ой  и
показала на большой платяной шкаф. - Все, что у меня есть, - на мне.
   - Здесь ты сможешь заказать  себе  все,  что  захочешь.  У  нас  есть
специальный Отдел фасонов и мод,  там  -  все  необходимое  для  женщин,
вплоть до косметики. Все самое лучшее, разумеется, что  производится  на
белом свете.
   Хорошо оборудованная клетка... Только подумать,  ради  чего  все  эти
совершенно несхожие  между  собой  люди  бросили  свою  страну,  родных,
привычный образ жизни! Доктор Баррон, Энди Питере, Эрикссон с его сонным
лицом,  эта  надменная  Нидхейм.  Знали  ли  они,  что   найдут   здесь?
Согласились бы они тогда? Обретут ли они то, что хотели?..
   - Нам пора идти в Отдел регистрации, - неловко сказал Беттертон.
   - А что это такое?
   -  Каждый,  кто  приезжает  сюда,  должен  пройти  через  него.   Там
записывают состояние здоровья, зубов, кровяное давление,  группу  крови,
психические реакции, вкусы, аллергены и так далее и тому подобное.
   - Это что-то военное или скорее медицинское?
   -  И  то,  и  другое,  -  ответил  Беттертон.  -  Все   вместе.   Это
Организация... О, она замечательная!
   - Я так и думала! -  Хилари  постаралась  вложить  как  можно  больше
энтузиазма в свои слова.
   - Тебе еще предстоит во многом  разобраться,  -  медленно  проговорил
Беттертон. - И лучше всего не стараться делать это тотчас же и в  полном
объеме.
   Он опять поцеловал Хилари.  Со  стороны  этот  поцелуй  показался  бы
нежным и страстным, хотя на самом деле был холоден.
 
Глава 11 
 
   Отдел регистрации представляла женщина, всем своим видом напоминавшая
строгую бонну.
   - Так! - воскликнула  она,  одобрительно  блеснув  стеклами  делового
пенсне, когда чета  Беттертонов  появилась  на  пороге  ее  кабинета.  -
Остались только вы, миссис Беттертон.
   По-английски она говорила без  ошибок,  но  ее  речь  была  настолько
стерильно-правильной, что Хилари не  без  оснований  заподозрила  в  ней
иностранку. Та действительно оказалась шведкой. Она  указала  Хилари  на
стул, открыла шкаф, который стоял около  нее,  и,  вытащив  оттуда  кипу
анкет, начала что-то быстро писать.
   - Ну, ладно, Оливия, я пока пойду, - смущенно сказал Беттертон.
   - Да, пожалуйста,  доктор  Беттертон.  А  нам  лучше  всего  поскорее
покончить со всеми этими формальностями.
   Томас вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Робот, так Хилари  про
себя назвала эту женщину, продолжал писать.
   - А теперь, - обратилась она к Хилари  необычайно  деловым  тоном,  -
начнем. Прошу вас, назовите ваше полное имя,  возраст,  место  рождения,
имена родителей, какими серьезными болезнями вы болели, ваши вкусы, есть
ли у вас какое-нибудь хобби, перечислите,  где  и  кем  работали,  какую
степень получали в университете, что предпочитаете из  еды  и  напитков.
Казалось, перечень вопросов  был  неисчерпаем.  Хилари  отвечала  легко,
почти не задумываясь. Да, теперь она с благодарностью вспоминала занятия
с  Джессепом.  Когда  они   покончили   с   последним   пунктом,   робот
удовлетворенно произнес:
   - Хорошо. У меня все. Теперь мы передадим вас доктору Шварцу, который
проведет медицинское обследование.
   - Вот как? -  изумилась  Хилари.  -  И  все  это  необходимо?  Ерунда
какая-то!
   - О, миссис Беттертон! Мы любим, чтобы все было зафиксировано у нас в
анкетах. Уверяю вас, что доктор Шварц вам очень понравится. А от него вы
пройдете к доктору Рабеку.
   Доктором  Шварцем  оказалась  светловолосая  приятная  женщина.   Она
осмотрела Хилари и отправила ее к доктору Рабеку.
   - А кто такой этот доктор  Рабек?  -  спросила  Хилари.  -  Еще  один
терапевт?
   - О нет. У него другая специальность. Он психиатр.
   - Я не  хочу  к  психиатру!  -  воскликнула  Хилари.  -  Я  не  люблю
психиатров!
   -  Не  расстраивайтесь,  миссис  Беттертон.   Никто   не   собирается
подвергать вас какому бы то ни  было  лечению.  Вам  предложат  тест  на
определение умственных способностей и только.
