ительности, - сдержанно ответила Хилари.  -  О,  Томас!
Если бы только у вас был здесь друг, настоящий друг. -  А  что?  У  меня
есть Мэрчисон. Хотя он скучнейшая личность. Затем,  последнее  время,  я
очень часто встречаюсь с Торквилом Эрикссоном. У него блестящая  голова,
хотел бы я иметь такую.
   - Странный он человек, - задумчиво  проговорила  Хилари,  -  меня  он
всегда чем-то пугает.
   - Пугает? Торквил? Он же тихий как  мышь.  В  некоторых  вопросах  он
просто ребенок. Совсем не знает жизни.
   - Все это хорошо, но меня он  все-таки  пугает,  -  упрямо  повторила
Хилари.
   - Видимо, ваши нервы тоже стали сдавать.
   -  Пока  еще  нет,  но  боюсь,  что  скоро  начнут.  Томас,  не  надо
устанавливать слишком дружеские отношения с Эрикссоном.
   - Но почему? - Беттертон с изумлением глядел на Хилари.
   - Сама не знаю. Просто, у меня какое-то нехорошее предчувствие.
 
Глава 16 
 
   - Послушайте, господин,  поклянитесь,  что  все  будет  так,  как  вы
обещаете. Заправочная станция в Штатах, в Чикаго.
   - Обязательно, Мохаммед, все будет так, как договорились, дай  только
выбраться отсюда.
   - Все в руках аллаха!
   -  Будем  надеяться,  что  воля  аллаха  не  помешает  тебе  получить
заправочную станцию. А почему именно в Чикаго?
   - Господин! Брат моей  жены  уехал  в  Чикаго  и  там  стал  хозяином
станции. Почему же я должен жить где-то на краю земного шара? Здесь есть
все - деньги, еда, одежда, женщины... Но разве это жизнь!
   Питере задумчиво всматривался в возмущенное лицо  араба.  Мохаммед  в
своем белом  одеянии  представлял  величественное  зрелище.  Никогда  не
предугадаешь, какие желания могут встревожить душу человека...
   - Не знаю, насколько все это благоразумно, - проговорил  Мохаммед  со
вздохом, - но пусть будет по-вашему. Если же им станет известно... -  он
улыбнулся, показав необычайно белые,  красивые  зубы,  -  для  меня  это
кончится смертью, господин.
   - Мохаммед, ты помнишь, что должен делать?
   - Да, господин. Как только стемнеет, я провожу вас на  крышу.  Еще  я
должен положить в вашей комнате одежду, которую носят слуги. Нет,  я  не
забыл, что надо делать.
   - Правильно. А теперь выпусти-ка меня из лифта. Могут  заметить,  что
мы ездим вверх-вниз. Не стоит привлекать к себе внимание.
   ...Танцы были в разгаре. Энди Питере танцевал  с  мисс  Дженнсон.  Он
нежно обнимал свою партнершу и что-то говорил ей.  Когда  они  оказались
около Хилари, Питере перехватил ее взгляд и многозначительно улыбнулся.
   Хилари,  кусая   губы,   чтобы   не   рассмеяться,   отвернулась.   В
противоположном конце зала Беттертон оживленно разговаривал с  Торквилом
Эрикссоном. Хилари нахмурилась.
   - Юный Торквил  просто  очарован  вашим  мужем.  Он  следует  за  ним
повсюду, - сказал Симон Мэрчисон.
   - Я тоже заметила это, - ответила Хилари осторожно,  -  но  никак  не
могу понять, в чем тут дело.
   - Торквил весь начинен сверхъестественными идеями,  и  ему  необходим
терпеливый слушатель. Я, например,  быстро  устаю,  а  Томас,  напротив,
ничуть.
   Подошел Питере и пригласил Хилари на следующий танец.
   - Видели, чем мне пришлось заниматься?
   - Это вы по поводу мисс Дженнсон?
   - Да. Кажется, она поверила, что  я  теряю  из-за  нее  голову.  Мисс
Дженнсон может быть нам очень полезна. Она знает почти все, что делается
в этих  стенах.  Например,  завтра  здесь  состоится  совещание.  Придут
ученые, правительственные чиновники и богатые патроны.
   - Энди! Вы думаете, что может представиться возможность?..
   - Нет, пока я этого не думаю. Но следует принимать во  внимание  все.
Сейчас мы должны выяснить, что все это из  себя  представляет.  А  когда
такое совещание повторится, может быть, мы  кое-что  и  предпримем.  Эту
Дженнсон я уже  приручил,  так  что  необходимой  информацией  мы  будем
обеспечены.
   - А что могут знать те люди, которые приезжают сюда?
   - О нас? Об Организации? Ровным счетом ничего.  Цель  у  них  одна  -
ознакомиться  с  больницей  и   медицинскими   научно-исследовательскими
работами. А все это здание построено  так,  что  являет  собой  сплошной
лабиринт,  и  никто  из  приезжающих  и  представить   себе   не   может
действительных его масштабов. Наша часть здания в  случае  необходимости
тайно изолируется каким-то особым образом, а помещения  для  лабораторий
вырублены прямо в скале.
   - Это невероятно!
   - Тем не менее дело обстоит именно так. Слава  богу,  что  здесь  нет
детей. Во всяком случае, вы должны благодарить судьбу, Оливия, что у вас
нет детей.
   Он почувствовал вдруг, что вся она словно окаменела.
   - Простите, я, кажется, что-то не то сказал. Он провел Хилари в холл,
где они сели.
   - Ради бога, простите меня. Я очень огорчил вас, Оливия?
   - Нет, ничего. Это не ваша вина. У меня был ребенок. Он умер...
   - У вас был ребенок? - удивился Питере. - А я  думал,  что  вы  вышли
замуж за Беттертона  только  полгода  назад.  Оливия  покраснела.  Затем
быстро проговорила:
   - Да, это все верно. Но я была замужем раньше. Я развелась  с  первым
мужем.
   - Понимаю... Ужасно, что мы здесь ничего не знаем  друг  о  друге,  и
говорим порою не то, что думаем. Ведь я совсем ничего  не  знаю  о  вас,
Оливия.
   - Так же, как и я о вас, - грустно улыбнулась Хилари. - Где и как  вы
росли...
   -  Я  вырос  в  "строгой  научной  атмосфере",  -  усмехнулся   Энди.
Вскармливали меня чуть ли не из пробирки. Наука и  только  наука.  Никто
больше ни о чем не думал  и  не  говорил.  Однако  с  уверенностью  могу
сказать, что в нашей семье вундеркиндом был не я.
   - Девочка. Сестра. Вот у нее  были  необыкновенные  способности.  Она
могла бы стать второй Кюри. Она  могла  бы  совершить  много  выдающихся
открытий.
   - Что же с ней случилось?.. Ответ Энди был краток:
   - Ее убили.
   Хилари решила, что Энди обвинял здесь последнюю войну.
   - Вы очень любили сестру? - спросила она участливо.
   - Больше, чем кого-либо на свете.
   Неожиданно Питере прервал разговор и поднялся.
   - Хватит с нас и тех неприятностей, что есть сейчас. Взгляните  лучше
на нашего норвежского приятеля. Кажется, будто его вытесали из дерева. А
его полный изящества поклон! Наверное, Торквил проглотил аршин.
   - Он очень высокий и худой...
   - Он не так высок, как вам кажется. Моего роста, не больше.
   - Рост - вещь обманчивая!
   - Да,  это  как  описание  внешности  в  паспорте.  Вот,  к  примеру,
Эрикссон.  Рост  шесть  футов,  волосы  светлые,  голубые  глаза,   лицо
продолговатое, манеры деревянные, нос средний, рот обычный. Даже если  к
этому добавить то, чего  нет  в  паспорте,  например:  речь  правильная,
говорит медленно, слова подбирает тщательно, - вы все равно не  получите
представления  о  том,  как  на  самом  деле  выглядит  Торквил...   Что
случилось?
   - Нет, ничего.
   Хилари, слушая Питерса, и через холл и зал внимательно вглядываясь  в
Эрикссона, вдруг подумала: да ведь это же приметы Бориса Глидера!  Слово
в слово то, что она слышала  от  Джессепа.  Может,  именно  поэтому  она
всегда чувствовала себя плохо в его присутствии.
   - Но, я полагаю, что он все же Эрикссон?  Он  не  может  быть  кем-то
другим?
   Питере с удивлением посмотрел на собеседницу.
   - Кем-то другим? Кем же? Что вы имеете в виду, Оливия?
   - Я думаю.., мне кажется.., я хотела спросить.., мог бы  он  приехать
сюда под именем Торквила Эрикссона?
   - Думаю, что нет. Это было бы невозможно - Эрикссон очень известен  в
научном мире.
   - Но ведь никто из здешних не встречался с ним раньше.
   - Вы думаете, что Эрикссон  ведет,  так  сказать,  двойную  жизнь.  -
Питере покачал головою. - Нет, это маловероятно.
   - Конечно, - вдруг согласилась Хилари, - на это не похоже.
   Да нет, вряд ли Эрикссон - это Глидер, подумала она. Но какие причины
были у Оливии Беттертон так настойчиво твердить об  опасности,  грозящей
Томасу со стороны Бориса Глидера? Может, она откуда-нибудь  узнала,  что
тот направляется в Организацию? А разве не  мог  человек,  приехавший  в
Лондон  под  именем  Бориса  Глидера,  быть  на  самом  деле   Торквилом
Эрикссоном? Ведь описания внешности абсолютно совпадают. И как только он
приехал сюда, то сразу же обратил все свое внимание на Беттертона...
   У Хилари была какая-то внутренняя уверенность, что Эрикссон  -  очень
опасный человек. Трудно было понять, что скрывалось за  сонным  взглядом
его бесцветных глаз.
   Хилари вздрогнула. Ей опять стало страшно.
   - Оливия, в чем дело? Что такое, наконец?
   - Ничего. Смотрите. Заместитель Директора собирается сделать какое-то
объявление.
   Доктор Нельсон, взобравшись на сцену, подошел к микрофону.
   - Друзья и коллеги! Завтра вам всем предлагается остаться в  Запасном
крыле.  Просьба  собраться  в  одиннадцать   утра,   будет   произведена
перекличка. Чрезвычайное положение  продлится  всего  лишь  до  двадцати
четырех часов. Очень сожалею, что у вас возникнут некоторые  неудобства.
С подробностями можете ознакомиться, они уже вывешены.
   Улыбаясь, он ушел. Опять заиграла музыка.
   -  А  теперь  мне  надо  снова  пригласить  Дженнсон,  -  со  вздохом
проговорил Питере. - Она с таким нетерпением поглядывает в мою  сторону.
Надо узнать, что это за штука - "Запасное крыло".
   Перекличка происходила в большом лектории.  Потом  всех  построили  в
длинную колонну и повели по одному из  коридоров.  Хилари  шла  рядом  с
Питерсом, она знала, что у него был крошечный компас, так что можно было
установить, в каком направлении их уводили.
   В конце  коридора  оказалась  небольшая  дверь.  Перед  ней  пришлось
немного задержаться, так как она была заперта.
   Питере вынул из кармана портсигар, но  в  ту  же  секунду  послышался
властный окрик Ван Хейдема:
   - Не курить! Вас ведь предупреждали!
   - О, простите сэр-Дверь вскоре открыли,  и  колонна  снова  двинулась
вперед.
   - Как овцы, - возмущенно прошептала Хилари.
   - Комнаты для дам  направо,  -  предупредительно  провозгласила  мисс
Дженнсон.
   Мужчин повели куда-то в левую часть крыла.
   - Здесь все очень просто, - опять раздался голос мисс Дженнсон, - но,
тем не менее, есть все необходимое. В вашем распоряжении ванная комната.
Через эту дверь и дальше по коридору можно пройти в общую гостиную.
   Гостиная - просторный зал, в котором опять все  собрались  вместе,  -
напоминала зал ожидания в небольшом аэропорту. Здесь был бар с напитками
и стояли столы с приготовленными  закусками.  В  другом  конце  гостиной
Хилари увидела ряд полок, забитых книгами.
   День прошел спокойно. На небольшом портативном экране  было  показано
два кинофильма.
   Искусственное освещение возмещало отсутствие окон. К вечеру  зажглись
другие лампы, от которых исходил мягкий свет.
   - Умно придумано! - одобрил Питере. - Все делается с целью свести  до
минимума ощущение того, что мы замурованы заживо.
   "Как мы здесь беспомощны, - подумала Хилари. - Где-то совсем недалеко
находятся люди, приехавшие из внешнего мира. А связаться с ними  и,  тем
более,  рассчитывать  на  их  помощь  невозможно.  Все  предусмотрено  с
жестокой тщательностью".
   От неожиданного прикосновения чьей-то руки Хилари  вздрогнула.  Резко
обернувшись, она увидела, что  рядом  с  ней  стоит  высокий  темнокожий
слуга.
   - Прошу вас, мадам. Вам нужно идти, - шепотом проговорил он.
   - Идти? Куда идти?
   - Прошу вас, следуйте за мной.
   Несколько мгновений Хилари колебалась. Никто не  замечал  ни  ее,  ни
слугу или делал вид, что не замечает.
   - Прошу вас, мадам, следуйте за мной.
   Хилари обратила внимание, что ее спутник был одет более  богато,  чем
остальные слуги. Его платье было украшено золотым шитьем.
   Они шли необычайно длинным белым коридором, и  Хилари  казалось,  что
утром их привели с противоположной стороны. Однако  ничего  нельзя  было
утверждать наверняка, так похожи были все эти коридоры.
   Потом слуга остановился и нажал какую-то  потайную  кнопку  в  стене.
Неслышно растворились дверцы, за которыми была небольшая  кабина  лифта.
Слуга жестом пригласил войти, затем вошел сам, и лифт взмыл вверх.
   - Куда вы меня везете? - Хилари бил озноб.
   - К Господину, мадам. Это большая честь для вас.
   - К Директору, вы хотите сказать?
   - К Господину.
   Они остановились перед какой-то дверью. Провожатый постучал, и  дверь
тотчас распахнулась. И еще долго они шли мимо  белых  одеяний,  золотого
шитья и черных бесстрастных лиц.
   Наконец Хилари неожиданно очутилась  в  комнате,  обставленной  чисто
по-восточному. Здесь были низкие диваны, кофейные  столики,  стены  были
увешены необычайно красивыми коврами.
   На диванчике сидел  сгорбленный  старец,  Хилари  устремила  на  него
удивленный взгляд. Это было невероятно: она встретилась  с  насмешливыми
умными глазами мистера Аристидиса...
 
Глава 17 
 
   - Прошу вас, мадам! - проговорил он приветливо.
   Аристидис поманил ее рукой, похожей на обезьянью лапу. Хилари подошла
ближе и села напротив. Аристидис тихо, как бы про себя, рассмеялся.
   - Вы удивлены, не так ли? Совсем не этого ожидали, а?
   - Конечно, - ответила, еще не придя в себя от изумления, Хилари. -  Я
никогда бы не подумала.., я и представить себе не могла...
   И вдруг все ее удивление как рукой сняло. Весь этот нереальный мир, в
котором она жила последние недели, вдруг зашатался и рассыпался.
   Теперь она поняла, что никогда эта Организация и не была такой, какой
старались представить ее технические руководители.
   Взять  хотя  бы  Директора  с   его   "необыкновенными"   ораторскими
способностями. Это всего лишь  подставная  фигура,  основное  назначение
которой - скрывать настоящее. А настоящее было здесь,  в  этой  потайной
комнате, обставленной в восточном вкусе. Во  главе  всего  стоял  мистер
Аристидис, и все приобретало  теперь  определенное  значение.  В  основе
лежала жестокость, практичность и.., обыденность.
   - Теперь я начинаю понимать, - произнесла растерянно Хилари,  -  все,
все, что есть здесь, - это ваше, правильно?
   - Да, мадам.
   - А кто такой Директор? Так называемый Директор.
   - А что, он очень  хорош!  Я  плачу  ему  большие  деньги.  Аристидис
закурил, Хилари молча смотрела на него.
   - Около вас восточные сладости, - сказал  он,  -  прошу  вас,  мадам,
угощайтесь. Опять наступила тишина.
   - Видите ли, мадам, - произнес наконец Аристидис, - я  филантроп.  Вы
знаете, что я очень богат. Я один из богатейших людей в мире,  возможно,
даже самый богатый. И вот, имея  в  своем  распоряжении  такое  огромное
состояние,  я  считаю  себя   обязанным   каким-то   образом   приносить
человечеству пользу. Этим и объясняется, что здесь, в этом удаленном  от
всего  живого  месте,  я  построил  лепрозорий,  большую   колонию   для
прокаженных,   и   основал   широкую    сеть    научно-исследовательских
лабораторий, где многочисленные ученые разрешают проблему профилактики и
лечения лепры.
   Известно, что некоторые виды заболевания излечимы. Но есть  и  такие,
которые лечению не поддаются. Поэтому здесь повседневно, непрерывно идет
исследовательская работа,  и  мы  уже  получили  хорошие  результаты.  В
действительности, проказа не  так  заразна,  как  это  принято  считать.
Ветряная оспа, тиф, чума - гораздо опаснее. И все же,  если  произнесено
слово "лепрозорий",  люди  шарахаются  в  сторону.  Страх  перед  лепрой
культивировался долгие века. Вы можете прочесть об этом даже в библии...
Поэтому я и основал это учреждение здесь.
   - И вы создали его только из этих соображений?
