ливер.  -- Вы,
наверно, с ума сошли, или у  вас похмелье, или еще что. Розовые кони, кака-
ду, крикет.
     Она сердито повесила трубку. Я  все  еще раздумывал о "Белом Коне",  о
том, как я  о  нем услышал сегодня снова,  когда  опять раздался телефонный
звонок.
     На этот  раз звонил мистер  Сомс Уайт, известный стряпчий, который на-
помнил мне, что по завещанию моей крестной я могу выбрать три картины из ее
коллекции.
     -- Ничего  особенно ценного, конечно,  нет, -- сказал мистер Сомс Уайт
своим меланхоличным, скорбным тоном. -- Но,  насколько  мне  известно,  вам
нравятся некоторые картины покойной.
     -- У нее были прелестные акварели, индийские пейзажи.
     -- Совершенно верно,  -- отвечал мистер Соме Уайт. -- Подготавливается
распродажа имущества, и не могли бы вы сейчас подъехать на Эллсмер-сквер...
     -- Сейчас приеду, -- сказал я
     Работать в это утро все равно не удавалось.

     3

     С тремя акварелями  под  мышкой я выходил из  дома  на Эллсмер-сквер и
столкнулся нос  к носу с  каким-то человеком, поднимавшимся по ступенькам к
двери. Я извинился, он  тоже извинился, и я уже окликнул было  ехавшее мимо
такси, как вдруг меня что-то остановило, я быстро обернулся и спросил:
     -- Привет, это вы, Корриган?
     -- Я. Да... а вы... вы -- Марк Истербрук.
     Джим Корриган и я были приятелями, когда учились в Оксфорде, мы не ви-
делись уже лет пятнадцать.
     -- Не узнал вас сначала, -- сказал Корриган. -- Читаю время от времени
ваши статьи, нравятся.
     -- А вы что поделываете? Занимаетесь научной работой?
     Корриган вздохнул.
     -- Не вышло.  На  это нужно много денег.  Или  найти миллионера, чтобы
субсидировал. А мне никого не удалось заинтересовать своей теорией, к сожа-
лению. Так что я теперь судебный хирург.
     -- Понятно. Вы в этот дом? Там никого нет, кроме сторожа.
     -- Я так и думал. Но  мне хотелось кое-что поразузнать о покойной леди
Хескет-Дюбуа.
     -- Наверно, я смогу вам  рассказать  больше, чем сторож. Она была  моя
крестная.
     --  Правда?  Прекрасно. Пойдемте куда-нибудь поедим. Тут недалеко  ма-
ленький ресторанчик. Ничего особенного, но кормят хорошо.
     Мы выбрали себе столик в ресторане, и, когда подали суп, я спросил:
     -- Ну, а что вы хотели узнать насчет старушки? И кстати, зачем вам это
нужно?
     -- Это  длинная история, -- отвечал  Корриган. -- Скажите  мне сперва,
что она из себя представляла?
     Я стал вспоминать.
     -- Человек старого поколения. Викторианский тип.  Вдова бывшего губер-
натора какого-то неведомого островка. Была богата и любила жить с удобства-
ми. Часто  путешествовала. Детей  у нее не было, но  она держала двух очень
воспитанных пуделей и  просто  обожала их. Самоуверенная, заядлая консерва-
торша. Добрая, но властная. Что еще вы хотите про нее знать?
     -- Да  как бы вам сказать, --  ответил Корриган,  -- мог ее  ктонибудь
шантажировать, как вы думаете?
     -- Шантажировать? -- произнес я с  изумлением. -- Вот уже чего не могу
себе представить. Почему вам это пришло в голову?
     И тут я впервые услышал об обстоятельствах убийства отца Гормана.
     Я положил ложку и спросил:
     -- А эти фамилии? Они у вас с собой?
     -- Я их переписал. Вот они.
     Я  взял  у  него листок, который он достал из кармана, и стал его изу-
чать.
     -- Паркинсон. Знаю  двух Паркинсонов. Артур  -- служит во  флоте.  Еще
Генри Паркинсон -- тот чиновник в одном министерстве. Ормерод --  есть один
майор Ормерод. Сэндфорд  --  в детстве у нас  был  пастор Сэндфорд. Хармон-
дсворт --  нет, такого не знаю. Такертон... --  Я остановился. -- Случайно,
не Томазина Такертон?
     Корриган взглянул на меня с любопытством.
     -- Может быть, не знаю. А кто она такая?
     -- Сейчас уже никто. Умерла около недели назад.
     -- Здесь, значит, ничего не узнаешь.
     Я стал читать дальше.
     -- Шоу, знаю зубного врача по фамилии Шоу, затем Джером  Шоу, судья...
Делафонтейн -- где-то я недавно слыхал  это имя, а где -- не припомню, Кор-
риган. Это, случайно, не вы?
     -- От всего сердца надеюсь, что  не я. У меня такое чувство, будто по-
