начальство  всех
рангов туда деток устраивает.
   Лом нахмурился и даже вилку в сторону отложил, так ему обидно стало:
   - А мы что же это, рожей не вышли? И пацану Зверька туда хода нет?
   - Есть. У меня там подруга завучем, устроим. Оставь телефон, позвоню  его
жене, поговорю. Ломик заулыбался и за руку меня к себе подтянул:
   - Добрая ты у меня баба, Ладка.
   - О людях надо проявлять заботу, - усмехнулась я.  -  Человек  ты  теперь
большой, должен быть отцом родным, чтоб шли к тебе с любой малостью, а ты не
ленись, помоги. Делу на пользу, добро вернется сторицей. - Это  навело  меня
на кое-какие мысли. - Гена, ты кого надумал в казино оставить?
   После смерти Моисеева казино заправлял Славик,  наш  бухгалтер,  и  очень
этим тяготился. Дел у него и так невпроворот, надо было  мужика  освобождать
от лишней нагрузки. Лом  все  никак  не  мог  остановиться  на  определенной
кандидатуре.
   - Воробья, наверное, - пожал Лом плечами.
   - Пьет, - заметила я.
   - А кто сейчас не пьет, Ладушка?
   - Женат третий раз за два года, жену зовет "телка", двое детей  проживают
на соседней улице, а папуля мимо на "Мерседесе" катит и паршивой  шоколадкой
не угостит. Нет, Воробей не годится, - покачала  я  головой.  Лом  удивленно
смотрел, не потому даже, что я  решительно  отмела  кандидатуру  Воробья,  а
оттого, что хорошо знала о личной жизни его соратников.
   - Кого ж тогда? - спросил он.
   - А вот Зверька и поставь. Пьет  мало,  жену  уважает,  мальчишку  своего
любит. Человек, если ему семья дорога, по-глупому на рожон не полезет, лучше
сотня и покой, чем тысяча и риск большой. Так что ставь человека  семейного,
ему веры больше.
   Не знаю, каким образом, но мои слова достигли ушей Воробья. Еще  накануне
он считал себя утвержденным в новой должности, обмывал событие с дружками, и
вдруг такая неудача. Воробей, собравшись с силами, поехал к Лому в  контору.
Но тот в таких случаях всегда проявлял завидную твердость, и  Воробей  отбыл
несолоно  хлебавши.  Новость  долго  обсуждали,  после  чего  среди  мужиков
обнаружилась похвальная страсть к семейным устоям. Из  конторы  вдруг  разом
исчезли девицы,  долгое  время  считавшие  ресторан  родным  домом.  Теперь,
появляясь по вечерам с кем-нибудь из посетителей, они могли  наблюдать,  как
бывшие дружки всячески подчеркивают свое желание видеть их как можно  дальше
от себя, и о бесплатной выпивке барышням мечтать не приходилось. Очень скоро
красные дни календаря стали отмечать в компании дражайших половин,  так  как
Лом задавал тон в этом начинании.  Скоро  перестали  и  краснеть,  произнося
фразу "Я с женой". А я продолжала наблюдать и экспериментировать.
 
*** 
 
   В октябре мы въехали в  новый  дом.  Он  мне  нравился,  и  вообще  жизнь
радовала.
   - Ладуль, надо новоселье справлять, - заметил Ломик.
   - Надо, - согласилась я. - Если хочешь собрать своих дружков, пожалуйста.
Собирайтесь и пьянствуйте на здоровье. Потом, с божьей и Танькиной  помощью,
я как-нибудь смогу привести дом в порядок. Но на время празднования удалюсь.
Ваши пьяные физиономии для меня труднопереносимы.
   - Куда? Удалишься то есть? - забеспокоился Лом. Мои отлучки он не любил и
неизменно был настроен категорически против всяких поездок в одиночку.
   - Не знаю. Куда-нибудь съезжу на недельку.
   - Еще чего... И что это за новоселье без хозяйки в доме?
   - Тогда все будет так, как хочу я.
   К семи часам к нашему дому  стали  подъезжать  машины.  Из  них  прилично
одетые мужчины помогали выйти  дамам  в  вечерних  туалетах  и  бриллиантах.
Бриллиантов было чересчур много, но о  вкусах,  как  говорится,  не  спорят.
Гости чинно расхаживали по дому, говорили вполголоса, пили мало, а  в  целом
вели себя очень прилично. По виду определить, кто бандит, а кто человек, так
сказать, порядочный, было затруднительно. Никаких  тебе  дурацких  кличек  и
прочих глупостей. Если их тут собирать почаще, они,  пожалуй,  привыкнут.  В
общем, я за своих порадовалась. Танька тоже.
