ня оставили: впереди мерцал фонарь, тусклая  лампочка  под  допотопным
металлическим козырьком, а рядом вагончик, в окошке которого тоже  горел
свет. Я приблизилась, теперь стал виден забор, ворота, штабеля  досок  и
бревна, а я закусила губу, борясь с отчаянием: это леспромхоз, склад или
что-то  в  этом  роде,  не  похоже,  чтобы  рядом  находилось  жилье,  и
неизвестно, как меня здесь встретят.
   И все же я направилась к вагончику с  намерением  постучать  в  окно,
рядом залаяла собака,  из-за  ворот  мне  ее  было  не  видно.  Вдруг  в
нескольких шагах от меня в заборе открылась калитка, с  заливистым  лаем
выскочил пес, а вслед за ним появился мужчина с ружьем в руках и  грозно
спросил:
   - Кого по ночам носит?
   Я поспешила выйти на свет.
   - Помогите, - попросила я, голос  внезапно  сел,  и  получилось  чуть
слышно. - Помогите, - повторила, - я в лесу заблудилась.
   - Ох ты господи, - пробормотал мужчина,  вглядываясь  в  меня,  затем
подхватил под руку и втащил в вагончик. Я бессильно опустилась на лавку,
привалилась к стене и закрыла глаза. - Ты  откуда  ж  в  таком  виде?  -
хлопотал возле меня сторож. - В одном платье, без обуви, а  с  ногами-то
что, в болотину попала? Чего молчишь?
   Я открыла глаза, мужчина стоял рядом и растерянно  разглядывал  меня.
На вид ему было около семидесяти,  сухонький,  невысокий,  с  совершенно
седыми волосами и смешной бороденкой, одет в телогрейку  и  почему-то  в
валенки с калошами, несмотря на время года.
   - У вас есть телефон? - с надеждой спросила я.
   - Здесь? Скажешь тоже, телефон... Откуда ему взяться?
   - А жилье поблизости есть?
   - Километрах в пяти деревня, только там в основном  дачники.  Сегодня
вторник, выходит, деревня пустая, а до поселка километров пятнадцать,  а
то и все двадцать. Ты где заплутала?
   - Недалеко от поста ГАИ. Там болото, испугалась, бросилась куда глаза
глядят, а тут еще стемнело.
   - За каким лешим тебя в лес понесло? Ты сама-то из города?
   - Из города.
   - Неужто одна по лесу шлялась? А туфлишки где? Потеряла?
   - Потеряла, - кивнула я. - И туфли, и куртку.  Там,  на  болоте.  Мне
позвонить надо. Мужу Он, должно быть,  с  ума  сходит  от  беспокойства.
Помогите мне, я вам заплачу,  только  бы  муж  приехал.  -  Я  не  стала
рассказывать о своих злоключениях, чтобы не напугать человека, да и  сил
на это у меня уже не было.
   - Ох ты господи, - вновь пробормотал старик,  с  сомнением  глядя  на
меня. - Сколько лет на свете живу, такого не помню. Не тайга у нас, чтоб
так заплутать, хотя  всякое  бывает...  Что  с  тобой  делать-то?  -  Он
подошел, хмурясь еще больше, вдруг коснулся моего лба руками и испуганно
зашептал:
   - Мать честная, да ты в жару вся. Еще помрешь к утру, что мне тогда с
тобой делать? Ну надо же, вот тебе  раз,  не  думал,  не  гадал...  Сиди
здесь, я сейчас. -  Он  вышел  из  вагончика,  за  окном  раздался  шум,
заработал мотор, судя по звуку,  тракторный,  а  через  некоторое  время
старик вновь появился в вагончике. - Поехали, - скомандовал он,  помогая
мне подняться.
   Мы вышли, трактор он уже успел выгнать за ворота. С помощью старика я
забралась в кабину, сторож сел  рядом,  трактор  дернуло,  и  он,  рыча,
пополз  вперед,  свет  фар  выхватывал  из  темноты  силуэты   деревьев,
блестящую от росы траву, разбитую дорогу с жуткого вида колеей.
   - Куда мы едем? - спросила я. - В поселок?
   - Сначала в деревню. Тут рукой подать. Если  Семеныч,  дачник,  дома,
считай, повезло, телефон у него, этот... который без  проводов.  Правда,
то хорошо ловит, то не очень, на гору приходится подниматься.  А  уж  не
повезет, значит, попылим в село, но это как раз полночи, а мне  с  поста
отлучаться не положено. Добро там по  нынешним  временам  не  бог  весть
какое, но и оно денег стоит, пенсией не расплатишься. Вот  как...  -  Он
еще что-то говорил, а я слушала, свесив голову на грудь, вздрагивала  на
каждом ухабе, испуганно оглядывалась и вновь начинала дремать. Очнулась,
когда мы остановились.
   Было так темно, что деревенский дом я не видела, только слышала,  как
мой спаситель стучит в окно и зовет кого-то:
   - Семеныч, дома ли? Это я, Макар, открой. Дело у меня срочное.
   Я  распахнула  дверь   кабины   и   попыталась   разглядеть   силуэт,
отделившийся от палисадника. Скрипнула калитка, и мужской голос позвал:
   - Ты чего по ночам народ баламутишь?
   - Девчонка у меня в тракторе. Вон, глянь... Заплутала в  лесу,  вышла
ко мне сама не своя, и в жару, надо ейному мужу позвонить, чтоб приехал,
поди, с ума мужик сходит от беспокойства, а кроме как  у  тебя,  телефон
здесь не водится. Ты уж извини, только такое дело...
   Теперь из темноты вынырнули две тени, и я увидела старика-сторожа,  а
рядом с ним тучного мужчину лет шестидесяти с окладистой  бородой  Он  с
подозрением взглянул на меня и покачал головой.
   - У вас есть телефон? - хрипло спросила я.
   - Есть, - кивнул он.
   - Можно мне  позвонить?  Муж  приедет  за  мной,  я  заплачу,  вы  не
беспокойтесь.
   - Не обеднею... Заплуталась, говоришь? - повернулся он  к  Макару.  -
Что-то тут... Я бы милицию вызвал.
   - Вызывайте кого угодно, - не выдержала я, - только сообщите мужу.  -
И добавила:
   - Пожалуйста.
   - Говорите номер, - недовольно буркнул он.  Я  назвала  номер,  очень
боясь, что он забудет его или перепутает.
   Мужчина пошел к дому.
   - Простите, - крикнула я, - если по домашнему не  ответит,  есть  еще
сотовый.
   Он скрылся в  доме,  а  я  стала  ждать.  Макар  прохаживался  рядом,
поглядывая на  меня  и  время  от  времени  вздыхая.  Наконец  Семенович
вернулся, но не один, следом шла женщина, она куталась в наброшенную  на
плечи куртку и нервно озиралась.
   - Позвонили? - с надеждой спросила я.
   - Позвонил, - кивнул мужчина. - До города почти семьдесят километров,
так что...
   - Это в самом деле ваш муж? -  вмешалась  женщина,  голос  ее  звучал
неприятно. - Как-то  он  странно  отреагировал.  Очень  сомневался,  что
звонит его жена, хотел ваш голос услышать. Давно вы потерялись? Или  это
у вас дело обычное?
   - Спасибо вам, - не обращая внимания на ее слова, сказала я мужчине.
   - Пожалуйста, - пожал он плечами и добавил:
   - Он обещал приехать.
   - Мне вся эта история кажется подозрительной, - заявила женщина. -  И
вообще...
   - Мне ехать надо, - подал голос Макар. - Добро, оно пригляд любит.
   Я спрыгнула на землю и сказала:
   - Может, дождетесь мужа? Сумку я потеряла и отблагодарить вас  смогу,
только когда Толя приедет.
   - Да мне ничего не надо, - махнул рукой Макар, забираясь  в  трактор.
Заработал мотор, и трактор полез в гору.
   Женщина отошла к калитке и оттуда наблюдала за мной.
   - Ну, что ж, - начал Семенович, но жена перебила его:
   - И не думай, я ее в свой дом не пущу. Сейчас такое время...
   - Но не на улице же ей ждать, - возмутился он.
   - Я сказала, не пущу, - отрезала супруга. - Хочешь,  сиди  с  ней  на
улице, а за калитку ни ногой. - Она  удалилась,  хлопнув  дверью,  а  он
виновато развел руками:
   - Вообще-то она права, в наше время...
   - Да-да, извините за беспокойство, - пробормотала я. Он ушел вслед за
своей женой, а я поднялась на пригорок. Здесь,  в  свете  фонаря,  возле
дороги, под  огромным  деревом,  кто-то  соорудил  стол  и  скамейку.  Я
опустилась на нее, положила голову на скрещенные руки.  Ждать,  ждать...
Он сказал, километров семьдесят, значит,  надо  быть  терпеливой.  Места
незнакомые, и Толе понадобится время, чтобы отыскать эту  богом  забытую
деревню.  Я  начала  считать  до  тысячи,  напряженно  прислушивалась  и
проваливалась в тревожный сон без сновидений. Я  видела  себя  точно  со
стороны: растрепанные волосы, склоненную - голову, кровоточащие  ладони,
вздрагивала от холода, просыпалась, вновь забывалась сном и вновь видела
то же самое.
   Когда я в очередной раз подняла голову, близился  рассвет.  От  земли
сплошной стеной поднимался туман, это было красиво и почему-то  страшно.
Я так замерзла, что и дрожать, кажется, перестала.  Совсем  не  чувствуя
своего тела, я попыталась выпрямиться и едва не закричала от боли, и тут
услышала шум: вне  всякого  сомнения,  приближалась  машина,  из  тумана
возникли две фары, а еще через минуту я увидела "Сабурбан" мужа, а потом
его самого. Он бежал ко мне навстречу в сопровождении четверых мужчин. Я
выпрямилась, ухватилась за край стола, пытаясь удержаться  на  ногах,  и
заревела.
   - Геля! - закричал он. - Геля, господи, Геля, почему ты здесь? Почему
ты сидишь здесь, на улице? - Он подскочил, обнял  меня,  а  я  уткнулась
лицом в его грудь, бессмысленно повторяя:
   - Толя, Толечка, любимый...
   - Геля, как ты... Боже мой... Геля, где Саша? - приподняв  мое  лицо,
испуганно спросил муж. - Где Саша? Ведь она была с тобой?
   - Что? - переспросила я.
   - Ты знаешь, где Саша? - испуганно про-,  шептал  он,  а  я  отчаянно
закричала и провалилась в пустоту,  где  не  было  ничего,  лишь  кто-то
настойчиво повторял: "Саша, Саша".
 
*** 
 
   Я лежала в больничной палате. Белые  потолки,  белые  стены...  Белое
навевало мысли о смерти. Высокое окно приоткрыто, оно выходило в сад,  я
слышала неясный шум, пение птиц и крики ребятишек где-то вдали. Анатолий
сидел возле постели и держал меня за  руку.  Ворот  рубашки  расстегнут,
галстук завязан небрежно, это так  не  соответствовало  характеру  моего
мужа, что становилось ясно: происшедшее с нами выбило его из  колеи.  От
его обычной невозмутимости не осталось и следа.
   Мне сделалось очень жаль его, так жаль, что трудно  было  видеть  его
лицо перед собой, хотелось закрыть глаза  и  вновь  нырнуть  в  небытие.
