и, не так
ли?
   - Наверное, - пожала я плечами.
   - А у меня не только морда уродливая, так еще и имечко  досталось  не
приведи господь - Клава. Представляешь?
   - Да ладно тебе, - стала я успокаивать ее. -  Каждый  живет  с  такой
внешностью, которую получил в подарок от бога. А дареному коню в зубы не
смотрят, так что...
   - Да, я понимаю, - вздохнула она. - Но все равно, иногда такая  тоска
берет... Мне даже замуж несколько раз предлагали. Не веришь?
   - Почему же, верю, - соврала я.
   - Не веришь... - печально проговорила она. -  А  это  правда.  Папины
сослуживцы. Он у меня генерал, большой начальник, а им  к  нему  поближе
подобраться хочется - вот и пытались через меня...
   - Слушай, Клава...
   - Не называй меня так! - вскрикнула она, словно от боли, и  глаза  ее
зло блеснули. - Я -  Лаура,  и  баста!  Когда-то  я  была  той,  которой
Петрарка посвящал свои сонеты. Но  это  было  давно,  в  прошлой  жизни.
Однажды я ему изменила, и  господь  меня  наказал  вот  этим.  -  Она  с
ненавистью ткнула пальцем в свое лицо. - Теперь я карму отрабатываю.
   - Да, погорячилась ты, конечно, - смущенно пробормотала я. - Не нужно
было тебе трахаться с кем попало. Петрарки, что ли, было мало?
   - Мало, - серьезно ответила она. - Он вообще импотентом  был.  Только
стихи да комплименты, а их на  хлеб  не  намажешь  и  в  одно  место  не
засунешь. Я до сих пор еще девочка, хотя мне уже двадцать один.
   - Все ясно, моя хорошая, - попыталась я опять вернуться к делу. -  Но
то дела давно минувшие, а нам бы 6 своих баранах поговорить. Что  там  с
Маньячкой?
   Она бросила на меня тяжелый взгляд, в котором я  не  успела  заметить
ничего хорошего, и подняла к глазам фотографию.
   - Маньячка жива. Но лучше  бы  она  была  мертва,  -  заговорила  она
замогильным голосом, проводя ладонью над снимком.
   - Почему?
   - Ей сейчас очень плохо. Она хочет  есть,  ее  грызут  крысы,  у  нее
кончились слезы, она пьет свою мочу... Меня передернуло от ужаса.
   - Что ты такое говоришь? Я ведь серьезно спрашиваю! Или ты в  игрушки
играешь?
   - Какие уж тут игрушки! - огрызнулась Лаура. - Все, серьезней некуда.
Я вижу это, как тебя сейчас. Ее похитили в субботу, когда  у  меня  было
видение. Я даже разговаривала с ней сейчас, но  она  принимает  меня  за
призрак, за галлюцинацию и уже ничего не соображает...
   Это уже было похоже на правду - не могла Лаура  знать,  что  Маньячку
похитили,  а  значит,  ее  видения  вполне  реальны,  им  можно  верить.
Настроение у меня поднялось, я подобралась на  кресле  и  ловила  каждое
слово этой странной  девушки.  А  та,  глядя  на  меня,  но  видя  свое,
продолжала:
   - Ее настоящее имя - Арина. Ей около шестнадцати лет,  она  не  очень
привлекательна, на ней джинсы, белая блузка навыпуск и сверху  шерстяной
жилет - цвет не могу определить...
   - Невероятно... - прошептала я взволнованно. - А кто ее  похитил,  ты
не видишь?
   От напряжения, очевидно, что-то изменилось в ее лице на мгновение,  а
может, мне показалось, но потом она снова стала  прежней,  отрешенной  и
потерянной, и все тем же бесцветным голосом продолжила:
   - Нет, не вижу... Рядом никого нет,  кроме...  Она  вдруг  запнулась,
покраснела, уронила снимок  и  закашлялась,  прижав  ко  рту  кулак.  Я,
испуганная, сидела рядом и гадала, что же такого она там рассмотрела,  в
своем видении, если так отреагировала. Успокоившись, она подняла на меня
глаза и виновато произнесла:
   - Извини, все это не так просто. На это уходит куча  энергии.  Многие
медиумы страдают чахоткой.