   - Глянь, что делается, - резвилась она. - Светский раут, да и  только.  И
никаких тебе пьянок по случаю... Воробей  с  женой  пожаловал,  дражайшая  с
перепугу по углам прячется  от  благоверного.  Мне,  что  ль,  замуж  выйти?
Чувствую себя одинокой...
   Тихая и размеренная жизнь, каковой по замыслу она и  должна  быть,  вдруг
была  нарушена  одним  событием.  Позвонил  Астахов,  в  тот  же   день   мы
встретились.
   - В городе появился киллер, - заявил  он.  -  Живет  в  "Дружбе",  думаю,
явился по вашу душу.
   - Почему? - забеспокоилась я.
   - Денег стоит немалых, зря тратиться не станут... Следовательно,  цель  у
него крупная...
   - О господи. - Я лихорадочно соображала, кто мог раскошелиться  и  вообще
решиться на такое.
   - Мы за ним присматриваем, - заверил Астахов, - только мои ребята вряд ли
будут грудью защищать Лома. В ближайшие дни ничего у вас не намечается?
   - Через два дня презентация, открываем Центр творчества.
   - Очень подходяще, - кивнул он.
   Я  заспешила  домой.  В  Центре  творчества  мы  имели  свой  интерес,  и
презентация касалась нас напрямую. Конечно, Лому теперь ехать  туда  нельзя,
но, узнав причину, он прятаться не станет, характер не  тот.  Следовало  для
начала накрепко посадить его дома. Потому я  и  отправилась  в  офис,  гордо
прошествовав к кабинету мужа. Блондинка с синими, как у куклы Барби, глазами
маялась перед компьютером. О том, что с некоторых  пор  она  сидит  на  этом
месте, мне с большой осторожностью поведал муж, сразу же перечислив  все  ее
недостатки: кривые ноги, лошадиное лицо и плоскую грудь. При этом заглядывал
мне в глаза и очень боялся сказать, сколько ей лет. Зато приглашал  посетить
его на работе, чтоб самой убедиться, что эта  мымра  ни  на  что  не  годна.
Кого-то ведь брать надо, так пусть она и сидит.
   - Геннадий Викторович у себя? - спросила я.
   - Да. - Девушка слегка растерялась, точно в комнате  появилась  не  я,  а
торпедный катер, выкатила глазки еще больше  и,  попробовав  стать  грозной,
поинтересовалась:
   - Вы по какому вопросу?
   - По личному, - ответила я и вошла к мужу.  Высунув  от  усердия  язык  и
почесывая карандашом за ухом, он разгадывал кроссворд.
   - Один из основных персонажей мультфильма "Аладдин". Ладуль, как  попугая
звали? - обрадовался мне Лом.
   Я тоже решила его обрадовать.
   - Это она? - кивнула на дверь.
   - Кто?
   - Ты вроде бы глухим не был?
   - А... она, и чего?
   - Ничего, - грозно ответила я. - Дома поговорим, - и выплыла из кабинета.
Муженек  потрусил  следом,  плавно  обходя  меня  на  поворотах,   доверчиво
заглядывая в глаза и повторяя:
   - Ладуль, ну чего опять, а?
   Я села в машину, он плюхнулся рядом,  и  мы  отправились  домой  выяснять
отношения. Я топала ногами, визжала, обзывала его бабником и в конце  концов
пару раз съездила по физиономии комнатной тапкой, предварительно сняв  ее  с
ноги. Лом рассвирепел, схватил меня за руки и легонько подтолкнул  к  столу,
вынудив  принять  несколько  неприличную   позу.   Это   его   необыкновенно
развеселило и направило мысли в совершенно другое русло. Гневаться  в  таком
положении было затруднительно, но я попыталась и  пару  раз  смогла  лягнуть
воздух за своей спиной. Громогласный мужнин хохот плавно перешел в мяукание,
а мне ничего не осталось, как с отчаянием заявить:
   - Боже, как я тебя ненавижу.
   Драка закончилась тем, чем обычно заканчивались все наши ссоры.
