Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
Ольга Лаврова, Александр Лавров.
Следствие ведут знатоки 1-3
"Букет" на приеме
До третьего выстрела
Из жизни фруктов
Волшебные узоры
Бумеранг
Естественная убыль
Ольга Лаврова, Александр Лавров.
"Букет" на приеме
Origin: Электронная библиотека Алексея Снежинского
В дежурной части Петровки, 38 комната для сотрудников, выезжающих на
происшествия, имеет вид казенный, но в ней есть все, что дает людям
возможность прилечь отдохнуть или чем-то заняться между выездами. Дело к
вечеру. Знаменский и Томин скучают, Кибрит что-то вяжет на спицах.
-- Давненько мы не дежурили втроем, -- говорит Пал Палыч, откладывая
газету.
-- Если мне не изменяет память, ровно два с половиной месяца, --
доносится с дивана, где расположился Томин.
-- Тебе никогда не изменяет память, Шурик.
-- И чувство юмора, Зинуля, чувство юмора!
-- Ну, сегодня с десяти утра ты пытался шутить всего раза три, не
больше.
-- Да и то неудачно, -- лениво подковыривает Знаменский. -- Мы
улыбались только из вежливости.
-- Большое мерси, я вам это припомню... Может, ты наконец бросишь
считать свои петли?
-- Тогда я собьюсь с узора!
-- Кошмарная перспектива!.. Паша, ты бы поверил, что она увлекается
такой ерундой?
-- С трудом.
-- Почему ерундой?
-- Потому что ты, Зинаида, интеллектуальная женщина...
-- Шурик, надоедает быть интеллектуальной. Хочется иногда побыть просто
женщиной.
-- И что себе вяжет "просто женщина"? -- интересуется Пал Палыч.
-- Шапочку.
-- Шапочку... -- Томин морщится. -- Как трогательно!
Из динамика раздается каркающий голос:
-- Дежурная группа: эксперт Кибрит, инспектор Томин, следователь
Знаменский -- на выезд. Разбойное нападение на квартиру. Отравление
потерпевших газом. Сыромятническая, 34...
-- В моем доме? -- ахает Томин.
-- ...подъезд второй, квартира шестнадцать.
-- Невероятно... Это же Петуховы! Чета пенсионеров, их квартира под
нами... -- удивляется Томин, вместе со всеми быстро собираясь. -- Они еще
все требовали, чтобы я ходил в мягких тапочках!
* * *
В прихожей двухкомнатной квартиры Петуховых теснятся Знаменский, Томин,
Кибрит, участковый уполномоченный, понятые и фотограф. Отсюда частично
виден разгром внутри: распахнутые шкафы, разбросанные по полу вещи, ящики,
вынутые из комода. Половик в коридоре сбит комком и сдвинут к стене, на нем
валяется шляпа. Некстати громко звучит веселая музыка -- включен приемник.
Фотограф щелкает аппаратом, взглянув под ноги, немного ступает вперед и
снова щелкает. Кибрит в резиновых перчатках поднимает шляпу, оглядев, кладет
на стул. Осторожно разворачивает и осматривает половик. Томин и Знаменский
разговаривают с участковым.
-- Что сказал врач?
-- Врач сказал -- надежда есть, товарищ старший инспектор, --
участковый старается говорить официально, но то и дело сбивается на бытовой
тон. -- Потерпевших оглушили ударом по голове, но не сильно. Однако потом
они наглотались газу... От всего этого сердечные припадки у обоих.
-- Они были в сознании?
-- Какое там...
-- Расскажите, пожалуйста, по порядку, -- просит Знаменский.
-- Есть, товарищ майор. От граждан из квартиры пятнадцать поступил
сигнал об утечке газа. Аварийная установила, что газ проникает через
вентиляционное отверстие в кухне, видимо, из соседней квартиры... этой
самой, значит, потому что вытяжной ход у них общий.
-- Ясно. Минуточку, -- прерывает Томин. -- Зина, нельзя ли нам
выключить эту музыку?
-- Чтобы добраться до приемника, надо отработать вход. По воздуху я
порхать не умею.
-- Извини. Продолжайте, пожалуйста.
-- Когда на звонки и стук в данную квартиру никто не отозвался, а
соседка сказала, что Петуховых дома нет, вызвали меня и вскрыли дверь.
-- Кто сюда входил?
-- Только я, потому как сразу оценил обстановку... Прошел на кухню,
перекрыл газ и вызвал "скорую". Ну, а потом, конечно, врач с
санитарами. Но я следил, чтобы ни за что не хватались.
Музыка наконец смолкает: "Можете войти!" -- разрешает Кибрит. Все
направляются к двери первой комнаты, приостанавливаются на пороге.
Подсвечивая себе специальной лампой, Кибрит разглядывает разбитый цветочный
горшок, шкаф.
-- Следов слишком много. Боюсь, все хозяйские.
-- Типичная картина ограбления без точного наводчика, -- констатирует
Пал Палыч.
-- Да что у них было взять-то? Товарищ инспектор, вот вы как человек
здешний...
-- Деньги. Сын много лет работает на Севере, высылал им, собирался
купить машину, -- прихватив носовым платком, Томин поднимает с пола семейную
фотографию. -- Снялись года два назад, в последний его приезд...
-- Ты хорошо его знаешь? -- вглядывается Знаменский в фотографию.
-- Одно время родители с ним намаялись... нет, без уголовщины, просто
стойко бездельничал. Потом взялся за ум.
* * *
Тот, о ком речь, находится за тысячи километров. В просторной
бревенчатой избе в компании троих мужчин рабочего вида Борис Петухов играет
в преферанс.
-- Кто не рискует, тот шампанского не пьет! -- объявляет он, делая ход.
-- Под игрока -- с симака!
-- Без одной.
-- Без двух.
-- С тобой, Петухов, только в дочки-матери играть, -- сердится партнер.
-- Ну уж, -- ворчит Петухов, сам чувствуя, что сплоховал.
-- Где тебя прошлое воскресенье носило?
-- А он, братцы, клюкву собирал! Ей-бо! С болота еще и снег путем не
сошел, а он целое воскресенье на коленках ползал!
-- Ну и что? -- ощетинивается Петухов.
-- Да на что тебе клюква, чудак человек?
-- Он папаше с мамашей отправит!
-- Ну и что? Витамины. Пусть кисель варят, вам жалко?
-- Клюкву твой папаша и в Москве добудет, тем более -- без пяти минут
академик.
-- Охота при таких родителях за Полярным кругом торчать!
* * *
Осмотр переместился в кухню. Здесь тоже кавардак, следы беспорядочных
поисков.
-- Вот так лежали потерпевшие. Рядом. -- Участковый очерчивает
пространство над полом.
-- Фрамугу открыли вы?
-- Да, товарищ майор, необходимо было проветрить. Газ перекрыл краном
на трубе, а плиту оставил как есть, -- он указывает на кастрюлю со сбежавшим
молоком, горелка под которой открыта до отказа.
Кибрит трогает ладонью кастрюлю.
-- Скажите, когда вы вошли, над молоком поднимался пар?
-- Н-нет... -- отвечает участковый. -- Я думаю, молоко давно сбежало и
загасило горелку, тут уж было не продохнуть.
Кибрит заглядывает под кастрюлю -- на конфорку, снова прикладывает
руку к кастрюле.
-- Совсем холодная... Томин, мне нужна от нее крышка.
-- Момент! -- Он осматривает кухню, ни к чему не прикасаясь. -- Вот
она! Дать? -- Отведя занавеску, показывает крышку на подоконнике.
-- Нет-нет, сама! -- Кибрит осторожно берет крышку за края,
поворачивает к свету. -- Ею пользовались... изнутри энергично осаживались
пары.
-- И на подоконнике влажный круг. -- Томин наклоняется.
-- Пал Палыч! Взгляни, под другой конфоркой тоже шлепки молочной пены.
-- Да. -- Оборачивается к понятым. -- Для протокола важно, чтобы вы
себе уяснили: кран, потеки на кастрюле, на конфорке подгоревшее молоко...
-- Мы все запомнили, не беспокойтесь!
-- Тогда можете пока побыть в коридоре. Ну? -- спрашивает у Кибрит,
когда понятые выходят.
-- По-моему, дело было так. Молоко побежало, кто-то из Петуховых
поскорей сдвинул его на свободную конфорку. Здесь оно успело немного
перелиться через край. Горелку, конечно, выключили, кастрюлю накрыли
крышкой.
-- А потом тот, кому это понадобилось, поставил ее на старое место и
отвернул газ?
Участковый чешет в затылке.
-- Получается, преступник использовал маскировку? Что без мокрухи?
Дескать, горелку залило, а я ни при чем?
-- Предусмотрительный гражданин, -- вступает Томин. -- Для
правдоподобия даже крышку опять снял. Под крышкой ведь молоко не кипятят.
-- Но ни одна хозяйка не положит ее на пыльное окно вот так, изнанкой
вниз. И не запустит огонь на всю катушку.
-- И все это в моем доме! -- крутит головой Томин. -- Обойду соседей.
Кибрит опыляет порошком ручки кастрюли, затем крышку и всматривается
-- Пал Палыч, вообще никаких отпечатков! Стерты.
* * *
В этом доме Томин живет со школьных лет, хотя мать упорно называет его
родиной Киев, где он провел детство. Естественно, все тут так или иначе
знакомы и, тычась из квартиры в квартиру, представляться Томину не надо.
-- На этих днях к Петуховым не ходили посторонние? -- спрашивает он
соседа по лестничной площадке. -- Может быть, с телефонной станции или там
мышей морить?
-- Не замечал, Александр Николаевич... Я их утром видел. Спускаюсь за
почтой, а они навстречу, и оба такие оживленные. Вот жизнь!..
-- Петуховы? -- переспрашивает женщина ниже этажом. -- Старенькие
неразлучники?
-- Вы не слыхали у них шума?
-- Мы минут десять как вошли... А что такое?
-- Извините, рассказывать некогда.
-- Александр Николаевич, погодите! Объясните же!..
Набегавшись впустую по лестнице, Томин заглядывает и в собственную
квартиру.
-- Ой, Сашко! -- восклицает мать. -- У нас тут ужас что, ты не
представляешь!
-- Представляю, мама, я уже полтора часа в доме. Дай чего-нибудь
попить.
-- Молока?
-- С молоком гадкие ассоциации. Компота не осталось?.. Вот спасибо.
Скажи, часов около трех-четырех снизу не доносились какие-нибудь необычные
звуки?
-- Теперь мне мерещится все на свете: и грохот, и стоны. Но я сама так
грохотала сковородками...
-- В честь чего?
-- Да получила письмо из Киева... неважно. Что Петуховы?
-- Пока гадательно. У них есть родня?
-- Анну Ивановну иногда навещала сестра. Она живет где-то недалеко, в
Дубровках. Зовут, кажется... да, Надежда Ивановна.
-- Фамилии, случаем, не знаешь?
-- Нет. Единственно знаю, что замужем не была.
-- И то шерсти клок. Пошел, пока.
-- Когда вернешься-то?
-- Забегу утром поспать часа два.
В квартире Петуховых работа продолжается: осмотр места происшествия --
мероприятие многочасовое. Томин разговаривает по телефону с отделом:
-- От слова "петух", Петухова. Записал? Выясни девичью фамилию. Под той
же фамилией в Дубровках проживает ее сестра, Надежда Ивановна. Надо ее
разыскать. Все. -- Он кладет трубку и спрашивает Кибрит, которая присела на
минутку отдохнуть:
-- Что, Зинаида, никаких концов?
-- Во всяком случае, действовали не в одиночку, -- слишком трудоемкое
дело устроить такой разгром...
-- Похоже, тетя Катя вернулась.
Тетя Катя, очень пожилая и тучная, живет дверь в дверь с Петуховыми.
Пыхтя и отдуваясь после подъема по лестнице, она раздевает двоих внуков,
приведенных из детсада. Томин начинает помогать.
-- Тетя Катя, это вы сказали участковому, что Петуховых нет дома?
-- Я, милок, я.
-- Почему?
-- Да собирались они куда-то. Не зазря же машину вызывали?
-- Что за машину?
-- Ну, стало быть, подтирала я в прихожей пол. Слышу, по лестнице
кто-то топает... мужицким шагом. У Петуховой двери стал. А у их радио
играет. Видать, он позвонился, да те не услыхали. Тогда стукнул три раза. И
спрашивает здоровенным таким голосом: "Такси заказывали?.. А чего же,
говорит, не выходите? Выходите скорей, мне стоять некогда!"
-- А кто из квартиры ответил?
-- Не знаю, Сашенька... Мне бы, дура, прислушаться, да город, всякое
любопытство отшибает. Ну ты подумай: рядом людей чуть не убили, а мне даже
рассказать нечего!
* * *
Эта единственная ниточка, потянувшаяся с места преступления, привела
Томина в Центральную диспетчерскую такси.
Длинный зал заставлен столами вдоль одной стены. На столах --
телефонные аппараты; при вызове на них зажигаются сигнальные лампочки.
Большой стенд с подробной схемой города сплошь улеплен кармашками, куда
складываются бланки заказов в зависимости от места и времени вызова. Чуть на
отшибе -- место старшей по смене. В глубине, за барьером, отдельное
помещение с застекленными кабинками для работы радиогруппы. Позывные
диспетчерской -- "Букет".
Специфический, никакому иному учреждению не свойственный звуковой фон
складывается из непрерывных переговоров с клиентами и шоферами. Если
вслушаться в этот четко организованный гомон, то в нем ощущается напряженное
дыхание огромного города...
Томин, слегка оглушенный, беседует со старшей -- деловитой и
неторопливой женщиной средних лет.
-- Заказ на фамилию "Петухов" я нашла, -- улыбается она. -- Принят
накануне. Выполнил его шофер машины 12-20.
-- Очень интересно, как выполнил.
-- Шофер на хорошем счету, жалоб не поступало...
-- Обязан срочно с ним переговорить, Галина Сергеевна.
-- Пожалуйста, машина с радиотелефоном.
-- Мой разговор не для эфира.
Старшая перестает улыбаться.
-- Придется снимать с линии? Что-то случилось?
-- Придется снимать...
...Томин успел встретиться с шофером и вернуться, а Знаменский все еще
пишет протокол, и в коридоре подремывают сморившиеся понятые...
* * *
Назавтра шофера допрашивает уже Пал Палыч. Показания приходится, что
называется, тянуть клещами: этот человек, резкий и замкнутый, решительно не
расположен к душевным излияниям.
-- Вы всегда так разговариваете, Кирпичов?
-- Я не девушка, и мы с вами не танго танцуем. Чего ради улыбаться?
-- А чего ради огрызаться?
-- Вчера план сорвали, сегодня выходной кошке под хвост. И еще
любезничай...
-- Ладно, без любезностей проживаем. А как насчет откровенности?
-- Да я же все рассказал! Вчера еще! Этому вашему...
-- Старшему инспектору Томину.
-- Пусть инспектору. А теперь обратно по новой?
-- Обратно.
-- Ладно. Подал машину, сели пассажиры, отвез, куда сказали, поехал по
следующему адресу.
-- Сколько было пассажиров?
-- Двое.
-- Женщины, мужчины?
-- Ну мужчины!
-- Молодые, старые?
-- Средние.
-- Багажник не открывали?
-- Не было у них вещей.
-- Совсем с пустыми руками?
-- Какая-то ерундовая корзиночка и шампанское в газете.
-- Раз в газете, почему думаете, что шампанское?
-- Не видно, что ли?
-- Где высадили?
-- Где-то у метро...
Пауза. Знаменский задумчиво смотрит на шофера.
-- Давайте попробуем сначала, -- говорит он.
-- Опять сначала?!
-- Обязательно. Итак, вы подъехали к дому и остановились. Пассажиры
вышли к вам сразу?
-- Сразу выходить сознательности не хватает. Приедешь и торчишь...
-- Вы не связывались с Петуховыми через "Букет"?
-- До "Букета" не больно докричишься.
-- А сами не ходили поторапливать?
-- Чего ради переться на пятый этаж?
-- Откуда же вам известно, что квартира на пятом этаже?
-- Вы меня на пушку не берите? -- раздражается Кирпичов после короткой
заминки. -- А если пассажиры сами помянули про этаж? Допустимо, нет?
-- О чем они еще говорили?
-- Не прислушивался.
-- Странно: запомнили единственную пустячную деталь -- пятый этаж.
Кирпичов молчит, и Знаменский внимательно за ним наблюдает.
Некрасивое, но выразительное и осмысленное лицо, большие трудовые руки,
непритязательный серый костюм и единственная, пожалуй, дань моде во всем
облике -- длинные волосы.
-- Еще разговаривали про какую-то клюкву, -- говорит, наконец,
Кирпичов.
-- Вероятно, про развесистую?
-- Совершенно точно. Была, мол, клюква обыкновенная, а стала
развестистая.
-- Нашли место для шуток, Кирпичов! Вы отдаете себе отчет, почему нас
интересует рейс к Петуховым?
-- Ну... что-то там стряслось...
-- Ваш приезд по времени совпал с преступлением в их квартире.
-- Ну совпал. И что?.. Я виноват?.. Почему меня таскают?..
-- Потому, что вы везли не Петуховых, Кирпичов. Вы везли преступников.
-- У них на лбу не написано, кто они есть! Мне сказали фамилию -- я
везу.
-- Тогда еще раз сначала. Двое мужчин сели в машину и назвали фамилию,
на которую сделан заказ. Так?
-- Так.
-- Диспетчер помнит, что не смогла дозвониться Петуховым и
предупредить, что машина выслана. Вы говорите, у них не были. Откуда же те
двое могли знать, что Петуховы на четыре пятнадцать вызвали такси?
Кирпичов, смешавшись, подыскивает ответ:
-- Может... может, они у хозяев спросили...
-- Хозяева были уже неспособны ответить, Кирпичов.
Тот дрогнул бровями.
-- Их... насмерть?..
-- Поднимались вы к Петуховым?
-- Нет!
-- У таксистов прекрасная профессиональная память. И прошли всего
сутки. Опишите, пожалуйста, внешность ваших пассажиров.
-- Мое дело следить за проезжей частью, а не пассажирами любоваться.
-- Если вам их покажут, узнаете?
-- Покажут? -- На лице Кирпичова сменяются испуг, радость, недоверие.
-- Но разве... Разве их нашли? Поймали?.. -- Верх берет осторожность. --
Нет, не узнаю.
* * *
-- Значит, и тебе врет? -- спрашивает Томин, когда тройка собирается у
Знаменского.
-- Врет. И не вполне ясно, почему.
-- Но, Павел, когда человек знает -- произошло преступление и он не
причастен, зачем ложь?
-- Врет -- значит, имеет причину, -- поддерживает Томин. -- А в таком
деле иметь причину врать... -- Звонит телефон, он берет трубку. -- Да... Ну
молодец, вези скорей! Что?.. Ладно, пусть покормит рыбок... Сестру Петуховой
тебе доставят минут через сорок, -- говорит он Знаменскому. -- Она старая
дева и держит три аквариума. Зинаида, что практически дал осмотр?
-- Очень мало.
-- Крушили все подряд -- и никаких следов?
-- Да, вот и так бывает.
-- Ну, а замок?
-- Хороший замок. Даже со специальным инструментом повозишься, пока
вскроешь. И в механизме ни малейших царапин. Дверь открыли сами Петуховы. А
если кто-то снаружи, то идеально подходящим ключом.
-- Ваше счастье, что в этом деле есть хоть один правдивый и немного
соображающий свидетель. Некто Томин. Так вот что я вам скажу. Петуховы
никогда не впустили бы незнакомого человека. Звонят однажды: "К нам ломится
подозрительный мужчина!" Спускаюсь. На площадке топчется новый
водопроводчик из ЖЭКа. Немного под мухой, но вполне культурно объясняет, что
явился по собственному их вызову -- чинить кран. Или: дня два назад я занес
их любимый журнал "Здоровье" -- по ошибке сунули к нам в ящик. Слышу из-за
двери: "Ах, Шурик, громадное спасибо!" Но, прежде чем открыть, накинули
цепочку -- убедиться, что действительно я. Понимаете, у них это железный
рефлекс. Так что надо искать среди знакомых, и притом тех, кто знал про
деньги.
-- Извини, перебью, -- постукивает карандашом Знаменский. -- Вот
квитанция прачечной. Я туда звонил. Белье брали на дому и домой же
привозили. Как ты просунешь узел в щелку, не сняв цепочки? То же самое с
переводами от сына. Чтобы получить деньги, надо предъявить паспорт,
расписаться.
-- У Петуховых примитивно стащили ключ из кармана, -- предполагает
Кибрит.
-- У-у, какая поднялась бы паника! И меня непременно призвали бы для
консультации: что надежней