итала  его  мечтателем.  Ей  казалось,  что  он  еще  более  далек  от
действительности, чем француз, но менее обуреваем страстью к разрушению,
чем Питере. Видимо, это был какой-то странный фанатичный идеалист.
   - Мы должны овладеть всем миром, - говорил он. -  И  тогда  мы  будем
господствовать.
   - Кто это - мы? - спросила Хилари.
   Он склонил голову, в глазах была холодная решимость.
   - Мы - прекрасное меньшинство, мозговой трест. В этом вся суть.
   "Куда мы идем, - думала Хилари, - к чему это все может привести?  Эти
люди безумны, но каждый из них безумен по-своему. У каждого  своя  цель,
свои видения. Да, да, именно видения". Мысли Хилари вновь  обратились  к
миссис Бейкер. В той не было ни фанатизма, ни ненависти, ни определенной
цели, ни надменности, ни стремлений. "У этой женщины, - думала Хилари, -
нет ни сердца, ни совести. Она просто послушное орудие в руках  какой-то
огромной неизвестной силы".
   Третий день путешествия  был  на  исходе.  Они  прибыли  в  крошечный
городишко и остановились в  местной  гостинице.  Здесь  выяснилось,  что
следует вновь  надеть  европейское  платье.  Эту  ночь  Хилари  спала  в
маленькой, лишенной  какой  бы  то  ни  было  мебели,  чисто  выбеленной
комнатушке, которая напоминала келью.  Чуть  забрезжил  рассвет,  миссис
Бейкер разбудила Хилари:
   - Мы отправляемся прямо сейчас. Самолет ждет.
   - Самолет?
   - Конечно, дорогая. Мы, слава господу, возвращаемся к  цивилизованным
средствам передвижения.
   Через час езды на автомобиле путешественники  подъехали  к  небольшой
взлетной  площадке,  где  стоял  самолет.  Видимо,  это  был   один   из
заброшенных военных аэродромов. Пилот сказал по-французски,  что  лететь
они будут над горами.
   Около  полудня  самолет  сел  на  оборудованной  в  горах  посадочной
площадке. Неподалеку высилось белое здание.
   Миссис Бейкер неторопливо направилась к нему. Около здания стояли две
автомашины.  Это  был  какой-то  частный  аэродром  особого  назначения,
поскольку не было видно никакого обслуживающего персонала.
   - Ну что ж, - бодро возвестила  миссис  Бейкер,  -  наше  путешествие
закончено. Теперь мы все пойдем умоемся и почистимся с дороги. Затем эти
машины отвезут вас куда следует.
   - Путешествие закончено, вы говорите? - удивилась Хилари. - Но..,  но
ведь мы не пересекли ни одного моря?
   - А вы этого ожидали? - Замечание Хилари, видимо, развеселило  миссис
Бейкер. Хилари смутилась.
   - Вообще-то, да. Я, действительно, думала... - Она замолчала.
   Миссис Бейкер покачала головой.
   - Знаете, именно так думает большинство. Тысячи глупостей  говорят  о
каком-то железном занавесе. Что до меня,  то  мне  кажется,  этот  самый
железный занавес может  быть  опущен  в  любом  месте.  Люди  как-то  не
понимают этого.
   Пассажиров обслуживали двое арабов. Перекусили сэндвичами, бисквитами
и кофе. Потом миссис Бейкер взглянула на свои часы:
   - Ну, что ж, теперь все. Здесь я с вами прощаюсь.
   - Вы возвращаетесь в Марокко? - с удивлением спросила Хилари.
   - Да нет, это не подходит мне, "погибшей при авиационной катастрофе".
Нет, теперь у меня будет другая работа.
   - Но ведь вас же кто-нибудь может узнать, - не успокаивалась  Хилари.
- Я имею в  виду  тех,  кто  встречался  с  вами  в  гостиницах  Феца  и
Касабланки.
