ины, отвергнутые
любимым человеком. У Исии это сорвалось неожиданно. Она смутилась,
потупилась.
  - При чем же здесь Михара, Митико? Я думаю о твоем счастье...
Поезжай, Митико, в Шанхай, поживи там, тем более что мне нужно кого-то
послать туда по делам. Я тоже приеду, покажу тебе город, мы вместе
поплывем по реке. - Он уговаривал ее, как ребенка.
  - Но у меня нет паспорта, - возразила Исии. - Кто меня пустит в
Шанхай?.. Потом.., потом, я не хочу уезжать отсюда. Ведь вы не приедете в
Шанхай, Ики-сан.
  - Но, понимаешь, здесь тебе нельзя оставаться... Этот разговор
происходил в августе - два месяца назад. Теперь она редко бывала на улице
Нагасаки.
  Но почему же сегодня?..
  - Что-нибудь случилось, Митико? - спросил он.
  - Не знаю, Ики-сан, возможно, все это пустяки, но у меня тревожно на
сердце... Вчера опять вызывали в полицию. Я пришла рассказать... Здесь
кто-то был, посмотрите, - указала Митико на деревянную стремянку, которой
пользовался Зорге, доставая сверху нужные книги. На ступеньке виднелся
неясный след резиновой подошвы. Такой обуви Зорге никогда не носил...
  Митико сказала, что такой же след она видела во дворе возле веранды.
Что надо этому человеку от Ики-сана?!
  Рихард постарался успокоить встревоженную Исии: пустяки, вероятно
приходил электрик, это было на прошлой неделе. Конечно, он брал лестницу,
чтобы дотянуться до проводов. Исии знала: в пятницу, когда она убирала
комнату, этих следов не было... Но она не стала возражать Зорге, сделала
вид, будто его слова успокоили ее. Зачем огорчать Ики-сана? У него и без
того много забот. Ики-сан сам знает, что ему делать. Она только хотела
предупредить его.
  Обстановка действительно была тревожной. Зорге чувствовал, что кольцо
вокруг него смыкается. Но сейчас он думал лишь об одном: только бы ничего
не случилось сегодня. Сегодня - решающий день, который подводит итог
многих лет труда разведчика. Несколько строк информации, что он передаст
вечером в Москву, окончательно подтвердят его категорический вывод:
Квантунская армия в этом году не нападет на советский Дальний Восток,
японская агрессия устремляется в сторону Южных морей. Япония, конечно, не
сможет воевать на два фронта. Стойкость России умерила пыл японских
милитаристов. Об этом сегодня надо сообщить в Центр, Именно сегодня!
Сейчас дорог каждый день, каждый час. Радио из Берлина, захлебываясь,
вопит о победах немецко-фашистской армии. Но может быть, войска из Сибири
успеют прийти на помощь Москве. Как бы Рихард хотел очутиться сейчас там,
в Подмосковье, чтобы драться с врагом открыто, не таясь! Рихарда давно
обещали отозвать из Японии. Теперь уже пора, Зорге считает свою работу
законченной. Сегодня он передаст сообщение, ради которого, собственно
говоря, провел здесь столько опасных и трудных лет.
  К огорчению Исии, Рихард отказался от завтрака, выпил только чашку
крепкого чая. Сказал, что поест позже, в посольстве. Вечером сговорились
встретиться в "Рейнгольде": в сутолоке дел Рихард так и не отметил дня
своего рождения и годовщины их знакомства - уже шесть лет... А теперь
Митико пусть извинит, у него очень срочное дело...
  Зорге попросил еще Исии убрать цветы на веранде, они уже завяли. Нет,
нет, свежих тоже не нужно. Пусть ваза останется пустой - та, что висит со
стороны улицы...
  Рихард Зорге делал это, чтобы предупредить товарищей - он объявляет в
своем доме "карантин"...
  Исии ушла, он слышал, как в передней она надевала свои гета, как
захлопнулась дверь и уже за окном деревянно простучали подошвы ее башмаков.
  Рихард сел за работу - надо было зашифровать последнее сообщение
Одзаки. После тройной перепроверки оно, как всегда, оказалось совершенно
точным. Этот человек, вращавшийся в избранном кругу видных японских
политиков, был просто незаменим. Рихарду порой казалось, будто он сам
присутствовал на заседаниях Тайного совета в императорском дворце, сам
слышал наисекретнейшие разговоры о государственных делах Японии.
