Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Детективы. Боевики. Триллеры
   Детектив
      Полякова Татьяна. Чего хочет женщина -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -
- Вот сюда, пожалуйста, - сказала я, указывая рукой на дверь гостиной, а Лом головой мотнул: - Пошли, ребятки. Я закрыла за ними дверь и прошла в соседнюю комнату. Здесь напротив друг друга молча сидели Костя и Танька. При моем появлении подружка вскинула голову и спросила: - Лом справится? - Еще бы. Костя поднялся с кресла, подошел к окну и сказал тихо: - Черт, волнуюсь, как на выпускном экзамене. - Не стоит, - успокоила его я. - Все нормально и даже лучше. Генка понял, чего от него хотят, а когда он случайно что-то понимает, ему цены нет. Мы настроились на долгое ожидание, но разговор занял не более получаса. Гости молча оделись в прихожей, потом хлопнула входная дверь, а мы покинули комнату. Лом сидел в кресле и ухмылялся. - Что, Геночка? - спросила я, устраиваясь на его коленях. - Порядок, - кивнул он и поцеловал меня. На столе лежала та самая кожаная папка. Костя сел, придвинул ее к себе и стал внимательно изучать содержимое. Танька пританцовывала рядом и все норовила заглянуть ему в глаза. Наконец Костя поднял голову, посмотрел на нас по очереди и сказал: - Молчанову сейчас самое время умереть. Лом уставился на меня, а я едва заметно кивнула. *** Я жарила мужу котлеты, Танька вертелась рядом, залезая руками то в один салат, то в другой. - Молчанова-то с попом хоронят, - минут через пять заявила она. - С понятием люди... - Сейчас модно, - пожала я плечами. - Отпевание сегодня в час. - Танька задумалась, глядя на люстру. - Человек он в городе уважаемый... был. И меня, кстати, приглашали... - Сошлись на занятость, отправь вдове соболезнования, покойнику венок... - Да нет, я бы сходила... отдала то есть последний долг... и вообще, послушала, как поют. - Помешательство какое-то, - разозлилась я. - И вовсе не помешательство... В душе-то так чисто делается, и плакать хочется. - Что ж, - вздохнула я, - сходи поплачь. Танька взглянула на часы и ходко затрусила к двери. Однажды вечером Лом вернулся в сильной задумчивости, бродил по квартире и все на меня поглядывал. Где-то часа через полтора не выдержал и сказал: - Ладуль, мне с тобой поговорить надо... Разговор вышел бурным, и я впервые накричала на муженька, а под конец заявила: - Ломик, с наркотой связываться не смей. Традиционно этим промыслом в нашем городе занимались нехристи. С ними мы уживались по принципу: у вас своя свадьба, у нас своя... Откуда теперь ветром надуло, понять несложно: еще в прошлые времена Лешка Моисеев, давний Ломов дружок, мутил воду и пел о бешеных деньгах. - А чего от добра отказываться? - разозлился Лом. - Дело верное, отлаженное, а нехристей мы в бараний рог свернем, нечего им у нас хозяйничать. Убрав из голоса командные нотки, я запела жалостливее. - Я покойному Аркаше всегда говорила, не суйся. У нас дела, слава богу, идут неплохо, а от добра добра только дураки ищут. Лом упоминаний о бывшем соратнике не выносил, тут я дала маху. Мысли об Аркаше возвращали к невеселым думам о Димке. Хотя времени, на мой взгляд, прошло достаточно, и Ломовы раны я зализывала ежедневно и основательно, но они все еще были свежи и болезненны. - Аркаша без тебя шагу сделать боялся, а у меня своя голова на плечах, - рявкнул он. - Лешка правильно говорит, я и сам вижу - дело верное. У нас сейчас сила, все к рукам приберем. Я испугалась этакой прыти и на следующий день собрала совет. Впервые мнения разделились. Костя, выслушав меня, пожал плечами и заявил: - Деньги не пахнут. Танька пошла еще дальше. - А почему бы и нет? Моисеев подлец, но не дурак, а в его намерении я улавливаю признак гениальности. - Замолчи, - разозлилась я. - Гениальность... У меня в отношении