   Доктор Рабек, высокий меланхоличный  швейцарец  лет  сорока,  вежливо
поздоровался с Хилари, затем взглянул на  карту,  которую  передала  ему
доктор Шварц, и одобрительно кивнул головой.
   - Я рад, что со здоровьем у вас все в порядке, - проговорил он. -  Вы
ведь недавно пережили авиационную катастрофу? Не так ли?
   - Да, - подтвердила Хилари, - в Касабланке я лежала в больнице  около
четырех или пяти дней.
   - Четыре или пять дней  -  срок  явно  недостаточный.  Вам  следовало
полечиться подольше.
   - Но я не хотела оставаться там, мне надо было продолжать поездку.
   - Да, конечно, вас можно понять. Но все же вам  необходим  длительный
отдых. Вы можете выглядеть вполне удовлетворительно и  чувствовать  себя
нормально, а последствия контузии, тем не менее, могут  сказаться.  Вот,
например, нервные рефлексы у вас не совсем такие,  какими  должны  быть.
Это можно объяснить  отчасти  переутомлением  после  тяжелой  дороги,  а
отчасти и контузией. У вас случаются головные боли?
   - Да, очень сильные. Начинает кружиться голова,  и  у  меня  какие-то
провалы памяти, никак не могу вспомнить, что было раньше.
   Хилари понимала, что ей следует особенно подчеркивать этот момент.
   - Да, да, пожалуй. Но это должно пройти.
   Хилари сначала нервничала. Но оказалось, что все идет нормально. Тест
был самый обычный. Доктор Рабек  делал  карандашом  какие-то  пометки  в
своих бумагах.
   - Знаете, - заявил он наконец, - это большое удовольствие иметь  дело
с человеком, который не является гением ни  в  каком  аспекте!  Надеюсь,
мадам правильно поймет меня и не обидится на мои слова.
   Хилари рассмеялась.
   - О, конечно, я не отношусь к гениям!
   - Ваше счастье, - вздохнул доктор  Рабек.  -  Уверяю  вас,  что  ваше
существование здесь будет намного спокойнее,  чем  других  людей.  -  Он
помолчал. - Понимаете, я имею дело с выдающимися личностями. Они  обычно
очень реактивны и легко выходят из равновесия, а эмоциональная  нагрузка
переносится ими тяжело. Человек науки, мадам, это отнюдь  не  спокойный,
холодный индивидуум, именно о нем следует писать романы.  Если  говорить
об эмоциональной уравновешенности, то между  первоклассным  теннисистом,
оперной примадонной и физиком-атомщиком очень незначительное различие.
   - Быть может, вы и правы, - ответила Хилари, вспомнив,  что  она  уже
несколько лет живет в тесном  общении  с  ученым  миром.  -  Да,  ученым
свойственно проявление определенного темперамента.
   - Да вы не поверите, - воскликнул доктор,  разведя  руками,  -  какие
страсти разгораются здесь! То ссоры, то ревность, то обиды! А мы  должны
принимать всяческие меры, чтобы все это  улаживать.  Что  касается  вас,
мадам,  -  он  улыбнулся,  -  вы  окажетесь   в   группе,   составляющей
незначительное меньшинство. Счастливая группа - если можно так сказать.
   - Я не совсем понимаю  вас.  Что  это  за  меньшинство?  -  удивилась
Хилари.
   - Это жены, - ответил доктор Рабек. -  Здесь  их  мало,  ведь  только
немногим разрешили приехать. Так вот, на  них  почти  не  отражаются  те
вещи, которые мучат других.
   - А чем занимаются здесь жены? - поинтересовалась Хилари и  прибавила
с извиняющейся ноткой в голосе: - Это все так ново для меня.  Я,  честно
говоря, пока еще ничего не понимаю.
   - Естественно, что не понимаете. Совершенно естественно.  Это  особый
случай...  Что  же,  вы  выбираете   себе   какое-то   хобби,   занятие,
развлечение,   проходите   особые   образовательные   курсы.    Человеку
предоставляется широкое поле  деятельности.  Я  думаю,  что  вы  сочтете
здешнюю жизнь вполне приемлемой.
   - А вы находите ее такой?
   Это был довольно дерзкий вопрос, и Хилари уже стала сомневаться, умно
ли было задавать его.
   Но доктора Рабека ее вопрос всего-навсего развеселил.
   - Да, мадам, - сказал доктор. - Мою жизнь я нахожу крайне интересной.
   - Скажите, доктор, вы никогда не жалеете, что покинули Швейцарию?
   - Нет, по дому я не скучаю. Отнюдь. Это частично можно объяснить тем,
что прежде я жил в очень плохих условиях. Жена  и  семеро  детей.  А  я,
мадам.., я не создан для семейной  жизни.  Нет,  жизнь  для  меня  стала
бесконечно более приятной. У меня  тут  неограниченные  возможности  для
изучения психики одареннейших  людей.  Я  пишу  о  них  книгу.  Здесь  я
свободен от всяческих домашних работ. Никаких огорчений, никаких  помех.
Все это меня вполне устраивает.
   - А куда мне теперь идти? - спросила Хилари, когда Рабек  поднялся  и
дружелюбно пожал ее руку.
   - Теперь - к мадемуазель Ларош. Она вас проводит в  Отдел  фасонов  и
мод. Результаты вашего посещения, я уверен, будут замечательными.
   После суровых особ женского пола, похожих на роботов,  очаровательная
мадемуазель Ларош вызвала приятное удивление.
   - Я счастлива, мадам, познакомиться с вами, - любезно улыбнулась  та.
- Надеюсь, что смогу помочь вам. Поскольку вы  только  что  приехали  и,
наверное, очень устали, я рекомендую вам выбрать лишь самое необходимое.
Завтра вы сможете познакомиться со всем,  что  у  нас  есть,  и  сделать
заказ. Итак, если не возражаете, я предлагаю вам сейчас белье, обеденное
платье и костюм.
   - Это чудесно! - воскликнула Хилари. - Даже не могу сказать вам,  как
это ужасно, когда не имеешь ничего, кроме зубной щетки!
   Мадемуазель Ларош весело рассмеялась, затем провела Хилари в огромное
помещение, где в стенных  шкафах  висела  одежда  самого  разнообразного
фасона, размера и назначения. Хилари выбрала лишь самое  необходимое,  и
Ларош повела ее в косметический отдел, где был самый разнообразный выбор
крема, пудры и других предметов туалета. Все то,  что  отобрала  Хилари,
было вручено одной из помощниц Ларош, девушке  с  лоснящимся  темнокожим
лицом - с указанием отнести на квартиру Беттертонов. - Надеюсь в  скором
времени  опять  видеть  вас  здесь,  -  проговорила  мадемуазель   Ларош
гостеприимно. - Я с огромным удовольствием помогу вам подобрать туалеты.
Между нами говоря, моя работа приносит мне одни  огорчения.  Эти  ученые
дамы так мало внимания обращают на свою одежду. Только полчаса  назад  у
меня была ваша попутчица...
   - Фрейлин Нидхейм?
   - Да. Так, кажется, ее имя. Если  бы  она  хоть  немного  следила  за
собой, то не выглядела бы так безобразно. Она из тех женщин, на  которых
мужчина второй раз не посмотрит.
   В эту минуту в салон вошла  мисс  Дженнсон,  тощая  девица  в  очках,
которая встречала пассажиров с Хейдемом.
   - Вы все тут закончили, миссис Беттертон? - спросила она сухо.
   - Да, благодарю вас.
   - Тогда прошу пойти со мною, вас хочет видеть Заместитель  Директора,
доктор Нельсон.
   Хилари  попрощалась  с  мадемуазель  Ларош  и  отправилась  вслед  за
энергично шагавшей Дженнсон.
   - А в какой  области  мистер  Нельсон  доктор?  Медик  или  физик?  -
спросила Хилари.
   -  О  нет,  миссис  Беттертон,  он  не   медик   и   не   физик.   Он
административный работник. Все жалобы, например, направляются  ему.  Он,
так сказать, главное  административное  лицо  нашего  учреждения.  После
сегодняшнего  посещения,  я  думаю,  вам  не  придется  с   ним   больше
встречаться, разве только произойдет что-нибудь исключительное.
   - Понимаю, - отозвалась Хилари  кротко.  Ее  развеселило,  как  резко
поставила ее на место мисс Дженнсон.
   Чтобы попасть к Нельсону, нужно было  пройти  через  две  комнаты,  в
которых работали стенографистки. Наконец Хилари и ее спутница  попали  в
кабинет, где за огромным письменным столом восседал доктор Нельсон.  Это
был крупный, цветущий мужчина с хорошими манерами. По  его  речи  Хилари
сразу определила, что он - уроженец Штатов. -  А!  -  воскликнул  доктор
Нельсон, вставая и выходя из-за своего стола. - Рад  приветствовать  вас
здесь, миссис Беттертон! Мы все надеемся, что вам у  нас  будет  хорошо.
Выражаю вам сочувствие по поводу  катастрофы.  Какое  счастье,  что  все
благополучно кончилось. Ваш муж ждал вас с большим нетерпением. Надеюсь,
что вы устроитесь как следует и будете счастливы с нами.
   - Благодарю вас, доктор Нельсон.
   Хилари села на стул, который Нельсон пододвинул ей.
   - У вас есть ко мне вопросы? - Доктор Нельсон наклонился вперед,  вся
его фигура выражала ожидание.
   - У меня столько вопросов, что я не знаю, с чего начать.
   - Я понимаю вас. Но  послушайтесь  моего  совета  и  ничего  пока  не
спрашивайте. Просто  привыкайте,  осмотритесь.  Поверьте  мне,  что  это
лучший путь.
   - Все здесь, я бы сказала, так неожиданно... - проговорила Хилари.
   - Для меня в свое время  это  также  было  большой  неожиданностью...
Видите ли, мы мало говорим о себе  заранее  и  делаем  это  сознательно.
Человек может проявить неосторожность  и  что-нибудь  сболтнуть,  а  для
нашей Организации благоразумие имеет немалое значение. Вам  здесь  будет
хорошо, миссис Беттертон, вот увидите. Вы получите все,  что  пожелаете,
стоит только сделать заказ. Например, если заказ  касается  искусства  -
скульптуры, живописи, музыки, - вам поможет  специальный  художественный
отдел.
   - Боюсь, что я лишена каких-либо художественных талантов. - Ну что ж,
тогда можно заняться другим. Игры, например, или спорт. У нас прекрасные
теннисные корты. Могу вас уверить, что не пройдет и двух недель  как  вы
найдете себе занятие. Так обычно обстоит со всеми, кто приезжает сюда, в
особенности с женами. Видите ли, ваш муж поглощен своей  работой,  и  вы
наверняка сойдетесь с другими женщинами,  далекими  от  науки.  Вы  меня
понимаете?
   - Скажите, мы все время должны находиться здесь?
   - Как это -  находиться  здесь?  Я  не  совсем  понимаю  вас,  миссис
Беттертон.
   - Я спрашиваю, мы должны остаться здесь или поедем еще куда-нибудь, -
настаивала Хилари.
   Взгляд доктора Нельсона стал каким-то отсутствующим.
   - А! - отозвался он наконец. - Это зависит от вашего супруга. Да, да,
это в большой степени зависит от него. Имеются возможности, и различные,
я  бы  сказал...  Но,  право,  сейчас  лучше  не  входить  во  все   эти
подробности.
   - Значит, отсюда совсем нельзя выйти?
   - Выйти?
   - Я имею в виду выйти за высокую железную ограду, за ворот?.
   - Это вполне  естественный  вопрос,  -  задумчиво  проговорил  доктор
Нельсон. Благодушие его как рукой сняло. - Видите ли, одним  из  условий
существования нашей Организации является ее  изолированность.  Все,  что
внутри ограды, составляет наш мир. А там - дальше  -  только  пустыня  и
ничего больше. Я  пока  ни  в  чем  не  упрекаю  вас  миссис  Беттертон.
Большинство людей чувствовало себя по приезде точно так  же.  Это  вроде
клаустрофобии - боязни замкнутого пространства. Так, во  всяком  случае,
объясняет доктор Рабек. Но, уверяю вас,  это  пройдет.  Если  можно  так
выразиться, это - наследство, оставшееся вам от того  мира,  который  вы
покинули. Скажите,  миссис  Беттертон,  приходилось  ли  вам  когда-либо
наблюдать жизнь муравейника? Очень интересное зрелище и,  я  бы  сказал,
поучительное.  Тысячи  маленьких  черных  насекомых  спешат   в   разных
направлениях. Они поглощены своим  занятием,  они  так  настойчивы,  так
целеустремленны, а в общем все это составляет огромный  Беспорядок.  Так
вот это и есть модель того самого скверного  старого  мира,  который  вы
оставили. Вы увидите, что здесь, у нас, есть досуг, определенная цель  и
время. Уверяю вас, - улыбнулся он, - это рай на земле.
 
Глава 12 
 
   Хилари возвратилась в квартиру Беттертона, которая стала теперь и  ее
квартирой. Вещи, которые она выбрала, уже  были  принесены  и  лежали  в
спальне.
   Для Хилари продолжался фантастический кошмар. Зачем она здесь, почему
должна делить кров с чужим для нее человеком? Чувство неопределенности и
нависшей опасности не покидало Хилари.
   - Знаешь что?  -  обратился  к  ней  Беттертон.  -  Мы  должны  опять
привыкнуть друг к другу. Давай вести себя так, как если бы были  у  себя
дома.
   Это  было  мудрое  предложение,  и  Хилари  оценила   его.   Ощущение
нереальности всего происходящего будет существовать еще некоторое время,
думала  она.  Сейчас  не  время  говорить  с  Беттертоном  о   причинах,
заставивших его покинуть Англию, о его надеждах и разочарованиях. Сейчас
они играют каждый свою роль, и им обоим угрожает опасность.
   - Ты  знаешь,  мне  пришлось  выполнить  кучу  формальностей.  Пройти
медицинский  осмотр  и  все   такое   прочее,   -   Хилари   была   сама
естественность.
   - Здесь обычно так и делается.  Я  полагаю,  что  это  необходимо,  -
отозвался Томас.
   - А тебе тоже пришлось пройти через все это?
   - Более или менее, - неопределенно ответил Томас.
   - Затем меня повели к этому.., ну, как его - к Заместителю Директора.
   - Очень  способный  человек,  блестящий  организатор.  У  него  чисто
административные функции.
   - Он, наверное, не самый главный?
   - О, нет! Существует, кроме того, сам Директор.
   - Я увижу его?
   - Рано или поздно. Он появляется не очень  часто.  Время  от  времени
выступает перед нами. Это необыкновенная личность!
   Тон Беттертона  был  восторженным,  но  лицо  приняло  такое  мрачное
выражение, что Хилари сочла за лучшее переменить предмет разговора.
   Через некоторое время Томас взглянул на часы.
   - В двадцать часов у нас обед. Если ты готова, нам  лучше  спуститься
вниз. - Он говорил так, как будто они жили в гостинице.
   Хилари  переоделась  в  новое  платье.  Серо-зеленый   цвет   красиво
гармонировал с золотом ее волос. Нитка бус на шее дополняла туалет.  Они
спустились по лестнице, затем прошли по  каким-то  коридорам  и  наконец
попали в большой обеденный зал. Мисс Дженнсон встала им навстречу.
   - Я заказала большой  стол  для  вас,  доктор,  -  обратилась  она  к
Беттертону. - С вами будут обедать попутчики миссис и, конечно,  супруги
Мэрчисон.
   Они направились к указанному столу. Там уже  сидели  Эндрю  Питере  и
Эрикссон, которые встали, когда Томас и Хилари подошли. Хилари ничего не
оставалось,  как  представить   им   своего   "мужа".   Вскоре   к   ним
присоединилась еще одна пара. Беттертон  представил  их  как  доктора  и
миссис Мэрчисон.
   - Симон и я работаем в одной лаборатории, - сообщил Беттертон.
   Симону  Мэрчисону,  худому,  анемичному  мужчине,  было  всего  около
двадцати пяти. Супруга его была итальянка, ее звали Бианка.
   - Если хотите, я  завтра  буду  вашим  гидом,  -  сказала  Бианка.  -
Надеюсь, вы не относитесь к миру ученых?
   - Боюсь, - улыбнулась Хилари, -  что  моего  образования  не  хватит,
чтобы быть ученым. До замужества я служила всего лишь секретарем.
   - А Бианка изучала экономику и торговое право. Иногда  читает  лекции
по этим вопросам. Но все равно у нее  остается  очень  много  свободного
времени, - сказал доктор Мэрчисон.
   Бианка капризно повела плечами:
   - В конце концов я приехала сюда, чтобы быть с тобою, Симон.  Но  мне
кажется, что здесь кое-что должно быть организовано лучше.  Может  быть,
миссис Беттертон, поскольку она не  будет  заниматься  научной  работой,
поможет мне?
   Хилари поспешила дать свое согласие.
   - У нас прекрасные условия для  исследований,  -  обратился  Симон  к
Питерсу, - никто не мешает и, что самое главное, новейшее оборудование.
   -  А  вы  чем  занимаетесь?  -   полюбопытствовал   Питере.   Начался
специальный разговор, настолько густо пересыпаемый  научными  терминами,
что Хилари не могла за  ним  следить.  И  она  обернулась  к  Эрикссону,
который сидел молча, с совершенно отсутствующим взглядом.
   - О чем вы задумались? О доме?
   Эрикссон взглянул на Хилари с холодным удивлением.
   - Мне не нужен дом, - медленно и раздельно произнес  он,  -  все  эти
пустяки - дом, привязанности, родители, дети - величайшая помеха.  Чтобы
работать плодотворно, человек должен быть абсолютно свободен от подобных
пут.
   - А вы считаете, что будете свободны?
   - Еще трудно что-нибудь сказать, можно только надеяться.
   - После обеда, - услышала Хилари обращенный к  ней