Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Кристи Агата. Смерть приходит в конце -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  -
сомненно, выгадал бы от этого Себек. Надо думать, что в отсутствие Имхотепа он выполнял бы также обязанности жреца заупокойной службы, а после его смерти унаследовал бы эту должность. Но хотя Себек выгадал бы больше других, преступником он быть не может, ибо сам так жадно пил отравленное вино, что умер. Поэтому, насколько я понимаю, смерть двух братьев могла пойти на пользу только одному человеку, - в данный момент, разумеется, - и этот человек - Ипи. - Правильно, - согласилась Иза. - Я вижу. Хори, ты умеешь рассуждать и смотреть на несколько ходов вперед. Теперь давай поговорим про Ипи. Он молод и нетерпелив; у него во многом дурной характер; он в том возрасте, когда исполнение желаний кажется самым важным на свете. Он возмущался и сердился на старших братьев, считая, что его несправедливо обошли, исключив из числа совладельцев. А тут еще Камени подогрел его чувства... - Камени? - спросила Ренисенб. И в ту же секунду вспыхнула и закусила губу. Хори повернул голову и взглянул на нее. Этот долгий, проницательный, но добрый взгляд необъяснимым образом ранил ее. Иза, вытянув шею, уставилась на Ренисенб. - Да, - ответила Иза. - Камени. Под влиянием Хенет или нет - это уже другой вопрос. Ипи честолюбив и самонадеян, он не желает признавать над собой власть старших братьев и явно считает себя, как он уже давно мне сказал, гораздо умнее остальных членов семьи, невозмутимо завершила Иза. - Он тебе так сказал? - спросил Хори. - Он весьма любезно признал, что только у нас с ним есть мозги, как он выразился. - По-твоему, Ипи отравил Яхмоса и Себека? - с сомнением в голосе потребовала ответа Ренисенб. - Я полагаю, что это не исключено, не более того. Сейчас мы ведем разговор о подозрениях - доказательств у нас пока нет. Испокон веку алчность и ненависть вдохновляли людей на убийство своих близких, и люди совершали убийство, хотя им было известно, что боги этого не одобряют. И если отраву в вино всыпал Ипи, нам нелегко будет уличить его, ибо Ипи, охотно признаю, очень неглуп. Хори кивнул в знак согласия. - Но здесь, под фиговым деревом, мы ведем разговор пока лишь о подозрениях. А потому нам предстоит обсудить поведение всех наших домочадцев. Как я уже сказала, слуг я исключаю, потому что даже на мгновенье не могу поверить, что кто-либо из них осмелится на такой поступок. Но я не исключаю Хенет. - Хенет? - воскликнула Ренисенб. - Но Хенет так искренне нам предана. Она то и дело твердит об этом. - Лгать не труднее, нежели говорить правду. Я много лет знаю Хенет. Впервые я увидела ее, когда она приехала в наш дом с твоей матерью. Она приходилась ей дальней родственницей, бедной и несчастной. Муж так и не полюбил ее - она была малопривлекательна - и вскоре покинул. Единственный ребенок умер в раннем возрасте. Явившись к нам, она заверяла о своей преданности твоей матери, но я видела ее глаза, когда она следила, как твоя мать ходит по дому и по двору, и я говорю тебе, Ренисенб, в них не было любви. Они горели завистью. А что касается ее преданности всем нам, то я ей не верю. - Скажи мне, Ренисенб, - вмешался Хори, - а ты сама испытываешь привязанность к Хенет? - Нет, - не сразу ответила Ренисенб. - Хотя часто корю себя за то, что не люблю ее. - Не кажется ли тебе, что причиной этому неискренность, которую ты невольно чувствуешь? Подтвердила ли она хоть раз свою любовь к вам на деле? Не она ли постоянно вносит разногласия в семью, наушничая и нашептывая пересуды, которые только ранят душу и вызывают гнев? - Да, да, все это верно. - Иза издала сухой смешок. - У тебя, оказывается, неплохие глаза и уши, достойнейший Хори. - Но отец ей доверяет и благоволит к ней, - не сдавалась Ренисенб. - Мой сын всегда был дураком, - сказала Иза. - Мужчины любят, когда им льстят, вот Хенет и расточает лесть, подобно благовонному бальзаму, который