   - Очень может быть, только они ошибутся, и все  тут.  Теперь  у  меня
другой паспорт. Кроме того,  ведь  вполне  достоверна  версия,  что  моя
сестра миссис Кэлвин Бейкер погибла при воздушной катастрофе. А она была
очень на меня похожа. И вообще, для  тех  постояльцев,  которыми  обычно
переполнены гостиницы, все путешествующие американки средних  лет  -  на
одно лицо.
   "Да, - подумала Хилари, - именно так оно и есть. Во внешности  миссис
Бейкер не было ничего примечательного - скромно  одетая,  подтянутая,  с
аккуратно уложенными седыми буклями". Что касается ее внутреннего  мира,
то миссис Бейкер или очень хорошо маскировалась, или у нее просто ничего
не было за душой.
   - Какая же вы на самом деле, миссис  Бейкер?  -  неожиданно  спросила
Хилари.
   - Зачем вам это?
   - Да, вы правы. Зачем!.. Но ведь мы вместе  проделали  такой  большой
путь, да еще в таких трудных условиях, и мне  кажется  странным,  что  я
ничего не знаю о вас. Ничего из того, я имею в виду, что составляет ваше
"я", - что вы чувствуете, что думаете, что для вас важно, а что не имеет
значения.
   - Я и не предполагала, что у вас такие  следовательские  наклонности,
дорогая, - проворковала в ответ  миссис  Бейкер.  -  Послушайтесь  моего
совета, искорените их в себе.
   - Я даже не знаю, из какой части Штатов  вы  приехали,  -  продолжала
настаивать Хилари.
   - Это также не имеет ровно никакого значения. Я давно порвала с  моей
страной. Есть причины, по которым я никогда  не  смогу  туда  вернуться.
Если бы я могла расплатиться с Америкой за все те неприятности,  которые
она мне доставила, я бы сделала это с удовольствием.
   На какую-то секунду на лице миссис Бейкер  прорвалась  ненависть.  Но
она снова перешла на свой бодряческий тон:
   -  Итак,  прощайте,  миссис  Беттертон!  Я  надеюсь,  что  вы   скоро
встретитесь со своим супругом. На что Хилари жалобно ответила:
   - Я понятия не имею, где нахожусь, даже не знаю, в какую часть  света
вы меня завезли.
   - О, это совсем просто. Теперь уже  нет  никакого  смысла  делать  из
этого тайну. В атласе обозначена удаленная  от  всего  мира  точка.  Она
находится неподалеку от... - Миссис Бейкер недосказала фразы и как ни  в
чем не бывало отошла от Хилари. Пилот уже стоял у трапа, ожидая ее.
   Хилари стало страшно. Все-таки эта американка была последним  звеном,
которое связывало ее с  внешним  миром.  По-видимому,  Питере,  стоявший
рядом с Хилари, понял, что она переживала.
   - Страна, откуда не возвращаются, - произнес он тихо. - Думаю, что мы
попали именно туда.
   Ей показалось, что голос доктора Баррона донесся откуда-то издалека:
   - Будьте мужественны,  мадам.  Или  вам  хочется  побежать  за  вашей
американской приятельницей? Мечтаете забраться  в  самолет  и  вернуться
назад, в тот мир, который вы покинули?
   - А могла бы я вернуться, если б захотела? Француз пожал плечами:
   - Кто знает!
   - Может быть, окликнуть миссис Бейкер? Еще  не  поздно,  -  предложил
Питере.
   - Конечно, нет! - Голос Хилари звучал резко.
   - Здесь нет места для людей со слабой волей, - презрительно  вставила
все время молчавшая фрейлин Нидхейм.
   - Что вы! Этого нельзя сказать о миссис Беттертон,  -  вставил  мягко
Баррон, - просто она, как каждая мыслящая женщина, задает себе  вопросы.
- Он сделал ударение на слове "мыслящая", как бы противопоставляя Хилари
немке. Но на Нидхейм тон Баррона не произвел никакого  впечатления,  она
презирала  всех  французов  вместе  взятых  и  пребывала  в   счастливом
заблуждении относительно оценки собственной персоны.
   Раздался высокий нервный голос Эрикссона:
   - Как может человек,  достигнувший  наконец  свободы,  раздумывать  -
ехать обратно или нет!
   - Но если возвращение невозможно,  если  даже  выбор  невозможен,  то
какая же это свобода! - с возмущением воскликнула Хилари.
   В это время к группе спорящих пассажиров подошел один из слуг:
   - Прошу вас, автомобили поданы.
   Действительно, их ожидали два "кадиллака". Хилари попросила, чтобы ее
посадили впереди, вместе с шофером. Свою просьбу она объяснила тем,  что
от длительной езды на машине у нее начинается тошнота, и объяснение  это
ни у кого не вызвало подозрений. Пока ехали,  Хилари  время  от  времени
делала какие-нибудь замечания - то восхищалась погодой, то "кадиллаком".
Она  неплохо  говорила  по-французски,  и  шофер   отвечал   ей   вполне
благожелательно. Казалось, что его расположение не было наигранным.
   - Нам долго придется ехать? - спросила она.
   - От аэродрома до больницы? Часа два, мадам.
   Больница. Это было что-то новое. Хилари почувствовала, что ее ожидают
какие-то новые неприятности. Она ещ„ раньше заметила, хотя и не  придала
этому большого  значения,  что  фрейлин  Нидхейм  на  последней  стоянке
переоделась в платье,  которое  носят  медицинские  сестры.  Теперь  она
связала это со словами шофера.
   - Расскажите мне о вашей  больнице,  -  попросила  Хилари  как  можно
равнодушнее.
   Шофер с удовольствием откликнулся на ее просьбу:
   -  О,  мадам!  Наша   больница   замечательная!   Самое   современное
оборудование! Сюда приезжают со всех концов  света  врачи  -  и  все  не
нахвалятся. Все это сделано в гуманнейших целях.
   - Да, да, должно быть, это так. Именно так, - машинально  проговорила
Хилари.
   - Эти несчастные, - продолжал шофер, - раньше их просто выслали бы на
какой-нибудь отдаленный остров, и там они погибли бы медленной  смертью.
А здесь их лечат новым препаратом доктора Колини, и, знаете, большинство
больных излечивается. Даже те, у кого болезнь запущена.
   - Мне кажется, что это  слишком  уединенное  место  для  больницы,  -
пустила пробный шар Хилари.
   - Это именно то,  что  требуется.  Так  настаивали  власти.  А  здесь
чудесный, целебный воздух. Смотрите, мадам, отсюда уже  видно,  куда  мы
едем!
   Они приближались  к  небольшой  цепи  гор,  образующей  котловину,  в
которой находилось очень длинное сверкающее белизной здание.
   - Какое достижение! - восторгам шофера, казалось, не будет  конца.  -
Возвести здесь такое! Деньги затрачены, конечно, баснословные. О, мадам,
мы очень обязаны богатым филантропам мира сего. Это не то что всякие там
правительственные мероприятия,  проводимые  на  нищенские  суммы.  Здесь
деньги лились, как вода. Наш патрон,  говорят,  один  из  самых  богатых
людей  во  всем  мире.  И  вот  здесь  он  построил  это   замечательное
учреждение, цель которого - облегчить человеческие страдания!..
   Вскоре автомашины остановились у высокой железной ограды,  неподалеку
от ворот.
   - Здесь вам придется выйти,  мадам,  -  услышала  Хилари.  -  Нам  не
разрешают въезжать в ворота. А наши гаражи находятся в километре отсюда.
   Путники вышли из автомобилей.  На  воротах  был  прикреплен  огромный
замок. Но никто из приехавших не успел до него дотронуться: ворота стали
медленно открываться. Человек в белой одежде с черным улыбающимся  лицом
поклонился и знаком  пригласил  войти.  Они  медленно  вошли  в  ворота,
которые тотчас же были заперты. Первое, что бросилось  в  глаза,  -  это
проволочная сетка, отгораживающая часть двора. Там прогуливались взад  и
вперед какие-то люди.  Потом  они  столпились  и  с  любопытством  стали
разглядывать приехавших. Хилари вдруг издала крик ужаса.
   -  Смотрите!  Да  ведь  это  прокаженные!  -  ее  губы  тряслись.   -
Прокаженные! - Ужас охватил все ее существо.
 
Глава 10 
 
   За путешественниками со скрежетом закрылись железные  ворота,  и  они
оказались в  лепрозории.  "Оставь  надежду,  всяк  сюда  входящий..."  -
вспомнила Хилари.
   Да, это конец, думала она, конец всему. О каком побеге  может  теперь
идти речь!.. Ставкой Хилари  была  смерть,  и  Хилари  проигрывала.  Она
представляла себе Беттертона, который говорит: "Послушайте,  это  совсем
не моя жена!" И тогда все поймут, кто к ним пробрался...
   А может, еще до того, как Беттертон успеет спросить: "Кто вы?"  -  ей
сказать первой: "Вы не мой  муж?"  Притвориться,  разыграть  возмущение,
ужас и сделать это так, чтобы у них появилось сомнение - тот ли  человек
Беттертон, за кого себя  выдает?  Не  подослан  ли  вместо  него  другой
ученый, иными словами, шпион?  Это  будет  непорядочно  по  отношению  к
Беттертону, но ведь он продает секреты своей страны...
   Приехавших вышел встречать высокий красивый человек.
   - Рад вас видеть, дорогой доктор! - сказал он Баррону  по-французски.
И затем, повернувшись к Хилари, проговорил уже по-английски:
   - О! Миссис Беттертон! Мы очень рады приветствовать вас здесь. У  вас
была такая долгая и трудная поездка. Ваш супруг чувствует себя хорошо и,
естественно, с нетерпением ждет вас. - И он сдержанно улыбнулся. Но  его
глаза оставались холодными.
   Хилари почувствовала, что у нее начинает  кружиться  голова.  Питере,
который стоял рядом, поддержал ее.
   - Вы, наверное, не знаете,  -  обратился  Питере  к  встречающему,  -
Миссис Беттертон попала в авиационную катастрофу в Касабланке. А  теперь
еще эта дорога. - Хилари с удивлением уловила  какую-то  теплоту  в  его
голосе. Головокружение не проходило. Как ей хотелось поддаться  соблазну
и упасть в обморок, любым способом отсрочить хоть на некоторое время  ту
минуту, когда ее разоблачат. Но ведь Беттертон может  сам  прийти  сюда,
любой муж пришел бы... Хилари попыталась взять себя в руки.
   Что ж, если это конец, то пусть он будет достойным. Да, она пойдет  к
Беттертону, и, когда он откажется от нее, Хилари пустит в ход  последний
козырь - она скажет ему уверенно и бесстрашно:
   - Вы правы. Конечно, я не ваша жена. Мне очень горько но ваша жена..,
простите за это ужасное известие.., умерла. Я была в больнице, когда она
умирала. Так  случилось,  что  я  поклялась  найти  вас  и  передать  ее
последние слова. И я очень стремилась выполнить данное ей слово.  Видите
ли, я  сочувствую  всему,  что  вы  здесь  делаете,  вашим  политическим
взглядам.  Мне  хотелось  чем-то  помочь   вам.   Но   все   это   очень
неубедительно...
   - Нет, нет! Я должна видеть Томаса, - сказала она твердо.  -  Я  хочу
сейчас же идти к нему! Сию же минуту! Пожалуйста!
   -  Конечно,  конечно,  миссис  Беттертон,  я  вполне   понимаю   ваше
состояние. А! Вот и мисс Дженнсон!
   Вошла худая девица в очках и стала рядом с ним.
   -  Познакомьтесь,  мисс  Дженнсон!  Это  миссис  Беттертон,   фрейлин
Нидхейм, доктор Баррон, мистер Питере, доктор  Эрикссон.  Проводите  их,
пожалуйста, в Отдел регистрации. Но  сначала  предложите  им  что-нибудь
выпить. Через несколько минут  я  к  вам  присоединюсь.  Только  провожу
миссис Беттертон к ее мужу. Следуйте за мной, миссис! Прошу вас!
   Перед тем, как свернуть в коридор, Хилари оглянулась:  Питере  глядел
ей вслед. У него был какой-то растерянный  и  очень  огорченный  вид.  И
Хилари подумала, что, может быть, видит его в  последний  раз...  И  она
помахала Питерсу рукой.
   Ее спутник не прекращал оживленно болтать.
   - Сюда, пожалуйста, миссис Беттертон. Сначала вам  покажется,  что  в
нашем здании трудно ориентироваться. Здесь огромное число  коридоров,  и
все так похожи один на другой...
   "Как дурной сон, -  думала  Хилари,  -  когда  снятся  длинные  белые
лабиринты, и ты не можешь найти дорогу назад..." - Я что-то не  разберу,
где мы находимся, - сказала она. - Это что, больница?
   - Нет, конечно, нет! Вы, видимо, вообще ничего не можете  понять,  не
правда ли? У вас был, как они говорят, "слепой полет"...  Между  прочим,
меня зовут Поль Хейдем. Поль Ван Хейдем.
   -  Это  все  как-то  странно..,  и  довольно  страшно,  -  с   трудом
проговорила Хилари. - Эти прокаженные...
   - Да, да,  конечно.  Картина  неприглядная.  И  пугает  именно  своей
неожиданностью.  Это  очень  действует  на  вновь   прибывших.   Но   вы
привыкнете. Да, да, со временем привыкнете.
   Ван Хейдем  остановился  около  какой-то  двери,  постучал,  подождал
немного и затем открыл ее.
   - Эй, Беттертон! Вот наконец и мы.  Вот  ваша  жена!  -  И  несколько
театрально он отступил назад.
   Хилари вошла в комнату, готовая ко всему. У окошка в полуоборот к ней
стоял мужчина. Очень красивый. Она это отметила  с  большим  удивлением.
Совсем не таким представляла она себе Томаса Беттертона.  Он  совсем  не
был похож на человека с фотографии Джессепа...
   Хилари шагнула к Томасу, но тотчас сделала резкое движение  назад,  к
двери. Раздался ее испуганный, изумленный голос:
   - Но.., но ведь это  не  Томас!  Это  вовсе  не  мой  муж!  -  Хилари
чувствовала, что у нее совсем не плохо вышла  эта  сцена.  Но  драматизм
драматизмом, а только бы не переиграть. И  она  посмотрела  Ван  Хейдему
прямо в глаза, в ее взгляде был вопрос.
   И тогда раздался громкий смех. Это смеялся Томас Беттертон. Спокойно,
весело и как-то самодовольно.
   - Вот здорово! Не правда ли, Ван Хейдем?  Даже  собственная  жена  не
признает меня!
   Он быстро приблизился к Хилари и обнял ее.
   - Оливия, дорогая! Разве ты не узнаешь меня? Я твой Томас, но у  меня
теперь не такое лицо, какое было прежде.
   Беттертон крепко сжимал ее в объятиях, его губы касались  ее  уха.  И
неожиданно Хилари услышала:
   - Не портите игру, ради  бога.  Кругом  опасность.  Он  разжал  руки,
взглянул в ее лицо и затем снова привлек к себе.
