деле, из  передней
появились два котенка.
   - Этого добра здесь сколько угодно, - улыбнулась Екатерина  Ивановна.
- Мы с тобой к соседям сходим, у них щенки, поди, штук шесть,  а  может,
более, и коза с козлятами. Маленькие, смешные, по лужайке скачут.
   - А кормить их можно?
   - Отчего ж нельзя, покормим.
   Я чувствовала некоторую неловкость, даже обрадовалась, когда появился
Алексей. Екатерина Ивановна стала торопливо собирать на стол. Когда  все
было готово, она выставила бутылку водки, три стопки. Алексей  налил,  и
Екатерина Ивановна сказала:
   - Давайте со свиданьицем и за знакомство. Водку пить мне не хотелось,
но отказаться я не посмела. Вставать из-за стола не торопились.
   Алексей допивал бутылку в одиночестве, а мы перешли на чай.
   - Как твои дела? - спросила Екатерина Ивановна, глядя на сына, вопрос
прозвучал не то чтобы робко, скорее неуверенно.
   - Нормально, - кивнул он.
   - На работу устроился?
   - Ага. Сейчас в отпуске.
   - Кем устроился-то?
   - Экспедитором в одной фирме.  Пельмени  вожу.  Работенка  непыльная,
платят прилично.
   - Хорошо, - кивнула мать, но по-прежнему как-то неуверенно.
   Я усердно отводила взгляд. С одной стороны, такое откровенное  вранье
было мне противно, с другой - жаль женщину, ни к чему ей  знать,  чем  в
действительности занимается ее сын.
   Время шло, Екатерина Ивановна начала собирать со стола.
   - Позвольте, я помогу, - попросила я.
   - Чего уж, я сама, - сказала она. - Ты в гостях, отдыхай.
   - Я действительно хочу помочь, и мне совсем не трудно.
   Она как-то странно взглянула на меня, но больше не возражала. Алексей
завалился в передней на диван, мать села рядом,  и  они  принялись  тихо
беседовать. Сашка возилась с котятами, сидя на полу на пестром паласе.
   С посудой я закончила и огляделась в поисках еще какой-либо  домашней
работы. В  доме  царила  образцовая  чистота,  так  что  мне  ничего  не
осталось, как устроиться возле окна за  кухонным  столом.  Заметив  это,
Екатерина Ивановна вышла из передней.
   - Развлечений у нас особых нет, - вздохнула она, точно  извиняясь.  -
Летом все на  речке,  и  сейчас  позагорать  можно,  дни  стоят  теплые.
Телевизор одну программу показывает. Я-то целыми днями в огороде... Клуб
есть, но в селе. Сходите...
   - Нет-нет. Я, собственно... я  бы  с  удовольствием  помогла  вам  на
огороде, если вы не против.
   - Спасибо,  -  ответила  она.  -  Тогда  пошли.  Самое  время  грядки
поливать. У тебя есть во что переодеться?
   - Да, конечно.
   - И Сашеньку переодеть надо, платьице-то  уж  больно  нарядное,  а  в
огороде то здесь за что-нибудь заденешь, то там испачкаешь.  Я  Сашу  на
ночь в передней положу, на  кровати,  сама  на  диване  лягу,  а  вы  на
терраске устраивайтесь, там хорошо, прохладно, никто вам не помешает.  А
вещи свои в шифоньере повесь.
   Я растерянно кивнула в ответ. Выходит, Алексей посвящать  ее  в  наши
проблемы не стал, и она решила... Господи, она  думает...  Я  неожиданно
покраснела, злясь на себя за это, и поспешила на террасу  переодеваться.
Сашка отправилась с нами в огород, вскоре присоединился и Алексей.
   - Забор того гляди упадет, - заметила мать.
   - Починю, - кивнул он и в самом деле  занялся  забором,  а  мы  стали
поливать рассаду в теплицах.
   В девять сели ужинать, потом я вымыла посуду и  собралась  укладывать
Сашку спать. Выяснилось, что Екатерина Ивановна уже успела ее переодеть,
умыть  и  теперь  сидела  рядом  с  ее  постелью   и   что-то   тихонько
рассказывала. Заметив меня, она махнула рукой:
   - Не беспокойся, я уложу.
   В некотором замешательстве я закрыла дверь и вышла на улицу,  где  на
скамейке возле крыльца курил Алексей.
   - Ты не сказал ей... - нерешительно начала я.
   - О чем? - удивился он.
   - Твоя мать думает, что я... что мы...
   - Ну и пусть думает, тебе что? Порадуется немного... В Сашке она  уже
души не чает.
   - Но это не правильно. Ты ведь ее обманываешь.
   - По-твоему, мне ей следует правду сказать? Что я тебя знать не знаю,
а сюда притащил, потому что за тобой полгорода охотится?
   - Послушай, но мы не можем...
   - Что не можем?
   - Я имею в виду, ей надо как-то объяснить...
   - Пошли-ка спать, - заявил он, потягиваясь.
   - Вот именно это я и имела в виду, - собралась я с силами.
   Между тем он  вошел  в  отведенную  нам  комнату,  и  мне  ничего  не
осталось, как последовать за ним, чтобы договорить.
   - Ты об этом? - спросил он, кивнув на постель.
   - Разумеется.
   - А в чем проблема? Один раз мы уже вместе  спали,  то  есть  я  хочу
сказать вместе не спали, так почему...
   - Прекрати, - перебила  я,  правда,  шепотом,  боясь,  что  Екатерина
Ивановна нас услышит.
   - Значит, так, - взглянув на меня, заявил Алексей.  -  Твои  закидоны
меня не волнуют. Хочешь усложнить себе жизнь, иди и объясняй все сама. А
я ложусь спать.
   Совершенно не стесняясь меня, он  разделся  и  лег,  а  я  продолжала
стоять возле двери, не в силах на что-то решиться.
   Прошло минут десять, стоять так дальше не было смысла, я устроилась в
кресле, пытаясь придумать, что делать, но так  ничего  и  не  придумала,
поджала ноги и сама не заметила, как задремала.
   Проснулась я на рассвете, ноги затекли, я озябла, натянула  на  плечи
покрывало и заревела. Алексей спал, раскинув руки, лежа на животе,  а  я
пододвинула стул, пытаясь устроиться поудобнее. В  шесть  утра  я  опять
проснулась, услышав, как по дому осторожно ходит хозяйка, и поспешила  к
ней.
   - Доброе утро.
   - Ты чего вскочила в такую рань? - удивилась она. - Отдыхай.
   - Я всегда рано встаю, привыкла. Можно мне с вами?
   - Да я грядки копать.  По  холодку  самое  время,  на  солнце  голова
кружится. А ты полежи, молодым спать надо, пока спится, в старости  сама
не уснешь.
   - Я с вами, - повторила я. Она, посмотрев на меня, покачала  головой,
но согласилась.
   - Перчатки надень, руки испортишь. Пальчики у тебя точеные, а красоту
беречь надо.
   Мы вместе вышли во двор. Почти весь день я провела на огороде, в  дом
заходила, только чтобы поесть и покормить Сашку. Ранее трудиться в  поте
лица мне не доводилось, и оказалось, что дело  это  малоприятное.  Но  я
старалась изо всех сил. Я не хотела, чтобы обо мне думали как о  неженке
и белоручке, и злилась на себя за это - какое мне, в сущности,  дело  до
мнения этих людей?
   Алексей продолжил возню с забором, я  старалась  не  смотреть  в  его
сторону, но как-то так выходило, что взгляды наши без конца встречались.
Единственное, что меня радовало: Сашкин восторг от всего  происходящего.
Ей нравилось здесь буквально все и все было интересно.  Она  старательно
помогала мне, потом бежала к бабе Кате, вертелась возле Алексея, подавая
ему гвозди и что-то там поддерживая. Слава богу, что хоть мой ребенок не
чувствует  ужаса  нашего  положения,  -  для   нее   это   увлекательное
приключение.
   Поужинали мы рано, а потом устроились на крыльце, наблюдая за  возней
котят.
   - Баба Катя, ты мне козлят показать  обещала,  -  дергая  женщину  за
рукав, начала приставать Сашка.
   - Пойдем посмотрим. И козлят, и щенков.
   - Я с вами, - брякнула я.
   - Козлят смотреть? - насмешливо поинтересовался Алексей.
   - Вы бы прогулялись немного, - виновато заметила Екатерина  Ивановна.
- Или  устали?  Целый  день  на  огороде.  Отдохните.  Вон  к  речке  бы
сходили...
   - Прогуляемся? - поднялся Алексей, обращаясь ко мне.
   - Вообще-то я... Хорошо, - кивнула я и первой направилась к  калитке.
Мне вдруг пришло в голову, что он хочет со мной поговорить.
   Я шла по тропинке, спускаясь к реке, он шел следом, молчал. И  я,  не
выдержав, спросила:
   - Ты  хотел  мне  что-то  сказать?  Он  не  ответил.  Я  намеревалась
повторить вопрос, но слова застыли на губах. Теперь мы шли вдоль реки, и
я боялась повернуть голову, чувствуя его за спиной,  нас  разделял  шаг,
может, два. Мне стало трудно дышать и сделалось страшно,  казалось,  еще
шаг, и случится что-то непоправимое.
   Тропинка петляла вдоль берега, надо было остановиться или  повернуть,
но сил на это не было,  и  я  шла  и  шла  вперед,  надеясь,  что  из-за
ближайших  деревьев  вдруг  покажутся  люди  и  все   это   само   собой
прекратится.
   - Подожди, - вдруг сказал он,  я  резко  повернулась  и  увидела  его
совсем рядом, он схватил меня за локти и притянул к себе.
   Я зажмурилась, хотела закричать, не от страха - от отчаяния,  что  не
могу справиться с собой. Мне хотелось ударить его, сказать,  что  я  его
ненавижу. Так оно и было, я ненавидела его в ту минуту и вместе с тем...
Я и самой себе не хотела признаться в том, что на самом деле  происходит
со мной. "Это безумие", - в отчаянии  подумала  я,  но  через  несколько
минут ничего уже не имело значения.
 
*** 
 
   Когда  мы  вернулись  в  дом,  Сашка  уже   спала,   и   я   мысленно
перекрестилась - не знаю, как  бы  я  смогла  смотреть  в  глаза  своему
ребенку. Екатерина Ивановна позвала нас пить чай, Алексей отказался.  За
последние два часа мы не сказали друг другу ни слова. "Мне надо  уезжать
отсюда, - думала я. - Я не должна оставаться здесь... Куда  уезжать?  Да
все равно. Денег на карточке хватит,  чтобы  добраться,  к  примеру,  до
Сибири и прожить там  месяц.  За  это  время  весь  этот  кошмар  должен
кончиться... А если нет?" Я  гнала  мысли  о  муже,  но  они  настойчиво
возвращались. Меня ждали в банке. Узнать, где  лежат  деньги,  эти  люди
могли только от Анатолия. Впрочем, не только. Допустим,  у  них  хорошие
связи. Они проверили банки и узнали, в каком из них  я  арендую  ячейку.
Почему нет? И мой муж совершенно ни при чем... Я позвонила ему и едва не
угодила в ловушку... Его телефон прослушивали,  и  похитители  оказались
гораздо расторопнее, чем он.  Анатолий  не  позволил  мне  обратиться  в
милицию... Это же вполне понятно - он боялся за Сашку,  ему  пригрозили,
что пострадает ребенок. Он сказал, что Олег умер в результате травмы, то
есть это я убила его табуреткой, и поэтому настоятельно советовал забыть
не только самого Олега и  дом,  где  меня  держали,  но  и  все  с  этим
связанное. Мой муж хотел меня  защитить.  Однако  на  самом  деле  Олега
застрелили. И не обратить на это внимание охрана мужа не могла, ведь они
профессионалы. Вдруг по какой-то причине они не сообщили  об  этом  мужу
или Анатолий сомневался в правдивости моих слов и считал, что  я  как-то
раздобыла оружие и убила парня.
   Каждый из этих фактов в отдельности я более-менее могла объяснить, но
вместе они являли собой пугающую картину. Неужели мой муж...  "Не  смей,
ты предала его, ты ему изменила, ты изменила ему с  человеком,  которого
не любишь, которого боишься, презираешь, считаешь едва ли не животным, а
теперь ищешь себе оправдания. Какая ты дрянь, - мысленно выговаривала  я
себе, в отчаянии качая головой. Я сцепила зубы и уставилась  в  окно.  -
Бежать, бежать, - настойчиво билось в моем мозгу. - Все равно куда, лишь
бы..."
   - Пойду прилягу, - сказала Екатерина  Ивановна,  и  я  вздрогнула  от
неожиданности.
   - Да-да, конечно. Спокойной ночи.
   Очень хотелось спать, но я боялась идти к себе, боялась встретиться с
ним, сидела и таращилась в окно, пока он не появился на  кухне.  Прошел,
выпил воды и взглянул на меня с усмешкой:
   - На боевом посту? - Что?
   - Вчера ты сидела в кресле, а сегодня...
   Я резко поднялась и прошла на террасу, Алексей явился следом.
   - По-моему, это глупо, - сказал он со своей  неизменной  усмешкой.  -
Смотри на вещи проще. В конце концов, твоему  мужу  вовсе  необязательно
знать об этом. Он и не узнает, если ты сама не разболтаешь.
   - Я тебя ненавижу, - тихо сказала я.
   - Я догадываюсь, - серьезно ответил он.
   - Ничего подобного. Ты даже представить себе не можешь...
   - Да неужто... Думаю, представить не так сложно. Не подхожу  я  тебе,
да? Рожей не вышел, биография тоже подкачала. Надо полагать, Олег в роли
спасителя  нравился  тебе  больше.  Должно  быть,  поэтому  и  схлопотал
табуреткой.
   - Замолчи, - попросила я. - Все, что ты говоришь...
   - Все, что я говорю... - эхом отозвался он, подходя ближе.
   - Не смей, - отступая на шаг, сказала я.
   - В самом деле? - Он прижал меня к стене, его руки были на моем теле,
и я испугалась, что все повторится, как там, на реке.
   - Убери руки, - сказана я зло, страх придал мне силы. - Убери руки, -
повторила я. Он засмеялся, глядя мне в глаза, а я, должно быть, спятила.
- Чтоб ты сдох, подонок, - сказала я тихо. - Чтоб ты сдох. Ненавижу.
   Смеяться он перестал, правда, ухмылка все еще держалась на его  губах
как приклеенная. Он отступил на шаг,  на  мгновение  я  решила,  что  он
ударит меня, съежилась под его взглядом и закрыла глаза, а когда открыла
их, он уже вышел с террасы, хлопнув дверью. Я с облегчением вздохнула  и
села на кровати, прислушиваясь.
   Раздались шаги под окнами, он завел машину, звук  работающего  мотора
стал удаляться. Я закусила губы,  пытаясь  справиться  с  рыданиями.  Он
уехал... Куда? Он единственный  человек,  который  мог  бы  мне  помочь,
потому что знает, что происходит. Что я ему наговорила, зачем?  Что  это
изменит? Его вины в том, что произошло,  не  больше,  чем  моей.  Это  я
изменила мужу, я... Так с какой стати я пытаюсь все свалить на него?
   Я вдруг вспомнила его взгляд и вновь поежилась. Не стоило мне  с  ним
ссориться. Такие, как он,  злопамятны.  На  благородного  героя  Алексей
отнюдь не похож, и, как теперь поступит, известно одному богу.
   "А что, если он прямиком отправится  к  моим  врагам?  -  Я  тоскливо
огляделась. - Разбудить Сашку и  бежать.  Куда?  Все  равно...  бежать".
Вместо этого я легла и накрылась одеялом с головой, давясь слезами.  Мне
было страшно оставаться здесь, но покидать дом еще страшнее.
   Я лежала без сна,  вздрагивая  при  малейшем  шорохе,  доносящемся  с
улицы. Несколько раз мне казалось, что подъехала машина. Я  бросалась  к
окну  и  вздыхала,  никого  не  увидев,  то  ли  с  облегчением,  то  ли
разочарованно.
   Алексей явился под утро. Я, видимо, задремала, потому  что  услышала,
что он вернулся, только когда хлопнула входная дверь. Он  вошел,  сел  в
кресло и стал не спеша раздеваться. Я приподняла голову от подушки. Было
почти светло, и я хорошо  его  видела.  Лицо  у  него  было  хмурое,  он
взглянул на меня, подошел и буркнул:
   - Подвинься.
   Я торопливо сдвинулась к стене. Он лег, повернулся ко  мне  спиной  и
натянул одеяло на плечи.
   - Где ты был? - минут через  десять  спросила  я.  Голос  мой  звучал
заискивающе. Я разозлилась на себя за это, но что-то изменить  было  уже
невозможно. Я кашлянула и повторила:
   - Где ты был?
   - К тебе это не имеет никакого отношения, - заявил он.
   Некоторое  время  я  лежала,  прислушиваясь  к  его  дыханию,   затем
отвернулась к стене и опять заревела, тихо, вжимаясь  лицом  в  подушку,
очень боясь, что он услышит, но он не услышал.
   Когда я проснулась, Алексея рядом не было, и  это,  признаться,  меня
напугало. Я торопливо оделась. Сашка на  улице  звала  котенка,  и  я  с
облегчением вздохнула.
   - Мама, - кинулась она навстречу мне, - можно я с дядей Алешей в  лес
пойду?
   - Ты не будешь ему мешать?
   -  Нет,  он  сказал,  если  мама  разрешит,   он   возьмет   меня   с
удовольствием.
   - Да, конечно, иди, - кивнула я, радуясь, что какое-то время не увижу
его. - Ты завтракала?
   - Ага. С бабушкой и дядей Алешей. А ты соня, так дядя Алеша сказал. -
Она смешно сморщила нос и побежала в огород.
   Я умылась, размышляя, чего  мне  стоит  ждать  от  жизни.  Как  будто
никаких перемен после вчерашнего разговора. Впрочем, может, перемены уже
есть, просто я пока о них не знаю. В кухне  Екатерина  Ивановна  чистила
картошку.
   - Доброе утро, - сказала я.
   - Здравствуй.
   - Чем-нибудь помочь?
   - Огурцы в салат порежь да садись завтракать. Мы уже ели.
   - Спасибо, что-то не хочется.  Чаю  выпью.  Мы  замолчали.  Екатерина
Ивановна стояла ко мне спиной,  вроде  бы  всецело  сосредоточившись  на
своей работе, и вдруг спросила:
   - Тебя Лешка от мужа увел? -  Я  растерянно  молчала,  пытаясь  найти
правильный ответ. - Ясно, - вздохнула она. - Муж, поди,  не  чета  моему
охламону...
   - Екатерина Ивановна...
   - Молчи. Не знаю, что у вас там, только вижу, что он тебе не  пара  -
если и зацепил чем, надолго не удержит. Ты в душу лезть к нему не  смей,
ты к мужу вернешься, а он... Не слушай меня,  -  совсем  другим  голосом
попросила она. - Глупости болтаю. Не мое дело. Только ты меня пойми, сын
у меня один и... - Она отвернулась, махнув рукой, а я тупо  разглядывала
узор на скатерти, не зная, что ответить, как объяснить ей. -  На  работу
он не  устроился?  -  вздохнула  она.  -  Значит,  врет,  чтоб  мать  не
расстраивать. Опять с дружками...  Господи...  не  доведут  они  его  до
добра. Только разве он мать послушает. У меня  хороший  сын,  -  вытерев
слезы, заявила она. - Хороший. Уж я-то знаю.
   - Конечно, - пробормотала я. Мы растерянно смотрели  друг  на  друга,
пока я вдруг не попросила:
   - Расскажите мне о нем.
   - Чего ж рассказывать, - пожала она плечами. - У него спроси.
   - Он со мной не  откровенничает,  -  заметила  я.  Прозвучало  это  с
неожиданной обидой.
   - Может, и правильно. Отучили его душу открывать.
   - Кто отучил? - спросила я, сама  себе  удивляясь  -  мне-то  что  за
дело?
   - Добрые люди, - усмехнулась  Екатерина  Ивановна,  села  на  стул  и
посмотрела на меня с печалью. - Он хороший человек. Всегда таким  был...
и остался. Конечно, из тюрьмы он другим вернулся...
   - Из тюрьмы? - ахнула я, хотя чему ж удивляться, там ему самое место.
   Екатерина Ивановна нахмурилась.
   - Выходит, не знала...  Сидел  он.  Дружку  спасибо.  Были  дружки  -
неразлейвода. В армии вместе служили, а  после  армии  Лешка  только  на
неделю домой объявился и к нему. Большие деньги стал  зарабатывать,  мне
квартиру купил. Бог с ними, с деньгами, да и  с  квартирой...  Дружок-то
негодяем оказался, Лешка в тюрьму, а он живет себе  припеваючи.  Господь
прощать велит, и я простила. А сын вряд ли. Характер не тот.
   - Как зовут дружка? - с внезапно нахлынувшим страхом спросила я.
   - Тебе зачем? - нахмурилась Екатерина Ивановна, встала, махнула рукой
и заметила с досадой:
   - Зря я тебе рассказала. Он узнает, мне достанется, и  правильно:  не
лезь не в свое дело.
   Я вышла на крыльцо в крайнем волнении. А что, если...  Зачем  гадать,
надо поговорить с Алексеем. Зная его  характер,  нетрудно  предположить,
что разговаривать со мной он не  станет.  Но  если  догадки  мои  верны,
выходит...
   - Мама, -  крикнула  Сашка,  появляясь  из  огорода,  -  я  кузнечика
поймала, хочешь покажу?
 
*** 
 
   Прошло три дня. Я с трудом отличала их один от другого, мне казалось,
мы живем здесь целую вечность. Я измучилась неизвестностью  и,  кажется,
готова была сорваться в любой момент, но в последний миг, стиснув  зубы,
заставляла себя смириться. Что толку приставать к нему с вопросами, если
он не желает на них отвечать. Одно радовало:  Сашке  дачная  жизнь  явно
нравилась. И хотя каждый день она неизменно  интересовалась:  "Когда  мы
поедем к папе?" - услышав в ответ: "Через  недельку",  -  удовлетворенно
кивала и через минуту уже забывала о своем вопросе.
   Деревенская жизнь оставляет очень мало времени  для  праздности,  что
позволило мне, живя в одном доме с Алексеем, видеться с ним  в  основном
за столом. Он что-то там чинил на дворе, а я пропадала на огороде. После
разговора с Екатериной Ивановной я  спокойно,  но  твердо  заявила,  что
ночевать буду в передней вместе с Сашкой. Екатерина  Ивановна  этому  не
удивилась.
   На четвертый день, часов в девять вечера, когда мы с  Сашкой  были  у
соседей, Алексей уехал, ничего не сказав матери, и вернулся только через
двое суток. Двое суток мы томились ожиданием, тщательно скрывая друг  от
друга свое беспокойство.