Анатолий из тех, кто привык сам распоряжаться своей  судьбой,  диктовать
свои условия.  У  него  всегда  все  было  под  контролем,  и  вдруг  он
оказывается в полной зависимости от чьих-то решений или желаний и ничего
не может изменить, исправить  и  вынужден  только  ждать.  Такое  любому
человеку  нелегко,  а  ему  тяжелее  во  сто  крат.   Приходилось   лишь
удивляться, откуда он  черпает  силы  вот  так  сидеть  рядом  со  мной,
улыбаться, утешать...
   Двое суток я пробыла без сознания, и, когда очнулась, первым чувством
был ужас, ужас от того, что мы потеряли столько времени. А  потом  стало
даже хуже: я просто не понимала, что происходит. Тот первый  разговор  с
мужем я помнила  почти  дословно.  Я  пришла  в  себя  и  сразу  позвала
медсестру. Через пятнадцать минут после ее появления приехал Анатолий, и
я торопливо рассказала о доме в лесу, машине у поста ГИБДД, он выслушал,
кивнул и заметил со вздохом:
   - Я уже знаю.
   - Что знаешь? - не поняла я.
   - Про машину, про место, где вас держали. То есть мы уверены, что это
именно там... Тебе ничего не известно  о  Саше?  -  с  трудом  задал  он
вопрос.
   - Ее увезли от меня. Сказали, что вернут тебе. Боже мой, - простонала
я, - и я поверила. Толя, зачем им ребенок? У тебя требовали деньги?  Что
думают в милиции, почему они ничего не делают?
   - Я не обращался в милицию, - глядя на меня, ответил он со вздохом.
   - Что? - растерялась я.
   - Я не обращался в милицию, - повторил он.  -  Это  было  непременным
условием. Я не мог рисковать вашими жизнями.
   - Подожди, они до сих пор...
   - После того как я привез тебя в больницу, мне позвонили и напомнили,
что Саша все еще у них и если мы хотим еще когда-нибудь ее увидеть...  в
общем, ни о какой милиции и речи быть не может.
   - Ты с ума сошел, - ужаснулась я. -  Они  найдут  этих  типов,  номер
машины, этот дом в лесу...
   - Успокойся, - он крепче сжал мою руку. - Успокойся и выслушай  меня.
Мои люди очень осторожно навели справки об этой машине. Она  куплена  по
доверенности три года назад неким  Соловцовым  Олегом  Николаевичем,  по
месту прописки он не появлялся. Соседи говорят, где-то снимает квартиру.
Квартиру мы смогли вычислить, но и там он в эти дни не  показывался.  Со
старыми друзьями давно не виделся,  новых,  судя  по  всему,  не  завел.
Боюсь, этот след никуда не ведет. После твоего побега  парень  залег  на
дно, и найти его можно лишь при большом везении.
   - Но милиция...
   - Геля, забудь про милицию. Мы не можем рисковать Сашкиной жизнью.
   - Ты заплатил им деньги?
   - Я платил дважды. Думаю, придется платить еще.  Но  рисковать  я  не
намерен.
   - Подожди, я не  понимаю...  А  если  они  не  собираются  возвращать
ребенка? Если... Толя, надо немедленно сообщить в милицию.
   Он кивнул, точно соглашаясь, и погладил пальцами мою ладонь.
   - Нет, девочка. Никуда мы обращаться не будем. По телефону  мне  ясно
дали понять, что Сашкина жизнь полностью зависит от нашего благоразумия.
Я уверен, они вернут ребенка. Основательно потрясут  меня  и  вернут.  Я
уверен.
   - А я нет, - зло ответила я. - Мы даже  не  знаем...  О,  господи,  я
думать боюсь об этом. Я пойду в милицию. У них есть возможности...
   - Ты никуда не  пойдешь,  -  спокойно  заметил  Анатолий,  -  я  тебе
запрещаю это делать В милиции будут выполнять свою работу так,  как  они
привыкли это делать. Задействуют десяток людей. Где гарантия, что  среди
них не окажется... Геля, доверься мне, я знаю, что делаю. Мои люди  ищут
Сашку. Конечно,  это  потребует  времени,  нам  приходится  быть  крайне
осторожными. Если они не собираются вернуть  нам  девочку,  мы  сами  ее
найдем. Но мы должны вести себя так, чтобы у похитителей не  возникло  и
тени сомнения в нашей лояльности. Иначе...  иначе  все  может  оказаться
тщетным.
   Я смотрела на него и  силилась  уяснить  для  себя,  что  он  сказал.
Анатолий был уверен в своей  правоте,  наверное,  он  действительно  был
прав, но меня охватило отчаяние: столько времени прошло, а  Сашку  никто
не ищет. Впрочем, Толя ищет, он делает все возможное  и  невозможное,  в
этом я не сомневалась.
   Я заплакала, закрыв лицо ладонями. Он  торопливо  приподнялся,  обнял
меня и стал утешать:
   - Успокойся, все будет хорошо, клянусь тебе, надо  только  потерпеть.
Теперь, когда мы вместе,  мы  должны  помочь  друг  другу  пережить  это
тяжелое время.
   - Я боюсь, - жалобно сказала я, - я боюсь, что ты не справишься, ведь
в милиции...
   - Забудь о милиции, - сурово отрезал он,  отстраняясь.  -  Сашка  моя
дочь, и я все сделаю... Я не хочу больше обсуждать это...
   Я испугалась и его  тона,  и  выражения  глаз,  которое  появилось  и
исчезло почти сразу, но я его  запомнила.  Моему  мужу  пришлось  многое
пережить за эти несколько дней, и он изменился.
   - Хорошо, - тихо сказала я и кивнула. Он вновь обнял меня  за  плечи,
гладил волосы и молчал. Я вытерла глаза, вздохнула и посмотрела на него,
у меня было еще много вопросов, и я хотела услышать ответы на них. -  Ты
сказал, этот дом в лесу нашли...
   - Да. Ты бредила и все твердила про этот дом,  про  машину  на  посту
ГИБДД. Найти машину оказалось делом пустяковым, учитывая то, где я  тебя
нашел. А потом мы тщательно изучили план данной местности и выделили ряд
подозрительных объектов. Один  из  них  находился  в  бывшем  охотничьем
хозяйстве, три года назад он  был  продан  одной  фирме,  которая  через
несколько месяцев прекратила свое  существование.  Установить  истинного
владельца будет трудно, и в данном случае это хорошо.
   - Хорошо? - думая, что ослышалась, переспросила я.
   Анатолий с минуту смотрел на меня,  потом  слабо  улыбнулся  и  отвел
взгляд.
   - Ты так и не рассказала мне, что там произошло... Как  тебе  удалось
бежать?
   - Там был охранник, его машина...
   - Все это я знаю. В данном случае меня интересует другое...
   - Что другое?
   - Извини, - мягко сказал он, а я поняла, что покраснела и  голос  мой
звучит необычно. - Геля, я прошу тебя... Я твой муж, кому, как  не  мне,
ты должна довериться.
   - Мы были одни. Я ударила его табуреткой, нашла в его кармане ключи.
   - Он что, пытался изнасиловать тебя? Я закрыла лицо руками.
   - Как ты... почему ты спросил?
   - Мои ребята были в этом доме, я же сказал. И кое-какие детали навели
их на мысль...
   - Какие детали?
   - Геля, дорогая, речь сейчас не об этом.
   - Я не понимаю...
   - Я твой муж и хочу тебе помочь. Что там произошло?
   - Он приставал ко мне... Я вырвалась,  там  стояла  табуретка,  возле
входной двери. А дверь заперта. Я знала, мне  не  выбраться.  И  ударила
его.
   - Девочка моя... - Он взял мои руки, легонько встряхнул  меня,  глядя
прямо в глаза. - Я хочу, чтобы ты забыла о том, что произошло в доме. Ты
там никогда не была. Где тебя держали, не помнишь. Это  на  тот  случай,
если милиция когда-нибудь проявит интерес. Ты не видела этого парня, его
машины. Инспекторы тебя не вспомнят, об этом я позаботился.
   - Толя, я ничего не понимаю, - растерялась я.
   - Главное, чтобы ты...
   - Я не понимаю, - испуганно повысила я голос.
   - Детка, этот парень мертв. Ты ударила  его  слишком  сильно,  голова
раскололась, как орех... И я ничуть не сожалею  об  этом,  я  просто  не
хочу, чтобы ты прошла через весь этот кошмар допросов, суда... Ты и  так
пережила слишком много.
   - Я убила его? - ахнула я, не в силах поверить в такое.
   - Успокойся...
   - Но этого не может быть... - Толя хотел меня обнять, я  вцепилась  в
его руки, до боли стиснув их. - Он был жив. Когда я уходила из дома,  он
был жив, я еще очень боялась, что он очнется, когда искала ключи.
   - С такой травмой головы не живут.
   - Подожди, подожди, - заволновалась я. - Я ударила его несколько раз.
У него была кровь, стекала по щеке. Я очень испугалась, я  боялась,  что
убила его, и нащупала пульс. Он был жив. И Алексей сказал...  Боже  мой,
это он убил его, конечно.
   - Алексей? - нахмурился Толя. - Кто это?
   - Второй охранник, он приехал раньше.
   - Ничего не понимаю. Второй охранник был там... Но как  тебе  удалось
уйти?
   - Он меня отпустил.
   - Охранник?
   - Да. Сказал, что его смена лишь через час, и  позволил  мне  уехать.
Теперь ясно почему: он хотел разделаться с Олегом.
   - Извини, дорогая, но я ничего не понимаю. Один охранник убил другого
и при этом позволил тебе сбежать.
   - Звучит странно, но именно так оно и было.
   -  Выходит,  у  них  какие-то  старые  счеты,  и  он   воспользовался
ситуацией? Как бы то ни было, Детка, я запрещаю тебе даже думать о  том,
что там произошло. Тебя никогда не было в этом доме, и ты его в глаза не
видела. Не хватает еще обвинений в убийстве...
   - Но... ведь они похитили меня. Эти люди - преступники.
   - Все это придется  доказать.  Я  не  желаю  подвергать  тебя  лишним
испытаниям. Забудь о том, что там было. Мы должны думать о Саше.
   - Но если мы...
   - Я тебе уже объяснил, этот след никуда не ведет.
   - А труп? Что сделали с трупом? Он все еще там?
   - Нет. Ребята навели в доме порядок. Я не хочу, чтобы там  обнаружили
твои отпечатки. И все, мы больше не говорим об этом. Наша главная забота
- вернуть Сашку. Сейчас я могу думать только об этом. Я нуждаюсь в твоей
помощи,  -  тихо  сказал  он.  -  Поэтому  очень  прошу:   выздоравливай
побыстрее. И еще: не мучь себя.
   Я вспоминала тот разговор, глядя в лицо мужа и почти не  слушая,  что
он говорит. Я провела в больнице пять дней, и сама мысль остаться  здесь
еще на день  приводила  меня  в  ужас.  Я  не  могла  находиться  здесь,
разглядывать потолок и в сотый раз возвращаться  к  одному  и  тому  же:
Сашка, где она, что с ней, и так ли мы правы, скрывая все от милиции.  Я
знала, что говорить об этом с мужем бессмысленно, в эти дни мы без конца
возвращались  к  данной  теме,  и  всякий  раз  он  убеждал  меня,   что
единственный способ спасти Сашку -  держать  все  в  секрете.  Его  люди
работают... У мужа крупная фирма, и охрана состоит из профессионалов, он
неоднократно с гордостью говорил об этом. Они  проведут  любую  операцию
лучше милиции. Сейчас он уговаривал меня  не  торопиться  и  остаться  в
больнице еще на пару дней. Я не слушала его уговоров,  дождалась,  когда
он закончит, и