нький домик в стиле Георга.
   - Как же ты купил, а мы даже не видели?
   - Представилась возможность. Его только что пустили в  продажу.  И  я
цап-царап.
   Миссис Дрейк сказала:
   -   Видимо,   предстоит   колоссальная   работа,   надо   будет   все
отремонтировать.
   Джордж ответил не задумываясь:
   - О, не стоит беспокоиться. Этим займется  Руфь.  Упоминание  о  Руфи
Лессинг, многоопытном секретаре Джорджа, было  воспринято  торжественным
молчанием. Руфь пользовалась большим влиянием  -  практически  она  была
членом  семьи.  Привлекательная,  пунктуальная  во  всем,  она  сочетала
колоссальную  работоспособность  с  врожденной   тактичностью…   Розмари
постоянно твердила:
   - Пусть этим  займется  Руфь.  На  нее  можно  полностью  положиться.
Поручим это Руфи.
   Любое затруднение всякий раз улаживалось  многоопытными  руками  мисс
Лессинг. Улыбающаяся, ненавязчивая, она преодолевала любые  препятствия.
Поговаривали, что конторой управляет не столько Джордж, сколько она.  Он
полностью ей доверял и каждый раз полагался на ее суждение. Казалось,  у
нее не было ни собственных нужд, ни собственных желаний.
   И тем не менее замечание Джорджа вызвало раздражение Люциллы.
   - Дорогой Джордж,  я  нисколько  не  сомневаюсь  в  способности  мисс
Лессинг, но лишь хотела бы заметить, что женщины нашей семьи могли бы по
своему вкусу подобрать  расцветку  собственной  гостиной!  Следовало  бы
спросить совета у Ирис. О себе я не говорю. Я не в счет. Но  Ирис  может
обидеться.
   Это замечание озадачило Джорджа.
   - Я хотел преподнести вам сюрприз. Люцилла улыбнулась.
   - Какой вы еще ребенок, Джордж. Вмешалась Ирис:
   - Расцветка меня нисколько не волнует. Руфь великолепно все  сделает.
Вкус у нее отменный. А что мы будем там делать? Полагаю, там есть корт.
   - Да, а в шести  милях  площадка  для  гольфа,  и  всего  лишь  около
четырнадцати миль от моря. Более того, у нас там  будут  соседи.  Думаю,
знакомые никогда не помешают.
   -  Какие  соседи?  -  неприязненно  спросила  Ирис.  Джордж  не  смог
посмотреть ей в глаза.
   - Фаррадеи, - сказал он. - Они живут примерно в полутора милях  сразу
за парком.
   Ирис опешила. Но тут же ей пришло в голову,  что  вся  эта  тщательно
продуманная операция по приобретению  и  оборудованию  загородного  дома
служила прикрытием одной-единственной цели - установить  со  Стефаном  и
Сандрой более близкие отношения. Когда дачные усадьбы примыкают  друг  к
другу, между соседями волей-неволей завязываются контакты. Как он  точно
все  предусмотрел!  Для  чего?  Какая  мысль  терзает  его?   Стоит   ли
выбрасывать столько денег ради достижения какой-то необъяснимой цели?
   Подозрение, что Розмари и Стефан имели более чем дружеские отношения?
Странное проявление посмертной ревности? Она не находила объяснений.
   Чего Джордж добивается от Фаррадеев? К чему эти  непонятные  вопросы,
которыми он донимает ее? Что за чудачество?
   Этот странный, затуманенный взгляд по вечерам! Люцилла объясняла  его
слишком большим количеством портвейна. Ох уж эта Люцилла!
   Нет, это не  чудачество.  Когда  он  сидел,  погруженный  в  забытье,
казалось, непреодолимое волнение, сдобренное  изрядной  порцией  апатии,
отнимает у него последние силы.
   Большую часть августа они провели за городом в Литтл Прайерз. Ужасный
дом! Ирис вздрогнула. Она ненавидела его. Внешне симпатичный,  добротный
дом, тщательно отделанный и  меблированный.  (Руфь  Лессинг  знала  свое
дело!) И странная, пугающая пустота. Они не жили там. Они его  занимали.
Как солдаты в войну занимают наблюдательный пост.
   Ужаснее  всего  была  давящая  обыденность   летнего   существования.
Уик-энды,  теннис,  дружеские   обеды   с   Фар-радеями.   Сандра   была
очаровательна - как и подобает любезной соседке, встретившейся  на  даче
со  старыми  друзьями.  Она  познакомила  Джорджа  и  Ирис  с   местными
достопримечательностями, разговаривала с ними о лошадях и  относилась  к
возрасту Люциллы с достаточным почтением.
   И никому было неведомо, что скрывается за этим бледным,  улыбающимся,
словно маска, лицом. Женщина-сфинкс.
   Что касается Стефана, то они мало видели его.  Он  был  очень  занят,
дела  не  оставляли  ему  времени.  Ирис  казалось,  что  они  могли  бы
встречаться и почаще, но он сознательно этого избегает.
   Так прошли август и сентябрь, и в октябре было решено возвращаться  в
Лондон.
   Ирис облегченно  вздохнула.  Может  быть,  после  возвращения  Джордж
придет в себя?
   И вот вдруг прошлой ночью ее разбудил осторожный стук в  дверь.  Ирис
включила свет, посмотрел время - всего лишь час.
   Она натянула халат и подошла к двери. Подумала, так будет  приличнее,
чем просто крикнуть "Войдите".
   За дверью стоял Джордж. Он  еще  не  ложился,  на  нем  был  вечерний
костюм. Дышал он прерывисто, лицо было странного голубого оттенка.
   Он сказал:
   - Ирис, спустись в кабинет. Мне надо с тобой поговорить. Мне  надо  с
кем-нибудь поговорить.
   Полусонная, теряясь в догадках, она безропотно повиновалась ему.
   В кабинете он прикрыл дверь и указал  ей  на  кресло,  стоящее  подле
стола, сам расположился напротив. Он пододвинул ей коробку с сигаретами,
вынул одну, закурил, это далось ему не сразу, руки дрожали.
   Она спросила:
   - Что случилось, Джордж?
   Страх  охватил  ее.  Он  был  бледен,  словно  мертвец,  и   говорил,
задыхаясь, как человек, пробежавший большое расстояние.
   - Я больше не могу. Я этого не вынесу. Ты должна мне сказать…  Правда
ли это… возможно ли…
   - О чем ты, Джордж?
   - Ты не могла не заметить. Ведь она должна была  что-нибудь  сказать.
Была какая-то причина…
   Ирис удивленно смотрела на него. Он потер лоб.
   - Ты не понимаешь, о чем я говорю. Я вижу.  Не  пугайся,  крошка.  Ты
должна мне помочь.  Припомни  что  сможешь.  Постой,  постой,  никак  не
соберусь с мыслями, но ты сейчас все поймешь… Посмотри-ка эти письма.
   Он отпер один из ящиков письменного стола и достал оттуда два  листка
бумаги.
   - Прочти, - сказал Джордж, подавая листки.
   Ирис внимательно посмотрела на оказавшуюся  в  ее  руке  бумагу.  Там
черным по  белому  значилось:  "Ты  думаешь,  что  твоя  жена  совершила
самоубийство. Нет. Ее убили". Вторая записка: "Твоя  жена,  Розмари,  не
покончила с собой. Ее убили".
   Ошеломленная, Ирис не могла отвести взгляда от писем.
   Джордж продолжал:
   - Я получил их три месяца назад. Сначала решил, что шутка - жестокая,
подлая шутка. Потом подумал: с чего бы Розмари стала себя убивать?
   Ирис повторила заученным голосом:
   - Нервное истощение в результате инфлюэнцы.
