Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
Alistair McLean "HMS Ulysses"
Алистер Маклин "Корабль ее величества "Улисс"
(варианты названий переводов: "Крейсер "Улисс", "Полярный конвой")
Перевод: В.В.Кузнецов, 1990
изд-во: фирма "Фидес", Н.Новгород 1993
Scan&OCR: The Stainless Steel Cat (steel_cat@pochtamt.ru)
Spellcheck: Константин Балабуха (bkonstantin@mail.ru, FidoNet
2:5030/832.12)
Алистер Маклин
Крейсер "Улисс"
Альфред Л. Теннисон (1809-1892)
За мной, друзья! Еще не поздно
Открыть совсем иные берега.
Взмахните веслами, ударьте по волнам
Громокипящим; ибо мой удел (
Пока я жив, плыть прямо на закат,
Туда, где звезды плещут в океане.
Быть может, нас поглотит бездна вод,
На Остров Счастья выбросит, быть может,
Где доблестный Ахилл вновь встретит нас...
Не все утрачено, пускай утрат не счесть;
Пусть мы не те, и не вернуть тех дней,
Когда весь мир лежал у наших ног;
Пускай померк под натиском судьбы
Огонь сердец, ( все тот же наш завет:
Бороться и искать, найти и не сдаваться!
Перевод И. Куберского
Гизеле посвящается
Выражаю признательность моему старшему брату Айану Л. Маклину,
капитану-наставнику, за советы и помощь в создании этой книги.
Во избежание недоразумений следует отметить, что не существует никакой
связи между крейсером британского военно-морского флота "Улисс", о котором
повествуется в романе, и переоборудованным недавно во фрегат одноименным
эскадренным миноносцем класса "Ольстер", который был введен в строй в
начале 1944 года, приблизительно двенадцать месяцев спустя после
описываемых в романе событий. Ни одно из судов, находившихся в Скапа-Флоу
или участвовавших в конвое, не имеет никакого отношения к кораблям с таким
же названием, которые действовали прежде или находятся в настоящее время в
составе королевского флота.
Глава 1
ВОСКРЕСЕНЬЕ пополудни
Неторопливым жестом Старр вдавил тлеющий конец сигареты в пепельницу.
"Сколько решимости и непреклонности в этом жесте", - подумал командир
"Улисса" капитан первого ранга Вэллери. Он знал, что теперь произойдет, и
пронзительная горечь поражения заглушила тупую боль, сдавливавшую его лоб
все эти дни. Но на один лишь миг. Вэллери устал до такой степени, что
ничто его больше не трогало.
- Сожалею, джентльмены, искренне сожалею, - едва улыбнулся тонкими губами
Старр. - Позвольте вас уверить, в сложившихся обстоятельствах
адмиралтейство приняло правильное и оправданное решение. Однако ваше...
э-э-э... нежелание понять нашу точку зрения прискорбно.
Помолчав, он протянул свой платиновый портсигар поочередно четырем
офицерам, сидевшим за круглым столом в каюте контр-адмирала Тиндалла.
Четыре головы разом качнулись из стороны в сторону, и усмешка вновь
коснулась губ вице-адмирала. Достав сигарету, он сунул портсигар в
нагрудный карман серого в полоску двубортного пиджака и откинулся на
спинку кресла. На лице его уже не было и тени улыбки, присутствующие без
труда представили более привычный их взорам блеск золотых галунов на
мундире вице-адмирала Винсента Старра, заместителя начальника штаба
военно-морских сил.
- Когда я летел утром из Лондона, - продолжал он ровным голосом, - я
испытывал досаду. Вот именно, досаду. Ведь я... я очень занятой человек.
Первый лорд адмиралтейства, думал я, лишь отнимает у меня время. И не
только у меня, но и у себя самого. Придется перед ним извиниться. Сэр
Хэмфри был прав. Как всегда...
В напряженной тишине послышался щелчок зажигалки. Облокотясь о стол, Старр
вполголоса продолжал:
- Давайте будем до конца откровенны, господа. У меня были все основания
рассчитывать на вашу поддержку, и я намеревался как можно скорее
разобраться в этом инциденте. Я сказал: инцидент? - усмехнулся он криво. -
Сказано слишком слабо. Скорее, мятеж, господа, государственная измена.
Вряд ли нужно объяснять, что сие значит. И что же я слышу? - Он обвел
взглядом сидящих за столом. - Офицеры флота его величества, флагман в их
числе, сочувствуют мятежному экипажу!