наркоты твердое и незыблемое правило... - Да знаю я, знаю, - нахмурилась подружка. - Не заводись. Речь идет о деньгах, а не о моральных принципах. - Мы строим Империю, - решив зайти с другой стороны, сказала я, - а Империя - это законы. Их надо создать, а создав, придерживаться. Иначе в один прекрасный момент все рухнет, как карточный домик. И еще. У каждого человека должна быть черта, за которую не следует переступать. Пока он возле нее топчется, бог его терпит, прощая кое-какие шалости, но нервы у господа тоже не железные, может и разгневаться, а господь, как известно, всемогущ, и силой с ним мериться дело зряшное. Танька о господе размышляла в последнее время много и сейчас запечалилась. - Думаешь, влезем мы в это дерьмо и удача нас покинет? - Думаю, - кивнула я. - Дело для нас новое, пока уму-разуму научимся, много шишек набьем, а кое-чего и лишимся. - И хочется, и колется, и мамка не велит, - почесав нос, сказала Танька. Костя поднялся с кресла. - Если Лада против, это уже повод отказаться. Тут другая проблема: Лом. - Лома я беру на себя, - кивнула я. - А получится? - впервые усомнилась в моих способностях Танька. - Уж больно завелся. - Получится, - заверила я. - А вот Моисеев нам теперь не ко двору. Дурной советчик хуже чумы. - Споем? - насторожилась Танька. - Придется спеть, - сказал Костя. - Но сделать это нужно с высочайшего соизволения. Если Лешка сейчас сыграет в ящик, даже осел поймет, в чем дело, а Лом далеко не так глуп, как иногда кажется. Если чего заподозрит, мы утратим влияние на него и вся работа тогда впустую. - Да-а, - протянула Танька и глубоко задумалась. - План давай, - сказала я. - План будет. Берись за Лома, а я прикину, как половчее взяться за Моисеева. Весь вечер я ходила опустив глазки, с мужем была ласкова, но тиха и молчалива. Дважды всплакнула, сначала в ванной, потом на кухне, когда мыла посуду. Лом сразу подмечал изменения в моем лице, но здесь, как видно, решил держаться и стойко молчал. Я о делах даже не заговаривала, а ночью прониклась к мужу особой нежностью. - До чего ж ты настырная, - вздохнул Лом, поднялся, прошелся по спальне, сходил на кухню и принес сок в высоком стакане, а потом сел на постель, разглядывая меня с некоторой суровостью. - Обязательно чтоб по-твоему было, - сказал обиженно. - Ну ладно там бабьи капризы, я ж все понимаю, потому никогда тебе ни в чем отказу нет. Хоть раз я сказал тебе "нет", а? Хоть раз разозлился или дал понять, что чего-то мне не по душе? Сама ведь знаешь: стоит тебе словечко шепнуть или кивнуть головкой - так я в лепешку расшибусь для твоего удовольствия. Но куда не просят, не лезь. Ты баба умная, и советы твои я всегда выслушиваю, только решать, что и как, буду сам. - Не в том дело, Геночка, - запричитала я. - Совсем другое меня мучает. На днях по телевизору показывали детей, лет по двенадцати, не больше, а они уже наркоманы. Смотреть, жуть берет, на людей не похожи, а у каждого родители, и отец с матерью уж, верно, такой жизни им не желали, и родители-то все приличные, не какая-то там пьянь... Только разве убережешь, когда это зелье везде и всюду? Ты знаешь, что в городе творится? Возьми любую школу - каждый второй старшеклассник эту дрянь уже пробовал, во всех ночных клубах купить ее без проблем, только знай, к кому подойти, а не знаешь, так доброхоты подскажут. А хуже наркоты ничего нет, самая привязчивая зараза. Я ведь тебе про брата рассказывала... Такое вообразить невозможно, и боже сохрани нам с тобой подобное пережить: видеть, как родной тебе человек превращается в полуидиота... - Тут я зарыдала в полный голос, а муженек стал меня обнимать и по спине наглаживать. - Страшно мне, Гена, бог накажет... А у нас с тобой сейчас все так хорошо, что божий гнев нам без надобности. Неужто из-за паршивых бумажек будем собственных