   -    Да.    У    нас,    кроме    того,    работает    противораковый
научно-исследовательский  отдел,  важная  работа  проводится  также   по
изучению профилактики туберкулеза. Производятся всякие  вирусологические
исследования - все это только в лечебных целях. Само  собой  разумеется,
что о войне биологическими средствами и разговора быть не может.  Все  в
плане  гуманности,  все  законно   и   способствует   укреплению   моего
авторитета.  Время  от  времени  известные  физики,  хирурги  и   химики
приезжают сюда, чтобы ознакомиться с  результатами  нашей  работы.  Вот,
например, приехали они и сегодня. Здание  это  построено  в  достаточной
мере хитроумно, а многие помещения  устроены  прямо  в  недрах  гор.  Во
всяком случае, я нахожусь  вне  всяких  подозрений.  -  Он  улыбнулся  и
простодушно добавил: - Видите ли, ведь я очень богат.
   - Но почему? Скажите мне, почему у вас такая тяга к разрушению?
   - У меня нет никакой  тяги  к  разрушению,  мадам.  Вы  несправедливо
судите обо мне.
   - Но тогда я просто ничего не понимаю!
   -  Видите  ли,  я  бизнесмен,  -  еще  более  простодушно  проговорил
Аристидис. -  Кроме  того,  я  коллекционер.  Когда  богатство  начинает
давить, единственное, что остается - это что-нибудь собирать. В  течение
моей жизни я коллекционировал разные вещи. У меня лучшее собрание картин
в Европе. Я собирал керамику, увлекался филателией - моя коллекция марок
одна из известнейших в мире. Когда надоест собирать одно,  переходишь  к
другому. Я стар, мадам, и мне уже ничего не осталось. И вот последнее, к
чему я пришел сейчас: я коллекционирую мозги.
   - Мозги? - содрогнулась Хилари. Ее собеседник спокойно кивнул.
   - Да. Это самое интересное из того, что можно собирать. Мало-помалу я
соберу здесь все мозги мира. Моя коллекция - молодые ученые.
   Я привожу сюда только многообещающих  молодых  ученых,  тех,  которые
могут многого достичь в науке. Однажды опустошенные государства прозреют
и поймут, что все их ученые постарели и выдохлись, а самые молодые мозги
мира - все врачи, химики, физики - все находятся в моем распоряжении.  И
если какой-нибудь стране понадобится  ученый,  допустим,  специалист  по
пластической хирургии, она должна будет купить его у меня.
   - Вы хотите  сказать...  -  Хилари  наклонилась  вперед  и  испытующе
взглянула на  Аристидиса.  -  Вы  утверждаете,  что  это  -  всего  лишь
гигантская финансовая операция?
   И опять Аристидис спокойно кивнул.
   - Да, - медленно проговорил он, - конечно. В ином случае все  это  не
имело бы никакого смысла. Не так ли? Хилари глубоко вздохнула.
   - Пожалуй, что и так, - ответила она.  -  Что-то  в  этом  роде  я  и
предполагала... Но...
   - Видите ли, в конце концов, это моя профессия, -  Аристидис  говорил
извиняющимся тоном, - ведь я финансист.
   - И вы пытаетесь меня  убедить,  что  все  это  не  имеет  под  собой
абсолютно  никакой  политической  подкладки?  Что  вы  не  стремитесь  к
мировому господству?
   - Отнюдь, - ответил он спокойно, - я совсем не стремлюсь стать богом,
я человек религиозный, - в его голосе слышался упрек. -  Такой  болезнью
поражены диктаторы, это они стремятся занять место бога. Пока я этим еще
не заразился. - Аристидис помолчал. - Хотя, это может  прийти.  Да,  да,
может прийти. Но пока еще, к счастью, этого  нет...  Я  покупаю  ученых,
мадам. На вольном рынке. Все происходит, так при любой  другой  торговой
сделке. Я покупаю их за деньги. Иногда они  попадаются  на  какую-нибудь
идейную приманку. Молодые  -  всегда  мечтатели.  Они  начинены  разными
идеями. У них есть идеалы... Попадаются и такие,  которых  можно  купить
гарантией безопасности.
   - Это кое-что объясняет, - задумчиво проговорила Хилари. - Объясняет,
я хочу сказать, одно удивительное обстоятельство, которое я отметила  во
время нашей дороги сюда.
   - Вас что-нибудь удивило тогда, мадам?
   - Да. Меня поразило, как различны цели  у  всех  тех  людей,  которые
ехали со мной. Вот, например, американец Энди Питере, у него  совершенно
определенные левые взгляды. А возьмите Эрикссона, он - фанатик,  верящий
только  в  сверхчеловека.  У  фрейлин   Нидхейм   настоящие   фашистские
убеждения. Что касается доктора Баррона... - Хилари замялась.
   - Вы хотите сказать, что он приехал сюда только из-за  денег?  Доктор
Баррон образован и циничен в  одинаково  высокой  степени.