емноволосая,
интересная. Она на тебя и смотрит.
   - Молодая?
   - Нет, не очень. Вот те раз!
   - Что такое?
   - Ронни Гарфилд. Вошел, здоровается с ней за руку, садится за ее  столик.
Мне кажется, она говорит ему что-то о нас.
   Эмили открыла свою сумочку. Она как бы решила попудрить нос, на самом  же
деле она направила маленькое зеркальце под нужным углом.
   - Это тетя Дженнифер, - негромко сказала она. - Поднимаются.
   - Они идут, - сказал Чарлз. - Садятся за другой столик. Ты хочешь  с  ней
поговорить?
   - Нет, - сказала Эмили. -  Я  думаю,  лучше  прикинуться,  что  я  ее  не
заметила.
   - В конце концов, - сказал Чарлз, - почему  бы  тете  Дженнифер  не  быть
знакомой с Ронни Гарфилдом и не пригласить его на чай?
   - А почему быть знакомой?
   - А почему не быть?
   - Ради Бога, перестань, Чарлз. Довольно этого: быть - не быть, быть -  не
быть. Вообще, все это глупость и  не  имеет  никакого  значения.  Просто  мы
говорили, что никто из других участников  сеанса  не  был  связан  с  семьей
Пирсонов, а не прошло и пяти минут, как Ронни Гарфилд  пьет  чай  с  сестрой
капитана Тревильяна.
   - Вот видишь, кто знает?.. - сказал Чарлз.
   - Вот видишь, вечно все приходится начинать сначала, - сказала Эмили.
   - И каждый раз по-разному, - сказал Чарлз. Эмили посмотрела на него:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Сейчас - ничего, - сказал Чарлз и положил свою руку на ее.
   Она не отняла руки.
   - Надо этим заняться, - сказал Чарлз. - Потом...
   - Потом? - тихо спросила Эмили.
   - Я бы все для тебя сделал, - сказал Чарлз. - Все, что угодно.
   - Сделал бы? - сказала Эмили. - Это очень мило с твоей стороны, Чарлз.

Глава 26

Роберт Гарднер

   Не прошло и каких-нибудь двадцати минут, а Эмили уже звонила  в  парадную
дверь "Лавров". Она знала,  что  тетя  Дженнифер  еще  с  Ронни  у  Деллера.
Открывшую ей Беатрис она приветствовала восхитительной улыбкой.
   - Это опять я, - сказала Эмили. - Миссис Гарднер нет  дома,  я  знаю,  но
можно мне увидеть мистера Гарднера?
   Просьба была слишком необычна. Беатрис явно колебалась.
   - Я даже не знаю. Поднимусь наверх, спрошу. Хорошо?
   - Пожалуйста, - сказала Эмили.
   Беатрис удалилась, оставив  Эмили  в  прихожей.  Она  скоро  вернулась  и
пригласила ее пройти наверх.
   Роберт Гарднер лежал на кушетке в большой комнате на втором  этаже.  Этот
крупный, голубоглазый белокурый мужчина напомнил ей Тристана в третьем  акте
"Тристана и Изольды".
   - Добрый день, - сказал он.  -  Так  это  вам  предстоит  стать  супругой
преступника?
   - Да, дядя Роберт, - сказала Эмили. - Это ничего, что я вас так называю?
   - Ради Бога, если только Дженнифер не будет против. Ну на что это похоже,
чтобы жених сидел в тюрьме?
   "Жестокий человек, - подумала Эмили. - Ему  доставляет  радость  посыпать
солью открытые раны". Но она была не так-то проста и сказала с улыбкой:
   - В самом деле, страшно забавно.
   - Не думаю, чтобы это было так забавно для мистера Джима, а?
   - Увы, это так, - ответила Эмили. - Но ведь зато жизненный опыт,  не  так
ли?
   - Пора ему его набираться, в жизни не только забавы и развлечения, -  зло
сказал Роберт Гарднер. - Дд-да... Чтобы сражаться в Великой  войне,  он  был
слишком молод,  ну  так  получай  по  шее  из  другого  источника!  -  Он  с
любопытством посмотрел на Эмили. - А  вы  по  какой  причине  пожелали  меня
видеть? - В голосе его прозвучало подозрение. -  Впрочем,  если  собираетесь
выходить замуж, то, конечно, следует познакомиться  с  родственниками  мужа.
Узнайте, пока не поздно, самое  худшее.  Так  вы  действительно  собираетесь
выйти за Джима?
   - А почему бы нет?
   - Несмотря на обвинение в убийстве?
   - Несмотря на обвинение в убийстве.
   - Прекрасно, - сказал Роберт Гарднер. - Но я что-то не  замечаю,  что  вы
унываете. Можно даже подумать, что вы радуетесь.
   - А я и радуюсь. Ужасно увлекательно выслеживать убийцу.
   - Как, как?
   - Я говорю, выслеживать убийцу ужасно увлекательно, - повторила Эмили.
   Роберт Гарднер посмотрел на нее пристально, потом откинулся на подушки.
   - Я устал, - капризно сказал он. - Я не могу  больше  говорить.  Сиделка!
Где сиделка? Я устал.
   Сиделка Дэвис поспешно вошла из соседней комнаты.
   - Мистер Гарднер очень быстро устает. Я думаю, мисс Трефусис,  вам  лучше
уйти.
   Эмили поднялась. Она живо кивнула и сказала:
   - Всего хорошего, дядя Роберт. Может быть, я как-нибудь еще загляну.
   - Что вы этим хотите сказать?
   - Au revoir! - сказала Эмили.
   Она уже дошла до выходной двери, как вдруг остановилась.
   - Ой, я забыла перчатки, - сказала она Беатрис.
   - Я принесу их, мисс.
   - Нет, нет, я сама. - И она легко взбежала по лестнице и отворила дверь.
   - О-о! - сказала Эмили. - Прошу прощения. Извините. Мои перчатки.  -  Она
демонстративно взяла их и, одарив двух обитателей  комнаты,  которые  сидели
рука об руку, очаровательной улыбкой, быстро спустилась по лестнице и  вышла
из дома.
   "Это забывание перчаток - такой примитив, - сказала себе Эмили, -  и  вот
срабатывает второй раз. Бедная тетя  Дженнифер!  Интересно,  знает  ли  она?
Вероятно, нет. Надо спешить, а то Чарлз уж заждался".
   Эндерби ждал ее в "форде" Элмера в условленном месте.
   - Есть успехи? - спросил он, подтыкая вокруг нее плед.
   - В некотором смысле - да. Впрочем, я не уверена. Эндерби  с  недоумением
взглянул на нее.
   - Нет, - сказала Эмили. - Я  не  собираюсь  тебе  об  этом  рассказывать.
Понимаешь, скорее всего, это не имеет к делу никакого отношения. А раз  так,
не стоит и говорить.
   - Ну и строгости, - вздохнул Чарлз.
   - Прости, - сказала Эмили, - но тут уж ничего не поделаешь.
   - Тебе  виднее,  -  холодно  отозвался  Чарлз.  Они  ехали  молча.  Чарлз
чувствовал себя оскорбленным. Эмили одолевали новые идеи.  И  уже  показался
Экземптон, когда она все-таки нарушила молчание неожиданным вопросом:
   - Чарлз, ты играешь в бридж?
   - Да, играю. А что?
   - Я вот что подумала. Как игроки обычно оценивают  свои  карты?  Если  ты
отбиваешься - считай выигрывающие, если нападаешь - считай проигрывающие. Мы
сейчас нападаем, а поступаем, видимо, не так.
   - Почему это?
   - Ну ведь мы же считаем "выигрывающие  карты",  верно?  Я  хочу  сказать,
проверяем людей, которые  могли  бы  убить  капитана  Тревильяна.  Вероятно,
поэтому мы так и застряли.
   - Я не застрял, - возразил Чарлз.
   - Ну, значит, я так застряла, что уже не в  состоянии  соображать.  Давай
посмотрим на все это с другой  стороны,  посчитаем  людей,  которые,  скорее
всего, не убивали Тревильяна.
   - Давай... - Эндерби задумался. - Для начала мать и дочь Уиллет, Барнэби,
Рикрофт, Ронни и... Дюк.
   - Да, - согласилась Эмили, - мы знаем, что никто из них не мог убить его,
потому что во время убийства они находились в Ситтафорд-хаусе и видели  друг
друга. Не могут же они все врать.
   - Фактически все живущие в Ситтафорде вне подозрений, - сказал Эндерби. -
Даже Элмер. - Он понизил голос, чтобы шофер не услышал его. - Ведь дорога  в
пятницу была непреодолима.
   - Он мог пройти пешком, - сказала Эмили так же тихо. - Если Барнэби  смог
добраться в тот вечер, Элмер вполне мог, выйдя  во  время  ленча,  дойти  до
Экземптона в пять, убить его и вернуться назад.
   Эндерби покачал головой.
   - Не уверен, что мог вернуться. Вспомни, снег пошел в половине  седьмого.
Во всяком случае, ты же не обвиняешь Элмера? Или обвиняешь?
   - Нет, - сказала Эмили. - Хотя, конечно, он ведь мог быть одержим  мыслью
об убийстве...
   - Тс-с, - поднял палец Чарлз. - Он обидится, если тебя услышит.
   - Во всяком случае, - сказала Эмили, - ты не можешь с полной уверенностью
говорить, что он не мог убить Тревильяна.
   - Но он не мог сходить  в  Экземптон  и  вернуться  так,  чтобы  никто  в
Ситтафорде не заметил и не стал бы говорить, что это странно.
   - Да, тут уж действительно знают обо всем, - согласилась Эмили.
   - Точно, - подтвердил Чарлз.  -  Потому-то  я  и  говорю,  что  обитатели
Ситтафорда вне подозрений. Сидели дома мисс Персехаус и капитан  Вайатт,  но
оба - инвалиды и не в состоянии идти по колено в снегу. А вот если бы кто-то
из Куртисов сделал это, они, конечно, отправились бы в Экземптон  заранее  и
со всеми удобствами, будто  на  уик-энд,  и  вернулись  бы,  когда  все  уже
улеглись спать.
   Эмили рассмеялась:
   - Нельзя незаметно уехать из Ситтафорда на уик-энд.
   - Куртис бы обошел молчанием этот факт, если бы он касался миссис Куртис,
- сказал Чарлз.
   - Конечно, наиболее подходящая личность - Абдулла. В книжке бы  написали:
"Этот индус был матросом, а капитан Тревильян во время  мятежа  выбросил  за
борт его любимого брата..."
   -  Я  отказываюсь  верить,  что  этот  несчастный,  забитый  туземец  мог
кого-нибудь убить, - сказал Чарлз. - А, знаю, знаю! - вдруг воскликнул он.
   - Что? - неторопливо спросила Эмили.
   - Жена кузнеца. Та, которая ждет восьмого. Отважная женщина, несмотря  на
свое положение, совершила пешком этот путь и пристукнула капитана.
   - Господи, а зачем?
   - Потому что, хотя кузнец и был  отцом  предыдущих  семи,  Тревильян  был
отцом ее будущего восьмого ребенка.
   - Чарлз, - сказала Эмили, - нельзя ли поделикатнее? И  вообще,  тогда  уж
убивает вовсе не она, а сам кузнец. Вот это  история!  Ты  только  представь
себе этот рулон  в  мускулистой  руке!  А  жена  могла  и  не  заметить  его
отсутствия: не так-то просто управляться с семью детьми.
   - Это превращается в какое-то идиотство, - заметил Чарлз.
   - Да, пожалуй, - согласилась  Эмили.  -  Подсчет  проигрышей  не  обещает
успеха.
   - А как насчет тебя? - спросил Чарлз.
   - Меня?
   - Да. Где ты была во время убийства?
   - Ну и ну! Такое мне в голову не приходило. Где? В Лондоне,  конечно.  Но
не знаю, сумела ли бы я доказать. Я была одна в квартире.
   - Вот, вот, - сказал Чарлз. - И мотив есть. Твой жених получает  двадцать
тысяч фунтов. Что тебе еще надо?
   - Ты умница, Чарлз, - сказала Эмили. - Я понимаю, что я и на  самом  деле
самая подозрительная личность. Как я не подумала об этом раньше?

Глава 27

Нарракот действует

   Миновало еще  утро  и  еще  одно.  На  третье  Эмили  сидела  в  кабинете
инспектора Нарракотта. Она только что приехала из Ситтафорда.
   Инспектор  Нарракот  смотрел  на  нее  с  восхищением.  Ему  импонировало
мужество Эмили, ее решимость не сдаваться, ее неиссякаемая энергия. Она была
борцом, а инспектор восхищался борцами. И он был убежден, что она уж слишком
хороша для этого Джима Пирсона, даже если он и невиновен в убийстве.
   - В книжках обычно пишут, - сказал он, - что полиция  стремится  поскорее
найти виноватого и не очень-то заботится о том, действительно  виновен  этот
человек или нет. Лишь бы хватило доказательств для обвинения. Это не правда,
мисс Трефусис. Нам нужен именно виновник.
   - Вы искренне верите, что Джим виновен? - спросила Эмили.
   - Я не могу, мисс Трефусис, дать вам официальный ответ  на  этот  вопрос.
Однако заверяю вас, что мы очень тщательно изучаем улики  не  только  против
него, но и против других людей.
   - Вы имеете в виду его брата Брайана?
   - Неприятный джентльмен, Брайан Пирсон. Отказался  отвечать  на  вопросы,
дать какую-нибудь информацию о себе, но  я  думаю...  -  Инспектор  Нарракот
слегка улыбнулся и со своей девонширской медлительностью продолжал:
   - Думаю, нетрудно представить себе некоторые его  действия.  В  ближайшие
полчаса я надеюсь получить подтверждение своим догадкам. Затем - мистер Дери
н г.
   - Вы виделись с ним? - спросила Эмили. Инспектор  посмотрел  в  ее  ясное
лицо и поддался искушению, вышел за официальные рамки. Откинувшись на спинку
стула, он передал ей содержание своей  беседы  с  мистером  Дерингом.  Затем
вытащил из-под локтя, из кипы бумаг, копию радиограммы, которую он  направил
мистеру Розенкрауну.
   - Вот что я послал, - сказал он. - И вот его ответ. Эмили прочитала:

   "Нарракот, 2,  Дрисдейл-роуд,  Эксетер.  Конечно,  подтверждаю  заявление
мистера Деринга. Он провел со мной в пятницу весь день. Розенкраун".

   - Бес бы его взял! - воскликнула Эмили, подбирая выражение  помягче,  чем
ей  бы  хотелось  употребить:  ведь  полицейские  старомодны,  и  их   легко
шокировать.
   - Д-да, - задумчиво произнес инспектор Нарракот. - Досадно, правда?  -  И
снова улыбнулся. - Я человек дотошный, мисс Трефусис. Доводы мистера Деринга
звучали правдоподобно, но я подумал: не  хватит  ли  подыгрывать  ему?  И  я
послал еще радиограмму. - Он подал ей два листочка бумаги.
   В первом стояло:

   "Необходима информация для следствия  по  убийству  капитана  Тревильяна.
Подтверждаете ли вы заявление мистера Деринга, что он был с вами  в  пятницу
днем? Окружной инспектор Нарракот. Эксетер".

   Повторный запрос вызвал тревогу и пренебрежение к условностям:

   "Ничего не знаю об этом преступлении. Мартина Деринга в пятницу не видел.
Согласился подтвердить по-приятельски, поверив, что жена ведет за ним слежку
для возбуждения дела о расторжении брака".

   - Ого!  -  сказала  Эмили.  -  Вы  на  высоте,  инспектор!  И  инспектор,
несомненно, подумал, какой он умный:, улыбка его стала доброй, довольной.
   - И как эти мужчины покрывают друг друга! - сказала Эмили,  глядя  поверх
радиограммы. - Бедная Сильвия! Невольно  начинаешь  думать,  что  мужчины  в
некотором смысле такие животные... Вот почему, - быстро добавила она, -  так
хорошо, когда находишь мужчину,  на  которого  можно  положиться.  -  И  она
наградила инспектора восхитительной улыбкой.
   - Только все это совершенно конфиденциально, мисс Трефусис, - предупредил
инспектор. - Я пошел дальше, чем следовало, информировав вас об этом.
   - Это премило с вашей стороны, - сказала  Эмили.  -  Я  никогда,  никогда
этого не забуду.
   - Так помните, - еще раз сказал инспектор. - Никому ни слова.
   - Вы хотите сказать, что я не должна говорить Чарлзу.., мистеру Эндерби?
   - Репортеры есть репортеры, - сказал инспектор Нарракот. - Как бы  вы  ни
приручили его, мисс Трефусис, но сенсация есть сенсация, так ведь?
   - Тогда не буду говорить и ему, - сказала Эмили. - Надеюсь, я  надела  на
него хороший намордник, но, как вы заметили, газетчик остается газетчиком.
   - Никогда не делиться информацией без необходимости - вот мое правило,  -
сказал инспектор.
   Эмили, затаив улыбку, взглянула на  него:  "Да,  инспектор,  вы  изволили
нарушить свое правило!" И тут ей пришло в голову  задать  еще  один  вопрос,
который уже давно мучил ее.
   - Инспектор! - сказала она. - А кто такой мистер Дюк?
   - Мистер Дюк?..
   Казалось, она застигла инспектора врасплох.
   - Вы помните, - сказала Эмили, - мы еще встретили вас в Ситтафорде, когда
вы выходили из его дома?
   - А, да-да, помню. Сказать  по  правде,  мне  хотелось  иметь  еще  одно,
какое-то как бы стороннее, мнение об этом  столоверчении.  Майор  Барнэби  в
этом отношении неважный источник.
   - И все же, - задумчиво сказала Эмили, - будь я  на  вашем  месте,  я  бы
обратилась, скорее, к кому-то вроде Рикрофта. Почему же мистер Дюк?
   Наступило молчание. Потом инспектор сказал:
   - Ну это дело вкуса.
   - Интересно, очень интересно,  знает  ли  что-нибудь  полиция  о  мистере
Дюке?
   Инспектор не ответил. Взгляд его был устремлен на промокательную бумагу.
   - Человек с безупречной репутацией! -  сказала  Эмили.  -  Это,  кажется,
характеризует мистера Дюка достаточно верно. Но, может  быть,  не  всегда  у
него репутация была безупречна? И возможно, полиция тоже  кое-что  знает  об
этом?
   Она уловила какое-то движение в лице инспектора,  словно  бы  он  пытался
подавить улыбку.
   - Вы, мисс Трефусис, любите строить догадки, - добродушно сказал он.
   - Когда не хотят говорить, приходится строить догадки, - съязвила Эмили.
   - Если человек, как вы говорите, имеет безупречную репутацию и  если  ему
нежелательно, неприятно, чтобы ворошили его прошлое, то и  полиция  способна
сохранять его тайну. У нас нет охоты предавать человека.
   - Понятно, - сказала Эмили. - Но вы все же пошли с ним повидаться. И  это
выглядело так, будто вы думали - во всяком случае, вначале, - что он замешан
в этом деле. Хотела бы я в самом  деле  знать,  кем  же  мистер  Дюк  был  в
прошлом? - Она умоляюще посмотрела на инспектора Нарракота.
   Инспектор сделал деревянное  лицо.  Понимая,  что  уж  тут-то  он  ей  не
уступит, Эмили вздохнула и распрощалась.
   Она ушла, а инспектор еще сидел некоторое  время,  уставившись  на  пачку
промокательной бумаги, и  улыбка  все  не  сходила  с  его  лица.  Потом  он
позвонил. Вошел один из подчиненных.
   - Ну? - спросил инспектор Нарракот.
   - Совершенно верно, сэр, но это были не дачи в Принстоне, а  гостиница  в
"Двух мостах".
   - А-а. - Инспектор взял принесенные бумаги. - Так, - сказал он. - Хорошо.
Это подтверждение. Вы установили,  где  побывал  в  пятницу  другой  молодой
человек?
   - Он прибыл в Экземптон последним поездом, но я еще не  установил,  когда
он выехал из Лондона. Справки наводятся.
   Нарракот кивнул.
   - Вот, сэр, выписка из Сомерсет-хауса <Сомерсет-хаус - большое  здание  в
Лондоне  на   берегу   реки   Темзы,   в   котором   размещаются   различные
государственные учреждения.>.
   Нарракот развернул ее. Это была запись 1894 года о бракосочетании Уильяма
Мартина Деринга с Мартой Элизабет Рикрофт.
   - Ага! - сказал инспектор. - Что-нибудь еще?
   - Да, сэр. Мистер Брайан Пирсон приехал из  Австралии  на  пароходе  "Блу
Фаннел Боут", Филиас. Он заходил в Кейптаун, но пассажиров по фамилии Уиллет
на борту не было. И никакой матери с дочерью из Южной Африки. Были миссис  и
мисс Эванс и миссис и мисс Джонсон  из  Мельбурна.  Последние  соответствуют
описанию миссис Уиллет с дочерью.
   - Хм, - сказал инспектор, - Джонсон. Вероятно, ни Джонсон, ни  Уиллет  не
являются настоящими фамилиями. Я думаю, надо с ними разобраться как следует.
Что-нибудь еще?
   Оказалось, все.
   - Так, - сказал инспектор Нарракот.  -  Я  думаю,  у  нас  есть  над  чем
поработать.

Глава 28

Ботинки

   - О, милая моя, юная леди, - сказал мистер Кирквуд. - Ну  что  вы  можете
найти в "Орешниках"? Все  имущество  капитана  Тревильяна  увезено.  Полиция
произвела  тщательный  обыск.  Я  вполне  понимаю  ваше  положение  и   вашу
заинтересованность в оправдании  мистера  Пирсона.  Но  что  вы  тут  можете
сделать?
   - Я не  ожидаю  найти  что-нибудь,  обнаружить  что-либо,  не  замеченное
полицией, - ответила Эмили. - Я даже не  могу  вам  как  следует  объяснить,
мистер  Кирквуд.  Я  хочу..,  хочу  ощутить  атмосферу  места.   Пожалуйста,
разрешите мне взять ключ. В этом нет ничего плохого.
   - Конечно, в этом нет ничего плохого, - с достоинством подтвердил  мистер
Кирквуд.
   - Тогда будьте, пожалуйста, так добры... - сказала Эмили.
   И мистер Кирквуд был так добр, что со снисходительной улыбкой выдал ключ.
Он, правда, сделал все что мог, чтобы пойти вместе с ней,  и  этого  удалось
избежать лишь благодаря величайшему такту и неколебимости Эмили.
   В  то  утро  Эмили  получила  письмо.  Оно  было  написано  в   следующих
выражениях:

   "Дорогая мисс Трефусис, вы говорили, что были бы рады услышать,  если  бы
случилось что-то необычное, хотя и неважное, и вот раз это необычное, хотя и
неважное, я подумала, мисс, своим долгом дать вам сразу знать, надеясь,  что
это застанет сразу последней почтой или первой завтра. Моя  племянница,  она
зашла и сказала, что это совсем неважно, но необычно, с чем я тоже согласна.
Полиция сказала, и все согласились, что из дома капитана ничего не взято,  и
ничего такого не было, что  имеет  ценность.  Но  кое-чего  недостает,  хотя
вовремя не заметили, потому что не имеет значения. Но, кажется, мисс, что не
хватает пары ботинок, и за" метил Эванс, когда ходил  за  вещами  с  майором
Барнэби. Я и не думаю, мисс, что это важно, но вам-то уж, понятно