детей травить? Денег у нас, слава богу, хватит и нам, и внукам, чего ж грех-то на душу брать? - Ладно, Ладуль, чего ты, - расстроился Лом, вытирая мои горькие слезы. - Я, честно, как-то не подумал об этом, ну, то есть о твоем брате и как ты вообще к этому относишься. Разозлился, потому что гордость заела: мол, опять все по-твоему, а я что ни скажу, все не в масть... Когда ты со мной поговоришь, все ясно становится, вот хоть сейчас, я теперь и сам вижу, что нам гадость всякая без надобности. Мы найдем, где лишние бабки сшибить. - Я ведь почему против Лешки взъелась, - шмыгнув носом, решила пояснить я. - Он ведь жаден до глупости, и никакого в нем нет человеческого понятия. Это я с тобой могу поговорить, и ты поймешь, а у него душа давно запродана, и дальше своего длинного носа он ничего не видит. И тебе в уши шипит... - Больно я его слушаю... - махнул рукой Лом и полез целоваться. Потом поднял голову, заглянул мне в глаза и, кашлянув, спросил не без робости: - Ладуль, ты не беременна, нет? - Сейчас и рожать-то страшно, - пожаловалась я. - Такое вокруг... - Глупости. Бабы должны рожать, и бояться совершенно нечего, в особенности тебе... Нехристей, кстати, потеснить надо, живут как у себя дома. Пусть своих ребятишек травят, а наши сами придумают, чем себя в гроб вогнать. *** Через пару недель, явившийся с обычным отчетом Вячеслав Сергеевич, по-домашнему Славик, сосватанный нам Костей и ведущий теперь всю бухгалтерию, мужик умный и понятливый, сказал, обращаясь к Лому: - Гена, Лешку Моисеева проверить надо. Есть у меня подозрение - ворует много, зарвался, решил, что в казино он полный хозяин. - Что же, на него ревизию насылать? - усмехнулся Лом. - Ревизия - дело не наше, а вот проверить да на место поставить - необходимо. Я знаю, вы друзья, но это для воровства не повод. Друзей уважают, а не обворовывают. Сдается мне, что Моисеев это забыл. - И как ты его поймать думаешь? - удивился Лом. - Дело нехитрое, зашлю к нему человечка, Лешка и знать ничего не будет. Человечек со стороны, парень башковитый, он разберется, что там за дела... Через месяц перед Ломом лежали бумаги, из которых следовало, что воровал Моисеев давно и помногу. Лом к этому известию отнесся спокойно. - Ну и что? - спросил, отодвигая бумаги в сторону. - Пусть ворует... - Не в том дело, что украл, - взъелась Танька, вскакивая с кресла, - а в том, что уважения к тебе нет... Только дураки себя обманывать позволяют, - сорвалась подружка и тут же язык прикусила под мрачным Ломовым взглядом. Впрочем, своротить ее с выбранного пути затруднительно, и она, помолчав немного, забросила пробный камень: - Много воли взял, вообразил, что с тобой тягаться может. И распоясался. Язык точно помело. Мне донесли: на днях болтал, подлец, что, мол, Лома за одни Ладкины титьки давно бы пристрелить надо... - По пьяни чего не брякнешь, - отмахнулся Лом. - Языки хуже бабьих. А Лешка, как зальет глаза, наболтать может что угодно... Нежелание муженька распрощаться с дружком очень нас расстраивало, а "спеть" Моисееву по собственному почину теперь и вовсе сделалось опасным. - Вот что, душа моя, - сказала мне Танька, - потрись-ка малость возле Лешки. Он на тебя со старых времен глаза пялит. - Спятила? - удивилась я. - Да Лом мне голову оторвет. - А ты по-умному. Никаких слов и лишних движений, одни томные взгляды. Лешка - бабник, мозги у него в штанах, опять же чужая жена завсегда слаще. Удовольствие двойное - и бабу трахаешь, и дружку свинью подложишь. А Ломик его сильно печалит: высоко взлетел. Лешке так не подпрыгнуть. Оттого в удовольствии себе не откажет, клюнет. А наживочку проглотит, ему удержу не будет, полезет на рожон: мужик он характерный. Тут мы его, милого, и прихватим. *** Очень кстати подошли новогодние праздники, в конторе народ гулял трое суток. Я решила почтить