"Тут он перегибает, - устало подумал Вэллери. - Хочет нас спровоцировать".
Слова и тон, каким они были произнесены, подразумевали вопрос, вызов, на
который надо было ответить.
Но ответа не последовало. Все четверо казались апатичными, равнодушными ко
всему и до странного похожими друг на друга. Лица моряков были угрюмы и
неподвижны, изрезаны глубокими складками, но глаза смотрели спокойно.
- Вы не разделяете моего убеждения, господа? - не повышая голоса,
продолжал Старр. - Находите мой выбор эпитетов слишком... э-э-э... резким?
- Он откинулся назад. - Гм... "мятеж". - Медленно, словно смакуя, он
произнес это слово, сжав губы, снова обвел взором сидящих за столом. -
Действительно, слово не очень-то благозвучно, не так ли, господа? Вы бы
дали этому другое определение, не правда ли?
Покачав головой, Старр наклонился и разгладил пальцами лежавший перед ним
листок.
- "Вернулись после рейда на Лофотенские острова, - читал он шифровку. -
15.45 - Прошли боновые заграждения. 16.10 - Закончен осмотр машин. 16.30 -
Производится погрузка провианта и снаряжения из лихтеров, ошвартовавшихся
лагом. 16.30 - Смешанная группа матросов и кочегаров отряжена для погрузки
бочек со смазочными материалами. 16.50 - Командиру корабля доложено о том,
что кочегары отказались выполнить приказания поочередно главстаршины
Хартли, старшины котельных машинистов Гендри, инженер-лейтенанта Грайрсона
и, наконец, старшего инженер-механика. Зачинщиками, предположительно,
являются кочегары Райли и Петерсон. 17.05 - Отказ выполнить распоряжение
командира корабля. 17.15 - Во время выполнения служебных обязанностей
подверглись нападению начальник караула и дежурный унтер-офицер". - Старр
поднял глаза.
- Каких именно обязанностей? При попытке арестовать зачинщиков?
Вэллери молча кивнул.
- "17.15 - Палубная команда прекратила работу, очевидно, из солидарности.
Никаких насильственных действий не предпринято. 17.25 - Обращение
командира по корабельной трансляционной сети. Предупреждение о возможных
последствиях. Приказ возобновить работы. Приказ не выполнен. 17.30 -
Радиограмма командующему на борту "Герцога Кемберлендского" с просьбой о
помощи". - Старр снова поднял голову, холодно взглянул .на Вэллери.
- Кстати, зачем вы обращались к адмиралу? Разве ваши морские пехотинцы...
- Это было мое распоряжение, - резко оборвал его Тиндалл. - Неужели бы я
приказал своим морским пехотинцам выступить против людей, с которыми они
прослужили два с половиной года? Исключено! На моем корабле, адмирал
Старр, грызни между экипажем и морской пехотой нет и в помине. Они слишком
много пережили вместе... Во всяком случае, - прибавил он сухо, - вполне
вероятно, что морские пехотинцы отказались бы выполнить подобный приказ.
Не забывайте, что если б мы использовали против экипажа своих солдат
морской пехоты и те усмирили бы этот... э... бунт, то "Улисс" перестал бы
существовать .как боевая единица.
Пристально поглядев на контр-адмирала Тиндалла, Старр снова уткнулся в
записи.
- "18.30 - С "Кемберленда" отряжена штурмовая группа морской пехоты.
Никакого сопротивления ей не было оказано. Попытка арестовать шестерых
бунтовщиков и восьмерых подозреваемых зачинщиков. Яростное сопротивление
со стороны кочегаров и палубной команды, ожесточенные стычки на кормовой
палубе, в кочегарском кубрике и в кубрике машинистов, продолжавшиеся до
19.00. Огнестрельное оружие не применялось, но двое убито, шестеро тяжело
ранено, 35...40 человек получили менее тяжелые ранения".
Старр замолчал и в сердцах скомкал бумагу,
- Знаете, джентльмены, а, пожалуй, вы правы. - В голосе его прозвучала
издевка. - "Бунт" - вряд ли подходящее определение. Пятьдесят убитых и
раненых... "Ожесточенная схватка" - будет гораздо ближе к истине.
Но ни слова, ни резкость тона, ни убийственная ирония не произвели
никакого впечатления. Все четверо офицеров "Улисса" сидели неподвижно, с
выражением полнейшего безразличия.
Вице-адмирал Старр нахмурился.
- Боюсь, господа, у вас несколько искаженное представление. о случившемся.
Вы пробыли здесь долго, а изоляция искажает суть вещей. Следует ли
напоминать вам, старшим офицерам, о том, что в военное время личные
чувства, испытания и невзгоды не значат ничего? Флот, отечество - вот что
всегда и везде должно быть на первом месте.
Стуча кулаком по столу, он как бы усиливал значимость своих слов.
- Боже правый! - продолжал Старр. - Решаются судьбы мира, а вы, господа,
заняты своими эгоистическими мелкими заботами!
Тэрнер, старший офицер крейсера, сардонически усмехнулся про себя. Красиво
говоришь, старина Винсент. Правда, напоминает мелодраму викторианских
времен: стискивать зубы - вот это уже ни к чему. Жаль, что старик не член
парламента, - любое правительство оторвало бы его с руками. "А вдруг
старина говорит все это на полном серьезе?" - промелькнуло в голове у
старпома.
- Зачинщики будут арестованы и понесут наказание. Суровое наказание. -
Голос адмирала звучал резко и угрожающе. - Что касается рандеву с
Четырнадцатой эскадрой авианосцев, оно состоится в Датском проливе как
условлено, в 10.30, но в среду, а не во вторник. Мы радировали в Галифакс
и задержали отплытие кораблей. Вы выйдете в море завтра в шесть ноль-ноль.
Взглянув на контр-адмирала Тиндалла, Старр добавил:
- Прошу немедленно довести это до сведения всех кораблей, находящихся у
вас под началом, адмирал.
Тиндалл (весь флот знал его по кличке Фермер Джайлс) промолчал. Его
румяное лицо - обычно веселое, в улыбчивых морщинах - было мрачно и
сосредоточено. Прикрытые тяжельми веками, встревоженные глаза его впились
в каперанга Вэллери. Дьявольски трудно сейчас этому доброму, душевному
человеку, подумал Тиндалл. Но лицо Вэллери, изможденное и усталое лицо
аскета и молчальника, было непроницаемо. Тиндалл молча Выбранился.
- В сущности, господа, - как ни в чем не бывало продолжал вице-адмирал, -
говорить больше не о чем. Не стану заверять, что вам предстоит
увеселительная прогулка. Сами знаете, что сталось с последними тремя
крупными конвоями Пи-Кью-17, Эф-Ар-71 и 74. Эффективных способов защиты от
акустических торпед и планирующих бомб мы еще не разработали. Кроме того,
по агентурным данным из Бремена и Киля (и это подтверждается последними
событиями в Атлантике) новейшая тактика немецких подводников - нападение
на корабли эскорта... Возможно, вас выручит погода.
"Ах ты, мстительный старый черт, - лениво подумал Тиндалл. - Давай, давай,
потешь себя, будь ты неладен".
- Рискуя показаться старомодным и мелодраматичным... - Старр нетерпеливо
ждал, пока у Тэрнера прекратится приступ кашля, - ...можно сказать, что
"Улиссу" предоставляется возможность... э... искупить свою вину.
Вице-адмирал отодвинул стул.
- После этого, господа, - Средиземное. Но прежде всего - эскортирование
конвоя Эф-Ар-77 в Мурманск, и этому не помешает никто - ни черт, ни
дьявол. - На последнем слове голос его сорвался, сквозь глянец вежливости
проступили грубость и резкость. - Пусть экипаж "Улисса" зарубит себе на
носу: непослушания, пренебрежения долгом, организованного бунта и смуты
командование не потерпит!
- Чепуха!
Старр откинулся назад, костяшки пальцев, вцепившихся в подлокотники
кресла, побелели. Взгляд его хлыстом прошелся по лицам и остановился на
Бруксе - начальнике корабельной медицинской службы, на его ярко-голубых
глазах, в которых светилась странная враждебность, - глазах, глядевших
из-под великолепной седой гривы.
Тиндалл тоже увидел гневный взор старого доктора. Заметил, как побагровело
лицо Брукса, и неслышно простонал. Знакомые симптомы. Сейчас старый Сократ
покажет свой ирландский характер. Тиндалл открыл было рот, но, заметив
нетерпеливый жест Старра, откинулся на спинку стула.
- Что вы сказали, коммандер? - спокойным голосом спросил вице-адмирал.