   - Да-да, понимаю, - с сочувствием кивнула я, стараясь не  смотреть  в
ее покрасневшие и от этого ставшие еще более страшными глаза. - Но... ты
не скажешь, кто там еще рядом с ней?
   - Отчего же - скажу, - она нахмурилась. - Там еще  какие-то  девушки.
Но, по-моему, они уже мертвы.  Просто  лежат  рядом  силуэты  в  женской
одежде.
   - Господи, не может быть...
   Я была в шоке. Страшная картина предстала в моем сознании: несчастные
девушки, среди которых были Арина и Ольга, страдающие в какой-то грязной
комнате, где их одолевает голод  и  разрывают  крысы...  Кошмар!  Причем
увидела я это все с такой отчетливостью,  словно  сама  там  только  что
побывала, и даже почувствовала отвратительный запах разлагающейся плоти.
Никому бы такого не пожелала.
   - Да, происходит что-то страшное,  -  нормальным  голосом  произнесла
Лаура, закуривая сигарету. - Я это сразу поняла. Маньячка скоро умрет, и
спасать ее бесполезно.
   - Это еще почему?
   - У нее карма обрывается - я это вижу. Она уже труп, только  душа  ее
еще полощется зачем-то в умирающем, гниющем теле.
   - Какие странные вещи ты говоришь, - пробормотала я.
   - Ничего странного - обычная истина, проза жизни, - усмехнулась  она,
стряхивая пепел  на  ковер.  -  Я  считаю,  кстати,  что  не  существует
непреложных, вечных истин. Люди сами придумывают их для себя и живут  по
ним, не напрягаясь.
   Поэтому у каждого истина своя. - Она вдруг пронзила меня своим черным
взглядом.
   - А ты ее подруга?
   - Да, подруга, - я сделала вид, что расстроена, чтобы не краснеть  за
прошлую ложь. -  Мы  с  ней  в  Интернете  познакомились,  однажды  даже
встречались, она свою фотку мне оставила.  Ни  телефона,  ни  адреса  не
сказала.  Потом  как-то  разбежались,  делами  занялись,  а  тут   вдруг
выясняется, что ее нет. Да еще видения твои...
   - А ты где работаешь, учишься?
   Мне было не по себе под ее взглядом, но  я  хотела  вытянуть  из  нее
побольше информации, поэтому терпела.
   - Работаю секретаршей в мелкой фирме. А ты?
   - А я нигде не работаю. Зачем? - Она усмехнулась  и  обвела  взглядом
богатые хоромы. -  У  меня  и  так  все  есть.  Кроме  счастья,  как  ты
понимаешь.
   - Да ладно тебе, найдешь еще свое счастье. Гуляет где-то небось, тебя
поджидает.
   - Сомневаюсь, - Лаура задумалась, уставив взгляд в камин, и мне стало
полегче.
   - Слушай,  а  ты  не  можешь  еще  разок  поднапрячься?  -  осторожно
поинтересовалась я.
   - А что такое? - вскинулась она.
   - Ну, может, получится узнать, где Маньячка находится? Я имею в виду,
в каком городе или конкретном месте Москвы...
   - Это можно, - неожиданно легко согласилась она. - Только  мне  карта
нужна. Я однажды так пробовала искать, когда у нас Трезор потерялся.
   - Трезор?
   - Да, собака наша, ротвейлер. Ты только никому не говори, ладно?
   - О чем, о собаке? - удивилась я.
   - Нет, просто я тебе одну вещь скажу по  секрету.  Никому  раньше  не
говорила.
   - Ну...
   Лаура опустила глаза, вздохнула как-то судорожно и выпалила:
   - Он мой первый любовник!
   - Кто?
   - Да Трезор же, глупая! - Девушка раскраснелась, глаза ее  заблестели
от возбуждения. - Трахалась я с ним, прямо здесь, в  этой  вот  комнате,
перед этим камином! У меня ведь парней не было, все  стороной  обходили,
так я всем назло с собакой решила. И ничего, мне понравилось,  знаешь...
- Она вдруг резко погрустнела. - Правда,  отец,  когда  узнал  об  этом,
пристрелил его...
   Я  сидела,  совершенно  ошарашенная,  смотрела  на  нее  и  не  могла
вымолвить ни слова. В принципе, конечно, могут быть  у  молодых  девушек
сексуальные проблемы, даже и у меня они были и есть, но чтобы  разрешать
их таким странным способом - это  было  выше  моего  понимания!  Как  ни
старалась,  не  могла  представить  себе  Лауру  и  собаку...  И  что-то
отвратительное, очень какое-то неприятное чувство, доводящее меня  почти
до тошноты, стало появляться в моей душе к  этой  несчастной,  по  сути,
девчонке-медиуму. Даже несмотря на то, что  она  помогла  мне  прояснить
ситуацию с Маньячкой.
   - Он как-то  вернулся  домой,  -  горящими  глазами  глядя  в  камин,
продолжала  Лаура,  испытывая  при  этом,  судя   по   всему,   какое-то
извращенное удовольствие, - а Трезор на мне как раз.  Вот  здесь  прямо,
перед креслами. Я голая... Кошмар, правда? Отец сразу за пистолет и  всю
обойму в него всадил, в бедненького. - Она криво усмехнулась.  -  Потом,
когда в себя пришел, сказал, что в меня целился... Так о чем мы, бишь?
   - Мы о карте, - с трудом выдавила я.
   - Ах  да,  извини,  -  она  стряхнула  с  колен  невидимые  крошки  и
поднялась.
   - Карта у меня есть. Вернее, у отца. Военная, рельефная, самая точная
карта Москвы. Я по ней тогда Трезора нашла. Он знаешь где был?
   - Нет.
   - В Бибиреве. Его украли и силком держали  в  квартире.  Я  по  карте
район нашла, потом квартал, а потом и дом. Отец там  солдата  оставил  в
машине, тот долго караулил, а потом  увидел,  когда  Трезора  выгуливать
вывели. Так и нашли.
   Идем.
   Она взяла меня за руку, подняла и повела куда-то в  левую  от  камина
дверь. От моей симпатии к этой девушке почему-то не осталось и следа.
   Единственное, что меня еще удерживало, это пусть иллюзорная,  но  все
же возможность отыскать хоть какую-то ниточку - а  вдруг,  чем  черт  не
шутит?
   - Идем,  не  бойся.  -  Она  начала  первой  спускаться  по  винтовой
лестнице.
   - Здесь у папы кабинет, он тут совещания свои проводит, там у него  и
карты, и документы всякие, и даже коллекция старинного оружия...
   Когда я, спустившись, оказалась в небольшом коридорчике, из  которого
вели куда-то три двери, Лаура уже открыла одну из них и скрылась внутри.
Войдя за ней, я сразу же остановилась. Полкомнаты занимал огромный стол,
на котором лежала большая рельефная карта  пересеченной  местности.  Там
были и холмы, и лесочки, и реки, и пруды, и дороги, а среди всего  этого
мелькали танки, пушки, самолетики  и  фигурки  солдат.  Лаура  стояла  у
дальней, закрытой шторой стены и копалась на какой-то панели с кнопками.
   - Ну что же ты? Заходи. - Она повернула голову. - Карта Москвы здесь,
за шторой, сейчас открою. Тут все на автоматике проклятой...
   Я сделала шаг вперед, удивляясь странному, неестественному блеску  ее
смеющихся глаз. Она нажала на какую-то кнопку на панели, и  в  следующее
мгновение подо мной что-то щелкнуло, пол разверзся, и я рухнула вниз...
   Подземелье... Мрачное,  холодное,  темное,  затхлое  -  такие  обычно
описывают в книжках или показывают в фильмах  ужасов.  Только  здесь  не
было ни паутины в углах,  ни  закованных  в  ржавые  цепи  полуистлевших
скелетов. Оно было устроено  на  глубине  не  менее  четырех  метров  от
подвального пола особняка и представляло  довольно  просторный  каменный
мешок, из которого был лишь один  выход  -  квадратный  люк  наверху,  в
который, собственно, я и провалилась.  Зачем  здесь  была  устроена  эта
ловушка - одному богу известно. Здесь не было ни стульев,  ни  матрацев,
ни даже дерюги, на которой можно было поспать. Сплошной  бетон,  сверху,
снизу и по бокам. И страшная сырость, смешанная  с  неприятным  запахом,
исходящим из угла, где зияла небольшая туалетная яма.
   Пролетев четыре метра, я ничего не отбила себе лишь потому, что упала
на чье-то тело. Оно так и осталось лежать в  скрюченной  позе,  даже  не
шелохнувшись и не вскрикнув от боли, как это сделала я. Сразу сообразив,
что произошло, я вскочила на ноги,  посмотрела  наверх  и  в  квадратном
проеме люка увидела искаженное дьявольской ухмылкой лицо Лауры.  Страшно
оскалившись, она прохрипела:
   - Раз, два, три, четыре - нет вас  в  этом  мире,  ха-ха-ха!  -  дико
расхохоталась она,  и  от  этих  звуков  мне  стало  нехорошо,  если  не
признать, что я просто испугалась. Сказать что-либо в ответ я не могла -
язык присох к небу.
   Затем Лаура исчезла, и толстая крышка люка стала медленно подниматься
на свое место, погружая все во мрак. В  тот  момент  я  еще  понятия  не
имела, что все это означает, поэтому особо не переживала, зная, что  нет
таких ситуаций, из которых я не смогла бы найти выход, чтобы выжить.  Но
одно дело выжить самой, а другое дело избавить от  страданий  других.  А
избавлять здесь было кого. Когда глаза немного привыкли к  почти  полной
темноте, нарушавшейся лишь теми крохами света, что  пробивались  в  щели
люка, я  осмотрелась  и  нагнулась  над  лежащим  у  ног  телом.  Совсем
молоденькая девушка  лет  пятнадцати,  совершенно  голая,  худенькая,  с
маленькой грудью и тоненькими ножками, лежала в  неестественной  позе  с
широко открытыми глазами, уставленными куда-то в темную стену.
   - Эй, извини, пожалуйста. - Я тронула ее за плечо. - Я нечаянно...
   - Ей уже все равно, - послышался из дальнего угла  за  спиной  сиплый
безжизненный голосок. - Она вчера умерла.
   Я обернулась. В полумраке поблескивали четыре уголька  глаз.  Силуэты
были почти не видны.
   - Как умерла? - Я вдруг тоже охрипла. - От чего?
   - От горя, наверное. - Второй голос был постарше и совсем тихим.
   Я подошла к ним поближе и  наклонилась,  чтобы  получше  рассмотреть.
Арину я узнала сразу, а во второй только с  большим  трудом  можно  было
узнать Ольгу - настолько она исхудала, бедняжка. Вся одежда на них  была
грязная, местами рваная,  сидели  они  на  каких-то  тряпках,  отдаленно
напоминающих джинсы и свитер.
   - Ну, привет, что ли? - бодро проговорила я,  чувствуя,  как  у  меня
начинает сосать под ложечкой. - Вы ведь Ольга и Арина, так?
   Они удивленно  переглянулись,  потом  посмотрели  на  меня,  и  Ольга
спросила:
   - У тебя пожрать что-нибудь есть?
   - Нету. А что, здесь не кормят?
   - Редко, - вздохнула Арина, высвобождая из-под себя штанину  джинсов.
- Да ты садись. Мы тут Светку раздели, ей шмотки все равно уже не нужны,
а нам хоть какое-то тепло.
   Обыденность  и  спокойствие,  с  которыми  это  было  сказано,   меня
испугали.
   Похоже, девчонки уже привыкли к мысли о смерти,  а  значит,  потеряли
надежду когда-либо выбраться отсюда. И для этого, судя по всему,  у  них
были основания.
   Устроившись рядом с Ариной, я почувствовала, как она дрожит, и обняла
ее за плечи, притянув к себе, чтобы согреть. Она жадно прильнула ко мне,
и я чуть не заплакала от жалости.
   - Ну рассказывайте, что тут происходит? - спросила я весело, чтобы не
усугублять и без того тоскливую атмосферу.
   - Откуда ты нас знаешь? - заплетающимся языком проговорила Ольга.
   - Потом расскажу. Сначала вы. Только ты пересядь ко мне,  погреешься,
пока я еще не остыла.
   Ни слова  не  говоря,  она  подхватила  свитер,  на  котором  сидела,
переползла ко мне и, поднырнув под мою левую руку, тесно прижалась  всем
своим иссохшим, трясущимся мелкой дрожью телом.
   - А чего рассказывать, если мы сами ни хрена не понимаем, - вздохнула
она. - Психопатка ничего  не  говорит,  только  воду  иногда  в  бутылке
спускает и хлеб. Я уже давно здесь, лет двести, наверное, но так  ничего
и не знаю. Мама там уже с ума сошла, видать...
   - А я недавно, - пролепетала  Арина.  -  Но  уже  хочу  умереть,  как
Светка.
   Она самая первая попалась и тоже ничего не понимала. Никто не  знает,
зачем мы тут нужны этой дуре...
   - А как вы здесь оказались?
   - Так же, как и ты - сверху упали, - вздохнула Ольга. - Светка с  ней
в чате познакомилась, потом в гости приехала, музыку классную послушать,
на шикарную дачу посмотреть. Она  ее  повела  подвал  показывать,  да  и
сбросила сюда.
   Светка руку сломала... - Девушка всхлипнула. - Правда, когда  я  сюда
упала, она уже не плакала, только сидела,  ничего  не  ела  и  почти  не
разговаривала.  Сказала  еще,  что  дома  мать  больная  осталась,   все
переживала, что сердиться будет...
   Потом заговариваться начала, а вчера приползла вон туда и умерла.  Мы
решили, пусть лежит, может, ей там лучше...
   - Кошмар какой-то, - пробормотала я, не зная, что еще можно  сказать.
До меня просто еще не дошло, в  какой  дикий  переплет  я  на  этот  раз
влипла. - Слушайте, девчонки, нам нужно обязательно выяснить, что ей  от
нас нужно. Иначе просидим тут, пока не загнемся.  А  так  хоть  какие-то
мысли вдруг появятся.
   - А я к ней сама напросилась, дура, - с горечью  в  оттаявшем  голосе
заявила Ольга.
   - Как это?
   - Мне уже все равно, я расскажу. А смеяться не будешь?
   - Думаешь, здесь можно смеяться?
   - А что, на меня раз нашло, так я часа два успокоиться  не  могла,  -
сказала Арина. - Словно безумие какое.
   - В общем, я передачу по телеку посмотрела, - Ольга совсем  по-детски
шмыгнула  носом.  -  Там  двух  девчонок  показывали.   Они   в   парнях
разочаровались и лесбиянками стали, полюбили друг друга и все такое. А у
меня тоже что-то  вроде  разочарования,  только  не  потому,  что  парни
плохие, а потому, что я сама крокодил...
   -  Да  ладно  тебе,  ты  нормальная  девчонка,  -  улыбнулась  я.   -
Стройненькая вон какая.
   - Издеваешься? - Ольга впервые улыбнулась. - Да ну тебя... Ну слушай.
   Решила я, в  общем,  попробовать,  мало  ли,  вдруг  получится,  тоже
счастливо улыбаться буду, как те две  подружки.  И  начала  в  Интернете
родственную душу искать... Ты, наверное, тоже с ней там познакомилась?
   - Да, как и вы все. Но об этом потом.
   - Ну вот, короче, стала  я  девчонкам  приваты  посылать,  вроде  как
прикалывалась,  а  на  самом  деле  на  реакцию  смотрела,  кто  и   как
отреагирует на мои намеки. Там ведь, сама знаешь,  по  словам  о  многом
можно догадаться,  кто  чем  дышит  и  все  такое.  А  Лаура  меня  сама
раскусила. Умная ведь стерва. Я даже  подумала,  что  она  уже  взрослая
женщина, опытная в этих вещах. Даже представляла ее такой,  как  в  кино
лесбиянок показывают, - красивой, с ласковыми глазами, нежной...  А  она
еще давай соль на раны сыпать, словно в душу мне смотрит  и  все  видит.
Глупости, конечно, но я в нее прямо там, в Инте, втюрилась. И  попросила
о встрече. Эта тварь еще ломалась для виду, потом согласилась, попросила
никому не рассказывать, куда я поеду. Ну я  и  не  рассказала,  -  Ольга
усмехнулась. - Приехала, а она меня встретила голая и в  маске  зайчика,
представляешь?
   Фигура-то у нее красивая, а вот лицо... Когда мы уже в спальню  вошли
и она маску сняла, я как увидела, так чуть не убежала. Но  уже  неудобно
было. Думаю, ладно, сама ненамного ее лучше, так что  сойдет  и  так.  К
тому же настроилась уже на любовь  эту  проклятую,  лесбийскую,  картины
всякие рисовала в голове...
   Короче, повела она меня потом особняк свой  долбанный  показывать,  в
подвал затащила, и я сюда упала. Вот и вся моя любовь...
   Понуро смолкнув, она задрожала сильнее,  и  я  поняла,  что  бедняжка
плачет. Чем я могла ее утешить? Ничего не сказав, я прижала  ее  к  себе
посильнее и повернулась к притихшей Арине.
   - Ну а ты, Маньячка, зачем сюда приехала?
   - Я почти как Оля, - прошептала та, стыдливо  пряча  голову  мне  под
мышку. - Только я никого специально  не  искала.  Эта  дрянь  сама  меня
уломала.
   Начала мне в приватах всякие сценки описывать лесбийские. Я  сама  не
знаю, почему, но сначала вообще ей не отвечала. Хотя  мне  почему-то  не
было неприятно то, что я читала. Дня три так  продолжалось,  мне  всякие
мысли стали в голову приходить, даже ночью об этом думала. А  Лаура  все
давила, давила - видно, раскусила, что во мне есть скрытые наклонности к
этому. Я плохая, да?
   - Нет, солнышко, ты хорошая, - успокоила я ее. - Просто еще маленькая
и глупая. Таких, как ты, очень легко к этому склонить. И что же дальше?
   - Дальше я ей отвечать начала. - Она совсем  опустила  голову,  и  ее
голос глухо звучал в темной тишине подвала.  -  Я  и  не  хотела  ничего
такого, но она будто  загипнотизировала  меня  через  компьютер.  Просто
оторваться от него не могла. На третий день уже совсем голову  потеряла,
не соображала, что делаю, все бросила и сюда примчалась. Зачем - до  сих
пор не понимаю.
   Мы помолчали. Из всего сказанного мне так и не стало ясно,  что  этой
сумасшедшей девице от всех нас нужно. Причины каждый раз были разные, но
цель только одна - заманить девушек в подвал и сбросить в  эту  яму.  На
кой, спрашивается, черт ей это  понадобилось?  Решила  коллекционировать
девичьи трупы?
   Или отомстить таким странным образом тем, кто счастливее ее в  жизни?
Н