ресторан своим присутствием и отправилась туда вместе с муженьком. Моисеев чувствовал себя здесь хозяином, раз пять назвал Генку Ломом, чтоб, значит, все слышали, и братски хлопал его по плечу. В ответ муженек его обнял, вспомнил что-то касаемое юных дней и назвал братом. - Здравствуй, Ладушка, - полез ко мне Лешка. - Красавица ты наша. Совсем забыла старых друзей, а ведь когда-то мы часто виделись. Губы Ломика кривились в улыбке, но зрачки стали узкими, как у кошки. Танька права, мозгов у Лешки немного, а чутья и того меньше. Сели за стол. Танька плюхнулась слева от Лома, я по правую руку, а Лешка, желая быть поближе к другу, рядом со мной. Застолье было бурным, в духе старых времен. Я взирала на все это без одобрения, но спокойно. - Поедем домой? - шепнул Лом. - Отчего ж? Не хочу, чтобы умники трезвонили, что я тебя от дружков отваживаю. Посидим, полюбуемся. Подвыпившие девицы перегнули палку. Я усмехалась, а Генка ерзал. Когда мне все это надоело, я вышла на свежий воздух. Моисеев поспешил за мной. - Не нравится тебе у нас, Ладушка, - сказал с подлой улыбкой. - Не нравится, - кивнула я. - Ты девок от Лома убери, не то я вашему заведению существенный ущерб нанесу. Девки твои моему мужу без надобности. - Надо думать, - согласился Лешка. - Повезло Лому, ничего не скажешь. - И тебе бы повезло, если б ворон не ловил. Я вернулась в ресторан. Лом в холле хмуро оглядывался, увидев меня, шагнул навстречу, тут и узрел в окно курившего на крыльце Лешку. - Что еще за дела? - спросил грозно. - А никаких дел, Гена. Посоветовала я дружку твоему девочек слегка сдерживать. Женщина я тихая, но какой-нибудь зарвавшейся стерве вполне могу глаза выцарапать. - Опять ты за свое... - всплеснул руками Лом. - Опять. Превратили ресторан в помойку, прости господи. Вернулись в зал. Через несколько минут самые прыткие леди незаметно нас покинули. Лом выглядел довольным, Танька ухмылялась и что-то Моисееву на ухо шептала. Тот скалил зубы и посматривал на меня. А я на него. Не часто, но со значением. Лешка пил много, а пьянел быстро. Глядя на меня и пуская слюну, стал вспоминать былые времена, наболтал много, мужа бывшего и того приплел, а потом и Димку. Лом поднялся и, забыв об улыбке, сказал: - Хорошо посидели, пора по домам. - Куда спешишь, Лом, дай на твою жену полюбоваться. - Какой дурак, - восторженно шепнула мне в ухо Танька. - Ты на свою любуйся. Поехали, Лада. Одарив Моисеева на прощание нежным взглядом, я пошла за мужем. Лишь только сели в машину, я отвернулась к окну, а Танька, хитрая бестия, начала шипеть: - Чего ты расстраиваешься? Больно надо из-за дурака слезы лить... Пьянь окаянная... язык-то без костей. - Ладуль, ты чего? - насторожился Лом. - Я сюда больше не поеду и этого идиота видеть не желаю. Что он себе позволяет? - Да, в былые-то времена за меньшее головы лишались, - покивала Танька. - Лешка сам распустился донельзя и мужиков распустил, по пьяни при бабах такое болтают... ума нет, господи, прости... И Ладуля права, что обиделась. Хоть он и твой друг, нечего так пялить глаза и вспоминать всякие глупости. Ладка жена тебе, ему б знать надо, что чужая собственность, особенно твоя, неприкосновенна. А он гляделками-то сожрать готов. Нехорошо это, не по-людски. Мысли его блудливые на глупой роже написаны. Конечно, Ладка никогда ничего ему такого не позволит, но тут дело даже не в этом. Если человек без понятия и на чужое зарится, ему и в делах доверия никакого: продаст в малом, продаст и в большом... *** Дня через три, выходя из бассейна, я с удивлением обнаружила невдалеке Лешкину машину. Сам он тоже не замедлил появиться. Был трезв, чисто выбрит и прилично одет, что вообще-то редкость. Я думала, глупости его не хватит на то, чтоб вот так притащиться, и на результаты рассчитывала не ранее чем через месяц. Но Танька