охитители очень редко отпускают заложников, хоть вы и  пытаетесь
убедить меня в обратном. Я не могу не бояться; если б я была одна, но...
но ребенок... Помогите мне, - вдруг выпалила я, сама удивляясь, как  это
случилось.
   - Помочь? - переспросил он в замешательстве, но тут же усмехнулся:
   - Вы в том смысле... Это  было  бы  очень  глупым  поступком  с  моей
стороны. Скорее всего, меня обнаружат в какой-нибудь яме с  перерезанным
горлом. Тот же Алексей весьма охотно проделает эту операцию. Его  хлебом
не корми, дай показать, какой он крутой.
   - Мне не следовало просить вас об этом, - пробормотала я.
   - Я вас понимаю, но и вы поймите... Если  я  узнаю,  что  вам  что-то
грозит, я... я помогу, клянусь. В  отличие  от  многих  людей  угрызения
совести для меня не пустой звук.
   Очень хотелось верить в эти слова. Однако  людям  с  совестью  стоило
выбирать работу более осмотрительно, об этом тоже забывать не следовало.
И все же разговор придал мне уверенности. Теперь в стане  врага  у  меня
был друг, ну, если и не друг, то человек, мне сочувствующий. Принимая во
внимание мое положение, это уже немало.
   Когда Саша  уснула,  Олег  предложил  выпить  чаю.  Подкатил  столик,
устроил меня в кресле,  а  сам  сел  на  лавку.  Наверное,  я  могла  бы
выскочить и даже успеть добежать до двери, которая скорее всего заперта,
но эта мысль даже не пришла мне в голову, раз Сашка спала в комнате и  в
настоящее время ее закрывала от меня спина Олега. Наверное,  поэтому  он
чувствовал себя уверенно и не боялся неожиданностей.
   - Я пирожные привез, - улыбнулся он, - вон там в  пакете,  достаньте,
пожалуйста. Корзиночки Саше, она вчера  сказала,  что  любит  их.  А  вы
любите эклеры, точно?
   - Да, - кивнула я, - у вас хорошая память.
   - Не жалуюсь.
   - Почему вы это делаете? - решительно спросила я.
   - Что? - удивился он, но было ясно, что вопрос понял, пожал  плечами,
вздохнул и виновато улыбнулся:
   - По разным причинам.
   - Назовите хотя бы одну.
   - Пожалуйста. Не люблю чувствовать себя сволочью. Этого достаточно?
   - Нет, - настаивала я, может быть,  из  упрямства,  но  скорее  всего
действительно хотела понять.
   - Конечно, мне следовало хорошо подумать, прежде  чем  связываться  с
подонками. Согласен. Представляю, что  вы  думаете  обо  мне.  Правильно
думаете, - заметил он с горечью. - Только вы  ведь  ничего  обо  мне  не
знаете... Вы не знаете, каково это жить с матерью-алкоголичкой в бараке,
где крысы шныряют белым днем, а слово "таракан" дети произносят  раньше,
чем слово "мама". Вы не знаете... Извините, - запнулся он, - зря  я  это
все говорю. Вы не виноваты, и никто не виноват.
   - Я не хотела вас обидеть, - торопливо сказала я. -  Иногда  в  самом
деле стоит подумать о том, что обстоятельства бывают разные. Я  не  имею
права...
   - Все нормально, - перебил он и улыбнулся. - Для таких, как я, в этой
жизни дорог не так уж много. Можно продолжать счастливую жизнь в бараке,
честно трудиться, это, кстати, тоже выход. Годам к сорока сможешь купить
квартиру в "хрушевке" на окраине, если раньше не запьешь с горя.  А  как
не запить, когда вокруг нищета да еще  дурная  наследственность.  Можно,
конечно, попытаться заработать деньги, но это парню вроде  меня  ох  как
непросто. Школу я закончил неплохо и в институт смог  бы  поступить,  но
вместо этого пошел в армию. А в армии своя школа, в основном  учат,  как
сберечь  шкуру  и  укокошить   ближнего   своего.   Скажем   прямо,   не
по-христиански. И после армии лучше не стало. Одно хорошо  -  двоюродная
сестра приютила, на работу устроился, но не мог же  я  у  нее  на  кухне
жить, надо и совесть иметь, а снимать квартиру мне не по  карману.  И  в
один прекрасный момент ты посылаешь всех к черту и говоришь себе: я хочу
денег, и мне плевать, как я их заработаю.
   - Очень жаль, - серьезно сказала я, когда он замолчал.
   - Что?
   - Очень жаль, что вам плевать, - ответила я. - Моя жизнь до встречи с
мужем вовсе не была  безоблачной,  впрочем,  я  не  считаю  ее  какой-то
особенной. Не у одной меня мама умерла, когда мне было десять лет.  Отец
женился вторично, и у него были еще дети, а мне особо никто внимания  не
уделял. Я училась и работала, жила в общежитии, четыре девчонки в  одной
комнате. Конечно, мне повезло, а вам нет, я встретила Анатолия, но могла
ведь и не встретить. Не знаю, возможно, мне бы тоже все надоело и  денег
бы наверняка захотелось, но я все-таки верю, что "все равно" мне  бы  не
было.
   - Да, наверное, - глядя на меня, кивнул Олег. - Вы из другого  теста.
Поэтому  я  и  чувствую  себя  рядом  с  вами...  как  бы  это  поточнее
выразиться... - Он не успел договорить, мы  услышали  шаги  и  испуганно
переглянулись. Он  посмотрел  на  часы,  а  ключ  в  дверном  замке  уже
поворачивался. Единственное, что мы успели, поменяться местами, Олег сел
в кресло, а я откатила столик. Труд напрасный, и так было ясно,  чем  мы
тут занимались. Алексей, конечно, понял, а появился именно он,  хотя  до
его смены оставалось часа три.
   - Ты рано, - заметил Олег, голос его предательски дрогнул.
   - Кое-что забыл вчера, - усмехнулся Алексей, но смотрел при  этом  не
на Олега, а на меня. Под  этим  взглядом  я  почувствовала  себя  крайне
неуютно и торопливо опустила глаза. - А у  вас  тут  мило,  -  продолжал
веселиться он, - по-домашнему. Девчонка не мешает, а то я могу  посидеть
с ней в кухне, пока вы тут развлекаетесь?
   - Ты что, спятил? - нахмурился Олег, косясь в угол, где спала Сашка.
   - Я - нет, - удивился Алексей. -  Это  у  тебя  с  мозгами  проблемы.
Причем большие. Скажи спасибо, что  я  помалкиваю  о  твоих  выкрутасах,
стукачество не в моей натуре, но тебе я скажу:  завалишь  дело,  я  тебе
башку оторву. Понял? - Он пошел к двери, но Олег его остановил:
   - Подожди, послушай... мы просто разговаривали.
   -  Ты  кому  вкручиваешь,  придурок?  -  разозлился  Алексей,   резко
поворачиваясь к Олегу. - Думаешь, я не соображаю? Ладно, ее  я  как  раз
понять могу, ей надо выбраться отсюда, и  она,  чтобы  добиться  своего,
пойдет на все, про папу-маму  расскажет  и  про  большую  любовь  охотно
загнет. А ты чем думаешь, кретин? Как только она окажется  возле  своего
богатенького мужа, ты ей будешь нужен как прошлогодний снег. Она даже не
вспомнит, как тебя зовут, а ты  башкой  рискуешь.  -  Он  вышел,  громко
хлопнув дверью, ключ в замке повернулся, и стало тихо.
   Я разглядывала пол у себя под ногами.  Олег  вздохнул  и  потер  лицо
руками, как человек, который борется со сном.
   - Это не правда, - наконец сказала я.
   - Я знаю, - ответил он и тоже отвел взгляд.
   Оставшееся время  мы  провели  в  молчании.  Олег  выглядел  угрюмым.
Выходка Алексея, должно быть, произвела на него сильное  впечатление.  Я
чувствовала, что необходимо собраться с силами и  поговорить  с  Олегом,
чтобы не лишиться единственного друга, но все слова казались фальшивыми,
и я знала, что не смогу произнести их. Когда закончилась  его  смена,  я
почувствовала что-то вроде облегчения. Но только до того  момента,  пока
вновь не увидела Алексея.
   Когда он появился, я читала Сашке сказку  и  сидела  к  нему  спиной,
стараясь никак не реагировать на его приход, но и спиной чувствовала его
взгляд, насмешливый, даже издевательский, а еще в нем была злость, и это
меня по-настоящему пугало. С его точки зрения, я могу лишить его  денег,
следовательно, я враг. А с врагами не церемонятся.  Он  не  произнес  ни
слова, и я к нему обратилась лишь однажды, когда  Саше  потребовалось  в
туалет. Вечер никогда не казался мне таким тягучим и страшным,  а  когда
мы легли спать, стало даже хуже. Страх ощущался физически, он стал почти
материальным, и я как-то отрешенно и без трепета подумала: "Скоро умру",
но даже мысленно боялась произнести "убьют", не из-за себя, из-за Сашки.
   На следующий день я ждала Олега с беспокойством  и  нетерпением.  Мне
хотелось, чтобы он быстрее пришел, чтобы  томительное  ожидание  наконец
разрешилось,  но  я  боялась,  что  он,  как  накануне,  будет  молчать,
превратившись из друга во врага, и эта мысль приносила мне страдания. Не
только потому, что сводила мои шансы спастись к нулю, мне не хотелось  в
нем разочаровываться, и это открытие буквально поразило меня. "Я слишком
много о нем думаю", - испугалась я и всецело сосредоточилась  на  Сашке.
Мы рисовали, когда пришел Олег, широко улыбнулся мне, и я вдруг  ощутила
нечто подозрительно напоминающее  счастье  и  заплакала,  сама  не  знаю
почему. Может, сказалось нервное напряжение, но слезы катились  из  моих
глаз горохом, я поспешно отвернулась. Сашка не могла их  не  заметить  и
испугалась:
   - Мамочка, почему ты плачешь?
   - В глаз что-то попало, - ответила я, торопливо достав платок.
   Когда за Славой закрылась дверь, Олег  подошел,  присел  на  корточки
напротив нас, погладил Сашкины волосы, а потом взял меня за руку.
   - Я что-нибудь придумаю, - сказал он  тихо.  Я  кивнула,  потому  что
ничего другого мне не оставалось. Конечно, мы могли  бы  просто  сбежать
отсюда, раз в доме только он и мы,  добраться  до  ближайшего  телефона,
позвонить мужу.  Разве  я  могу  требовать  этого  от  Олега?  Сценарий,
предложенный Алексеем... я возвращаюсь к мужу, а он... Анатолий  поможет
Олегу,  он  начнет  новую  жизнь,  далеко  отсюда,  там,  где  будет   в
безопасности. Я очень хотела ему сказать об этом  -  и  не  могла.  День
прошел спокойно, Олег с  Сашкой  рисовали,  потом  мы  вместе  играли  в
детское  лото,  которое  принес  Олег,  и  старательно  избегали  любого
упоминания о том, что мы в  заточении.  Со  стороны  все,  должно  быть,
выглядело  идиллически:  семья  где-то  на  даче,   обожаемый   ребенок,
счастливые родители... От этого на душе становилось особенно скверно.  Я
должна его уговорить, подтолкнуть...  я  не  могу  рисковать  дочерью...
Уложив Сашу спать, я решила принять душ. Олег, не  отступая  от  правил,
запер дверь в комнату, где спал ребенок. Я уже входила в душевую,  когда
он неожиданно меня остановил, коснулся рукой моего плеча. Я  повернулась
и увидела его лицо в нескольких сантиметрах от моего лица, его  руку  на
моем плече. "Почему бы и нет?" - мелькнуло в голове.  Я  хотела  закрыть
глаза и шагнуть ему навстречу, а вместо этого испуганно  попятилась.  Он
сразу же убрал руку и отвернулся, не сказав ни слова.
   Я боялась выходить из душа, боялась встретиться с ним взглядом. Я уже
знала, что не смогу заставить себя, ложь во спасение  оказалась  не  для
меня, я просто не сумею, он все поймет и  возненавидит  меня.  Я  сделаю
только хуже.
   Когда я наконец вышла из душа, Олег сидел  в  кресле,  уставившись  в
закрытую дверь перед собой. Я встала рядом, не произнеся  ни  слова,  он
открыл дверь, и я оказалась в комнате, устроилась на лавке, поджав  ноги
и обхватив колени руками.
   - Я тебе книгу принес, - сообщил Олег, - как  ты  просила.  Не  знаю,
понравится или нет. Сестра сказала, хорошая. -  Он  протянул  мне  книгу
"Поющие в терновнике".
   - Я ее читала, - сказала я, взяв книгу.
   - Да? Завтра принесу другую.
   - Не надо. Еще раз перечитаю. Спасибо тебе, -  добавила  я  и  только
тогда сообразила, что мы перешли на "ты". Было поздно что-то менять, и я
только грустно улыбнулась этой мысли.
   Проснулась Саша, и оставшееся время мы провели за чтением  сказок.  Я
старательно избегала его взгляда, а  он  смотрел  на  меня,  хмурился  и
отвечал Сашке невпопад. А я ждала, вот сейчас, сейчас он  скажет:  "Все,
поехали отсюда", и кошмар кончится. Он не сказал, и я не винила  его  за
это.
   В ту ночь я горько плакала, уткнувшись  лицом  в  подушку,  чтобы  не
потревожить Сашку, и совершенно не обращая внимания  на  своего  стража,
который лениво жевал, развалясь в кресле, и  корила  себя  за  то,  что,
наверное, должна была сделать, но не сделала. Что я  за  мать,  если  не
могу спасти своего ребенка?
   Я уснула только под утро и потому спала дольше обыкновенного,  где-то
часов до восьми. Алексея на посту сменил Слава, и меня  это  порадовало.
Но ненадолго, потому что то утро стало для меня  настоящим  кошмаром.  В
девять проснулась Сашка, мы позавтракали и устроились на лавке рисовать.
Через полчаса хлопнула входная дверь, раздались шаги,  по  производимому
шуму  стало"  ясно,  прибыло  несколько  человек.  Я   еще   не   успела
по-настоящему испугаться,  как  в  комнате  появились  трое:  тот  самый
мужчина лет сорока, что привез нас  сюда,  какой-то  парень  и  Алексей.
Старший выглядел хмурым и чем-то недовольным. В комнате  было  жарко,  и
Сашка ходила в шортах, майке и босиком.
   - Обуйте девочку, - сказал  старший,  -  и  наденьте  на  нее  кофту,
наверное, будет дождь.
   Я повиновалась, боясь задавать вопросы. Ясно, что нас куда-то увозят.
Куда, зачем? Неужели отпустят? Неужели все кончилось? Я и сама в это  не
верила.
   - Я должна собрать вещи? - все-таки спросила я.
   - Не надо. Они не понадобятся. Возьми ребенка, - кивнул он парню.
   Тот подхватил Сашку на руки, а я вцепилась в его локоть.
   - Я сама понесу.
   - Это на тот случай, если вам взбредет в голову попытаться бежать,  -
отмахнулся старший. - Выходите по очереди, сначала ребенок, потом вы.
   - Я вам  обещаю,  я...  Пожалуйста,  можно  я  сама  понесу  дочь?  -
попросила я, чувствуя, как все вокруг начинает стремительно кружиться.
   - Иди, - кивнул он парню.
   Тот пошел. Сашка испуганно замерла, глядя на  меня  своими  огромными
ярко-синими глазами, сжала кулачки,  чуть  приоткрыла  губы  и  тоненько
позвала:
   - Мама...
   - Я иду, Сашенька, - попыталась улыбнуться я. - Не бойся, я уже  иду.
- И шагнула вперед.
   - Вы на некоторое время останетесь здесь, - заявил старший.
   - Что? - охнула я. - Куда вы увозите ребенка?  Вы...  -  Я  бросилась
вперед, но успела сделать только два шага: Алексей уперся кулаком в  мою
грудь, точно пригвоздив меня к стене, и тихо сказал:
   - Не ори. Напугаешь девчонку. Она же слышит.
   Они вышли из комнаты, дверь  захлопнулась.  Я  сползла  по  стене,  в
последнем усилии пытаясь цепляться  за  реальность,  чтобы  не  лишиться
сознания, но мир вокруг заволокло черным, и он перестал иметь значение.
 
*** 
 
   Очнулась я  через  несколько  часов.  Возвращение  в  этот  мир  было
мучительным, а первым, кого я увидела, стал Алексей, он сидел в кресле и
по обыкновению пялился на меня. Должно быть,  была  его  смена,  значит,
прошло по меньшей мере несколько часов.
   Я лежала на постели, под одеялом, выходит, кто-то меня сюда  перенес,
повернула голову, и взгляды наши встретились, это длилось  очень  долго,
пока я наконец не смогла произнести:
   - Где  ребенок?  Где  мой  ребенок?  -  повторила  я,  вскакивая,  но
переоценила свои силы, все тут же поплыло перед  глазами.  Скорее  всего
меня накачали какой-то дрянью, пока я была в отключке. Я прислонилась  к
стене, но даже так стоять было трудно, и я вновь оказалась в постели.  Я
продолжала смотреть  на  Алексея,  и  он,  не  отводя  взгляда,  наконец
ответил:
   - Тебя предупреждали: будешь дергаться, свяжут и  заткнут  рот.  Тебе
оно надо? Вот и лежи спокойно. Два раза повторять не буду.
   - Где мой ребенок? - опять спросила я. Он усмехнулся:
   - Не беспокойся.  Ничего  страшного  не  произошло.  Девочка  жива  и
здорова. Теперь заткнись и не зли меня.
   Я ему не верила. Куда и зачем увезли Сашку? Зачем  разлучать  меня  с
ребенком? А если они вернули дочку Анатолию? Он заплатил, и  они  решили
отдать ребенка. Это вряд ли опасно для них. Что сможет рассказать Сашка?
Жили в доме, с мамой, гулять не ходила, познакомилась с дядей Олегом,  у
которого есть девочка Таня. Если вдуматься, не так уж и мало,  кое-какие
сведения можно выудить даже у ребенка.  Надеюсь,  они  все-таки  вернули
Сашку. Тогда почему мне не сказать об этом? Чего проще? Я  бы  перестала
волноваться... Ерунда, конечно, я бы им все равно не  поверила.  А  если
они решили избавиться от нас? Убить ребенка не так  легко,  даже  самому
отпетому негодяю. Что,  если  Сашку  отвезли  в  другой  город,  бросили
где-нибудь на вокзале?.. Или еще хуже, где-то в лесу... Господи, нет, не
думать об этом, не думать... Сашка дома, с отцом.  Пожалуйста,  господи,
пусть все так и будет.
   Голову разламывало страшной болью. Может, меня отравили, и  теперь  я
медленно умираю? С них станется. Мысли путались, я хваталась за них,  но
с каждым разом это было все труднее.
   Кажется, несколько раз я приходила в себя, воспоминаний об этом почти
не осталось. Из памяти всплывает женское лицо, молодое  или  старое,  не
помню, оно наклоняется ко мне,  потом  чей-то  голос  совсем  рядом,  он
отдается в голове, причиняя невыносимую боль, слов я не понимаю, точнее,
для меня непонятен их смысл.
   Вновь тишина, голову  больше  не  сдавливало  горячим  обручем,  я  с
облегчением вздохнула и подумала, что очень  хочу  спать,  и,  наверное,
уснула, а когда открыла глаза, увидела рядом с собой  Олега.  Он  держал
меня за руку, осторожно поглаживая пальцы.
   - Ты меня слышишь? - позвал он, и я кивнула.
   - Слава богу, - вздохнул он и улыбнулся. - Ты меня здорово напугала.
   - Где Сашка? - спросила я, язык не слушался, он казался  огромным,  я
попробовала облизнуть губы, Олег  сразу  же  протянул  мне  стаканчик  с
водой, помог напиться. Когда голова моя оказалась на подушке,  он  вновь
заговорил:
   - С Сашей все хорошо. Ее вернули твоему мужу.
   - Это правда? - с надеждой спросила я.
   - Конечно. Ты же знаешь, я  не  стал  бы  тебя  обманывать.  Тут  все
здорово перепугались, когда ты слегла. А это значит,  что  ты  нужна  им
живой и здоровой. Понимаешь?
   - Да... кажется. Они отпустят меня?
   - Конечно. Уверен. С чего бы им тогда беспокоиться о твоем  здоровье?
Как ты себя чувствуешь? - немного понаблюдав за мной, спросил он.
   - Нормально. Если ты сказал правду...
   - Я сказал правду.
   - Только бы это было так, - прошептала я.  -  Сашка  с  отцом,  и  ей
ничего не грозит.
   -  Она  с  отцом,  успокойся.  Хочешь,  приготовлю  тебе  чаю?   Тебе
обязательно надо поесть.
   - Нет, спасибо...
   - Послушай меня. Я хочу,  чтобы  Сашенька  увидела  тебя  такой,  как
обычно: очень красивой, улыбающейся, а не такой, как сейчас, с запавшими
щеками и глазами красного цвета.
   - Должно быть, выгляжу ужасно, - слабо улыбнулась я.
   - Для меня ты всегда  красива,  но  если  ты  мне  немного  поможешь,
например, для начала выпьешь бульон, то через три дня от твоей болезни и
следов не останется.
   - Хорошо, - согласилась я и выпила бульон, не чувствуя его вкуса.
   - Отлично, - похвалил Олег. -  У  меня  для  тебя  еще  одна  хорошая
новость. Я буду дежурить шестнадцать часов. Славка понадобился в  другом
месте, а я вызвался трудиться за двоих.
   - Спасибо тебе, - кивнула я.
   - Не благодари. Я сам рад. Если б меня спросили, я охотно  согласился
бы дежурить все двадцать четыре часа. Когда я дома, думаю только о  том,
что поеду сюда, и тороплю время. Оно, как назло, идет медленно, а  здесь
проходит слишком быстро. Теперь мы будем  расставаться  лишь  на  восемь
часов... Может, подложить еще одну подушку? Будет удобнее.
   - Нет, спасибо. Так хорошо.
   Мы выпили чаю, и я опять уснула. Проснувшись,  я  почувствовала  себя
вполне выздоровевшей и даже решила принять душ.  Я  расчесывала  волосы,
сидя на лавке, а Олег наблюдал  за  мной.  Иногда  он  вдруг  становился
молчаливым, и это меня беспокоило. Но такое случалось редко. В  основном
мы  болтали  о  всяких  пустяках,  старательно  избегая  запретных  тем.
Неожиданно он спросил:
   - Ты его любишь?
   - Кого? - растерялась я, не сразу сообразив, что он имеет в виду.
   - Мужа. Ты очень его любишь?
   - Да... конечно, - ответил а я неуверенно, потому что испугалась:  он
не должен был спрашивать, это одна из запретных тем.
   - Как он выглядит?
   - Выглядит? Обыкновенно, то есть я считаю, что  он  очень  красив,