   - Дорогая! Кажется, прошли годы, как мы расстались. Но наконец-то  ты
здесь!
   Она  чувствовала,  как  его   пальцы   сжимают   ее   руку,   посылая
предупреждение.
   Хилари ничего не понимала, она просто не могла  понять.  Но  то,  что
происходило,  было  чудом,  посланным  небом,  И  теперь  еще  увереннее
продолжала играть свою роль.
   - Томас! - воскликнула Хилари. - Скажи мне, что произошло с...
   - Ничего особенного! Пластическая операция. Доктор Герц из  Вены.  Он
живет и работает здесь. Это необыкновенный человек!  И,  пожалуйста,  не
говори мне, что тебе жаль мой старый сломанный нос!
   - Время тянулось так медленно, - пробормотала Хилари, - я совсем... -
она покачнулась. - Можно я сяду? Беттертон поспешно усадил ее в кресло.
   - Конечно, дорогая. Все уже позади. Это твое ужасное путешествие, эта
катастрофа. Господи! Какое счастье, что ты уцелела!
   - Но, знаешь, милый, это сильно отразилось на мне, - на губах  Хилари
появилась виноватая улыбка, -  моя  бедная  голова..,  я  часто  забываю
разные вещи, все путаю, у меня бывают дикие головные боли. А теперь  вот
встретилась с тобой, но ты так  выглядишь!  Совсем  незнакомый  человек!
Прости меня, дорогой, я совсем смешалась. Мне так не хочется быть тебе в
тягость!
   - Ты? В тягость? Никогда! Ты  просто  не  должна  принимать  все  это
близко к сердцу!
   Ван Хейдем неслышными шагами направился к двери.
   - Я оставлю вас, - сказал он. - Но через  некоторое  время  проводите
вашу жену в Отдел регистрации, Беттертон.
   И он вышел. Беттертон бросился на колени перед Хилари.
   - Дорогая, дорогая... - И опять она  почувствовала,  что  его  пальцы
слегка сжали ее плечо как-то предупреждающе. - Продолжайте, продолжайте!
- прошептал он. - Здесь может быть микрофон. Никогда не знаешь...
   Хилари положила руки на плечи Беттертону. Она внимательно смотрела на
него, на губах ее блуждала счастливая улыбка. (Вполне вероятно,  что  их
могли не только  подслушивать,  но  и  наблюдать.)  Спокойно  и  холодно
оценивала она человека, сидящего перед  ней.  У  него  красивое  нервное
лицо, лет ему около тридцати. Видимо, этот человек  был  чем-то  страшно
напуган, чувствовалось, что его нервы взвинчены до предела. Наверное, он
приехал сюда полный надежд, а теперь дошел до такого вот состояния.
   - Скажи, Томас, здесь.., хорошо? Ты доволен? - Вопрос был  необходим.
Какая жена не задаст своему мужу такой вопрос.
   - О, да, здесь чудесно! - Беттертон расправил плечи и поднял  голову.
Губы его улыбались, а глаза были испуганные и  несчастные.  -  О,  здесь
есть все возможности. Не жалеют никаких затрат. Прекрасные  условия  для
работы. А сама Организация! Это что-то грандиозное!
   - Томас, сюда все приезжают таким же путем, как и мы?
   - Здесь не полагается говорить об этом, прости меня, дорогая...
   - А прокаженные? Тут действительно лепрозорий?
   - Да. У нас работает большая  группа  врачей.  Но  это  просто  умная
маскировка.
   - Понятно. - Хилари огляделась вокруг. - Это наша квартира, Томас?
   - Да. Гостиная, ванная, а там спальня; Пойдем, я покажу тебе.
   Хилари  поднялась  и  пошла  вслед  за  Беттертоном   через   красиво
отделанную ванную комнату в просторную спальню, где стояли две кровати.
   - Не представляю, что я туда повешу,  -  заметила  она  с  улыбк