и тут оказалась права: Моисеев лез в капкан, как медведь в улей, особо не мудрствуя. - Здравствуй, Алеша, - сказала я с некоторым удивлением. - Привет, - ухмыльнулся он. - О фигуре печешься? - Пекусь, - кивнула я. - У меня теперь одна забота: мужа ублажать, а фигура в этом деле вещь необходимая. - Да, ничем таким тебя бог не обидел... - А ты здесь по какой надобности? - поинтересовалась я. - Проезжал мимо, тебя увидел... Давай прогуляемся, погодка зашибись, и вообще... Я посмотрела на него со значением, колыхнула бюстом и головой покачала: - Ни к чему нам с тобой прогуливаться. Разговоры пойдут, а с Ломом шутки плохи... - Не надоел он тебе? Я улыбнулась. - Мужики рассказывают, он по утрам с твоей собачкой гуляет, неужто правда? Я улыбнулась еще шире, а Лешка силился придумать, что ж такого еще сказать. - Ты на машине? - спросил он. - Нет, люблю свежим воздухом подышать. - Садись, отвезу. Я вскинула брови и головой покачала. - Не верю, что так мужа боишься. Он же перед тобой на задних лапах ходит. Все знают. - Не стоит всякие глупости повторять... - Я смерила его взглядом и добавила со значением: - У вашего брата языки длиннее бабьих. А мне пересуды ни к чему... До свидания. - Я шагнула в сторону. - Заходи в гости. - Зайду, - туманно ответил Лешка. *** И в самом деле вскоре зашел, как водится, с бутылкой. Устроился на нашей кухне с таким видом, точно собирался здесь состариться. Был уже сильно навеселе и болтать принялся с порога. В первые полчаса Лом вроде бы обрадовался дружку. Я на стол накрыла и немного с ними посидела. Потом ушла с кухни, забыв закрыть дверь, и стала чутко вслушиваться. Лом честно пытался найти с приятелем общий язык, не подозревая, что судьба успела развести их далеко и основательно. Лешкина пьяная физиономия, громкий голос, матерщина и манера вытирать руки скатертью очень скоро начали действовать ему на нервы. Лом замолчал и томился еще с полчаса. Сам он пил умеренно, в последнее время и вовсе редко, а в подпитии либо молчал, либо гневался, в зависимости от настроения. Моими стараниями настроение поддерживалось неплохое, потому гневливым я его не видела давненько. Теперь же в ответ на настойчивые Лешкины советы Лом пару раз сорвался и рявкнул, причем громко и нецензурно, от чего я успешно его отучала. Как не порадоваться Лешкиной глупости? Подошло время гулять с собакой, я оделась и заглянула на кухню: - Гена, я с Рокки погуляю. Лом заерзал, отпускать меня одну, да еще по вечерам, он не любил. - Потерпит немного, попозже сходим. - Ничего, я погуляю, - проявила я понимание. - Отдыхайте. Было заметно, что отдыхать Лому надоело. Он вышел за мной в прихожую. - Ладуль, погуляй у подъезда. На улице темень, а ты не с бультерьером идешь, от Рокки пользы никакой, только звон пустой. - Я во дворе постою, - согласилась я. - Очень он волнуется. Я ушла, а когда вернулась, Лешка уже нагрузился до такой степени, что сам себя не помнил. Хватал меня за руки, приставал с выпивкой, шутки отмачивал такие, что святого достанут. Лом святым не был, физиономия его багровела, глаза наливались кровью, а кулаки сжимались. По всему выходило, что легендарный припадок последует незамедлительно. С сочувствием взглянув на мужа, я удалилась. Лешка был так пьян, что признаков надвигающейся бури не углядел и вскоре встретил ее лицом к лицу. Лом спустил его с третьего этажа без лифта, правда вызвав предварительно такси. Вернулся злой, как черт. Я принялась его утешать. - Вроде мужик неглупый, - гневался Ломик, - а выпьет, дурак дураком. Чего городит... - Геночка, ты не сердись, я понимаю, он твой друг, и не хочу, чтобы ты решил, что я друзей от тебя отваживаю, но еще один такой визит я могу и не пережить. Не люблю, когда меня посторонние люди за руки хватают.

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору