узкой.
   Со стороны дома не доносилось никаких  звуков.  Решив  не  испытывать
судьбу еще раз, я подошла к Бену, вырвала из  судорожно  сжатой  мертвой
руки пистолет,  покопавшись  в  карманах,  нашла  две  запасные  обоймы,
загнала патрон в патронник, сунула  все  это  себе  за  ремень  и  пошла
обходной дорогой, мимо огорода и соседних домов к проклятому бандитскому
логову. Подойдя к задней стене летнего домика, я уже твердо знала,  что,
если понадобится, перестреляю здесь всех,  но  добуду  машину  и  отвезу
Ольгу в больницу, пока еще не поздно. Думать о том, что бедняжка умерла,
мне даже не хотелось. Об Алексее я вообще напрочь забыла,  его  туманный
мерзопакостный  образ  тускло  мелькал  где-то  на  заднем  плане  моего
сознания и никак не ассоциировался с происходящим.
   Постояв немного, прислушиваясь к звукам, но так ничего и не  услышав,
я двинулась вдоль стены, собираясь заглянуть во  двор.  Но  до  угла  не
дошла - из-за него вдруг послышались  тяжелые  шаги  и  сиплое  дыхание.
Прислонившись к стене, я замерла. Рука сама вытащила пистолет и  подняла
его вверх. Кто-то, большой и тяжелый, быстро приближался. Мне  уже  было
без разницы, кто это окажется: Бугор или водитель - оба были хороши  для
пули. Ольгина жизнь измерялась в минутах, и мне  некогда  было  выяснять
отношения с этими урками. Я решила  стрелять  сразу,  как  только  увижу
противника. И выстрелила в темный силуэт, вынырнувший  из-за  угла.  Это
оказалась Нюра. Слава богу, что от волнения я забыла  снять  пистолет  с
предохранителя! Заметив меня краем глаза, она резко  повернулась,  глаза
ее расширились, уставившись на пистолет, и она истошно завопила:
   - Коля-а!!! Убивают,  люди  добрые!!!  Помогите!  Я,  честно  говоря,
растерялась. Мне даже стало несколько неловко  перед  пожилой  женщиной,
которую я  все  еще  держала  на  мушке.  Я  опустила  оружие,  виновато
улыбнулась, пожав плечами, а она вдруг заткнулась,  хищно  оскалилась  и
бросилась на меня, как разъяренная тигрица. И повалила  меня  на  землю,
придавив всем своим тучным телом! И стала душить.  Пистолет  я,  конечно
же, сразу потеряла и начала барахтаться под ней,  пытаясь  выбраться  на
волю. А со стороны двора уже слышался слоновий  топот  двух  пар  ног  и
возбужденные крики.  Мне  не  хотелось  причинять  боль  немолодому  уже
человеку, но пришлось - иначе бы меня саму здесь  растерзали.  Ткнув  ей
большими пальцами с обеих сторон головы за уши, я сбросила  ее  с  себя,
вскочила на ноги, с трудом отыскала в полумраке пистолет, схватила  его,
сняла с предохранителя и, не помня себя, всадила всю обойму  в  как  раз
выбежавшего из-за угла водителя, державшего в руках ни больше ни меньше,
а автомат Калашникова с  укороченным  стволом.  Пиджак  на  его  толстом
животе покрылся рваными дымящимися  дырами,  автомат  выпал  из  рук,  и
мужчина тяжело  рухнул  на  землю  лицом  вниз.  И  земля  содрогнулась.
Лихорадочно отыскав в кармане запасную обойму, я перезарядила свой "ПМ",
не спуская глаз с угла домика, и стала отходить назад, 'перешагнув через
Нюру. Она зажимала руками уши,  вертела  головой  с  дико  вытаращенными
глазами и как-то странно похрюкивала при этом.
   Сама напросилась, мегера...
   И тут я услышала, как во дворе открылась дверца  машины.  Сердце  мое
оборвалось: неужели этот жирный гад собрался лишить  меня  единственного
средства передвижения? А на чем я повезу Ольгу?! Ни  секунды  больше  не
раздумывая, я бросилась обратно во двор. И вбежала туда как  раз  в  тот
момент, когда Бугор суетливо проталкивал свое огромное тело  в  переднюю
дверцу "Опеля".
   Остановившись, я прицелилась и выстрелила. Три раза.  Промахнуться  в
такую благодатную мишень было трудно. Не знаю, куда я попала, только  он
удивленно повернул голову в мою сторону, качнул ею и начал опускаться на
землю около дверцы. Правая нога его застряла в машине, и он так и упал с
поднятой вверх ногой, большой и неловкий человек, место  которому  давно
уже было на кладбище для отбросов общества. Но теперь уже для  него  все
закончилось. И для меня...
   Мне казалось, что прошла вечность с того момента, как  я  выбежала  с
сумкой из дверей летнего домика, а на самом деле не больше десяти минут.
Не знаю, чем занимались Бугор с  водителем,  пока  я  разбиралась  с  их
подельниками на огороде, но "шестерки", Зулия и Ольга все так же  лежали
на полу на своих местах. Бандиты уже  очнулись  и  сразу  уставились  на
меня, всю вывалянную в  грязи  и  с  пистолетом  в  руках.  Что  уж  они
подумали, не знаю,  но  только  оба  синхронно  вскрикнули  и  обреченно
закрыли глаза. Впрочем, они меня не интересовали - мне нужна была Ольга.
Подбежав к ней, я заглянула в лицо и с ужасом поняла, что  она  умирает.
Глаза ее уже закатились, изо рта пузырилась кровавая пена,  и  казалось,
она совсем не дышит. Даже жилка на шее перестала  пульсировать.  Вытерев
ей губы, я опять припала к ней ртом  и  сделала  искусственное  дыхание,
повторяя сквозь слезы в перерывах между вдохами:
   "Только не умирай, миленькая, слышишь? Продержись еще чуть-чуть...
   Только не умирай..."
   Я выскочила во двор, чтобы подогнать машину поближе, и тут меня  ждал
еще один сюрприз - Бугра около нее не  было.  Кровавый  след  тянулся  к
калитке и исчезал за воротами. Ну и черт с  ним,  все  равно  никуда  не
денется, решила я и села за  руль.  Как  ни  странно,  мне  не  пришлось
выдирать провода из замка зажигания - ключи  оказались  на  месте.  Сдав
назад, я остановилась у дверей домика, открыла заднюю дверцу и  побежала
за Ольгой. Она была поменьше меня ростом, но чуть тяжелее.  Я  с  трудом
подняла ее на руки и понесла к выходу, моля господа, чтобы в  дверях  не
оказался проклятый Бугор с пулеметом или базукой - в таком положении  он
бы и раненный со мной справился. Но его, к счастью, там не было. Кое-как
уложив девушку на заднее сиденье, я  открыла  багажник  и  вернулась  за
Зулией. Эта стерва нужна  была  мне  как  главный  обвиняемый  по  этому
жуткому делу. К тому же у меня самой накопилось к ней  немало  вопросов.
Все остальные бандиты мне были не  нужны.  Хватит,  насмотрелась,  пусть
валяются здесь и на огороде связанные, раненные и  убитые  -  дерьма  не
жалко. Если понадобится, милиция их теперь сама найдет.
   Зулия не сопротивлялась и не произнесла ни звука, когда я взяла ее на
руки. Она была легкая, как пушинка.  Опустив  ее  на  дно  багажника,  я
сказала:
   "Извини, родная", и захлопнула крышку.
   Подогнав машину к воротам, я вышла, сняла деревянный  засов,  открыла
обе створки и выехала на улицу. Кругом ни души. Окна в соседних домах не
горели.
   Такое ощущение, что здесь каждый день  происходят  перестрелки,  люди
уже к этому давно привыкли и даже не считают нужным вызывать милицию.  А
может, и вызвали, да те еще в пути...
   По трассе проходили машины, и мне пришлось  остановиться  на  въезде.
Как назло, грузовики шли  один  за  одним,  и  мне  никак  не  удавалось
вклиниться между ними. Я сидела, нетерпеливо нажимая на  педаль  газа  и
тарабаня кулаком по рулю, как вдруг  почувствовала,  что  "Опель"  начал
подниматься. Вернее, его задняя часть. Я обернулась  и  обмерла.  Сзади,
подняв машину за бампер, стоял огромный дядя Коля. Жирное лицо его  было
страшным. Губы исказила злорадная ухмылка,  все  складки  тряслись,  как
студень, от напряжения, а в глазах, устремленных на меня, полыхала такая
лютая злоба, что у меня мороз прошел по  коже  и  чуть  не  остановилось
сердце. Жутко осклабившись, он издал звериный рык и начал толкать машину
вперед, под проносящиеся в двух метрах от  капота  на  большой  скорости
многотонные  грузовики.  Пока  я  пришла  в  себя  и   сообразила,   что
происходит, он уже протащил нас до самой  кромки  асфальта,  причем  ему
приходилось толкать машину вверх по склону, но для него это,  видно,  не
составляло никакого труда даже с тремя пулями,  сидящими  где-то  в  его
недюжинном организме. Включать скорость и  давать  задний  ход  не  было
никакого смысла - приводные колеса висели в воздухе. Я нажала на тормоз.
Движение только на секунду остановилось, а  затем  Бугор  снова,  уже  с
включенными тормозами поволок  нас  к  неминуемой  гибели  под  колесами
грузовиков, которые, мигая фарами и тревожно сигналя, проносились  мимо.
Видит бог, если бы не Ольга, я бы выскочила, и черт  с  ней,  с  Зулией,
пусть погибает от рук своего знакомого. Но я не могла бросить  умирающую
девушку и потому сидела, отчаянно выворачивая руль в сторону, и смотрела
на приближающуюся  смерть.  Этот  чудовищный  амбал,  видя,  что  машина
сворачивает, поднял еще и левый бок. И когда уже весь капот оказался  на
асфальте, а один грузовик чудом не сшиб нас, вильнув в последний  миг  в
сторону, вот  тогда-то  я,  несчастная  дура,  вспомнила  про  пистолет,
который  бросила  между  сиденьями.  И  всадила  через   заднее   стекло
оставшиеся пули в  эту  поганую,  ухмыляющуюся  и  рычащую,  ненавистную
уголовную рожу. Его отбросило назад, и он исчез из виду.
   Машина сразу встала на четыре колеса, и, уже не обращая  внимания  на
приближающийся автобус, я дала по газам и выскочила у него  перед  носом
на дорогу. Пропади они пропадом, такие напряги!
   ...Неприятности начались у первого же поста ГАИ  на  самом  въезде  в
Москву. Несколько гаишников проверяли машины, рядом топтались  смущенные
водители.  Молоденький  сержант,  лениво  прохаживающийся  с  жезлом   и
автоматом на освещенном пространстве перед будкой, махнул мне, видать от
нечего делать, палочкой, и я была  обязана  остановиться.  И  потом  мне
пришлось бы долго и нудно объяснять, почему  у  меня  нет  ни  прав,  ни
документов на машину, по какому праву на заднем сиденье умирает  девушка
и  как  так  получилось,  что  в  багажнике  лежит  связанная  Зулия   с
раздробленным пальцем. Да мне проще было его убить!
   Ни того, ни другого мне делать не хотелось. К тому же Ольга словно бы
видела все происходящее и тихонько застонала, и тогда я, мигнув  фарами,
просто проехала мимо, не сбавляя и не  прибавляя  скорости.  Он  тут  же
что-то закричал, показывая на меня, все засуетились, сорвались с места и
начали запрыгивать в свои машины. Пусть прыгают, мне главное - успеть до
больницы добраться, а там уже будь  что  будет.  Я  прибавила  газу.  Но
далеко уехать не успела - впереди показались мигалки, завыли  сирены,  я
увидела, как дорогу перекрыли  двумя  милицейскими  "Жигулями",  из  них
повыскакивали милиционеры и направили в мою сторону автоматы. Сзади  все
пространство было запружено  огнями  машин,  приближавшихся  на  большой
скорости. Я бы, конечно, могла попрыгать через бордюры, по  тротуарам  и
как-нибудь сбежать, если бы не Ольга - она бы не выдержала такой тряски.
Яростно выругавшись, я  сбавила  газ  и  остановилась.  Ко  мне  тут  же
бросились три здоровенных молодца в  бронежилетах,  держа  мое  лицо  на
мушке, распахнули дверцу, и один удивленно крикнул:
   - Мужики, это баба!
   Видимо,  они,  заметив  издалека  мужской  пиджак,  приняли  меня  за
мужчину.
   Милиционер вдруг дико заорал:
   - У нее пистолет!!!
   Я недоуменно уставилась на него,  а  потом  запоздало  вспомнила  про
пистолет, который бросила на переднее сиденье рядом с собой.  Он  так  и
лежал там, разряженный и бесполезный,  притягивая  взгляды  воинственных
милиционеров.
   - Брось оружие!!! - закричали мне. -  Руки  на  затылок!  Вылезай  из
машины!
   Я молча повиновалась. "Опель" уже окружили со всех сторон, злые глаза
недобро поблескивали, и я чувствовала, что малейший неверный  шаг  может
стоить мне жизни - они были готовы стрелять. Сцепив руки на  затылке,  я
медленно выбралась наружу, меня  тут  же  грубо  схватили  за  воротник,
толкнули лицом на капот, расставили ноги  и  начали  обыскивать,  причем
очень грубо и бесцеремонно.
   Все засуетились, кто-то уже полез в  машину  и  что-то  там  делал  с
Ольгой. Кто-то кричал в рацию.
   - Послушайте, в машине человек умирает, - взмолилась я. - Ее срочно в
больницу нужно.
   - Заткнись, шалава! - Я получила ощутимый  тычок  под  ребра,  но  не
заткнулась:
   - Сам заткнись! Вызовите  "Скорую",  а  потом  делайте  со  мной  что
хотите!
   Мне сцепили руки наручниками за спиной и поволокли к  "жигуленку".  Я
беспомощно оглянулась на "Опель" - они вытаскивали  несчастную  девушку,
как куклу, словно не видели, что она вся  изранена  и  почти  не  дышит.
Ублюдки!
   Какой-то лейтенант с ненавистью выдохнул:
   - Гляньте, что она с ней сделала, стерва! -  Он  обжег  меня  злобным
взглядом. - Я такого еще не видел. Тут кто-то открыл багажник.
   - Во, тут еще одна!!! Связанная!
   - Ну, стерва, теперь не отвертишься! - процедил волокущий меня амбал.
- И зачем только такие на свет рождаются.
   Когда меня уже втолкнули в "жигуль", я с  облегчением  услышала,  как
кто-то по рации вызывает "Скорую". На сердце сразу полегчало, и  я  даже
улыбнулась, зажатая между двумя здоровяками на заднем  сиденье.  Сидящий
за рулем сержант увидел это в зеркало и с изумлением констатировал:
   - Да она маньячка, братцы. Гляньте, лыбится еще...
   - Уже все, долыбилась, - прорычали справа. - Давай, Витек, погнали.
   Витек  завел  мотор  и  стал  разворачиваться.  По  обе  стороны   от
заграждения стояли, мигая  фарами  и  сигналя,  гражданские  легковушки.
Витек  вырулил  на  встречную  полосу  и  уже  начал  разгоняться,   как
заработала рация и кто-то сердито сказал:
   - Шестнадцатый, ну-ка вернись на минутку.
   - Что еще, - недовольно пробормотал Витек, затормозил  и  повернул  к
"Опелю". Где-то послышалось завывание "Скорой", потом она вылетела из-за
машин и затормозила одновременно с нами. Оттуда выскочили два санитара и
начали укладывать на носилки  бесчувственную  Ольгу.  Зулия  уже  стояла
рядом с багажником, сверкая злыми глазами, и  молчала,  как  затаившаяся
кобра, не глядя на спрашивавшего ее о чем-то милиционера. К нашей машине
подошел майор с рацией, открыл заднюю дверцу, окинул  меня  внимательным
взглядом и сказал в микрофон:
   - Да, вроде светловолосая. В мужском пиджаке.
   - А под пиджаком что? - послышалось  из  рации.  Майор  вопросительно
глянул на меня и рявкнул:
   - Покажи, что под пиджаком.
   Я не могла этого сделать, потому как руки были за спиной, но  сидящий
справа повернулся и распахнул полу пиджака. Глаза его тут же  загорелись
- он увидел мою абсолютно  не  прикрытую  разорванной  блузкой  грудь  с
торчащими розовыми сосками. Майор тоже обалдел и невнятно пробормотал:
   - Под пиджаком ничего, вроде...
   - Как это ничего?! - взорвалась рация.
   - Виноват. Порванная одежда белого цвета, - поправился тот.
   - Имя свое она не называла?
   - А мы и не  спрашивали.  -  Майор  оторвал  взгляд  от  моей  груди,
сглотнул и хрипло спросил:
   - Как тебя зовут?
   - Мария, - буркнула я, раздавленная их взглядами.
   - Говорит, что Мария. Врет, наверное...
   - Так, хорошо, - послышалось в рации. - Везите ее по адресу...
   Я не поверила своим ушам, когда услышала,  что  он  диктует  адрес...
нашего офиса. Слезы выступили на моих глазах, к горлу подкатил комок,  я
не выдержала и разрыдалась, как девчонка...
   Шел пятый час ночи. Когда мы подъехали к офису, Родион  с  Валентиной
уже стояли у ворот и ждали. Валентина тут же подбежала,  открыла  дверцу
и, не обращая внимания на сердитых милиционеров, бросилась ко  мне,  все
еще всхлипывающей, и, обхватив мое лицо руками, начала  целовать,  плача
от счастья и приговаривая:
   - Родненькая ты моя, Маришечка, живая, солнце мое ясное,  куда  ж  ты
опять вляпалась...
   Следом  за  нами  подкатил  милицейский  "жигуленок".  В  нем  сидела
Зулия...
   ...Оказывается, телохранители Комова не были  такими  уж  остолопами.
Они успели заметить  в  зеркале  заднего  вида,  как  меня  усаживали  в
"Опель", и сообщили обо  всем  своему  шефу,  а  тот,  в  свою  очередь,
Родиону. Босс немедленно поставил на уши всех своих знакомых, и в городе
был введен в действие план "Перехват". Все искали  набитый  вооруженными
головорезами "Опель", которого в Москве к  тому  времени  уже  не  было.
Поэтому-то со мной так и обращались, когда он наконец  появился  в  поле
зрения милиции. Ольга едва не погибла. При подъезде  к  больнице  у  нее
остановилось сердце, и только благодаря врачам, которые, к счастью, были
рядом, она выкарабкалась с того  света.  Босс  звонил  в  больницу,  ему
сказали, что девушка находится в реанимации, жить будет, но на  улицу  в
таком виде ей лучше уже не показываться.
   Несмотря на позднее время, Родион позвонил Алексею Комову и  попросил
срочно приехать ввиду открывшихся чрезвычайных обстоятельств,  связанных
с расследованием его дела. Тот долго и недовольно  визжал,  но  в  конце
концов согласился. Теперь он должен был появиться с минуты на минуту,  а
мы сидели в кабинете босса и смотрели  на  молчащую,  как  рыба,  Зулию.
Валентина перевязала ей палец, и она при этом  даже  не  пикнула  -  вот
порода! Родион, которому я вкратце поведала о  последних  событиях,  уже
попросил своих друзей послать наряд СОБРа по указанному  мной  адресу  в
бандитский притон, чтобы захватить  там  оставшихся  в  живых  и  вообще
разобраться, что к чему.  Там  обнаружили  два  трупа  с  огнестрельными
ранениями, в летнем домике нашли двух связанных "шестерок", а на огороде
еще двух полуживых парней - Бен, к счастью, выжил. Нюру увезли вместе  с
остальными. Я уже приняла ванну, переоделась, Валентина  накормила  меня
своими фирменными биточками с грибной подливкой, и теперь мне уже ничего
в жизни было не  нужно,  кроме  спокойного  сна.  Но  уснуть,  не  узнав
разгадку всего происшедшего, я, естественно, не могла.
   Наконец  у  входа  позвонили,  Валентина  открыла  дверь  и  впустила
испуганного Алексея. Он вошел в кабинет, увидел сидящую Зулию  и  замер.
Круглое лицо его вытянулось, покрылось бледностью, глазки замигали, и он
тоненько пропищал:
   - А ты что здесь делаешь?
   Бросив на него полный неприкрытой злобы взгляд, она отвернулась.
   - Вы знакомы? - удивился босс.
   - Еще  бы,  -  пробормотал  Комов,  -  это  моя  жена...  Я  чуть  не
подпрыгнула в кресле. Жена?! Вот это да! Такого поворота  событий  я  не
ожидала!
   Глаза Родиона тоже чуть не вывалились из-под очков, он закашлялся,  а
потом хрипло спросил:
   - Что ж вы, уважаемый, сразу не сказали, что у вас жена есть?
   - А вы про нее спрашивали? - обиженно пожал Комов плечами и уселся  в
кресле у двери, подальше от супруги. - И потом, она никак не могла  быть
причастна к этому.
   - Почему?
   - Потому что неделю назад мы с ней разругались, и она уехала домой, в
Казахстан. Вместе с ребенком. - Он испуганно посмотрел на жену. - Так ты
не уезжала, что ли? А где Антон?
   Облив его очередной порцией презрения, она опять промолчала.  Алексей
повернулся к боссу и пояснил:
   - Антон - это наш сын. Послушайте, что  здесь  вообще  происходит?  Я
требую объяснений! Вы поймали шантажистов?
   - Да, поймали, - проворчал босс. - И одна из них перед вами.
   - Зулия?! - оторопел Комов, еще больше бледнея. - Не может быть...
   Зачем? Не понимаю...
   - Не понимаешь?! - Зулия повернулась к нему, и нам стало понятно, кто
на самом деле был виной всему происшедшему - все отразилось в ее глазах.
- Ты - ничтожество, подонок, сквалыга!!! Куда тебе понять, ублюдок!
   - Ну ладно, с меня хватит! -  Босс  ударил  ладонью  по  столу,  и  я
поняла, что он не на шутку рассердился. - Или рассказывайте мне все, или
оба загремите по самое некуда!
   - А я-то здесь при чем?! - взвился Алексей. - Я вообще здесь  ни  при
чем!
   - Ну да, как же, - брезгливо хмыкнула жена, - ты, как  всегда,  ни  в
чем не виноват. Нужно было и тебя похитить, раздолбая!  Может,  тебя  бы
там отдрючили во все дыры и ты хотя бы задумался над чем-нибудь...
   - А я говорю, хватит! - рявкнул босс, даже я испугалась. Он посмотрел
на Зулию. - У вас есть шанс скостить себе срок. Та