емного  испугала
меня. Я почувствовала, что, в сущности, очень мало знаю его.
   - Я говорила о детях и собаках.
   - Могу определенно сказать, что никогда не был  жесток  к  детям  или
собакам. Значит, женщин вы не считаете слабыми?
   Я задумалась.
   - Нет, думаю, нет, хотя они, конечно, слабые. Но таковы  они  в  наше
время. Папа всегда говорил, что вначале мужчины  и  женщины  бродили  по
миру одинаково сильные - как львы и тигры.
   - И жирафы? - лукаво вставил полковник Рейс.
   Я рассмеялась. Все подшучивают над нашим жирафом.
   - И жирафы. Люди вели кочевой образ жизни. И только после  того,  как
они осели и женщины стали  делать  одну  работу,  а  мужчины  -  другую,
женщины стали слабыми. Но внутри, конечно, человек остался прежним  -  я
имею в виду, что он чувствует так же,  и  вот  почему  женщины  почитают
физическую силу в мужчинах:  они  сами  ею  некогда  обладали,  а  потом
утратили.
   - В общем, почти культ предков?
   - Что-то вроде.
   - И вы действительно в этом уверены? Что женщины поклоняются силе,  я
хочу сказать?
   - Наверное, это правда - если быть честной. Сначала воображаешь,  что
восхищаешься моральными качествами, но, когда полюбишь, возвращаешься  к
первобытному, где ценится только физическая сила. Но я не думаю, что все
тем и кончается. Если жить в первобытных  условиях,  тогда  конечно,  но
время уже не то, и, в конце концов,  побеждает  иное.  Всегда  побеждает
нечто, казалось бы, слабое, гонимое. Оно одерживает верх в  единственной
сфере, которая имеет значение. Как в Библии, где сказано о том,  что  вы
потеряете жизнь и обретете ее.
   -  В  конечном  счете,  -  задумчиво  сказал  полковник  Рейс,  -  вы
влюбляетесь, а потом разочаровываетесь, если я вас правильно понял?
   - Не совсем, но можно и так сказать, если хотите.
   - Но я не думаю, что вы когда-нибудь разлюбливали, мисс Энн?
   - Да, вы правы, - охотно согласилась я.
   - А влюблялись? Я не ответила.
   Мы приехали на место, и разговор оборвался.
   Выйдя из машины, мы начали медленное восхождение к обзорной площадке.
Уже не впервые я ощущала  некоторую  неловкость  в  обществе  полковника
Рейса. Он так надежно  скрывал  свои  мысли  за  непроницаемыми  черными
глазами. Он даже всегда немного пугал меня. Я никогда не знала, как себя
с ним вести.
   Мы молча взбирались на гору, пока не достигли могилы, где лежит Родс,
охраняемый гигантскими валунами. Странное, мрачное место,  удаленное  от
людей, - вечный гимн суровой красоте.
   Некоторое время мы посидели молча, а  затем  стали  спускаться  вниз,
слегка, однако, отклонившись  от  тропинки.  Временами  нам  приходилось
нелегко, а один раз мы подошли к крутому склону или скале, которая  была
почти отвесной.
   Полковник Рейс прошел первым, потом повернулся, чтобы помочь мне.
   - Лучше я вас перенесу, - неожиданно сказал он  и  быстрым  движением
поднял меня.
   Я почувствовала, какой он сильный, когда он поставил меня на землю  и
убрал руки. Железный человек с мускулами, как упругая сталь. И  вновь  я
испугалась, особенно от того, что он  не  посторонился,  а  стоял  прямо
передо мной, пристально глядя на меня.
   - Зачем вы здесь  на  самом  деле,  Энн  Беддингфелд?  -  спросил  он
отрывисто.
   - Я цыганка, желающая посмотреть мир.
   - Да, но это не вся правда. Работа в газете - только предлог.  Вы  не
похожи на журналистку. Вы действуете самостоятельно, в вас есть жадность
к жизни. Но и это еще не все.
   Чего он хотел от меня? Мне было очень страшно. Я смотрела ему прямо в
лицо. Мои глаза не умеют хранить тайны, как его глаза, но могут ответить
ударом на удар.
   - А зачем вы здесь на самом деле, полковник  Рейс?  -  спросила  я  в
упор.
   На мгновение мне показалось, что он не собирался отвечать. Однако  он
был явно ошеломлен. Наконец он  заговорил,  и  его  слова,  по-видимому,
доставили ему мрачное удовлетворение.
   - Тешу честолюбие, - сказал он. - Всего лишь тешу честолюбие. Ведь вы
помните, мисс Беддингфелд, что в этот грех впадают ангелы.
   - Говорят, - медленно произнесла я,  -  что  вы  сотрудник  Секретной
службы и связаны с правительством. Это правда?
   Почудилось ли мне, или он  действительно  поколебался  долю  секунды,
прежде чем ответить?
   - Могу заверить вас, мисс Беддингфелд, что я здесь исключительно  как
частное лицо, путешествующее ради собственного удовольствия.
   Размышляя потом над его ответом, я нашла его несколько  расплывчатым.
Но, вероятно, полковник не случайно ответил так.
   Мы молча вернулись  к  машине.  На  полпути  обратно  в  Булавайо  мы
остановились выпить чаю в какой-то развалюхе у дороги. Хозяин копался  в
саду, и, казалось, был раздосадован тем, что ему  помешали.  Но  тем  не
менее любезно обещал посмотреть, что можно сделать.  После  бесконечного
ожидания нам принесли черствые кексы, тепловатый  чай  и  молоко.  Затем
хозяин снова исчез в своем саду.
   Как только он ушел, нас окружили кошки, целых  шесть  штук,  все  они
разом жалобно замяукали. Вымогательство было оглушительным. Я раздала им
кусочки кекса. Они жадно сожрали их. Тогда я вылила все  наше  молоко  в
блюдце, и они стали бороться за обладание им.
   - О, - вскричала я с негодовании, -  их  морят  голодом!  Это  низко.
Пожалуйста, пожалуйста, закажите еще молока и кексов.
   Полковник Рейс без слов пошел  выполнять  мою  просьбу.  Кошки  снова
принялись мяукать. Полковник вернулся с целым кувшином молока,  и  кошки
вылакали его всё.
   Я решительно встала.
   - Я собираюсь взять кошек с собой, я не оставлю их здесь.
   - Дорогое дитя, не говорите глупостей. Вы не можете таскать  с  собой
шесть кошек, как пятьдесят деревянных зверей.
   - Не беспокойтесь о деревянных зверях. Эти кошки живые. Я возьму их с
собой.
   - Вы ничего подобного не сделаете. - Я возмущенно посмотрела на него,
но он продолжал:
   - Вы считаете меня жестоким, но в жизни нельзя сентиментальничать  по
такому поводу. Бесполезно настаивать - я не позволю вам  взять  их.  Это
примитивная страна, как вы знаете, и я сильнее вас.
   Я всегда сознаю, когда терплю поражение. Я пошла к машине со  слезами
на глазах.
   - Может быть, они голодны только сегодня, -  попытался  утешить  меня
полковник. - Жена хозяина поехала в Булавайо за  покупками.  Завтра  все
будет в порядке. Но так или  иначе,  вам  известно,  что  в  мире  полно
голодных кошек.
   - Не надо, не надо, - яростно сказала я.
   - Я учу вас воспринимать жизнь такой, как она есть. Я  учу  вас  быть
суровой и безжалостной - как я. В этом секрет силы - и секрет успеха.
   - Я скорее умру, чем буду суровой, - воскликнула я страстно.
   Мы сели в машину и поехали. Постепенно я  пришла  в  себя.  Вдруг,  к
моему изумлению, он взял меня за руку.
   - Энн, - нежно сказал он, - вы нужны мне. Выходите за меня замуж.
   Я была совершенно ошеломлена.
   - О, нет, - запинаясь произнесла я. - Не могу.
   - Почему нет?
   - Я не люблю вас. И никогда не думала о вас как о муже.
   - Понимаю. Это единственная причина?
   Я вынуждена была быть честной, просто обязана - перед ним.
   - Нет, - сказала я,  -  не  единственная.  Видите  ли..,  я..,  люблю
другого.
   - Понимаю, - повторил он. - А вы уже  любили  его,  когда  я  впервые
увидел вас на "Килмордене"?
   - Нет, - прошептала я. - Это случилось потом.
   - Я понимаю, - повторил он в третий раз, но  сейчас  его  слова  были
полны значения, побудившего меня повернуться и взглянуть  на  него.  Его
лицо было мрачнее, чем когда-либо прежде.
   - Что.., что вы хотите сказать? - спросила я дрогнувшим голосом.
   Он посмотрел на меня загадочно и властно.
   - Только то, что теперь я знаю, что делать.
   Его  слова  заставили  меня  затрепетать.  В  них   была   непонятная
решимость, и она испугала меня.
   До возвращения в гостиницу мы не сказали больше  ни  слова.  Я  сразу
побежала наверх к Сьюзен. Она читала, лежа в постели, и у  нее  не  было
никаких признаков мигрени.
   -  Здесь  покоится  идеальная  gooseberry  , -  заметила  Сьюзен.  -  Она  же
тактичная дуэнья. Но, Энн, дорогая, что случилось?
   Ибо я буквально разразилась потоком слез.
   Я рассказала ей о кошках - я чувствовала, что было  бы  не  правильно
рассказывать ей о  полковнике  Рейсе.  Но  Сьюзен  очень  проницательна.
Полагаю, она поняла, что мое состояние объяснялось еще чем-то.
   -  Надеюсь,  вы  не  простудились,  Энн?  В   такую   жару   подобные
предположения звучат абсолютно нелепо, но вы вся дрожите.
   - Ничего страшного, - отозвалась я. - Нервы, и к тому же  меня  дрожь
пробирает. Я все время чувствую, что должно произойти нечто ужасное.
   - Не  будьте  глупышкой,  -  решительно  сказала  Сьюзен.  -  Давайте
поговорим о чем-нибудь интересном. Например, о тех алмазах...
   - Что с ними?
   - Я не уверена, что они  у  меня  в  безопасности.  Раньше  все  было
нормально, никто не мог вообразить, что они находятся среди моих  вещей.
Но теперь, когда все знают, что мы подруги, я тоже под подозрением.
   - Однако никому не известно, что они в  коробочке  из-под  пленки,  -
доказывала я. - Это великолепный тайник, и я не думаю, что мы  могли  бы
найти лучшее место.
   Поколебавшись, она согласилась со мной, но сказала, что мы вернемся к
этому вопросу, когда приедем на водопад.
   Наш поезд отошел в девять часов. Сэр Юстас был все еще  не  в  лучшем
настроении,  и  мисс  Петтигрю  выглядела  подавленной.  Полковник  Рейс
полностью пришел в себя. Я чувствовала,  что  весь  разговор  с  ним  на
обратном пути из Матопоса мне просто приснился.
   Я плохо спала в ту ночь на жестком  ложе,  меня  одолевали  сумбурные
сны, предвещавшие дурное. Проснулась я  с  головной  болью  и  вышла  на
обзорную  площадку  вагона.  День  был  свежий  и  чудесный,  и  кругом,
насколько  хватало  глаз,  высились  холмы,  поросшие  лесом.  Мне   они
понравились больше, чем какое-либо другое место, которое я  когда-нибудь
видела. Мне тогда захотелось иметь маленькую хижину  где-нибудь  в  чаще
кустарника и жить там всегда...
   Около половины третьего полковник Рейс вызвал меня из офиса и  указал
на причудливый букет белого тумана, клубившийся над частью леса.
   - Брызги водопада, - сказал он. - Мы почти приехали.
   После беспокойной ночи меня все еще охватывало странное  мечтательное
чувство. Все время казалось, что я приехала домой... Домой! А между  тем
я не была здесь раньше - или, может быть, во сне?
   Мы пошли пешком от  станции  к  гостинице,  большому  белому  зданию,
хорошо защищенному сетками от москитов. Кругом  не  было  ни  дорог,  ни
домов. Мы вышли на веранду, и я онемела от изумления. Прямо перед нами в
полумиле виднелся водопад. Я никогда не видела ничего столь грандиозного
и прекрасного - и никогда не увижу.
   - Энн, вы сегодня странная, - сказала Сьюзен,  когда  мы  уселись  за
ланч. - Я прежде вас такой не видела.
   Она с любопытством уставилась на меня.
   -  Разве?  -  я  рассмеялась,  но   почувствовала,   что   смех   мой
неестественный. - Просто мне тут все очень нравится.
   - Тут что-то еще.
   Ее брови слегка нахмурились понимающе.
   Да, я была счастлива, но за этим скрывалось странное ощущение, что  я
жду чего-то, что скоро произойдет. Я  волновалась  и  не  находила  себе
места.
   После чая мы вышли прогуляться, сели  на  дрезину  и,  подталкиваемые
улыбающимися чернокожими, двинулись  по  небольшому  рельсовому  пути  к
мосту.
   Вид был  изумительный,  огромная  пропасть  и  несущаяся  вниз  вода,
туманная завеса и брызги, то и дело расходившиеся на короткое мгновение,
чтобы явить нашему взору падение воды, а затем снова смыкавшиеся в своей
непостижимой таинственности. Таково, по моему мнению, вечное  очарование
водопада - неуловимость. Вы все время думаете, что сейчас увидите его  -
и никогда не видите.
   Мы пересекли мост, медленно пошли вперед по дорожке, тянущейся  вдоль
края обрыва и размеченной по обе  стороны  белыми  камнями.  Наконец  мы
достигли большой расселины, где слева тропинка вела вниз к пропасти.
   - Пальмовая лощина, - объяснил полковник Рейс. - Спустимся вниз?  Или
оставим на завтра? Это займет  некоторое  время  и  потом  придется  еще
совершить обратное восхождение?
   - Оставим на завтра, - решительно произнес сэр Юстас. Я заметила,  он
совсем не любит требующих усилий физических упражнений.
   Назад он пошел первым. По дороге нам встретился  прекрасный  туземец,
шествовавший гордой поступью. За ним шла  женщина,  на  голове  которой,
по-видимому, были водружены все  домашние  пожитки!  Коллекция  включала
даже сковородку.
   - У меня никогда нет с собой фотоаппарата,  когда  он  мне  нужен,  -
застонала Сьюзен.
   - Такая картина будет встречаться достаточно часто, миссис  Блейр,  -
сказал полковник Рейс. - Так что не горюйте.
   Мы пришли обратно к мосту.
   - Пойдемте в радужный лес? - предложил полковник. -  Или  вы  боитесь
промокнуть?
   Сьюзен и я пошли  вместе  с  ним.  Сэр  Юстас  отправился  обратно  в
гостиницу. Радужный лес несколько разочаровал меня. Радуг мы  толком  не
увидели и промокли до нитки, но то и дело перед нашими  глазами  мелькал
водопад, и мы представляли себе,  какой  он  необыкновенно  широкий.  О,
милый, милый водопад, как я люблю тебя и поклоняюсь тебе,  и  так  будет
всегда!
   В гостиницу мы вернулись как раз вовремя, чтобы успеть переодеться  к
обеду. Сэр Юстас, кажется, проникся явной антипатией к полковнику Рейсу.
Сьюзен и я слегка иронизировали над сэром Юстасом,  но  не  получали  от
этого особого удовлетворения.
   После обеда он удалился  в  свою  гостиную  и  утащил  с  собой  мисс
Петтигрю. Мы с Сьюзен немного поболтали с полковником  Рейсом,  а  потом
она объявила, широко зевая, что  собирается  лечь  спать.  Я  не  хотела
оставаться наедине с полковником, поэтому тоже встала и пошла к себе.
   Однако я была слишком возбуждена, чтобы заснуть. Я даже не разделась.
Откинувшись на  спинку  кресла,  я  предалась  мечтаниям.  И  все  время
ощущала, как на меня что-то надвигается.., все ближе и ближе...
   Раздался стук в дверь, и я вздрогнула. Я встала  и  пошла  открывать.
Маленький чернокожий мальчуган протянул мне записку. Она была адресована
мне, но почерк был незнакомый. Я взяла ее и вернулась в комнату. Постояв
немного с запиской в руке, я  наконец  развернула  ее.  Она  была  очень
короткая!
   "Я должен увидеть вас. Не  осмеливаюсь  появляться  в  гостинице.  Вы
придете к расселине у пальмовой лощины?  В  память  о  каюте  номер  17,
пожалуйста, приходите. Человек, которого вы знали как Гарри Рейберна".
   Мое сердце неистово забилось. Так он здесь! О, я знала  это  -  знала
все время! Я  чувствовала,  что  он  рядом.  Совершено  непроизвольно  я
приближалась к его убежищу.
   Повязав голову шарфиком,  я  тихонько  подошла  к  двери.  Надо  быть
осторожной. За ним охотятся. Никто не должен увидеть, как мы встретимся.
Проскользнув в  комнату  Сьюзен,  я  убедилась,  что  она  крепко  спит.
Слышалось ее ровное дыхание.
   Сэр Юстас? Я остановилась у двери его гостиной. Да, он диктовал  мисс
Петтигрю, раздавался ее монотонный голос, повторяющий:  "Поэтому  рискну
предположить, что, взявшись  за  решение  проблемы  использования  труда
цветных..." Она сделала паузу, чтобы он продолжал, и я услышала, как  он
что-то недовольно проворчал.
   Прокравшись дальше по коридору, я обнаружила, что комната  полковника
Рейса пуста. Не было его и  в  гостиной  отеля.  А  ведь  именно  его  я
опасалась больше всех! И все же нельзя было  терять  больше  времени.  Я
быстро выскользнула из гостиницы и направилась по тропинке к мосту.
   Перейдя на другую сторону, я притаилась в тени. Если  кто-нибудь  шел
за мной, я увижу, как он переходит мост.
   Однако минуты бежали, а никто не появлялся. Меня  не  выслеживали.  Я
повернулась и пошла по дорожке к расселине. Сделав примерно шесть шагов,
я остановилась. Что-то зашуршало позади меня. Это не  мог  быть  кто-то,
кто шел за мной от гостиницы. Это был некто, заранее поджидавший здесь.
   И в ту же минуту без всякого основания  я  интуитивно  почувствовала,
что надо мной  нависла  угроза.  Подобное  чувство  я  уже  испытала  на
"Килмордене" в ту ночь - безошибочный инстинкт, предупреждавший меня  об
опасности.
   Повернув голову, я внимательно  посмотрела  через  плечо.  Тишина.  Я
сделала шаг или два. Снова послышалось то же шуршание. Продолжая идти, я
снова оглянулась через плечо. Из тени вышла мужская фигура. Заметив, что
я увидела его, он рванулся вперед прямо за мной.
   Было слишком темно,  чтобы  я  могла  кого-нибудь  узнать.  Я  сумела
разглядеть только то, что он высокий  и  что  это  был  европеец,  а  не
туземец, и бросилась бежать. Позади  раздавался  его  тяжелый  топот.  Я
бежала быстрее, ориентируясь по белым камням, указывавшим мне путь,  так
как в ту ночь не было луны.
   И вдруг мои ноги провалились  в  пустоту.  Я  услышала,  как  человек
позади меня засмеялся зловещим смехом, который звучал в моих ушах,  пока
я падала головой вниз - все ниже и ниже - чтобы разбиться далеко внизу.

Глава XXV

   Медленно  и  мучительно  я  приходила  в  себя.  Когда  я  попыталась
двинуться, то ощутила, что у меня болит голова и ломит левую руку, и все
казалось нереальным,  как  во  сне.  Передо  мной  проплывали  кошмарные
видения. Я чувствовала, что падаю - вновь падаю. Однажды мне почудилось,
что из тумана появилось склонившееся надо мной лицо  Гарри  Рейберна.  Я
едва не вообразила, что оно - реальность. Потом оно снова  исчезло,  как
бы дразня меня. Однажды, я помню, кто-то поднес чашку к моим губам, и  я
попила. Перед моими  глазами  скалилось  черное  лицо  -  лицо  дьявола,
додумала  я  и  пронзительно  вскрикнула.  Потом  опять  сны  -  длинные
беспокойные сны, в которых я тщетно разыскивала  Гарри  Рейберна,  чтобы
предупредить его - предупредить его - о чем? Я и сама не знала. Но  была
какая-то опасность - большая опасность - и только я  могла  спасти  его.
Затем снова темнота, благотворная темнота и крепкий сон.
   Наконец я окончательно  проснулась.  Длинный  кошмар  прекратился.  Я
прекрасно помнила все, что произошло: мое поспешное бегство из гостиницы
навстречу  Гарри,  мужчина  в  тени  и  этот  последний  ужасный  момент
падения...
   Благодаря какому-то чуду я  не  погибла.  Я  разбилась,  у  меня  все
болело, я была очень слабая, но живая. Но где же  я  теперь?  С  трудом,
повернув голову, я огляделась вокруг. Я находилась в маленькой  комнатке
с грубыми деревянными стенами. На них были развешаны  шкуры  животных  и
бивни из слоновой кости. Я лежала  на  чем-то  вроде  грубо  сколоченной
кушетки, также покрытой шкурами, моя левая рука была  забинтована  и  не
сгибалась. Сначала я подумала, что в комнатушке никого  больше  нет,  но
потом увидела фигуру мужчины, сидевшего между мной и окном,  его  голова
была повернута к окну. Он был так неподвижен, что казался вырезанным  из
дерева.  Его  коротко  стриженная  черноволосая   голова   мне   кого-то
напоминала, но я не решилась дать волю воображению. Вдруг он  обернулся,
и я затаила дыхание. Это был Гарри Рейберн. Гарри  Рейберн  из  плоти  и
крови.
   Он встал и подошел ко мне.
   - Чувствуете себя получше? - спросил он, немного смущаясь.
   Ответить я не смогла. По моему лицу катились слезы. Я была еще слаба,
но взяла его руку обеими руками. Если бы только я могла умереть вот так,
пока он стоит здесь и смотрит на меня с этим новым выражением в глазах!
   - Не плачьте, Энн. Пожалуйста, не плачьте. Теперь вы в  безопасности.
Никто вас не обидит.
   Он отошел, взял чашку и принес ее мне.
   - Выпейте немного молока.
   Я послушно выпила. Он продолжал говорить  тихим  убеждающим  голосом,
каким, наверное, говорил бы с ребенком.
   - Не задавайте сейчас никаких вопросов. Еще  поспите.  Постепенно  вы
окрепнете. Если хотите, я уйду.
   - Нет, - сказала я настойчиво. - Нет, нет.
   - Тогда я останусь.
   Он принес малень