   Лом, взглянув  на  часы,  заявил,  что  совершенно  нет  никакого  смысла
возвращаться в офис для продолжения  трудового  подвига.  Я  вспомнила,  как
звали попугая, а муженек порадовался, потому что слово как раз подходило  по
буквам. Мы выпили по чашке кофе, я перебралась на колени к любимому и твердо
заявила, что пучеглазая мне не по душе. Лом принял покаянный вид и  заверил,
что она с завтрашнего дня больше не работает, а я могу сама подыскать ей  на
смену какую угодно каракатицу, он все примет с благодарностью, лишь  бы  она
за древностью лет могла передвигаться самостоятельно. Так как у меня была на
примете кандидатура: тетка одной из подруг, нуждающаяся в хорошем заработке,
я сразу же обрадовала мужа.
   - Теперь все? - развеселился он.
   - Не знаю, - честно созналась я и добавила с сомнением:
   - Может, мне пойти у тебя поработать?
   - Хорошая мысль, - ухмыльнулся  Лом.  -  Поработай  прямо  сейчас.  -  Он
поднялся, подхватил меня под мышки и поволок из кухни. Я немного повизжала и
подрыгала ногами. В общем, муж был  доволен,  благодушен  и  даже  счастлив,
оттого, взглянув через некоторое время на свое отражение в  зеркале,  только
присвистнул и сказал:
   - Убил бы тебя, ей-богу... И куда я теперь с таким фингалом?
   - Никуда, - нахмурила  я  брови.  -  Посидишь  дома,  пока  в  голове  не
прояснится. Скажи спасибо,  что  легко  отделался,  в  следующий  раз  глаза
выцарапаю, будет тебя Рокки на поводке водить.
   - За что хоть выцарапаешь? - вздохнул Лом. - Ведь тыщу раз говорил  тебе,
глупой бабе, никто мне не нужен. Я тебя люблю, а остальные хоть завтра  умри
все скопом... Черт-те что, жена поколотила. - Лом покрутил буйной головушкой
и хохотнул.
   Я устыдилась и решила его утешить.
   - А я рада, что у тебя синяк под глазом. Посидишь  со  мной  дома.  Дверь
запрем и никого не пустим.
   В общем, своего я добилась, и на презентацию мы отправились с Танькой. За
пятнадцать минут до нашего отъезда Лом что-то заподозрил, стал  выспрашивать
- кто будет, и чего это я так вырядилась, глаза у  меня  горят  и  я  что-то
очень спешу, и если он  чего  узнает,  то...  Дослушивать  мы  не  стали  и,
прикрываясь, как щитом,  заехавшим  за  нами  Костей,  бросились  к  машине.
Муженек вышел на крыльцо и рявкнул:
   - Костя, смотри в оба...
   Мы уже выслушивали четвертое выступление, стоя на широкой лестнице нового
здания Центра. Говорившие никуда не спешили и вроде бы соревновались друг  с
другом протяженностью речей. А между тем погода не баловала. Улыбки  замерли
на губах, точно приклеенные, а в целом вид у собравшихся был кислый.
   - Водочки бы грамм  сто,  -  шепнула  Танька.  Я  только  было  собралась
кивнуть, как увидела Лома, точнее, его  машину.  Он  выехал  из  переулка  и
теперь пытался где-нибудь приткнуться. Мне  сделалось  нехорошо,  волосы  на
затылке вроде бы встали дыбом, а в голове настойчиво забилась одна мысль: не
дать ему выйти из машины. Оратор закончил, раздались недружные аплодисменты,
а я шагнула вниз.
   Впоследствии я вынуждена была признать, что глупая Ломова ревность спасла
мне жизнь. Я бросилась навстречу мужу, и  в  этот  миг  директор  одного  из
банков, который тоже имел свой интерес в  Центре  и  стоял  ступенькой  выше
меня, получил в грудь пулю. Сначала заорала  Танька,  потом  все  остальные,
началось что-то вовсе невообразимое, но мне было не  до  этого.  Расталкивая
граждан и одуревшую охрану, я  рвалась  к  мужу.  Каким-то  чудом  он  вдруг
оказался рядом, подхватил  меня  на  руки,  а  вокруг  непробиваемой  стеной
выросла охрана. Все невыносимо деятельные и бдительные. Если я была близка к
обмороку, то муженек выглядел еще хуже. Он намертво вцепился в  меня,  точно
утопающий за спасательный круг, и совершенно белыми губами повторял,  должно
быть, в сотый раз:
   - Господи...
   - Уходим, уходим, - орала Танька и тянула Лома за руку. В конце концов мы
смогли-таки загрузиться в  микроавтобус  с  охраной  и  покинуть  так  и  не
открывшийся Центр. Все остальные граждане  пытались  сделать  то  же  самое.
Краем глаза я заметила Астахова, он что-то кричал и даже размахивал руками.
