Я не выдержала первой.
   - Екатерина Ивановна, Алеша не сказал, куда  он  уехал?  -  кашлянув,
спросила я. И вдруг покраснела и разозлилась на себя за это, да так, что
повторила свой вопрос теперь уже гораздо увереннее.
   - Нет, - покачала она головой. - Я думала, может, хоть ты знаешь.
   - Он мне ничего не сообщил, - усмехнулась я.
   - Мне тоже. Ничего не поделаешь - такой характер. Может, дела  какие,
- вздохнула она.
   "Дела, - мысленно передразнила я. - Какие у него могут быть дела?  Он
взял мои деньги и бросил нас здесь... Впрочем,  еще  вопрос,  что  бы  я
сейчас делала, откажись он мне помочь".
   Екатерина Ивановна беспокоилась за сына. Наверное, она  привыкла  вот
так ждать его. не зная, где он, когда вернется,  каждую  минуту  готовая
выбежать на  крыльцо...  Я  замечала,  как  она  вдруг  замирала,  точно
прислушиваясь к чему-то внутри себя, горестно вздыхала и шла дальше.
   В такие минуты я искала глазами Сашку и благодарила бога, что она  со
мной, маленький человечек, который нуждается во мне и любит меня. "Пусть
это будет подольше, пусть так будет всю  жизнь",  -  думала  я,  хоть  и
знала, что так не бывает. Придет время, и кто-то станет для моей  дочери
важнее меня. А пока я хочу быть с ней каждую  минуту,  говорить  с  ней,
видеть ее. Господи, какое это счастье!
   Сашка уснула. Мы пили чай на кухне, то и дело поглядывая в окно,  уже
не скрывая своего беспокойства.
   - Вроде бы машина,  -  прислушиваясь,  заметила  Екатерина  Ивановна,
приподнялась и распахнула окно.
   Так  и  есть,  со  стороны  дороги  доносился  шум   мотора.   Машина
приближалась, и  вскоре  стало  ясно  -  это  Алексей.  Мы  одновременно
вздохнули и, суетливо пропуская друг друга, вышли на улицу.  Джип  замер
возле крыльца, дверь распахнулась и Алексей вывалился на землю. В первое
мгновение я решила, что он пьян. Он с трудом  приподнялся,  опираясь  на
одну руку,  я  увидела  его  лицо  и  вскрикнула,  а  потом  попятилась.
Екатерина Ивановна бросилась к сыну и помогла ему встать. Ни  о  чем  не
спрашивая, она помогла ему добраться до кровати. Он лег, закрыл глаза  и
задышал ровнее.
   Бровь его была рассечена, со  лба  на  лицо  стекала  кровь,  губы  -
разбиты, на скуле свежая ссадина... Но не это поразило меня. Разорванная
рубашка задралась по самую грудь, и я увидела рубцы на его  теле.  Стало
ясно: ни о какой банальной драке и речи быть не может,  кто-то  над  ним
здорово поработал. От души и явно не жалея времени.
   В целом он напоминал отважного партизана после допроса в  гестапо.  Я
стояла столбом, таращась на  него,  кажется,  даже  без  мыслей,  только
чувствуя тяжесть в желудке и борясь с подступившей тошнотой.
   - Что ж это такое? - испуганно пробормотала Екатерина Ивановна.
   - Все в порядке, мать,  -  не  открывая  глаз,  сказал  он.  -  Ребро
сломано, а остальное ерунда. Ангелину позови.
   - Она здесь.
   - Ага... Поговорить мне с ней надо.
   Екатерина Ивановна взглянула на меня, нахмурилась и поспешно вышла. Я
приблизилась к Алексею, он по-прежнему лежал с закрытыми глазами, тяжело
дыша. Я подумала, может, он без сознания, коснулась его руки и на всякий
случай позвала:
   - Алексей...
   - Деньги в сумке, под кроватью. Забирай их и поезжай к мужу.
   Я вцепилась рукой в кресло, чтобы удержаться на ногах.
   - Они... они нашли  тебя?  -  спросила  тихо.  -  То  есть  я  хотела
сказать...
   - Дружков встретил, старых...  Теперь  неделю  буду  отлеживаться,  а
дружки могут  заглянуть,  вдруг  соскучатся.  К  чему  вам  встречаться.
Поняла? Бери ребенка, деньги и сматывайся.
   - Это они, да? Те самые люди?
   - Я же сказал, старые друзья. Кое-что не поделили. И  ни  к  чему  им
знать о тебе. Все. Башка гудит,  спать  хочу.  Матери  скажи,  пусть  не
беспокоится, со мной порядок. Да, и никаких врачей.
   Дня три поваляюсь и встану. - Он отвернулся и  замолчал,  а  когда  я
наклонилась к нему, стало ясно, он находится без сознания.
   Я перевела взгляд на  кровоточащие  рубцы,  сглотнула  и  со  злостью
подумала: "Хороши друзья. Ему нужен врач, это  ясно.  Он  потерял  много
крови. Просто чудо, что он смог добраться до дома..." Я торопливо  вышла
с террасы. В кухне Екатерина Ивановна наливала  в  таз  воды,  рядом  на
стуле лежали чистые полотенца.
   - Надо вызвать "Скорую" из райцентра, - неуверенно предложила я.
   - Ты что, не слышала, что он сказал? - зло глядя  на  меня,  спросила
женщина.
   - Но... Екатерина Ивановна, ему нужен врач, обязательно.
   - Конечно, - кивнула она с горькой усмешкой. - Да не сделать бы хуже.
Полотенце бери и лекарства. - Она подхватила таз с водой и пошла к сыну.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
   Должно быть, на дорогу домой Алексей израсходовал  все  силы,  потому
что в себя он так и не пришел, только стонал время от времени. Когда  мы
смыли с него грязь и кровь, лучше выглядеть он не стал. Было ясно: рубцы
через три дня  не  затянутся.  Екатерина  Ивановна  обмотала  его  грудь
полотенцем, стянув потуже. Выхода своему горю  она  не  давала,  держала
себя в руках, но я-то видела, чего ей это стоит.  Рана  на  лбу  Алексея
выглядела хуже некуда, скорее всего у него было сотрясение мозга.
   - Ему нужен врач, - упрямо повторила я.
   Она сердито посмотрела на меня, но заговорила о другом:
   - До утра побудешь у соседей. Страшно отпускать вас  на  ночь  глядя,
мало ли что... - Выходит,  наш  разговор  она  слышала.  -  Бери  Сашку,
переночуете у Максимовых, это через три дома от нас.  Пойдем  огородами,
чтоб никто не видел.
   - Что вы им скажете?
   - А им ничего говорить не надо, у них старший вроде моего Лешки...
   - Екатерина Ивановна, - решилась я, - у нас  есть  машина,  мы  можем
уехать вместе...
   - А если на посту остановят, как объяснишь? Да и нельзя его везти, ты
же видела, на нем живого места нет. Если он тебя здесь  прятал,  значит,
не хотел, чтоб кто-то знал. Не смотри так,  не  дура,  поняла.  Он  ведь
мог... - Она сбилась, закрыла глаза ладонью, потом  тряхнула  головой  и
закончила:
   - А он сюда ехал. Не ко мне. Чего уж там, я все  понимаю,  к  тебе  -
предупредить хотел. Ну так вот, давай слушать, что он сказал. Алексей  в
этих делах больше понимает.
   Я подхватила спящую  Сашку  на  руки,  накрыла  одеялом  и  вслед  за
Екатериной Ивановной вышла из дома.  Соседи  встретили  нас  приветливо,
точно не видели ничего особенного  в  появлении  ночных  гостей.  Нам  с
Сашкой постелили в чулане.
   - Славка завтра утром вас на своей машине  до  райцентра  довезет,  -
сказала  Екатерина  Ивановна  на  прощание,  -  я  договорилась.  -  Она
посмотрела на спящую Сашку, потом осторожно  поцеловала  ее  и  пошла  к
двери. Возле крохотного окошка на  столе  стояла  свечка  в  поллитровой
банке, я хотела зажечь ее, но передумала:  свет  мог  помешать  ребенку.
Легла рядом с Сашкой, но сон не шел. Странно,  то,  что  будет  со  мной
утром, не очень-то занимало меня. Я думала об этой женщине, о ее сыне, и
мне все труднее было представить, что через несколько часов  я  уеду  и,
возможно, никогда больше не увижу их.
   Я поднялась и выглянула в окно,  в  крошечном  стеклянном  квадратике
было видно звездное небо. Полнолуние, ночь ясная, оттого на  улице  было
почти светло. Я надела кофту, чувствуя легкий озноб, посмотрела на дочь,
она спала крепко, свернувшись калачиком,  осторожно  вышла  из  комнаты.
Открылась дверь, и я увидела хозяйку.
   - Пойду узнаю,  как  дела  у  Екатерины  Ивановны,  -  прошептала  я,
испытывая чувство неловкости - в  самом  деле,  от  нас  чересчур  много
хлопот. Женщина кивнула без малейших признаков раздражения.
   - Вернешься, в окно стукни. За девочку не беспокойся, присмотрю.
   Я бросилась к дому Екатерины Ивановны. Дверь  была  не  заперта,  что
меня удивило, я распахнула ее и увидела  мать  Алексея.  Она  сидела  на
стуле напротив двери.
   - Ты, - сказала она тихо и вроде бы вздохнула.
   - Не спится, - пряча глаза, сказала я, сходила в кухню, взяла стул  и
устроилась рядом с ней.
   - Может, и не приедут, - где-то часа через три сказала  она,  в  окно
медленно вползал рассвет, и теперь я хорошо  видела  ее  лицо,  глубокие
морщины возле глаз, седые волосы,  выбившиеся  из-под  платка,  и  руки,
которые она держала на коленях, сцепив замком. -  Шла  бы  ты  спать,  -
вздохнула она.
   - Я не хочу, - ответила я, и это было правдой.
   - Давай-ка чаю попьем.  -  Екатерина  Ивановна  поднялась  и,  тяжело
ступая, направилась в кухню.
   Мы пили чай молча,  избегая  глаз  друг  друга,  пока  она  вдруг  не
спросила:
   - Со Славкой не поедешь? - Спросила так, точно ответ уже знала  и  он
ей, в общем-то, не требовался, оттого я ответила коротко:
   - Нет.
   Больше вопросов она не задавала, но по тому, как посмотрела на меня и
как кивнула, вроде бы поразмышляв над моим ответом, я  поняла:  она  мне
все простила, наше появление здесь, своего избитого сына и  мою  упорную
нелюбовь к нему. Я была ей благодарна за это, потому что в глубине  души
знала, что без этого ее прощения я не смогла бы жить.
 
*** 
 
   Почему-то  мне  казалось,  что  неведомые  враги  непременно   должны
появиться ночью. Темнота, рев  машин,  ослепительный  свет  фар,  топот,
крики... или шорох, лютый страх и мурашки по спине, едва различимые шаги
и рука,  тяжело  опустившаяся  на  мое  плечо.  В  общем,  все  страшное
случается ночью. Наверное,  оттого  я  почувствовала  облегчение,  когда
поднялось солнце, запели  петухи,  заскрипел  колодец  возле  соседского
дома, женский голос неподалеку кричал: "Цыпа-цыпа", а я  подумала:  "Ну,
вот и утро", точно ожидала от судьбы отсрочки.
   Я ждала их ночью, а они явились днем, и в их приезде не  было  ничего
необычного, а уж тем более страшного. Я возвращалась от Максимовых,  где
все еще находилась  Сашка,  и  увидела  две  машины,  они  двигались  по
деревенской улице малой скоростью,  притормозили  возле  колодца,  дверь
первой открылась, и мужчина обратился к соседке, которая набирала воду:
   - Таганова Екатерина Ивановна где живет?
   - А вот дом, - кивнула та.
   Я бегом поднялась на крыльцо, влетела в кухню, где Екатерина Ивановна
готовила обед, она повернулась и спросила:
   - Что? - Положила полотенце, которое держала в руках, и вздохнула:
   - Явились? - Я кивнула, она вышла на крыльцо, шикнув мне:
   - Сиди в сенях и не высовывайся, если что - в огород и к Максимовым.
   В сенях я встала возле окна, надеясь, что за тюлевой занавеской  меня
не увидят.
   Между тем машины замерли возле джипа Алексея, двери  распахнулись,  и
из них не спеша вышли люди. Я  насчитала  пять  человек,  выглядели  они
спокойными, но за их неторопливыми движениями ощущалась угроза.
   - Здравствуй, мать, - обратился к Екатерине Ивановне мужчина в  сером
костюме.  Ему  было  лет  сорок  пять,  может,  чуть  больше,   длинные,
совершенно седые волосы были стянуты в хвост на  затылке,  на  загорелом
лице светлые глаза казались прозрачными стекляшками. Он широко улыбнулся
и шагнул ей навстречу, однако в дом входить  не  спешил,  остановился  в
трех шагах от крыльца, продолжая улыбаться. Остальные прибывшие  сбились
за его спиной.
   -  Здравствуйте,  -  кивнула  Екатерина  Ивановна,  в  голосе  ее  не
слышалось ни испуга, ни беспокойства, скорее удивление.
   - Алексей дома? - спросил седой и прищурился, потому что стоял против
солнца.
   - На что он вам? - строго спросила Екатерина Ивановна.
   - Поговорить бы надо. По срочному делу.
   - Болеет он, не до дел теперь. Приезжайте через недельку.
   - Да мы бы рады, да дело срочное. Ты, мать, скажи ему -  старый  друг
приехал повидаться.
   - А ты не из тех старых друзей,  что  его  в  тюрьму  упек?  -  хмуро
спросила она. Парни возле машины подобрались, а седой засмеялся:
   - Нет. Он мне все равно что брат. Не беспокойся, мать.
   - Коли так, заходите в дом, - предложила она.
   Тут хлопнула  дверь  террасы,  и  я  увидела  Алексея.  Он  морщился,
прижимая локоть к ребрам, но в общем-то шел уверенно.  Такое  геройство,
думаю, далось ему нелегко, памятуя сломанное ребро и  прочие  увечья.  Я
бросилась к нему, прекрасно сознавая, что мою помощь он не примет.
   - Я ведь сказал, сматывайся, - буркнул он.
   - Сашка у соседей, - ответила я.
   - У соседей, - усмехнулся он и вдруг с досадой махнул рукой:
   - Ладно... - Толкнул дверь и вышел на крыльцо. Я вышла вслед за  ним,
потому что через распахнутую настежь дверь  непрошеные  гости  меня  уже
видели и прятаться не было смысла.
   - Привет, Алексей, - сказал Седой. Сказал вполне дружески, и  улыбку,
сопровождавшую эти слова, при всем желании зловещей назвать было нельзя.
   - Привет, - кивнул тот, опершись руками на  перила.  Жест,  казалось,
вполне естественный, то есть вышел человек поговорить и встал  вот  так,
но я-то догадывалась, что удержаться на ногах ему было нелегко.
   - Паршиво выглядишь, - потратив минуту на созерцание его  физиономии,
заявил гость.
   - Уж какой есть, - засмеялся Алексей. - Извини, если не нравлюсь.
   - Ага. - кивнул Седой, будто соглашаясь. Алексей повернулся к  нам  и
сказал:
   - Идите в дом.
   - Чего ж ты гостей не приглашаешь? - неуверенно начала мать.
   - Перебьются.
   - И в самом деле, - весело согласился гость, - мы здесь поболтаем, на
свежем воздухе.
   Екатерина Ивановна вошла в дом, я за  ней  и  закрыла  дверь,  однако
дальше не сделала ни шагу, стояла и подслушивала.
   - У меня к тебе много вопросов, -  вздохнув,  начал  Седой.  -  Очень
много. Но задавать их я не буду, по большому счету,  дело  это  не  мое.
Думаю, найдутся люди, и очень скоро, они и зададут. Ты  знаешь,  чего  я
хочу. Был у нас с тобой разговор, и ты мне тогда ответил... Помнишь, что
ты мне ответил?
   - Помню.
   - Вот-вот. И мне пришлось это проглотить, хоть и считал я, что за мою
доброту... Ладно, неважно. Теперь расклад другой. И ты знаешь, и я знаю.
Так вот, сроку тебе месяц. Месяц, и ни дня  больше,  и  то  потому,  что
выглядишь ты так паршиво. Ясно: ни на  что  ты  сейчас  не  годен,  а  я
человек с пониманием. Через месяц не управишься, пеняй на себя. Наплюю я
на былую дружбу, Алешенька, и  сучку  твою  живой  в  землю  зарою...  И
девчонку ее. Ты знаешь, у меня слово с делом не расходится. И глазами не
зыркай: сам виноват. В  нашем  деле  так  по-дурацки  не  подставляются.
Удивляешь ты меня... но раз мне это лишь на пользу... в общем, ты понял.
   - Понял, - после паузы сказал Алексей.
   - Вот и отлично.  Будем  считать,  договорились...  А  у  тебя  здесь
хорошо, природа... Ну, давай, - закончил он со смешком.
   Шаги, потом хлопнули двери и заработали моторы обеих  машин.  Алексей
грязно выругался и вошел в дом.
   - Ты чего здесь? - спросил он сердито.
   - Чего они хотели? - испуганно прошептала я.
   - Не твое дело, - привычно ответил он.
   - Но этот человек сказал... он ведь нас имел в виду, меня и Сашку?
   - Что? А... нет, не бери в голову.
   - Ты врешь. Он сказал... я же слышала. Ты нам  помог,  и  теперь  эти
люди... Чего они хотят?
   - Иди в дом и перестань задавать глупые вопросы.
   - Глупые? - возмутилась я. - Ты считаешь...
   - Я считаю, глупо их задавать, если отвечать на них я  не  собираюсь.
Это мое дело. Мое. Поняла? И тебя оно не касается. Скажи  матери,  пусть
найдет, во что мне переодеться, и побыстрее. Мне надо уехать, ненадолго.
   - Куда ты поедешь? Ты что, с ума сошел? Тебе нужно в больницу...
   - Заткнись, - оборвал он меня и громко позвал:
   - Мама, рубашку дай...
   Рубашку мать принесла.  Он  с  заметным  трудом  облачился  в  нее  и
спросил:
   - Ключи от машины где?
   - В шкафчике, - засуетилась мать. - Алеша, ты бы, сынок...
   - Не беспокойся. Все отлично. Последняя фраза показалась мне едва  ли
не издевательской. Под нашими растерянными взглядами он сел в  машину  и
уехал.
   - Что ж теперь будет-то? - вздохнула Екатерина Ивановна. - Куда он...
ох, господи.
   - Я его дождусь, - неожиданно сказала я.
   - Вот и хорошо, вот и ладно, будем ждать. - обрадовалась она.
   Прошло два часа, Алексей не вернулся. Мы старательно делали вид,  что
ничего особенного не происходит, он ведь не сказал, когда вернется, чего
ж попусту беспокоиться, но чутко прислушивались...
   Время шло к вечеру, Алексей не появлялся.
   - Давайте обедать, - заметила  Екатерина  Ивановна.  -  Сашка,  поди,
голодная, целый день на улице.
   - Она печенье с молоком ела...
   - Может, он к ночи приедет, чего ж ребенка голодом морить.
   Мы сели обедать. Окно было распахнуто, и тут я  совершенно  отчетливо
услышала шум двигателя. Мы переглянулись,  Екатерина  Ивановна  сказала:
"Едет", - и мы все вместе вышли на крыльцо. Увиденное  повергло  меня  в
изумление. К дому сворачивал джип моего мужа, а вскоре и сам он вышел из
машины в сопровождении двух охранников.
   - Папа! - закричала Сашка и бросилась к нему со всех ног.
   Он подхватил ее на руки, прижал к груди и зажмурился, на его ресницах
блеснули слезы, а я вдруг подумала: он не видел Сашку целый месяц.
   - Как ты... как ты нас нашел? - спросила я, подходя ближе.
   - С тобой все в порядке? - поставив Сашку на землю, спросил Анатолий.
   - Да, конечно.
   - Ну, вот и отлично. Садись, поехали.
   - Но... видишь ли... я должна... - начала я мямлить.
   - Садись в машину, - сказал муж и добавил совсем другим тоном:
   - Ты ничего никому не должна.
   - Я просто хотела...
   - Садись в машину.
   Он взял меня за локоть и торопливо распахнул  передо  мной  дверь,  я
обернулась и растерянно позвала:
   - Екатерина Ивановна....
   - Поезжайте, - кивнула она, стоя на крыльце. Сашка бросилась  к  ней,
вцепилась в ее подол и весело спросила:
   - Баба Катя, ты к нам приедешь?
   - Если позовешь, приеду...
   - А когда?
   - Ну, вот с делами разберусь...
   - Ты поскорее приезжай, я по тебе скучать буду.
   - Саша, - недовольно крикнул муж, - быстро  в  машину!  -  Шагнув  ей
навстречу, подхватил на руки и устроился на заднем сиденье, двери тут же
закрылись, и джип сорвался с места.
   - Ты мне объяснишь... - начала я.
   - Объясняться следовало бы тебе, - ответил он, - но это подождет.
   Мне стало ясно, он не хочет говорить при  посторонних,  однако  страх
был сильнее желания сохранить приличия, и я сказала:
   - Толя, я не уверена, что нам следует возвращаться  домой.  Мы  здесь
потому, что...
   - Он мне звонил, - недовольно нахмурился он.
   - Кто? - растерялась я.
   - Этот тип. Алексей, кажется. Как, по-твоему, я оказался здесь?
   - И он решил, что  я  могу  вернуться?  Анатолий  возмущенно  покачал
головой, а я растерянно замолчала.
   Мы выехали из деревни, и я порадовалась, что ничего не надо говорить,
а еще надеялась, что вдруг увижу знакомую машину... просто чтобы  знать:
Алексей возвращается домой, ничего плохого с ним не случилось.
   Конечно, мы не встретились, может, поэтому на душе было неспокойно  и
хотелось плакать, но я призвала себя радоваться жизни: рядом со мной моя
дочь, мой муж, и все вроде бы кончилось. Или нет?
 
*** 
 
   Домой мы приехали, когда начало  темнеть.  Загнали  машину  в  гараж,
поднялись в холл. Охрана не последовала за нами. Сашка заглянула в  свою
комнату и вдруг спросила:
   - А где Юля?
   - Юля... - растерялись мы и быстро переглянулись.
   - Юля вышла замуж, - соврал Анатолий. - И уехала.
   - А когда она приедет?
   - Думаю, не скоро. Но она обещала позвонить.
   Сашка бурно радовалась  возвращению  домой.  Поговорить  нам  удалось
только после того, как мы уложили ее спать. Анатолий  рассказал  ей  все
сказки, которые был в состоянии вспомнить, выключил ночник, взял меня за
руку, и мы на цыпочках покинули ее комнату.
   - Слава богу, - сказал он, когда мы  оказались  в  гостиной,  и  было
непонятно, к чему эта реплика относится.
   - Я так рада, что все это кончилось, - как-то неуверенно заметила  я.
- Ведь все кончилось? Моему ребенку ничего не грозит?