щедро раздают, готовясь к пирам. Ему она, может, и в самом деле искренне предана, но к остальным, уверена, никакой любви не испытывает. - Но не решится же она... Не решится же она убивать, - сопротивлялась Ренисенб. - Для чего ей сыпать отраву в вино? Какая ей от этого польза? - Никакой. Что же касается, для чего, - мы понятия не имеем, какие у Хенет мысли. Не знаем, что она думает, что чувствует. Но за ее подобострастием и раболепством, по-моему, кроется нечто весьма необычное. А если так, то мотивов ее действий нам с тобой и Хори не понять. Хори кивнул. - Иногда порча кроется глубоко внутри. Я уже однажды говорил Ренисенб об этом. - А я не поняла тебя, - отозвалась Ренисенб. - Но теперь мне кое-что стало понятно. Началось это все с появления Нофрет. Еще тогда, заметила я, мы все перестали быть такими, какими казались мне раньше. Я испугалась... А сейчас, - она беспомощно развела руками, - страх царит кругом... - Страх вызван неведением, - сказал Хори. - Как только все прояснится, Ренисенб, страх исчезнет. - Есть еще и Кайт, - продолжала Иза. - При чем тут Кайт? - возмутилась Ренисенб. - Кайт ни за что не стала бы убивать Яхмоса. Это невероятно. - Невероятного не существует, - сказала Иза. - Это, по крайней мере, я постигла за свою долгую жизнь. Кайт - удивительно тупая женщина, а я всегда не доверяла тупицам. Они опасны. Они видят только то, что вблизи, что их окружает, и могут сосредоточить свое внимание на чем-то одном. Кайт живет в собственном мире, который состоял из нее самой, ее детей и Себека как отца ее детей. Ей вполне могло прийти в голову, что смерть Яхмоса сделает ее детей богаче. Себеком Имхотеп часто бывал недоволен - он был безрассудным, непослушным, дерзким. Имхотеп мог положиться только на Яхмоса. Но если бы Яхмоса не стало, Имхотепу пришлось бы полагаться на Себека. Вот так примитивно она, по-моему, могла бы рассудить. Ренисенб вздрогнула. Сама того не желая, она распознала в словах Изы суть характера поведения Кайт. Ее мягкость и нежность, ее спокойствие и любовь были направлены только на собственных детей. Помимо себя, своих детей и Себека, мира для нее не существовало. Он не вызывал у нее ни любопытства, ни интереса. - Но ведь должна же была она сообразить, - начала Ренисенб, - что вернется Себек, захочет пить, как и случилось, и нальет себе вина? - Нет, - сказала Иза, - не обязательно. Кайт, как я уже сказала, глупая. Она видела только то, что хотела видеть, - Яхмос пьет вино и умирает, что потом объясняют колдовством жестокой и прекрасной Нофрет. Она представляла себе только одну возможность, исключая всякую иную, и, поскольку вовсе не желала смерти Себеку, то ей и в голову не приходило, что он может неожиданно вернуться. - А получилось так, что Себек умер, а Яхмос остался жив! Как ей, должно быть, тяжко, если все произошло так, как ты предполагаешь. - Такое часто бывает с глупыми людьми, - заметила Иза. - Затевают они одно, а получается совсем другое. - Она помолчала, а потом продолжала: - А теперь переходим к Камени. - Камени? - Ренисенб постаралась ничем не выказать своего волнения или протеста. И снова смутилась под взглядом Хори. - Да, не принимать в расчет Камени мы не можем. Мы не знаем, есть ли у него причины нанести нам вред, но что нам вообще известно о нем? Он приехал с севера, из тех же земель, что и Нофрет. Он помогал ей - охотно или неохотно, кто может сказать? - настроить Имхотепа против родных детей. Я иногда наблюдала за ним, но должна признаться, не знаю, что он собой представляет. В целом он кажется мне обычным молодым человеком, далеко не простодушным, и, помимо того, что он красив, есть в нем что-то притягательное для. женщин. Да, женщинам Камени всегда будет нравиться, но тем не менее, по-моему, он не из тех, кто способен завладеть их мыслями и сердцем. Он весел и беспечен, и, когда умерла Нофрет, не заметно было, чтобы он горевал. Но так видится со стороны. Кто может сказать, что происходит в человеческом сердце? Человек с твердым характером способен на любую роль... Может, Камени тяжело горюет по погибшей Нофрет и жаждет отомстить за нее? Раз Сатипи убила Нофрет, пусть погибнет Яхмос, ее муж. И Себек, который угрожал ей, а потом, может, и Кайт, докучавшая ей мелкими пакостями, и Или, который тоже ненавидел ее. Все это кажется невероятным, но кто знает? Иза умолкла и посмотрела на Хори. - Кто знает, Иза? Иза уставилась на него хитрыми глазами. - Может, ты знаешь. Хори? Тебе думается, ты знаешь, не так ли? С минуту Хори молчал, потом ответил: - Да, у меня есть свое, хотя пока недостаточно твердое, мнение, кто и зачем положил в вино отраву... И я не совсем понимаю... - Он опять помолчал, потом, нахмурившись, покачал головой. - Нет, неопровержимых доказательств у меня нет. - Но ведь мы ведем разговор о подозрениях. Так что можешь говорить. Хори. Однако Хори снова покачал головой. - Нет, Иза. Это всего лишь догадка, неясная догадка... И если она верна, то тебе лучше ее не знать. Ибо знать опасно. То же самое относится и к Ренисенб. - Значит, и тебе грозит опасность. Хори? - Да... По-моему, Иза, опасность грозит нам всем - меньше других, пожалуй, Ренисенб. Некоторое время Иза смотрела на него молча. - Многое я бы дала, - наконец сказала она, - чтобы проникнуть в твои мысли. Хори ответил не сразу. Некоторое время он размышлял: - Мысли человека можно распознать только по его поведению. Если человек ведет себя странно, непривычно, если он сам не свой... - Тогда ты начинаешь его подозревать? - спросила Ренисенб. - Как раз нет, - ответил Хори. - Человек, который замышляет злодеяние, понимает, что ему во Что бы то ни стало следует это скрыть. Поэтому он не может позволить себе вести себя необычно... - Мужчина? - спросила Иза. - Мужчина или женщина - все равно. - Ясно, - отозвалась Иза. Потом, окинув его внимательным взглядом, она спросила: - А мы? В чем можно заподозрить нас троих? - Вот в чем, - сказал Хори. - Мне, например, очень доверяют. Составление сделок и сбыт урожая в моих руках. В качестве писца я имею дело со счетами. Предположим, я кое-что подделал, как случилось в Северных Землях, о чем узнал Камени. Затем Яхмос заметил, что счета не сходятся, у него возникли подозрения, и мне пришлось заставить его замолчать. - И он чуть улыбнулся собственным словам. - О Хори, - воскликнула Ренисенб, - зачем ты все это говоришь? Ни один человек, из тех, кто тебя знает, этому не поверит. - Позволь напомнить тебе, что ни один человек не знает другого до конца. - А я? - спросила Иза. - В чем можно заподозрить меня? Да, я старая. А старые люди порой выживают из ума. И начинают ненавидеть тех, кого раньше любили. Могло случиться так, что я возненавидела своих внуков и решила их изничтожить. Такого рода недуг, внушенный злыми духами, иногда поражает стариков. - А я? - задала вопрос Ренисенб. - Зачем мне убивать брата, которого я люблю? - Если бы Яхмос, Себек и Ипи умерли, - ответил Хори, - ты одна осталась бы у Имхотепа. Он нашел бы тебе мужа и все свое состояние отдал бы тебе. И ты с твоим мужем были бы опекунами детей Яхмоса и Себека. Но здесь, под фиговым деревом, мы ни в чем не подозреваем тебя, Ренисенб, - улыбнулся он. - И под фиговым деревом, и не под фиговым деревом мы любим тебя, - заключила Иза. ГЛАВА XVII Второй месяц Лета, 1-й день I - Значит, ты выходила из дома? - спросила Хенет, когда Иза, прихрамывая, вошла в свои покои. - Уже год, как ты этого не делаешь. Ее глаза не отрываясь следили за Изой. - У старых людей бывают капризы, - сказала Иза. - Я видела, как ты сидела у водоема с Хори и Ренисенб. - Что ж, мне приятно было с ними посидеть. А бывает когда-нибудь, что ты чего-либо не видишь, Хенет? - Не понимаю, о чем ты, Иза. Ты там сидела напоказ всему свету. - Но недостаточно близко, чтобы всему свету было слышно? - усмехнулась Иза. - И отчего ты так не любишь меня, Иза? - сердито заверещала Хенет. - Вечно ты со своими намеками и подковырками. Я слишком