пасть в этот список ничего хорошего не сулит.
     -- Все может быть. А что навело вас на мысль о шантаже?
     -- Это инспектор  Лежен высказал такое соображение. Казалось самым ве-
роятным объяснением.  Но есть и много  других. Может, это  список торговцев
наркотиками, или наркоманов, или тайных агентов -- словом, кого угодно. Од-
но только несомненно -- эта записка представляет для  кого-то огромную важ-
ность.
     -- Вас всегда так занимает полицейская сторона работы?
     Он отрицательно покачал головой.
     -- А почему же вы так заинтересовались на этот раз?
     -- Сам не знаю, -- медленно проговорил Корриган. -- Наверно, из-за то-
го, что увидел здесь свое имя. Вперед, Корриганы! Один за всех.
     -- За всех? Значит, вы  убеждены,  что это жертвы, не преступники?  Но
ведь может оказаться и наоборот.
     -- Вы правы. И, конечно, странно, что я так уверен. Может, это я прос-
то себе внушил. А  может, из-за отца Германа, он был чудесный  человек, все
его любили  и  уважали.  И я все время думаю: если этот список был для него
так важен, может, дело идет о жизни и смерти.
     -- Полиция не нашла никаких следов?
     -- Ну, это длинная история. Здесь проверь, там проверь. Проверяют, кто
была женщина, которую он исповедовал.
     -- Кто же?
     -- В  ней-то как раз ничего загадочного. Вдова.  Мы было подумали, что
ее муж имел какое-то отношение к  скачкам, оказалось -- нет. Она работала в
небольшой фирме, фирма эта собирает  данные  о спросе на разные продукты  и
изделия и  пользуется весьма недурной  репутацией. На службе о миссис Дэвис
почти ничего не знает. Она приехала  с севера Англии -- из Ланкашира. Един-
ственно странно, что у нее было так мало вещей.
     Я пожал плечами.
     -- Это нередко случается.
     -- Да, вы правы.
     -- Одним словом, вы решили принять участие в расследовании.
     -- Пытаюсь что-нибудь  разузнать. Хескет-Дюбуа -- имя необычное. Я ду-
мал, здесь что-то выплывет...
     -- Не наркоманка и не торговка наркотиками, -- заверил я его. -- И уж,
конечно, не тайный агент. Была  слишком  добропорядочная,  чтобы дать повод
для шантажа. Не представляю себе, в какой список она вообще  могла попасть.
Драгоценности она держала в банке, так  что объект для грабежа она была не-
подходящий.
     -- А кого еще из этой семьи вы знаете?
     -- У  нее есть племянник и племянница,  но фамилия  у них другая.  Муж
крестной был единственный сын у своих родителей.
     Корриган недовольно  заметил, что от  меня мало проку. Он посмотрел на
часы, сказал, что ему пора идти резать, и мы расстались. Я вернулся домой в
задумчивости, работать опять не смог и вдруг, подчиняясь внезапному порыву,
позвонил Дэвиду Ардингли.
     -- Дэвид? Это Марк.  Помнишь, я тебя встретил с девушкой. Пэм.  Как ее
фамилия?
     -- Хочешь отбить у меня подружку, а?
     Дэвид очень развеселился.
     -- У тебя их столько, можешь одну и мне уступить.
     -- Так у тебя же своя есть, старик, я думал, у вас дела идут на лад.
     "Идут  на  лад".  Слова-то какие противные. Ни с того ни с сего у меня
вдруг стало  челюсти сводить от скуки...  Передо мной встало  наше будущее.
Ходим с  Гермией по театрам на интересные вещи.  Рассуждаем об искусстве, о
музыке. Без сомнения, Гермия -- прекрасная подруга жизни. "Да, но  не боль-
но-то с ней весело", -- зашептал  мне в ухо какой-то злорадный бесенок. Мне
стало стыдно.
     -- Ты что, заснул? -- спросил Дэвид.
     -- Вовсе нет. По правде говоря, твоя Пэм очень забавна.
     -- Верно подмечено. Но только в небольших дозах. Ее зовут Пэмела Стер-
линг, и она служит продавщицей в одном из этих шикарных цветочных магазинов
на Мейфэр.  Три сухих прутика,  тюльпан с вывернутыми лепестками и лавровый
листок, цена -- три гинеи, ты эти букеты видел.
     Он назвал адрес магагина.
     -- Пригласи ее куда-нибудь,  и  желаю вам повеселиться. Отдохнешь. Эта
девица не  знает абсолютно ничего -- голова совершенно  пустая. Что ты ска-
жешь, она  всему будет верить. Кстати, она девушка  приличная, так что нап-
расные надежды оставь.
     И он повесил трубку.

     4

     Я с  трепетом вошел в Институт  цветов. Несколько продавщиц,  одетые в
узкие бледно-зеленые платьица и с виду совершенно такие же, как  Пэм, сбили
меня с толку. Наконец  я определил, которая из них Пэм. Она  старалась пра-
вильно написать  адрес на карточке,  но у  нее это выходило  с трудом.  Еще
больших трудов ей стоило  сосчитать сдачу, но, наконец, я смог к  ней обра-
титься.
     -- Мы с вами  недавно познакомились -- вы были с Дэвидом  Ардингли, --
напомнил я ей.
     -- Как же, как же, -- любезно отозвалась Пэм, глядя куда-то поверх мо-
ей головы.
     -- Я хотел у вас кое-что спросить.
     Вдруг я почувствовал угрызения совести.
     -- Но, может быть, сначала вы поможете мне выбрать цветы?
     Голосом автомата, у которого нажали нужную кнопку, Пэм проговорила:
     -- Мы получили дивные розы. Всего лишь пять шиллингов штука.
     Я судорожно глотнул и сказал, что возьму шесть роз.
     -- И вот этих дивных-дивных листочков к ним?
     Я с сомнением  посмотрел на дивные листочки, которые выглядели основа-
тельно сгнившими. Вместо  них я попросил несколько пушистых веток аспарагу-
са, что сразу же уронило меня в глазах Пэм.
     -- Я хотел у вас кое-что спросить, -- начал я опять, пока Пэм довольно
неуклюже составляла букет. -- Вы в тот раз упомянули какое-то заведение под
названием "Белый Конь".
     Пэм вздрогнула и уронила цветы на пол.
     -- Вы не могли бы рассказать мне о нем поподробнее?
     Пэм подняла цветы и выпрямилась.
     -- Что вы сказали? -- спросила она.
     -- Я хотел спросить насчет "Белого Коня".
     -- Белого коня? О чем это вы?
     -- Вы в тот раз о нем упоминали.
     -- Этого не может быть. Я ни о чем подобном не слыхала.
     -- Кто-то вам о нем рассказывал. Кто?
     Пэм тяжело перевела дыхание и торопливо проговорила:
     -- Я не понимаю, о чем вы, и вообще мы не имеем права пускаться в раз-
говоры с покупателями.
     Она обмотала мои цветы бумагой.
     -- Тридцать пять шиллингов, пожалуйста.
     Я дал ей две фунтовые бумажки. Она сунула мне в руку шесть шиллингов и
быстро отошла к другому покупателю. Я  заметил, что у нее сильно дрожат ру-
ки.
     Я медленно  направился к выходу. Уже  выйдя из магазина,  я сообразил,
что она мне  неверно посчитала за  цветы (аспарагус стоил  шесть  шиллингов
семь пенсов) и дала  слишком много сдачи. До этого ее ошибки  в арифметике,
видимо, били по другой стороне.
     Передо мной снова встало очаровательное пустое личико и огромные синие
глаза. Что-то в них промелькнуло, в этих глазах...
     -- Напугана, -- сказал я себе. -- До смерти. Но почему?


     ГЛАВА V

     РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

     1

     -- Какое  облегчение! -- проговорила  миссис Оливер со вздохом. -- Все
уже позади. Благотворительный праздник Роуды удался.
     -- В этот раз мы собрали больше для Фонда детей,  чем  в прошлом году,
-- радостно отметила Роуда.
     --  По-моему,  очень странно, -- заявила мисс Макалистер,  гувернантка
Роудиных детей,  -- Майкл  Брент третий год кряду отыскивает  клад. Вот я и
подумала, уж не рассказывает ли ему кто-нибудь об этом.
     -- Леди Брукбэнк выиграла свинью, -- сказала Роуда, -- и  так растеря-
лась -- зачем ей эта свинья?
     -- Очень  любезно было со  стороны Лагга из "Королевского Ружья" прис-
лать нам дюжину пива для буфета, -- сказал муж Роуды, Деспард.
     -- А что это за "Королевское Ружье"? -- спросил я.
     -- Здешний кабачок, милый, -- ответила Роуда.
     --  А  другого  здесь  поблизости нет? Вы вспоминали  какой-то  "Белый
Конь", что ли, -- обратился я к миссис Оливер.
     Реакции, которую я  ожидал, не последовало. Никто не проявил беспокой-
ства или особого интереса.
     -- "Белый Конь" не кабачок, -- сказала Роуда. -- То  есть  я хочу ска-
зать, сейчас уже не кабачок.
     -- Когда-то это была старая гостиница, -- вставил Деспард. -- Ярко вы-
раженный шестнадцатый  век. А сейчас это просто вилла.  Я еще всегда думал,
почему они оставили это название.
     Одна из гостей,  рыженькая девушка, которую все называли Джинджер [Ры-
жик], возразила:
     -- О нет, они правильно сделали, название очень забавное, и, кроме то-
го, у них сохранилась от гостиницы прелестная старинная вывеска. Они ее оп-
равили в раму и повесили в холле.
     -- Кто они? -- спросил я.
     -- Хозяйка виллы Тирза Грей, -- сказала Роуда. -- Ты  ее  не видел се-
годня? Высокая женщина с короткими седыми волосами.
     -- Занимается оккультными  науками,  -- добавил Деспард. -- Спиритизм,
всякие трансы и магия. Черных месс, правда, не служит.
     Джинджер вдруг расхохоталась.
     -- Простите, -- сказала она извиняющимся тоном. --  Я себе представила
мисс Грей в роли мадам Монтеспан у алтаря, крытого черным бархатом.
     -- Джинджер! -- воскликнула Роуда. -- Здесь наш пастор.
     -- Извините меня, мистер Колтроп.
     -- Ничего, ничего,  -- улыбнулся пастор  и привел какую-то  цитату  на
греческом языке.
     Помолчав некоторое время для приличия, я возобновил атаку.
     -- Я все-таки хочу знать, кто "они" -- мисс Грей, а еще кто?
     -- Да с ней живет еще ее приятельница. Сибил Стэмфордис. Она у них ме-
диум, так я думаю. Вы ее,  наверно, заметили -- вся в скарабеях, ожерельях,
иногда вдруг нарядится в сари, хотя  почему -- непонятно, в Индии она сроду
не бывала.
     -- И не забудьте про Беллу,  -- сказала жена пастора. -- Это их кухар-
ка, -- пояснила она. -- И  кроме того, ведьма. Она из деревни Литл Даннинг.
Слыла там за колдунью. Это у них семейное.
     Я посмотрел на миссис Колтроп с сомнением. Неужели она говорит серьез-
но?
     -- Как  все это  интересно! Мне бы хотелось у  них побывать, -- мечта-
тельно проговорила миссис Оливер.
     -- Завтра мы с вами к  ним зайдем, -- пообещал Деспард. -- Старая гос-
тиница стоит того, чтобы на нее взглянуть. Они ее очень  хорошо переделали:
и дом удобный, и сохранили все интересное.
     -- Я завтра утром созвонюсь с Тирзой, -- сказала Роуда.
     Признаюсь, я лег спать разочарованный. "Белый Конь", который представ-
лялся мне символом  чего-то неведомого и грозного, оказался совсем безобид-
ным. Хотя, конечно, может быть и какой-то другой "Белый Конь".

     2

     -- Мы сегодня приглашены к мистеру Винаблзу, --  сказала Роуда наутро.
-- Он тебе понравится. По-настоящему интересный человек. Всюду побывал, все
на свете видел. Он перенес полиомиелит, ноги у него парализованы,  и перед-
вигается он  в специальном  кресле. Ему, должно быть, тяжко  -- ведь он так
любил путешествовать. Очень богат. Купил "Прайорз Корт" три года назад.
     Дом мистера  Винаблза,  "Прайорз  Корт",  был  совсем недалеко. Хозяин
встретил нас в холле в своем кресле на колесах.
     -- Очень рад, что вы пришли, -- сердечно приветствовал он  нас. Мистер
Винаблз был человек лет пятидесяти, с худым лицом и большим крючковатым но-
сом. Он был одет несколько старомодно. Роуда представила всех друг другу.
     -- Очень мило было с вашей  стороны побывать вчера у нас на празднике.
И спасибо за щедрый чек. Я даже не надеялась.
     -- А мне нравятся эти увеселения. Так характерны для английской дерев-
ни,  Я  вернулся  домой с ужасной куклой -- выиграл в лотерею, а наша Сибил
разоделась в пух  и прах -- тюрбан из фольги, бус не меньше тонны, -- и ка-
ких только чудес мне не нагадала.
     -- Добрая старая Сибил, -- сказал  Деспард, -- Мы сегодня званы на чай
к Тирзе. Любопытный дом.
     -- "Белый Конь"? Да. Жаль,  что  он не остался гостиницей. Когда-то  в
нем останавливались разбойники или богатые путешественники, а теперь -- ка-
кая проза -- гнездышко трех старых дев.
     -- Ну, о них  нельзя так подумать! -- воскликнула Роуда. --  Сибил еще
пожалуй, сари и  бусы, она  и вправду  выглядит  смешной. Но  в Тирзе  есть
что-то устрашающее, вы не согласны? Кажется, что она читает ваши мысли.
     -- А Белла отнюдь не старая  дева, она схоронила двух мужей, -- доба-
вил Деспард.
     -- Ну, тогда ото всей души прошу прощения, -- ответил  Винаблз рассме-
явшись.
     -- И смерть ее двух мужей комментируют со  зловещими подробностями, --
продолжал Деспард, -- Говорят, когда они  ей не угодят, она, бывало, на них
только раз посмотрит, и после  этого  они заболевали и медленно отходили  к
праотцам.
     -- Правда, я и забыл, она -- здешняя ведьма.
     -- Да, так говорит миссис Колтрой.


     Глава VI

     РАССКАЗЫВАЕТ МАРК ИСТЕРБРУК

     Был уже  пятый час, когда  мы распрощались с Винаблзом. Он превосходно
нас угостил, а потом показал нам свой дом, настоящую сокровищницу.
     -- У него, должно быть, куча денег, -- сказал я после того, как мы по-
кинули "Прайорз Корт". -- Этот нефрит и африканская скульптура, я уж нс го-
ворю о мейссенском фарфоре. Вам повезло на соседа.
     -- А мы это  знаем, -- ответила Роуда. -- Здесь все  люди скучноватые,
он по сравнению с ними сама экзотика.
     -- Откуда у него такие деньги? -- спросила миссис Оливер.
     -- Мне  говорили, -- ответил Деспард, -- что  он начинал жизнь грузчи-
ком, но вряд ли это так. Он никогда не  рассказывает  о  своем  детстве,  о
семье. Вот  тема для вас, -- Деспард  обратился к  миссис Оливер. --  таин-
ственная личность.
     Миссис Оливер заявила, что ей вечно предлагают совершенно ненужные те-
мы. И тут мы подъехали к "Белому Коню". Дом был деревянный и стоял несколь-
ко в стороне от деревенской улицы. Позади него находился обнесенный забором
сад, дышавший стариной.
     Я был разочарован и не стал этого скрывать.
     -- Ничего зловещего, -- пожаловался я.
     -- Подождите, посмотрите, как внутри, -- сказала Джинджер.
     Мы вышли из машины и направились к двери, которая открылась  при нашем
приближении. Мисс Тирза Грей  стояла  на пороге, высокая, слегка мужеподоб-
ная, в твидовом костюме. У нее  были густые и жесткие седые волосы, орлиный
нос и проницательные голубые глаза.
     -- Вот и вы наконец, -- сказала она приветливым басом. -- Я уж думала,
куда вы пропали.
     За  ее  плечом виднелось чье-то лицо. Странное, довольно  бесформенное
лицо,  будто  вылепленное ребенком, который забрался поиграть в  мастерскую
скульптора. Такие лица, подумал  я,  иногда встречаешь на картинах итальян-
ских или фламандских примитивов.
     Роуда представила нас и объяснила, что мы были у мистера Винаблза.
     -- Ага! -- сказала мисс Грей. -- Тогда  понятно. Любовались сокровища-
ми. Бедняга,  надо ему хоть  чем-то развлекаться. Да заходите же, заходите.
Мы очень гордимся своим домиком. Пятнадцатый век, а часть -- даже четырнад-
цатый.
     Холл был невысокий и темный, винтовая лестница вела в комнаты. Мы уви-
дели большой камин и над ним -- картину в раме.
     --  Вывеска  старой  гостиницы,  -- объяснила мисс Грей,  заметив  мой
взгляд. -- В темноте плохо видно. Белый конь.
     -- Я вам ее отмою, -- сказала Джинджер.
     -- А вдруг испортите? -- грубовато спросила Тирза.
     -- Как я могу испортить, когда это моя работа? Я реставрирую картины в
лондонских галереях, -- сказала она мне.
     Мы с ней стали разглядывать картину вместе. Картина  не отличалась ни-
какими художественными  достоинствами,  разве  что  она  действительно была
очень старинная. Светлый силуэт коня вырисовывался на темном фоне.
     В холле появилась  мисс Сибил Стэмфордис. Это была высокая сутуловатая
женщина с  темными волосами, плаксивым выражением  лица и рыбьим  ртом. Она
была одета  в изумрудного цвета сари, которое никак  не делало ее внешность
более значительной. Голос у нее был тихий.
     -- Наш милый, милый конь, -- сказала она. -- Мы влюбились в эту вывес-
ку с первого взгляда. По-моему, она-то и заставила нас купить