ном
месте играет. Полежал я там на полу,  полежал  и  решил,  что  смогу  их
переиграть. Настроение сразу улучшилось, боль в голове прошла, я вскочил
на ноги и начал обнюхивать все кругом, ища лазейку, чтобы выскочить. Где
там! Все как в противоядерном бункере: ни одной щели или  дырочки,  даже
замочной скважины в дверях не было. И мебели никакой, чтобы вооружиться.
А еще холодно, я ведь  в  одной  пижаме,  и  руки  связаны  -  особо  не
согреешься. Ну, думаю, конец тебе пришел, мистер Кейди. Тут дверь  снова
загремела, я быстренько на пол улегся, глаза закрыл и стал ждать.
   Двое вошли и без разговоров, взяв меня, как мешок, за руки, за  ноги,
поволокли.
   Я  тоже  молчу,  глаза  не  открываю,  все  начало  пыток  оттягиваю.
Притащили куда-то, где тепло было, бросили на пол - я молчу.
   "Неужели еще не  очухался?  -  удивленно  спросил  кто-то  незнакомым
голосом. - Может, нашатырь ему дать?"
   "Косит он. - Я узнал голос Резо. -  Хитрым  себя  считает.  Детектив,
мать его. Сейчас я его приведу в порядок".
   Он подошел и пнул меня в ребра. Я и не  пикнул.  Тогда  он  склонился
надо мной, я даже запах водки  почувствовал  в  его  дыхании,  и  сказал
по-английски:
   "Давай так, ищейка. Я держу сейчас ножик над твоей головой.  На  счет
"три" - разжимаю руку, и он полетит прямо в тебя. И попадет, по-моему...
Да, вот теперь он  нацелен  тебе  прямо  в  левый  глаз.  Но  ты  можешь
уклониться, если захочешь", - и мерзко хохотнул.
   Я лежу и не дышу. Чувствую, что он стоит надо  мной,  а  что  он  там
делает - один черт знает. Может, и вправду нож держит. А  глаз  все-таки
жалко, два их всего у меня. Ну, начал он считать: раз,  два...  На  счет
"три" я не выдержал и дернулся в сторону от греха.
   Раздался такой хохот, я аж покраснел. До сих пор стыдно вспомнить.
   Глаза открыл, а Резо стоит надо мной с бокалом виски в руках и  ржет,
как конь на рассвете. Вокруг какие-то бугаи  сидят  и  тоже  заливаются,
Смешно им, видите ли... Опозорился я, в общем. Ну да ладно, пережил.  Их
было трое. Усадили меня  на  стул,  рядом  ведерко  с  водой  поставили,
наверное, чтобы в чувство приводить, и тот, что с жирным Индусом ко  мне
в подвал заходил, Бэн, говорит:
   "Слушай, мистер, у нас нет времени с тобой в цацки играть. Скажи  сам
все, что старик тебе поведал, и мы отвезем тебя домой. Мы ведь не  звери
какие-нибудь, а мирные, порядочные  люди.  Мы  даже  демократы.  Поэтому
предоставляем  тебе  выбор:  или  пытать  будем,  или  отдадим  в   руки
американского  правосудия  за  убийство  двух  законопослушных   граждан
Соединенных Штатов: мистеров Тимура Дулидзе и Като  Кумсишвили.  Полиция
уже нашла их трупы, теперь ищет убийцу, то есть тебя. У  них  есть  твои
пальчики и свидетели, которые видели, как ты выходил  из  квартиры.  Эти
свидетели в данный момент находятся перед тобой".
   Он ткнул себя пальцем в грудь, а потом кивнул на ухмыляющегося Резо.
   "Но мы можем в любой момент изменить показания, и тебя  будут  судить
не за убийство, а лишь за незаконное проникновение в чужое жилище. Но за
это нам нужно кое-что получить. Так что выбирай и делай это побыстрей".
   Естественно, этот постсоветский демократизм меня не устраивал. Честно
говоря, я совсем забыл, что порядком наследил в той квартире и у полиции
и вправду могли возникнуть подозрения  на  мой  счет.  Но  если  наличие
отпечатков  я  бы  еще  мог  как-нибудь   объяснить,   то   опровергнуть
"свидетельские" показания этих двух  подонков  -  вряд  ли.  Мне  грозил
электрический стул, с одной стороны, и страшные  пытки  -  с  другой.  Я
полностью был в их руках. Мне даже расхотелось гоняться за  золотом.  Но
было уже поздно. Тогда я решил потянуть время.
   "Если я вас правильно понял, - начал я с глупой физиономией, - то  вы
хотите, чтобы я повторил вам те звуки, которые услышал от старика?"
   "А ты догадлив", - бросил Резо.
   "Но я почти не помню их. И вообще, не понимаю, почему это для вас так
важно? Может, объясните мне?"
   "Объясним, - процедил Бэн. - Сначала скажи то, что  запомнил.  Только
слово в слово, звук в звук, понял?" И поднес  мне  под  нос  здоровенный
кулачище.
   Моя проблема заключалась в том, что я не знал  значения  тех  звуков,
что услышал от старика, и не мог выбрать, что можно говорить, а что нет.
Я ведь не собирался делиться с ним тайной, как вы понимаете. Так бы хоть
ляпнул что-нибудь незначительное, а остальное бы  придумал.  Или  вообще
сочинил бы всю фразу, если бы говорил по-грузински. Но я не  говорил  на
языке ваших горцев.
   Поэтому  сидел,  наморщившись,  словно  пытался  вспомнить,   а   сам
лихорадочно искал выход. Они все смотрели на меня, будто ждали,  что  из
моего рта сейчас вывалится бриллиант в миллион каратов.  Но  он  все  не
вываливался. Тогда Бэн врезал мне  по  скуле,  чтобы,  значит,  ускорить
процесс. И я решился. Всего в услышанной мною фразе было семь слов, и  я
выбрал  первое,  решив,  на  свою  голову,  что  ничего  важного  в  нем
содержаться не может или это вообще какое-нибудь грузинское приветствие,
типа: "Добрый вечер"  или  "Рад  тебя  видеть,  дорогой".  Мало  ли  что
умирающему старику придет в голову... В общем, сказал я  им  это  первое
слово. И твердо добавил, что остального  не  помню.  Они  посмотрели  на
Резо, который у них был за переводчика, а  тот,  задрожав  от  жадности,
закричал по-русски:
   "Это слово означает "казна"! Като сказал ему, где спрятал золото!"
   Все радостно загалдели по-русски, а я сидел и крутил  головой,  будто
ничего не понимаю в происходящем.
   "Казна?! - визжал, брызгая слюной, Бэн. - Он сказал: "казна"? Так это
же то, что нам нужно! Господи, ты услышал наши молитвы!"
   "Если ты вспомнил это, значит, вспомнишь и  остальное!  Миленький  ты
мой!" - ошалело вопил один бандит, схватив меня руками за голову и целуя
в шишку на лбу.
   "Вспомнит, куда он денется, ублюдок'  -  весело  прыгал  вокруг  меня
Резо.
   - Вытрясем ему все мозги, если не вспомнит!"
   "Надо же, а я, дурак, сомневался, что это золото вообще существует! -
кричал один амбал. - Ну и дела, мужики! Наливай по такому случаю!"
   Они на радостях тяпнули по рюмке  водки,  закусили,  как  у  вас  это
водится, солеными огурцами из большой стеклянной банки, каких  у  нас  в
Америке не производят, и  снова  принялись  за  меня.  Бэн,  как  я  уже
догадался, был у них за старшего.
   "Ну, дорогой, порадовал ты нас, - сказал он, перейдя на английский. -
За это мы, так и быть, не сдадим тебя копам. Давай, будь молодцом, скажи
все остальное, и расстанемся друзьями".
   "Извините, - говорю, - но я действительно больше ничего не помню. Я и
это-то с трудом вспомнил... Хоть режьте, но все из головы вылетело после
удара того типа", - и кивнул на Резо, который ложкой размером  с  лопату
намазывал черную икру на огромный ломоть хлеба.
   "Гонит он все, - убежденно сказал тот на русском. - Все он  помнит  -
по глазам вижу".
   "А того, что он помнит, ты не видишь?" - с надеждой спросил Бэн.
   "Нет, не вижу. Но  мне  почему-то  кажется,  что  этот  гад  понимает
русский язык".
   "Сдурел?! Откуда ему  русский  знать,  если  он  американец?  Скажешь
тоже...
   - Бэн повернулся ко мне и по-английски спросил:
   - Ты ведь не знаешь русский язык?"
   "Я - патриот своей страны, - с достоинством ответил я,  -  и  мне  не
пристало изучать язык людей, которые ведут себя в цивилизованной стране,
как дикари!"
   "Это хорошо, что ты такой преданный,  -  обрадовался  бандит.  -  Ну,
давай вспоминай теперь, что тебе сказал Като".
   "Какой Като?"
   "Тот, который умер у тебя на руках, идиот! И не морочь нам голову!" И
опять ударил меня, разбив губу.
   "Эй, ты, полегче, - проворчал Резо. - Остатки мозгов вышибешь. У него
и так их немного, как я посмотрю. Лучше утюгом пузо прижги, а по  голове
не нужно - там наше золото".
   "Слышал? - он наклонился ко мне. - Сейчас утюг раскочегарим и  начнем
тебя гладить для улучшения памяти. Клинч, тащи утюг!"
   Тот, что целовал меня в лоб, вскочил и выбежал из комнаты. Мне  стало
тоскливо, и я сказал:
   "Знаете, я честно хочу вам помочь. Я бы рад вам  все  рассказать,  но
ничего не помню. Неужели вы думаете, что мне приятнее смотреть  на  ваши
рожи, чем сказать то, смысла чего я даже  не  знаю?  Странные  вы  люди,
русские..."
   "Э, а откуда ты знаешь, что мы русские? - насторожился Бэн. -  Может,
ты все-таки понимаешь..."
   "У вас это на физиономиях написано, - усмехнулся я. - И потом, я  еще
в состоянии отличить русскую речь  от  китайской.  Вы  ведь  из  русской
мафии?"
   Они переглянулись, и Резо довольно кивнул:
   "Конечно, дурачок, мы из русской мафии. Слышал о нас небось? Так  что
лучше говори, а то замордуем... Вот и  Клинч  с  утюгом!  Врубай  его  в
розетку, братан!"
   "Минуточку, господа! - испугался я. - Вы что хотите: убить  меня  или
получить то,  что  вам  нужно?  Давайте  как-нибудь  вместе  решать  эту
проблему.
   Помогите мне вспомнить, но не такими, конечно, методами, - я с ужасом
посмотрел на включенный в розетку утюг. - Я знаю один верный  способ  из
области психологии - это вполне надежно и... лояльно".
   "Из какой области?"
   "Психологии".
   "Ты что, псих, что ли?"
   "Я сказал: психологии, а не психиатрии".
   "И  что,  действительно  верный  способ?"  -  спросил  Клинч,   вертя
раскаленный утюг у меня перед носом.
   "Проверен многими видными учеными всего мира", - соврал я.
   "Наши способы  тоже  проверены!  -  хохотнул  Бэн.  -  Ладно,  валяй,
выкладывай свой метод".
   "Он заключается в том, что мозг  нельзя  насиловать  -  он  сразу  же
начинает протестовать и закрывается. С ним нужно обращаться  по-доброму,
мягко,  упрашивать,  помогать  и  так  далее.  Другими  словами,   нужно
заинтересовать мой мозг в том,  чтобы  он  вспомнил  нужную  информацию.
Тогда он начнет работать сам и в конце концов вытащит ее из подсознания.
Все очень просто..."
   Они переглянулись и задумались. Наконец Резо проговорил:
   "А как это: заинтересовать?"
   "Ну, к примеру, расскажите мне, зачем это все нужно..."
   "Ах ты ублюдок! - Бэн врезал мне по челюсти. - Надуть хочешь?!"
   "Постой, постой, - остановил его грузин  по-русски.  -  Может,  он  и
вправду дело говорит. Если он забыл, то никакими пытками этого  из  него
не вытянешь. А про этот метод я, по-моему, тоже что-то слышал. И  потом,
один черт, мы его все равно прикончим, так что ничего не потеряем".
   "А вдруг сбежит?"
   "Не смеши добрых людей".
   "Смотри,  биджо,  на  твоей  совести  будет,  -   проворчал   Бэн   и
по-английски обратился ко мне:
   -.А долго твой мозг потом вспоминать будет?"
   "Кто его знает. Может, сразу, а может, какое-то время потребуется. Вы
ведь поймите, что я и сам  заинтересован  в  этом.  Только,  чур,  когда
вспомню, отмажете меня от полиции, как обещали".
   "Обижаешь, командир, - заверил тот, честно глядя мне в глаза. -  Наше
слово - закон.  Русские  никогда  не  обманывают.  Короче,  слушай.  Тот
старик, с которым ты беседовал на известной квартире, знал, где спрятана
дикая уйма золота. Дикая. Но он говорил только  по-грузински,  гад!  Все
другие языки принципиально презирал,  ниже  своего  достоинства  считал.
Хотя понимал по-русски и по-английски. Это, как  ты  понимаешь,  не  его
личное золото, он был только хранителем казны самого... Впрочем, это  не
имеет значения".
   "Да скажи ему, может, мозги быстрее  завертятся",  -  подстегнул  его
Клинч.
   "Короче, этот  старик,  Като  Кумсишвили,  был  секретным  хранителем
тайной казны самого товарища... Сталина".
   Я чуть богу душу не отдал при этих словах. Мои волосы встали дыбом  и
с тех пор уже не опускались, - тут американец пригладил ежик на  голове.
- Теперь я точно знал, что живым они меня не выпустят. В свое время  мне
в руки попала одна брошюра. Там говорилось о  деньгах  вашего  вождя,  о
том, что они где-то существуют, но никто не может их найти.  Говорилось,
что никому не известно, сколько личных средств было у товарища Сталина и
где он их хранил, но  предполагали,  что  достаточно,  чтобы  из-за  них
развязать третью мировую войну.
   До сих пор это все покрыто мраком тайны. Золото  партии,  которое  вы
сейчас так наивно ищете, копейки в сравнении с золотом Сталина. Даже Пол
Пот, который был мелочью по сравнению с Отцом всех ваших народов, и  тот
умудрился заработать на убийстве  миллионов  своих  подданных  несколько
миллиардов баксов. Что уж говорить о Сталине, который убил  в  несколько
раз больше!
   Бэн ухмыльнулся, почувствовав, что произвел на  меня  впечатление,  и
продолжил:
   "Като Кумсишвили был старым "медвежатником", зеком со  стажем,  самым
близким доверенным лицом вождя. После смерти Хозяина казначей  уехал  за
границу и спрятался. Он оказался верным слугой и все  это  время  держал
рот на замке. О его существовании знали лишь  несколько  человек.  Более
сорока лет мы шли по его следу, в конце концов  нашли,  но  он  нам  так
ничего и не сказал, хотя мы сделали, казалось  бы,  все  для  этого.  Но
почему-то он сказал это тебе. Видно, ты ему понравился тем, что поспешил
на  помощь,  и  он  решил  отблагодарить  тебя.  Ну  теперь  твой   мозг
заинтересован?"
   "Более чем", - пробормотал я,  с  трудом  приходя  в  себя  от  такой
новости.
   "Ты хоть понимаешь теперь, тупоголовый  америкашка,  насколько  важно
то, что ты услышал от старика? Это тебе не кубышка, зарытая под  яблоней
в саду, - тут речь идет о..."
   "Это ему знать не обязательно, - проворчал  Резо.  -  Давай,  родной,
вспоминай быстрей".
   "А почему вы так уверены, что это именно тот старик? -  не  удержался
я.
   - Столько лет прошло, и его никто не знал, как вы говорите..."
   "Это не твоего ума дело! Постарайся сосредоточиться на  том  моменте,
когда  вы  разговаривали,  тогда  сразу  вспомнишь.  Хотя  бы  примерное
звучание того, что он сказал, мне выдай, а я уж разберусь, что к чему".
   Они опять в  ожидании  уставились  на  меня,  а  я  сделал  вид,  что
вспоминаю, хотя на самом деле решал для себя вопрос: сказать или нет  им
еще какое-нибудь  слово  из  услышанной  фразы.  А  вдруг  оно  окажется
решающим? Теперь, когда я узнал, сколько стоят эти непонятные мне звуки,
сидящие  в  моей  голове,  я  тем  более  не  собирался  произносить  их
кому-нибудь просто так, за здорово живешь. Во мне взыграл азарт. И еще я
понимал, что они прикончат меня сразу же, как только услышат вожделенные
слова. В общем, мне нельзя было говорить. Но и молчать было тоже  опасно
- того и гляди мучить начнут. Поэтому-то  я  сидел  и  перебирал  в  уме
оставшиеся шесть слов, как драгоценные жемчужины, решая,  какое  из  них
отдать этим халявщикам. До этого, кстати, я совсем не вдумывался в смысл
этих слов, они были мне просто не знакомы. А тут я начал  искать  в  них
хоть какой-то смысл или знакомое  звучание.  И  нашел!  Это  было  слово
"coco". Раньше для меня это был пустой звук, а теперь, когда я узнал про
золото Сталина, я понял, что это было его грузинское имя,  о  котором  я
когда-то слышал. Таким образом, вместе с  уже  названным  первым  словом
выходила почти ничего не значащая фраза: "Казна Coco..." И  я  выдал  им
слово, швырнул эту кость в их прожорливые голодные пасти:
   "Кажется, второе слово было "зосо" или "созо" - точно не помню..."
   "Coco! Это слово было - Coco! - вскричал Резо, вскочив  с  кресла.  -
Так и есть: "Казна Coco..." - все правильно!  Этот  парень  сделает  нас
богатыми!"
   Он хлопнул меня по плечу, остальные радостно заулыбались, а я  понял,
что если дело пойдет так и дальше, то скоро мы станем хорошими  друзьями
и начнем вместе пить водку из початой бутылки, что стояла на  столике  в
углу комнаты.
   "Да, так оно и есть, - в раздумье закатил глаза  Клинч.  -  Следующим
словом  должно  быть:  "находится..."  Тогда   получится:   казна   Coco
находится...
   Господи, помоги мне, грешному, - он перекрестился, - скажи  мне,  где
она, проклятая, находится?"
   "Для нас сейчас он  -  господь,  -  Бэн  кивнул  на  меня.  -  Давай,
миленький, напрягись еще чуть-чуть, вспомни еще хоть парочку слов, чтобы
за что-то уцепиться. Не ленись..."
   Они сгрудились вокруг  меня,  подергиваясь  в  нетерпении,  и  начали
трясти.
   "Да что вы, в самом деле! - возмутился я. -  Так  я  совсем  не  могу
думать! Отойдите от меня! Мне расслабиться нужно..."
   "Ха, так это мы враз! - обрадовался Резо. - Клинч, налей ему  водочки
- пусть расслабится. И выключи этот долбанный утюг, а то уже от  него  в
комнате жарко".
   Клинч плеснул мне целый фужер водки и поднес ко рту.
   "Пей, голуба!" - осклабился он.
   "Вы спятили?! Я так водку не пью! Это же не молоко, в конце концов!
   Развяжите мне руки, тогда смогу выпить".
   Они замерли, посмотрели друг на друга, потом на меня, и  наконец  Бэн
нерешительно произнес:
   "А что? Он все равно ничего не  сможет  с  нами  сделать;  правильно,
братва?"
   "Конечно! - поддакнул я. - К тому же расслаблюсь получше,  а  значит,
побыстрее все вспомню".
   "Решено, - сказал Бэн. - Клинч, сядь с пушкой у двери и не спускай  с
него глаз. Если что - пали, но не насмерть,  старайся  в  ноги  попасть,
чтобы не убег..."
   "Может, нам лучше  ему  ноги  сразу  прострелить,  для  верности?"  -
предложил мудрый Клинч.
   "Идиот, он тогда вообще думать не сможет! Резо, развязывай его".
   Меня развязали. К тому времени я уже вполне осмотрелся и  понял,  что
нахожусь где-то на загородной вилле. За окнами виднелся  лес,  теннисный
корт и какие-то постройки типа самолетного ангара.  В  комнате,  где  мы
находились, все было богато обставлено, на стенах  висели  копии  картин
Пикассо, на полу лежал дорогой персидский ковер,  мебель  была  красного
дерева, а фужеры из настоящего хрусталя. Сами понимаете, что первым моим
желанием было сбежать оттуда как можно дальше. Но я  сдержал  себя.  Все
трое выглядели очень здоровыми и сильными, особенно Резо,  с  которым  я
уже имел дело. К тому же они были настороже. Но и засиживаться здесь мне
тоже было не с  руки.  Взяв  протянутую  мне  Бэном  водку,  я  попросил
огурчик. Он потянулся за ним, и в тот момент, когда  он  очутился  между
мной и пистолетом Клинча, сидевшего у двери, я  плеснул  водку  в  глаза
находившемуся справа Резо. Потом, не медля ни секунды, толкнул  Бэна  на
Клинча, выхватил у схватившегося за глаза  Резо  из  кобуры  под  мышкой
пистолет и одним выстрелом в упор  снес  ему  полчерепа.  Все  произошло
мгновенно, те двое даже не успели  осознать,  что  случилось.  Я  наугад
выстрелил в их сторону, а сам бросился к окну, вышиб  собственным  телом
стекло и очутился на газоне перед домом. Вслед мне  хлопали  выстрелы  и
летели проклятья, но я несся, как ягуар, к лесу, ни на  что  не  обращая
внимания. Мне нужно было перескочить через  довольно  высокий  забор  из
металлической сетки, я замешкался, зацепившись пижамой за проволоку, и в
этот момент увидел, как к вилле подъезжает черный  "Бентли".  Из  машины
вывалились Индус и еще двое дуболомов и тоже побежали ко мне.  Шансов  у
меня не было никаких, но я не терял надежды. Они боялись стрелять, чтобы
не убить меня ненароком, и это играло мне на руку. Оставив одну  штанину
на заборе, я кинулся к лесу, до которого было метров триста,  но  в  нем
было мое спасение - у меня ведь за  плечами  вьетнамские  джунгли.  Меня
начали окружать. Индус кричал своим, чтобы целились мне в  ноги,  кто-то
отвечал, что хрен с ними, с ногами, главное, чтобы я совсем не ушел,  на
что жирный страшно матерился. Кстати, мат - это первое, что я  выучил  в
русском языке,  и  мне  это  очень  понравилось.  Я  теперь  предпочитаю
ругаться только по-вашему. Ну так вот, пока они спорили, я  доскакал  до
опушки и нырнул  за  деревья.  Бандиты  почему-то  в  лес  не  пошли,  а
вернулись, попрыгали в машины и поехали в объезд, решив обложить меня со
всех сторон. Но и я был не дурак. Я затаился и, когда  они  скрылись  из
виду, ползком пр