занята наведением порядка в доме, чтобы подслушивать чужие разговоры. И какое мне дело, о чем люди беседуют? - И вправду, какое тебе дело? - Если бы не Имхотеп, который по-настоящему ценит меня... - Что, если бы не Имхотеп? - резко перебила ее Иза. - Ты зависишь от Имхотепа, верно? Случись что-либо с Имхотепом... - С Имхотепом ничего не случится! - в свою очередь перебила ее Хенет. - Откуда ты знаешь, Хенет? Разве в нашем доме так уж небезопасно? Уже пострадали и Яхмос, и Себек. - Это правда. Себек умер, а Яхмос чуть не умер... - Хенет! - наклонилась вперед Иза. - Почему ты произнесла эти слова с улыбкой? - Я? С улыбкой? - Иза застигла Хенет врасплох. - Тебе это приснилось, Иза! Разве я позволю себе улыбаться в такую минуту... когда мы говорим о смерти! - Я вправду вижу очень плохо, - сказала Иза, - но я еще не совсем ослепла. Иногда мне помогает луч света, иногда я прищуриваюсь и вижу вполне сносно. Бывает, люди, убежденные, что я плохо вижу, в разговоре перестают следить за собой и позволяют себе не скрывать своих истинных чувств, чего при иных обстоятельствах ни за что бы не допустили. Поэтому спрашиваю тебя еще раз: почему ты улыбалась такой довольной улыбкой? - Твои слова возмутительны, Иза, возмутительны! - А теперь ты испугалась! - Кто же не ведает страха, когда в доме происходят такие чудовищные события? - завизжала Хенет. - Мы все живем в страхе, потому что из Царства мертвых нам на мучение возвратились злые духи. Но я-то знаю, в чем тут дело: ты наслушалась Хори. Что он сказал тебе про меня? - А что Хори известно про тебя, Хенет? - Ничего... Лучше спроси, что известно мне про него. Взгляд Изы стал напряженным. - А что тебе известно? - А, вы все презираете бедную Хенет! Вы считаете ее уродливой и глупой. Но я-то знаю, что происходит! Я много чего знаю. Я знаю все, что делается в этом доме. Может, я и глупа, но я соображаю, что к чему. И вижу порой дальше, чем умники вроде Хори. Когда мы с Хори встречаемся, он смотрит куда-то мимо меня, будто я вовсе и не существую, будто он видит не меня, а что-то за моей спиной, а там на самом деле ничего нет. Лучше бы он смотрел на меня, вот что я скажу! Он считает, что я пустое место, что я глупая, но иногда глупые знают больше, чем умные. Сатипи тоже мнила себя умной, а где она сейчас, хотелось бы мне знать? И Хенет торжествующе умолкла. Потом почему-то встревожилась и съежилась, пугливо поглядывая на Изу. Но Иза, по-видимому, задумалась над собственными мыслями. На лице ее попеременно отражалось то глубокое удивление, то страх, то замешательство. - Сатипи... - медленно и задумчиво начала она. - Прости меня, Иза, - опять заныла Хенет, - прости, я просто вышла из себя. Не знаю, что на меня нашло. Ничего подобного у меня и в мыслях нет... Вскинув глаза, Иза перебила ее: - Уходи, Хенет. Есть у тебя в мыслях то, что ты сказала, или нет, не имеет никакого значения. Но ты сказала нечто такое, что вызвало у меня новые раздумья... Иди, Хенет, и предупреждаю тебя, будь осторожна в своих словах и поступках. Хотелось бы, чтобы у нас в доме никто больше не умирал. Надеюсь, тебе это понятно. II Вокруг один страх... Во время беседы у водоема эти слова сорвались с губ Ренисенб случайно. И только позже она поняла их смысл. Она направилась к Кайт и детям, которые играли возле беседки, но заметила, что сначала бессознательно замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась. Ей было страшно подойти к Кайт, взглянуть на ее некрасивое тупое лицо и вдруг увидеть на нем печать убийцы. Тут на галерею выскочила Хенет, кинувшаяся затем обратно в дом, и возросшее чувство неприязни к ней заставило Ренисенб изменить свое намерение войти в дом. В отчаянии она повернулась к воротам, ведущим со двора, и столкнулась с Ипи, который шагал, высоко держа голову, с веселой улыбкой на дерзком лице. Ренисенб поймала себя на том, что не сводит с него глаз. Ипи, балованное дитя в их семье, красивый, но своенравный ребенок - таким она запомнила его, когда уезжала с Хеем... - В чђм дело, Ренисенб? Чего ты уставилась на Меня? - Разве? Ипи расхохотался. - У тебя такой же придурковатый вид, как у Хенет. - Хенет вовсе не придурковатая, - покачала головой Ренисенб. - Она очень себе на уме. - Злющая она, вот это мне известно. По правде говоря, она всем давно надоела. Я намерен от нее избавиться. - Избавиться? - прошептала она, судорожно глотнув ртом воздух. - Дорогая моя сестра, что с тобой? Ты что, тоже видела злых духов, как этот жалкий полоумный пастух? - У тебя все полоумные! - Мальчишка-то уж определенно был слабоумным. Сказать по правде, я терпеть не могу слабоумных. Чересчур много их развелось. Небольшое, должен признаться, удовольствие, когда тебе сплошь и рядом докучают тугодумы братья, которые дальше своего носа ничего не видят! Теперь, когда их на пути у меня нет и дело придется иметь только с отцом, увидишь, как все изменится! Отец будет делать то, что я скажу. Ренисенб подняла на него глаза. Он был красив и самоуверен, больше чем всегда. От него веяло такой жизненной силой и торжеством,, что она даже удивилась. Самонадеянность, по-видимому, помогала ему пребывать в самом радужном состоянии духа, не ведать страха и сомнений. - Не оба наших брата убраны с пути, как ты изволил выразиться. Яхмос жив. Ипи посмотрел на нее презрительным и насмешливым взглядом. - Думаешь, он поправится? - А почему нет? Ипи расхохотался. - Почему нет? Хотя бы потому, что я так не думаю. С Яхмосом все кончено - еще какое-то время он, может, и поползает по дому, посидит на солнышке да постонает. Но он уже не мужчина. Он немного оправился, но, сама увидишь, лучше ему не станет. - Почему это? - рассердилась Ренисенб. - Лекарь сказал, что через некоторое время он будет здоровым и сильным, как прежде. - Лекари не все знают, - пожал плечами Ипи. - Они только умеют рассуждать с умным видом да вставлять в свою речь непонятные слова. Ругай, если угодно, коварную Нофрет, но Яхмос, твой дорогой Яхмос обречен. - А ты сам ничего не боишься, Ипи? - Боюсь? Я? - Ипи расхохотался, откинув назад красивую голову. - Нофрет не очень-то жаловала тебя, Ипи. - Мне нечего бояться, Ренисенб, если, конечно, я сам не полезу в пекло! Я еще молод, но я один из тех, кому от рождения предназначено преуспевать. Что касается тебя, Ренисенб, то ты не прогадаешь, если примешь мою сторону, слышишь? Ты часто относилась ко мне как к безответственному мальчишке. Теперь я стал другим. И с каждым днем ты все больше и больше будешь в этом убеждаться. Скоро, очень скоро господином в этом доме буду я. Отец, может, и будет отдавать приказы, звучать будет его голос, но исходить они будут от меня! - Он сделал шаг-другой, остановился и через плечо бросил: - Поэтому будь осторожна, Ренисенб, чтобы мне не пришлось разочароваться в тебе. Ренисенб смотрела ему вслед, когда за ее спиной раздались шаги. Она повернулась и увидела Кайт. - Что сказал Ипи, Ренисенб? - Он сказал, что скоро будет господином в этом доме, - проговорила Ренисенб. - Вот как? А по-моему, все произойдет как раз наоборот. III Ипи легко взбежал по ступенькам на галерею и вошел в дом. При виде Яхмоса, покоившегося на ложе, он, не скрывая радости, весело спросил: - Как дела, брат? Неужто нам больше не суждено видеть тебя в поле? Удивительно, как это наше хозяйство без тебя окончательно не развалилось? Яхмос еле слышно, но с раздражением в голосе отозвался: - Не знаю, в чем дело. Отрава из меня уже вышла. Почему же не возвращаются силы? Сегодня утром я попробовал встать, но ноги совсем меня не держат. Я ослабел... И худо то, что с каждым днем слабею все больше. Ипи покачал головой в притворном сочувствии. - Да, плохо. И лекари ничего не в силах сделать? - Помощник Мерсу приходит каждый день. Не может понять, что со мной. Он возносит богам заклинания, поит меня крепкими настоями из трав. Для меня готовят особую еду, которая восстанавлив

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору