маша и к  тому
же  работаю  частным  детективом,   не   считая   фальшивых   "побочных"
должностей,  указанных  в  поддельных  удостоверениях,  то  как  минимум
несказанно удивился. А как максимум приказал бы меня убить и закопать  в
ближайшем лесу, пожелтевшие деревья которого мелькали за окном машины.
   - Так, посмотрим, что у нас здесь, -  он  выудил  из  сумочки  связку
отмычек, и глаза его удивленно расширились. - Ого! Это  же  отмычки!  На
хрена они тебе? Ты что, домушницей заделалась?
   - У одного клиента украла, - пояснила я стыдливо.
   - Хорошие отмычки, а, братва? - он потряс ими в воздухе. - Фирменные.
   Такие мне самому пригодятся, - он сунул их в карман пиджака  и  снова
начал копаться в сумочке. - Ну-ка,  ну-ка,  что  там  у  нас  еще?  Так,
фонарик, косметичка, ножичек так себе, ер