   - Да, но ты подумай, это же сущий вздор, не  так  ли?  Сколько  людей
болеет инфлюэнцей, а потом испытывают нервное истощение - и что?
   Ирис с усилием произнесла:
   - Может быть, она была несчастна?
   - Да, допустим, - спокойно ответил Джордж. - Но  что  ни  говори,  не
понимаю, как это Розмари покончила с собой только из-за  того,  что  она
была  несчастна.  Она  могла  этим  пугать,  но  не  думаю,  чтобы   она
действительно осуществила свою угрозу.
   - Но ведь она все-таки это сделала,  Джордж!  Какое  тут  может  быть
другое объяснение? Да и вся эта дрянь, которую нашли у  нее  в  сумочке,
доказывает правильность сделанного вывода.
   - Знаю. Все подтверждается.  Но  как  только  я  это  получил,  -  он
дотронулся пальцем до анонимок, - у меня в голове все  перевернулось.  И
чем больше я об этом думаю, тем сильнее чувство: что-то тут не так.  Вот
почему я задавал тебе эти бесконечные вопросы - про  врагов  Розмари.  А
также - не обмолвилась ли она когда ненароком, будто кто-то  внушает  ей
страх. Неизвестный, убивший ее, должен был иметь на то основание…
   - Джордж, ты сходишь с ума.
   - Иногда и мне тоже  так  кажется.  А  потом  вдруг  меня  охватывает
уверенность, что я прав. Нужно все узнать. Выяснить. Помоги  мне,  Ирис.
Подумай. Вспомни. Главное - вспомни.  Все  до  мельчайших  подробностей.
Ведь если ее убили, значит, убийца в тот вечер сидел  с  нами  за  одним
столом. Согласна?
   Разумеется, она была  с  этим  согласна.  Следовательно,  не  следует
противиться  воспоминаниям.  Нужно  все  вспомнить.  Музыка,  барабанная
дробь, притушенные огни кабаре, снова  яркий  свет  и  распростертая  на
столе Розмари с посиневшим, сведенным судорогой лицом.
   Ирис задрожала. Ее охватил страх - панический страх. Нужно  подумать…
все воскресить… вспомнить. Во имя Розмари.
   Прочь забвение.

2. Руфь Лессинг

   Руфь Лессинг не покидали,  лишь  временами  притуплялись  в  суматохе
заполненного делами дня воспоминания о жене ее хозяина Розмари Бартон.
   Розмари ей не нравилась, на то были причины. Но до  того  ноябрьского
утра, когда она  впервые  встретилась  с  Виктором  Дрейком,  она  и  не
осознавала, сколь велика ее неприязнь.
   Та беседа с Виктором положила начало всему, привела поезд в движение.
До этого все ее  чувства  и  мысли  были  настолько  скрыты  в  глубинах
сознания, что не имели реального значения.
   Она была предана Джорджу. С самого начала. Когда она впервые пришла к
нему, холодная, уверенная в себе двадцатитрехлетняя женщина, то сразу же
поняла, насколько ему необходима опека.  Она  подбирала  ему  приятелей,
направляла увлечения.  Она  удерживала  его  от  различных  сомнительных
авантюр и благословляла тогда, когда необходимо было рискнуть. И ни разу
в течение их продолжительного сотрудничества она не дала Джорджу  повода
усомниться в ее работоспособности, внимательности и исполнительности. Ее
внешность  радовала  глаз,  особое   удовольствие   Джорджу   доставляли
аккуратные    темные    блестящие     волосы,     великолепно     сшитые
свеженакрахмаленные  блузки,  маленькие  жемчужины  в   мочках   красиво
очерченных ушей, бледное, чуть припудренное  лицо,  слегка  подкрашенные
розовой помадой губы.
   В ней не было недостатков.
   Ему   нравилась   независимая,   уверенная   манера   ее   поведения,
деловитость, полное отсутствие фамильярности. Когда он рассказывал ей  о
своих  личных  делах,  она  сочувственно  выслушивала  и  всегда  давала
полезные советы.
   Кроме, однако, его супружества. Она не одобряла  его.  Тем  не  менее
примирилась с этим событием  и  оказала  бесценную  помощь  в  свадебных
приготовлениях, сняв с плеч миссис Марло добрую долю забот.
   После  свадьбы  отношения   Руфи   с   ее   шефом   сделались   менее
доверительными. Она  продолжала  заниматься  делами,  и  Джордж  в  этом
отношении мог полностью на нее положиться.
   Опыта ей было не занимать, и Розмари вскоре поняла,  какую  бесценную
помощь в самых разных делах может оказать ей секретарь ее мужа.
   Джордж, Розмари, Ирис-все называли ее Руфь,  и  она  часто  приходила
позавтракать на Эльвестон Сквер. Теперь ей было уже двадцать девять,  но
выглядела она точно так же, как и в двадцать три.
   С Джорджем ей не было нужды ни о чем разговаривать,  она  великолепно
чувствовала  все  оттенки  его  душевного  состояния.  Она  точно  могла
сказать,  когда   послесвадебная   восторженность   сменилась   любовным
экстазом, знала, когда этот экстаз уступил место иному чувству, которому
нелегко было подобрать определение. В то время  ей  нередко  приходилось
подправлять его мелкие ошибки.
   Однако как  бы  ни  был  рассеян  Джордж,  Руфь  Лессинг  никогда  не
заостряла на этом внимания. И он ей был за это благодарен.
   В то ноябрьское утро он впервые сказал ей про Виктора Дрейка.
   - Руфь, у меня есть для вас одно довольно неприятное поручение.
   Она вопросительно посмотрела на него. Говорить, что она его выполнит,
не стоило. Это и так было понятно.
   - В каждой семье есть паршивая овца, - сказал Джордж.
   Она понимающе кивнула.
   - Это кузен моей жены - боюсь,  совершеннейший  оболтус.  Он  разорил
свою мать - глупая простофиля распродала свои жалкие акции, которые  она
для него собирала. Он начал с подделки чека в Оксфорде, дело  замяли,  с
тех пор он мотается по свету - и везде гадит.
   Руфь слушала без особого интереса. Подобные типы  были  ей  известны.
Они выращивали апельсины,  разводили  цыплят,  бродяжничали  по  дорогам
Австралии,  подзарабатывали  на  бойнях  в  Новой  Зеландии.  Они  везде
пакостничали, нигде не останавливались  надолго  и  проматывали  деньги,
едва  успев  их  заработать.  Такие  люди  не   интересовали   ее.   Она
предпочитала людей с положением.
   - Сейчас он снова объявился в Лондоне  и,  как  мне  стало  известно,
надоедает моей жене. Последний  раз  она  видела  его,  когда  еще  была
школьницей, и вот этот негодяй с великосветскими манерами вымогает у нее
деньги. Этого я не допущу.  Мы  договорились  встретиться  в  двенадцать
часов в гостинице. Я хочу поручить это дело вам. Не хочется иметь с  ним
ничего общего. Я его никогда не видел, видеть не желаю и не хочу,  чтобы
Розмари с ним  встречалась.  Я  думаю,  встреча  приобретет  официальный
характер, если появится незаинтересованное лицо.
   - Да, это хороший план. Каковы условия?
   - Сто фунтов наличными и билет  в  Рио-де-Жанейро.  Деньги  вручаются
только на палубе.
   Руфь улыбнулась.
   - Прекрасно. Хотите быть уверены, что он действительно отчалит.
   - Вижу, вы все поняли.
   - Обычное дело, - бросила она.
   - От него буквально не знаешь,  чего  ждать.  -  Он  помолчал.  -  Вы
действительно не возражаете?
   - Разумеется. - Она улыбнулась. - Уверяю вас,  мне  это  не  составит
труда.
   - Для вас не составит труда и более сложное поручение.
   - Билет уже заказан? Кстати, как его зовут?
   - Виктор Дрейк. Вот его билет Я  вчера  звонил  в  пароходство.  "Сан
Кристобаль" отплывает завтра из Тилбури.
   Руфь взяла билет, проверила его для порядка и опустила в сумочку.
   - Договорились. Все сделаю. Двенадцать часов Адрес?
   - Отель "Рупперт", Рассел Сквер. Она записала.
   - Руфь, дорогая, не знаю, что бы я делал без вас . - В избытке чувств
он положил ей на плечо руку Такого раньше он себе никогда не позволял. -
Вы моя правая рука, вы часть меня самого.
   Она покраснела от удовольствия.
   - Я не умею говорить… Ваша работа воспринимается как нечто само собой
разумеющееся . Но, поверьте, это совсем не  так.  Вы  не  представляете,
насколько я вам доверяю во всем…- Слово "во всем" он повторил - Вы самая
добрая, самая милая, самая надежная девушка на свете.
   Руфь засмеялась и, чтобы скрыть удовольствие и смущение, проговорила:
   - Вы испортите меня своей похвалой.
   - Но это действительно так. Руфь, вы часть фирмы. Жизнь без вас  была
бы немыслима.
   Она вышла, согретая теплотой его слов. И это чувство все еще  жило  в
ней, когда она прибыла в отель "Рупперт".
   Возложенное поручение ничуть ее не смущало. Она  верила,  что  сумеет
найти выход  из  любого  положения.  Случайные  приключения  никогда  не
привлекали ее.  А  Виктора  Дрейка  она  воспринимала  как  часть  своих
повседневных обязанностей.
   Он оказался точно таким, каким она его себе представляла, может быть,
только немного красивее. А что касается  его  характера  -  тут  она  не
ошиблась.  Добродетелями  природа  обделила   Виктора   Дрейка.   Такого
бессердечного, расчетливого типа еще  надо  было  поискать.  Дьявол  под
маской добродушия. Чего она не учла,  так  это  его  способности  читать
мысли других людей и той легкости, с какой он умел воздействовать на  их
эмоции. Очевидно, она также переоценила свои возможности противиться его
обаянию. А он был обаятелен.
   Он с радостным изумлением приветствовал ее.
   -  Полномочный  представитель  самого  Джорджа.  Великолепно.   Какая
неожиданность!
   Сухо, спокойно она изложила ему условия. Виктор  воспринял  их  самым
дружелюбным образом.
   - Сотня фунтов? Совсем не плохо. Бедняга Джордж. Я бы  согласился  на
шестьдесят - но об этом ему не сказал! Условия: "Не беспокоить дражайшую
кузину Розмари - не совращать девственную кузину Ирис  -  не  обременять
достопочтенного кузена Джорджа". Согласен! Кто  проводит  меня  на  "Сан
Кристобаль"? Вы, дорогая мисс Лессинг? Превосходно. -  Он  сморщил  нос,
темные глаза сверкнули сочувствием. Загорелым худым лицом и  фигурой  он
напоминал  тореадора  самого  романтического  пошиба!  Он  был  способен
произвести на женщину впечатление и знал это!
   - Вы уже порядочно работаете у Бартона, не так ли, мисс Лессинг?
   - Шесть лет.
   - И он не знает, что бы он без вас делал! Да, да, мне все известно. И
про вас я тоже все знаю, мисс Лессинг.
   - Каким образом? - насторожилась Руфь.
   Виктор усмехнулся.
   - Розмари рассказала.
   - Розмари? Но…
   - Не  волнуйтесь.  Я  не  собираюсь  больше  надоедать  ей.  Она  уже
обласкала меня - такая лапочка. Признаюсь, я выудил у нее сотню.
   - Вы…
   Руфь осеклась, а Виктор рассмеялся. У него  был  заразительный  смех.
Она не понимала, почему смеется с ним вместе.
   - Это недостойно вас, мистер Дрейк.
   - Я законченный паразит. Обладаю отточенной техникой паразитирования.
Кошелек, например, откроется,  если  послать  телеграмму  с  намеком  на
предполагаемое самоубийство.
   - Вы должны стыдиться самого себя.
   - Я  глубоко  раскаиваюсь.  Я  скопище  пороков,  мисс  Лессинг.  Мне
хотелось бы обнажить перед вами свою суть.
   - Зачем? - Она заинтересовалась.
   - Не знаю. Вы не такая, как все. Моей техникой вас не проймешь. Какие
у вас ясные глаза - глаза праведницы. Нет, кающийся  грешник  ничего  от
вас не добьется. В вас нет ни капли жалости.
   Ее лицо сделалось жестким.
   - Ненавижу жалость.
   - Несмотря на ваше имя?  Ведь  вас,  кажется,  зовут  Руфь?  Довольно
пикантно. Руфь - безжалостная !.
   - Не люблю слабых.
   - Кто назвал меня слабым? Нет, нет, дорогая моя, вы ошибаетесь. Может
быть, я просто мерзавец, но мне хочется сказать вам одну вещь.
   Губы ее слегка искривились. Сейчас начнутся оправдания. - Да?
   - Я себе нравлюсь. Да, - он кивнул, - нравлюсь, и все тут. Я  повидал
жизнь, Руфь. Почти все испробовал,  был  и  актером,  и  кладовщиком,  и
швейцаров, и поденщиком, и носильщиком,  и  бутафором  в  цирке!  Плавал
матросом на сухогрузе. Выставлял свою кандидатуру в президенты  в  одной
южноамериканской республике. Сидел в  тюрьме!  И  только  двух  вещей  я
никогда не делал - не занимался честным  трудом  и  не  расплачивался  с
долгами.
   Он засмеялся и взглянул на нее. Неужели ее не возмутит эта чушь? Нет,
Виктор  Дрейк  обладал  дьявольской  силой.  В  его  устах  злокозненная
мерзость выглядела невинной шалостью. Жуткий  взгляд  пронизывал  ее  до
костей.
   - Не воображайте, Руфь! Не суйте мне в  нос  вашу  добропорядочность!
Благополучие - вот ваш фетиш. Вы из тех девушек, которые  спят  и  видят
себя женой своего хозяина. Поэтому-то вы и работаете  у  Джорджа.  И  не
следовало ему жениться на этой дурочке Розмари.  На  вас  ему  следовало
жениться. И вот бы, черт побери, не прогадал.
   - Вы забываетесь.
   - Розмари чертовски глупа, это у нее врожденное. Опьяняющая красавица
с мозгами  кролика.  Такие  женщины  волнуют  мужчин,  но  не  могут  их
удержать. Ну а вы - это совсем другое. Боже, если мужчина в вас влюбится
- то уж навсегда.
   Это был меткий удар. Не успев опомниться, она выдала себя с головой:
   - Если! Но он не любит меня!
   - Джордж, вы хотите сказать? Руфь, не глупите. Случись  что-нибудь  с
Розмари, и он тут же на вас женится.
   (Вот оно начало всего,)
   Виктор продолжал, не сводя с нее глаз:
   - И вы это знаете так же хорошо, как и я.  (Рука  Джорджа  у  нее  на
плече, ласковый голос, тепло… Да, правильно… Она волнует его, он  к  ней
тянется…)
   Виктор тихо сказал:
   - Побольше уверенности, дорогая. Вы обведете Джорджа вокруг  мизинца.
А Розмари всего-навсего дурочка.
   "Правильно, - подумала Руфь. - Если б  не  Розмари,  я  бы  заставила
Джорджа сделать мне предложение; И он бы не прогадал. Как  бы  я  о  нем
заботилась…"
   Гнев  ослепил  ее,  злость  заклокотала  в  сердце.  Виктор  Дрейк  с
интересом за