- Чепуха! - отчетливо повторил Брукс. - Чепуха. Вот что я сказал. "Будем
вполне откровенны", говорите вы. Что же, сэр, будем откровенны. Какое тут
к черту "пренебрежение долгом, организованный бунт и подстрекательство"?
Понимаю, вам нужно найти какое-то определение всему этому, по возможности,
наиболее вам понятное. Вчерашнее столкновение вы ловко приноравливаете к
своему опыту.
Брукс помолчал. В наступившей тишине послышалась пронзительная трель
боцманской дудки. Видно, с проходящего корабля.
- Скажите, адмирал Старр, - продолжал он невозмутимо, - неужели мы должны
по средневековому обычаю; плетями изгонять из грешника дух безумия? А
может быть, следует утопить его? Вы, верно, также считаете, что
месяц-другой карцера - лучшее лекарство от туберкулеза?
- О чем вы говорите, Брукс? Объясните, ради Бога. "Карцер, плети"? Что вы
плетете? Извольте объясниться! - нетерпеливо забарабанил пальцами по столу
Старр. Брови его высоко поднялись, лоб наморщился. - Надеюсь, Брукс, -
сказал он елейным тоном, - вы извинитесь за эту вашу... э... дерзость.
- Я уверен, коммандер Брукс не имел намерения дерзить вам, - проговорил до
этого молчавший Вэллери, командир "Улисса". - Он лишь имел в виду...
- Позвольте мне, господин капитан первого ранга, самому решать, кто что
имеет в виду. Я вполне в состоянии это сделать. - Старр натянуто
улыбнулся. - Что ж, продолжайте, Брукс.
Брукс внимательно посмотрел на вице-адмирала.
- Извиниться, вы говорите? - Он устало улыбнулся. - Не знаю, сэр, сумею ли
я это сделать.
Тон и смысл сказанного задели Старра, и он побагровел.
- Однако объясниться попытаюсь, - продолжал Брукс. - Возможно, это
принесет некоторую пользу.
Несколько секунд он молчал, положив локти на стол и запустив пальцы в
густую серебристую гриву. Потом вскинул голову.
- Когда вы в последний раз ходили в море, адмирал Старр?
- В море? - спросил, нахмурясь, Старр. - А что вам за дело и какое это
имеет отношение к нашему разговору? - прибавил он неприязненно.
- Самое прямое, - резко возразил Брукс. - Прошу вас, адмирал, ответить на
мой вопрос.
- Полагаю, вам хорошо известно, - ровным голосом произнес Старр, - что с
начала войны я служу в штабе флота. На что вы намекаете?
- Ни на что я не намекаю. Ваша личная честность и храбрость общеизвестны.
Я лишь выясняю факт. Я военно-морской врач, адмирал Старр, - придвинулся
ближе к столу Брукс. - Уже тридцать лет. - С этими словами Брукс
улыбнулся. - Возможно, я не ахти какой специалист. Возможно, я плохо
изучил последние достижения в области медицины. Но зато я хорошо изучил
природу человека (сейчас не время для излишней скромности), работу
человеческого мозга, имею представление о тончайшей взаимосвязи между
разумом и телом человека.
Вы сказали: "Изоляция искажает суть вещей". Изоляция означает
обособленность, отрешенность от мира, и вы отчасти правы. Однако - и это
главное, сэр, - надо иметь в виду, что существует несколько миров.
Северные моря, Арктика, походы в Россию в условиях полной светомаскировки
- это совсем иной мир, мир, совершенно не похожий на ваш. Вы даже не
можете себе представить, каков он, этот мир. В сущности, вы совершенно
изолированы от мира, в котором мы живем, сэр.
Старр хмыкнул (звук этот обозначал не то гнев, не то насмешку) у
прокашлялся, чтобы что-то возразить, но Брукс не дал ему открыть рта.
- Здешние условия беспрецедентны, их нельзя сравнить ни с чем ранее
известным в истории войн. Полярные конвои, сэр, это явление абсолютно
новое, совершенно незнакомое человеческому опыту.
Внезапно умолкнув, Брукс посмотрел сквозь толстое стекло иллюминатора. На
стальную поверхность моря, на мрачные скалы Скапа-Фэюу, окружавшие рейд,
падали хлопья мокрого снега. Все молчали. Но коммандер Брукс еще не
закончил: чтобы собраться с мыслями, уставшему нужно время.
- Разумеется, человечество может приспособиться и приспосабливается к
новым условиям, - негромко, словно размышляя вслух, говорил Брукс. - Для
того чтобы выжить, человечеству приходится приспосабливаться в течение
многих тысячелетий. Но для этого нужно время, господа, очень много
времени. И естественные перемены, происходившие в течение двадцати веков,
невозможно втиснуть в какие-то два года. Ни разум, ни тело человека не
выдержат этого. Гибкость, невероятная прочность человеческого организма
таковы, что в течение весьма непродолжительных отрезков времени он может
выдерживать такие перегрузки. Однако потом предел выносливости, граница
терпения наступает очень быстро. Стоит заставить людей переступить этот
предел, и может произойти все что угодно. Неизвестно, какие формы может
принять срыв, но он обязательно наступает. Он может иметь физический,
умственный, духовный характер - какой именно, не знаю. Но я знаю одно,
адмирал Старр: экипаж "Улисса" достиг предела терпения.
- То, что вы говорите, весьма любопытно, коммандер. - Голос Старра
прозвучал сухо. - Любопытно и поучительно.. К сожалению, ваша гипотеза, -
а это не что иное, как гипотеза, - не выдерживает критики.
Брукс пристально глядел на адмирала.
- На этот счет, сэр, не может быть двух мнений.
- Ерунда, милейший, самая настоящая ерунда. - Сердитое лицо Старра стало
жестким. - Факт остается фактом. Ваши же рассуждения никуда не годятся. -
Подавшись вперед, он указательным пальцем как бы подчеркивал каждое
сказанное им слово. - Разницы, о которой вы твердите, - разницы между
конвоями, направляющимися в Россию, и обычными морскими операциями -
просто не существует. Можете ли вы мне указать на какой-то фактор, на
какие-то условия плавания в здешних северных водах, которых нет в других
морях? Можете, коммандер Брукс?
- Нет, сэр, не могу. - Брукс был невозмутим. - Но я могу указать на факт,
о котором весьма часто забывают. На тот факт, что количественные изменения
могут оказаться гораздо значительнее, чем качественные, и могут иметь
далеко идущие последствия. Позвольте объяснить, что я имею в виду. Страх
может убить человека. Не станем закрывать глаза, страх - естественное
чувство. Но, пожалуй, нигде матросы не испытывают страх так остро и в
течение столь продолжительного периода, как во время полярных конвоев.
Нервное напряжение, постоянные перегрузки могут убить любого. Подобное я
наблюдал очень часто. Когда же вы находитесь во взвинченном до предела
состоянии подчас семнадцать суток подряд, когда вы ежедневно видите
изуродованные, гибнущие корабли, моряков, тонущих у вас на глазах, и
знаете, что в любую минуту то же самое может случиться и с вами... Мы ведь
люди, а не машины... Тогда-то и возникает опасность срыва. И срыв
происходит. Адмиралу, очевидно, небезызвестно, что после двух последних
походов девятнадцать офицеров и матросов пришлось отправить в лечебницу
для душевнобольных.
Брукс поднялся. Опершись крупными, сильными пальцами о полированную
поверхность стола, Брукс впился взглядом л глаза Старра.
- Голод подрывает жизнеспособность человека, адмирал Старр. Подтачивает
его силы, замедляет реакции, убивает волю к борьбе, даже волю к жизни. Вы
удивлены, адмирал Старр? А между тем это неизбежно. Вы продолжаете
посылать нас в конвои, когда сезон прошел, когда ночь едва длиннее дня,
когда из двадцати четырех часов в сутки двадцать часов стоят на вахте или
боевых постах. Как же нам не голодать после этого? Откуда нам быть сытыми,
черт возьми, - ударил ладонью по столу старый врач, - если корабельные
коки почти все время работают в пороховых погребах, обслуживают орудийные
расчеты или участвуют в аварийных партиях? Лишь пекаря и мясника не
посылают на боевые посты. Поэтому мы целыми неделями на одной лишь
сухомятке! - едва не сплюнул от возмущения Брукс.
"Молодец, старина, - обрадованно подумал Тэрнер, - задай ему жару".
Тиндалл тоже кивал головой в знак одобрения. Лишь Вэллери было не по себе
- не из-за того, что именно говорил Брукс, а оттого, что говорил об этом
не тот, кому следует. Ведь командир корабля он, Вэллери. Он и должен
держать ответ;
- Страх, нервное напряжение, голод. - Голос Брукса звучал теперь совсем
негромко. - Эти три фак