  На днях Одзаки сообщил о заседании в резиденции премьер-министра.
Собрались в воскресенье совершенно секретно - принц Коноэ заранее
распорядился отпустить всех слуг. Ходзуми Одзаки пришлось самому
устраивать чай. Поэтому он несколько раз выходил из кабинета.
  На совещании военно-морской министр адмирал Нагано сказал:
  - Мы стоим на перекрестке дорог и должны решить вопрос в пользу мира
или войны.
  Все высказались в пользу войны. Только Коноэ несколько заколебался.
  - Я несу очень большую ответственность за войну в Китае, - медленно
произнес он, - война эта и сегодня, через четыре года, не дала
результатов. Мне трудно решиться на новую большую войну... Премьеру резко
возражал военный министр генерал Тодзио. Он сказал, что война нужна хотя
бы для поддержания боевого духа армии. Военный министр напомнил чьи-то
слова, сказанные в начале века, перед нападением на Россию: "Начните
стрелять, и выстрелы объединят нацию..."
На совещании пяти министров решили: Япония наступает на юг. По
отношению к России сохраняется враждебный нейтралитет.
  Одзаки обещал Рихарду сообщить на другой день дальнейшие новости,
однако почему-то не пришел вчера на условленную встречу.
  Зорге зашифровал телеграмму, в которой изложил сложившуюся
политическую обстановку. Из-под его торопливого карандаша бежали вереницы
цифр - строка за строкой. Группы цифр говорили:
  "...В течение первых недель подготовки выступления против СССР
командование Квантунской армии распорядилось призвать три тысячи опытных
железнодорожников для установления военного сообщения по Сибирской
магистрали. Но теперь это уже отменено".
  Свое донесение Зорге заключил фразой:
  "Все это означает, что войны в текущем году не будет".
  Шифрограмма и так получалась несколько больше обычной, но Зорге,
подумав, приписал еще:
  "Наша миссия в Японии выполнена. Войны между Японией и СССР удалось
избежать. Верните нас в Москву или направьте в Германию. Я хотел бы стать
рядовым солдатом, чтобы сражаться за свое Отечество - Советский Союз, -
или продолжать свою разведывательную деятельность в фашистской Германии.
Жду указаний. Рамзай".
  Было около семи утра, когда Зорге поднялся из-за стола. Голова
продолжала болеть, тело ломило. Конечно, начинается грипп. Как это не
вовремя! Рихард рассеянно взглянул на часы и заторопился: посол Отт уже
ждет его к завтраку.
  Он вывел из гаража свой потрепанный "опель" и отправился в
посольство. Но по дороге завернул к парку Хибия, где напротив "Империала"
стоял цветочный магазин, подобрал букет хризантем для фрау Хельмы и около
восьми был в посольстве.
  Он прошел на веранду, примыкавшую к квартире Оттов. Стол был накрыт,
но посла еще не было. Зорге положил цветы рядом с прибором Хельмы и
отправился в шифровальную комнату.
  В это помещение, в святая святых германского посольства, могли
свободно входить только четверо: посол Отт, военный атташе Крейчмер,
особый уполномоченный имперского управления безопасности Майзингер и...
Рихард Зорге. Рихард даже не позвонил в шифровальную комнату. Он достал из
кармана связку ключей, нашел нужный ему замысловатый ключ и вставил в
замочную скважину. Вошел и плотно притворил за собой тяжелую дверь,
облицованную старым дубом. Зорге всегда проверял, хорошо ли заперты
двери... Так советовал Отт.
  В стороне от окна, затянутого стальной решеткой, стояла шифровальная
машина. Было еще рано, но за машиной уже сидел Эрнст. Зорге поздоровался.
  - Доброе утро, господин Зорге! - радушно ответил Эрнст.
  Рихард небрежно глянул через плечо шифровальщика: как раз то, что
нужно, - телеграмма о последних событиях:
  "Срочно. Секретно. Шифром посла. Хранить только в сейфе. 15 октября
1941 года.
  Военных действий японцев против все еще сильной в боевом отношении
дальневосточной советской армии нельзя ожидать раньше будущей весны, если
не произойдет падения коммунистического режима. Упорство, которое показал
Советский Союз в борьбе с Германией, заставляет предположить, что японское
нападение, если бы его начать в августе или в сентябре, не открыло бы в
этом году дороги через Сибирь".
  - Это я уже знаю! - сказал Зорге. - А нового ничего нет?
  - Нет, господин Зорге, пока ничего. Может быть, принесут позже...
  Посол Отт и его жена фрау Хельма уже сидели за столом, когда Зорге
снова поднялся на веранду.
  - По какому поводу сегодня цветы? - протягивая руку для поцелуя,
спросила Хельма. - Ради какого события?
  Зорге склонился перед фрау Отт, чуть дольше обычного задержал ее руку
в своей большой ладони.
  - Какое событие? - переспросил он. - То, что вы снизошли позавтракать
с нами...
  - Но это бывает почти каждый день.
  - И каждый раз для нас это бывает событием... Разве не так, Эйген?
  - Конечно, конечно! - шутливо подтвердил посол.
  Завтракали втроем. На столе стоял четвертый прибор: ждали полковника
Крейчмера.
  Заговорили о Тэо Кордте, советнике посла, которого еще весной
прислали из Берлина. Это был неприятный субъект, всюду совавший нос. Посол
не любил его.
  - Уверен, что его прислали подсматривать за мной, - раздраженно
сказал Отт. - Он следует за мной всюду, как тень...
  - Ты знаешь, Эйген, - рассмеялся Зорге, - должен тебе признаться,
меня тоже просили охранять германского посла...
  - Ну, Ики, - воскликнул посол, - мне бы доставило большое
удовольствие, если бы ты, а не кто-то другой сделался моим
"телохранителем"!
  Крейчмер опоздал к завтраку и появился на веранде когда пили кофе.
  - Извините за опоздание, - пробасил Крейчмер, - но в городе
происходит что-то непонятное. Говорят, принц Коноэ подал в отставку.
  Отт удивленно вскинул брови.
  - По какому поводу?
  Крейчмер замялся, бросил взгляд на фрау Хельму. Хельма поняла.
  - Господа, - сказала она, - я покидаю вас, вы уже начали свой рабочий
день... Спасибо за цветы, Ики.
  Она вышла, метнув сердитый взгляд в сторону Крейчмера.
  В кабинете посла, куда мужчины перешли после завтрака, военный атташе
сказал:
  - Тодзио и его партия требуют немедленно начинать военные действия на
юге.
  - Но ведь Коноэ тоже за "дранг нах Зюйд", - возразил Зорге, - он
бредит Сингапуром. Это не повод для отставки. Может быть, из-за России?
  Рихард Зорге не подозревал, что именно он был виновником падения
кабинета Коноэ. Несколько дней назад кемпейтай, так и не заполучив никаких
улик, все же арестовала художника Мияги. Его доставили в полицейский
участок района Цукидзи. На первом же допросе он выбросился из окна, но
самоубийство не удалось, художник упал на ветви густого дерева, пытался
бежать, однако полиция его снова арестовала. При обыске в доме Мияги нашли
какое-то странное письмо о Маньчжурской железной дороге, о запасах угля,
бензина, стали. Часть материалов была написана по-английски.
  Еще арестовали Джима Кокса, английского корреспондента из агентства
Рейтер. Он тоже выбросился из окна и погиб.
  - Из-за пустяков не станут бросаться из окон, - решил полковник Осака.
  Японская контрразведка насторожилась.
  Через три дня был арестован советник и секретарь японского
премьер-министра Ходзуми Одзаки.
  В правительственных кругах арест Одзаки произвел впечатление
разорвавшейся бомбы: советник и личный секретарь принца Коноэ - советский
агент!.. Нарастал грандиозный политический скандал. Генерал Тодзио не
преминул воспользоваться выгодной ситуацией и столкнул
скомпрометированного премьера. Вместе со всем кабинетом принц Коноэ подал
в отставку.
  Даже дзусины - члены Тайного совета старейшин далеко не все знали о
всех происходящих событиях. Новый премьер - Тодзио попросил императорского
адъютанта Сигеру Хондзио ограничить информацию престарелых дзусинов. Даже
им не следует доверять некоторых тайн, в том числе и причину отставки
кабинета Коноэ. Хондзио выполнил просьбу премьера, с которым его связывали
десятилетия совместной военной службы.
  Это осталось их тайной, хотя адъютант императора брал на себя
громадную ответственность, нарушая придворные обычаи Страны восходящего
солнца. Члены совета взбунтовались, потребовали представить им все
секретные документы, недоумевали по поводу отставки Коноэ, но ничего не
могли сделать. Пожаловались императору. Однако адъютант генерал-лейтенант
Хондзио успел заранее поговорить с ним. Император молча выслушал дзусинов
и.., ничего им не ответил.
  Что же касается принца Коноэ, то ему предложили экстренно заболеть и
лечь в госпиталь. Это был негласный арест, и следователь по особо важным
делам явился к нему в палату для допроса по делу Одзаки - Зорге.
  Беседа у посла Отта продолжалась. Военный атташе Крейчмер сообщил еще
одну новость. Полковник Мацумура из разведывательного отдела генерального
штаба сказал, что на советско-германском фронте отмечено появление
сибирских частей. Об этом телеграфировал посол Осима. По другим данным,
советские дивизии покидают Дальний Восток и воинские эшелоны движутся по
Транссибирской магистрали в сторону Москвы. Такие же сведения поступали из
немецкого генерального штаба.
  Зорге прикинул: прошел месяц, как он передал в Москву первое
сообщение об изменении путей японской агрессии. Рихард ликовал. Вслух он
сказал:
  - Этого не может быть, Крейчмер! Русские физически не смогут так
быстро перебросить войска из Сибири. Это сразу выключит единственную их
дорогу в Сибирь. Транссибирская магистраль не рассчитана на подобные
экстренные перевозки. Нужна по меньшей мере неделя, чтобы перевезти на
фронт даже одну дивизию.
  - Согласен, но факт остается фактом, - настаивал Крейчмер. - Все
происходит так, будто русские сидят в японском генеральном штабе и
прекрасно знают, что на востоке им теперь не грозит опасность.
  - Вот это возможно, - согласился Зорге с военным атташе. - У русских
неплохая разведка... Впрочем, это по его части, - Зорге кивнул на
вошедшего Маизингера, который сразу заполнил собой кабинет посла. - Ты
слышал, Иозеф, - шутливо продолжал Зорге, - говорят, русские агенты
проникли в японский генеральный штаб... Что же ты смотришь?..
  - Если бы я работал в кемпейтай, этого бы не случилось, - отпарировал
эсэсовец. - Ты, вижу, все не можешь простить мне свой проигрыш в покер...
Скажи лучше, когда ты намерен отыграться?..
  Но доктор Зорге уже перешел на серьезный тон:
  - Не рано ли ты, Эйген, сообщаешь в Берлин, что японцы не ударят
теперь по советскому Дальнему Востоку? Я сегодня читал шифровку.
  - К сожалению, нет, - ответил Отт, - надежды привлечь Японию на нашу
сторону не оправдались.
  - Японцы просто оказались дальновиднее, чем думали в Берлине, -
сказал Зорге.
  - То есть? - спросил Крейчмер.
  - Номонганские события, или Халхин-Гол, как называют русские,
показали упорство советских войск. И нынешняя война тоже. В оценке событий
нужна трезвость, и, по-моему, японцы проявили ее. Они не хотят очертя
голову лезть на север, имея в Квантунской армии семнадцать дивизий против
тридцати советских.
  - Да, но японские дивизии удвоенного состава, значит, их тридцать
четыре.
  - Согласен, - продолжал спорить Зорге. - Эти цифры были верны к
началу войны. Теперь на советской границе стоит миллионная Квантунская
армия, и все же Япония, думаю, не станет воевать на два фронта - в Южных
морях и на севере. Она будет воевать там, где что-то плохо лежит. Вот,
смотрите последние данные...
  Зорге достал листок из записной книжки и прочитал несколько цифр.
  - Откуда у вас такие сведения? - ревниво спросил Крейчмер.
  - Из самых достоверных источников - от полковника Сугияма из
оперативного отдела генштаба.
  - Дайте их мне...
  - Пожалуйста!.. Не стану же я публиковать эти цифры в своих
корреспонденциях. Меня сразу вышлют за разглашение военной тайны. Берите.
- Рихард небрежно протянул листок Крейчмеру. - Однако, извините, господа,
я должен покинуть вас... Эйген, я заеду попозже, если не разболеюсь.
  Прихрамывая, Зорге вышел из кабинета.
  Крейчмер посмотрел ему вслед:
  - Умеет же человек добывать информацию!.. Посол Отт согласился:
  - В Берлине его высоко ценят... Он стоит десятка посольских
работников.
  Рихарду во что бы то ни стало нужно было теперь увидеться с
Вукеличем. Где бы он мог сейчас быть? В агентстве? Дома? Набрав номер,
услышал его голос. Спросил, что нового, вставил условную фразу - нужна
срочная встреча. Условились съехаться в пресс-центре.
  Вукелич ждал. Столкнулись на лестнице, поздоровались и разошлись.
Листок с шифрованной записью остался в руке Бранко.
  - Очень срочно. Обязательно сегодня, - тихо сказал Рихард. - Пусть
Макс держится осторожнее. Ко мне не заходить. Подозреваю слежку...
  После полудня Макс Клаузен вернулся со взморья. Он поставил свою
машину перед конторой мотором к двери - знак того, что задание выполнено,
- и пошел заниматься коммерческими делами.
  Вечер того дня Рихард провел вместе с Исии в "Рейнгольде", у папаши
Кетеля. Он был грустен и молчалив. Задумавшись, пристально смотрел на
молодую женщину.
  - Почему вы так на меня смотрите, Ики-сан? Я плохо выгляжу?
  - Нет, Митико... Сегодня я буду тебя называть Агнесс... Мы будто
вчера только с тобой познакомились. Помнишь, вон у того столика... Но
теперь нам не надо встречаться. Уезжай лучше из Токио.
  - Я же сказала, Ики-сан, я никуда не поеду... Я хочу дышать тем же
воздухом, что Ики-сан, ходить по той же земле, видеть это же небо...
Почему же... - Исии отвернулась, скрывая слезы.
  - Послушай, Митико, не будем сегодня говорить о грустном...
  Зорге сделал над собой усилие и, казалось, повеселел. Но из головы
Рихарда не выходила мысль: почему Одзаки сегодня не пришел на встречу?
  Через час они вышли из ресторанчика, и Зорге подозвал такси. Они
простились на улице. Рихард помог Исии сесть в машину, нежно поцеловал
руку и долго еще стоял посреди улицы под фонарем, глядя вслед удаляющейся
машине, - большой, широкоплечий, с копной непослушных волос. Таким и
запомнился он Исии. Накрапывал дождь. Это была их последняя встреча. Исии
Ханако никогда больше не видела Рихарда.
  Перед тем как вернуться домой, Зорге проехал мимо конторы Клаузена.
Машина стояла мотором к двери - значит, все в порядке, шифровка ушла в
эфир.

  ***

  Он так и не справился с гриппом и лежал в постели. Через день к нему
все же заехал Клаузен, вопреки "карантину". Решили, что посещение больного
не вызовет подозрений. Они раздумывали: почему Одзаки и Мияги не явились
на встречу? Рихард высказал предположение: отставка кабинета вызвала много
дел у Одзаки.
  - Ну, а Мияги? - спросил Клаузен.
  Ответа не было. Тревога не покидала разведчиков. Рихард попросил
Клаузена приготовить чай. Клаузен вспоминал, как он был моряком. В
двадцать пятом году перегонял шхуну из Бремена в Мурманск. Первый раз
попал в Советский Союз...
  Рихард спросил:
  - Значит, ты передал донесение? - Вероятно, он не слушал, что говорил
Клаузен.
  - Передал, но не все. Закончил тем, что войны не будет. Не хватило
времени. Об отзыве нашей группы передам завтра. Теперь можно паковать
чемоданы.
  А назавтра Клаузена арестовали. И его жену Анну. Арестовали Бранко
Вукелича и еще многих - больше тридцати человек. Среди арестованных были
Джозеф Ньюмен, корреспондент американской газеты "Нью-Йорк геральд
трибюн", британский экономист сэр Джордж Сэнс - оба, предположительно, из
группы Вукелича.
  Министр юстиции Ивамура подписал ордер на арест принца Кинкадзу из
министерства иностранных дел. Принц был внуком старейшего члена
императорского совета "Генро". По распоряжению министра юстиции арестовали
сына бывшего премьер-министра Японии Инукаи. Но министр Ивамура так и не
решился на арест сотрудника германского посольства Рихарда Зорге.
Требовалась подпись более важного лица. Ордер об аресте Зорге подписал сам
Тодзио.
  Вызывало сомнение и поведение бывшего премьер-министра Японии принца
Коноэ, а также германского посла Эйгена Отта. Уж не являются ли и они
агентами советской разведки? Но решение такого вопроса было вне
компетенции министра юстиции Ивамура...
  Среди арестованных оказались люди девяти национальностей. Выходило,
что об