   Землистая бледность  еще  не  сползла  с  физиономии  мужа,  но  к  слову
"Господи"  он  смог  прибавить  еще  несколько  и   с   легким   подвыванием
пробормотал:
   - Он мог попасть в тебя...
   - Кой черт ты приехал? - прорычала я. Нервное напряжение чуть  спало,  но
соображала я еще плохо. - Испугал до смерти...
   Тут влезла Танька:
   - Если б он не подъехал, лежать бы тебе сейчас на ступеньках.
   Лом замер, вытаращив глаза, пошлепал белыми губами и жалобно сказал:
   - Так ведь стреляли в этого... забыл его фамилию...
   - Кому он нужен? - изумилась Танька. - Стреляли в Ладку, и если бы ты  не
подъехал, и она к тебе неожиданно не кинулась... в общем,  мне  надо  что-то
выпить...
   - Зачем в Ладку стрелять? - пугаясь все больше и больше, спросил Лом.
   - Затем... Ох, Генка, есть у тебя враг, до  твоего  горла  дотянуться  не
может, так решил напакостить и подойти с другого бока...
   За пять минут с  Ломом  произошли  разительные  перемены.  Могучая  грудь
заходила ходуном, челюсти сжались, а глаза полыхнули таким  гневом,  что  мы
разом поежились. Чувствовалось, что муженек готов перестрелять  весь  город,
лишь бы зацепить одного, пока неведомого врага. Пока Лом сжимал челюсти,  мы
озабоченно размышляли, осторожно переглядываясь. Человек,  устроивший  столь
неудачное покушение, стоял к нам чрезвычайно близко и  дураком  не  был.  Об
истинном положении дел он был прекрасно осведомлен  и  иллюзий  в  отношении
Лома не питал, точно зная, кто в действительности стоит за его  спиной.  Сам
по себе муженек был ему не опасен, и это тоже наводило на множество  мыслей.
Вышло, что синяком я Лома наградила зря.
   Само собой, при нем мы это не высказывали, но каждому из нас  было  ясно,
какие мысли бродят в голове соседа.
   - Я эту падлу из-под земли достану, - заявил Лом, а  мы  дружно  кивнули:
доставать надо было срочно.
   До нашего дома добирались около получаса. За это  время  мысли  пришли  в
порядок, стали появляться и кое-какие догадки. Поэтому я ничуть не удивилась
тому, что произошло дальше.
   А произошло вот что. Мы сели в гостиной, все еще  исходя  легкой  дрожью.
Лом принес выпивку и сам выпил стакан водки. Пил так, как пьют  воду,  и  от
этого зрелища у нас свело челюсти. Муж подошел с видом чокнутого человека  и
вцепился в мое  плечо.  В  нем  ощущалась  настойчивая  потребность  держать
какую-либо часть моего тела  в  своих  руках.  Должно  быть,  так  ему  было
спокойнее.  Мой  страх  окончательно  прошел,  остались  злость  и   досада,
обращенные против конкретного человека, не за то даже, что  несколько  минут
назад по его желанию меня едва не убили, а за то, что я была такой  дурой  и
ему поверила. На ошибках учатся, и это был хороший урок.
   - Давайте подумаем, кто это может быть? -  внес  предложение  Лом.  Жажда
деятельности буквально переполняла его.
   - Саид, - тихо сказал Костя и посмотрел в глаза Лому спокойно и твердо.
   - Саид, - эхом отозвалась Танька, а я кивнула:
   - Саид...
   Мы замерли, ожидая реакции Лома и прикидывая, как половчее объяснить ему,
почему мы так решили, и при  этом  не  нанести  удар  его  гордости.  Против
ожидания Лом не стал кидаться грудью  на  защиту  дружка.  Вызвал  охрану  и
направился к дверям.
   - Ты куда? - вскочила я. Он усмехнулся, а  мы  поразились  тому,  как,  в
сущности, легко до сей поры могли управлять этой коброй.
   Короче, мы поежились, а Лом сказал с этой своей жуткой ухмылкой:
   - Побеседую с дружком.
   -  Гена,  -  заторопилась   я,   -   он   от   всего   откажется,   нужны
доказательства...
   - Он мне все выложит, -  заверил  муженек  и  ушел,  а  мы  стали  ждать,
беспокойно прикидывая, что выйдет из этой встречи.
   Лом вернулся поздно. Мы с Танькой  дремали  в  креслах,  даже  Костя,  не
выдержав напряжения дня, прилег и закрыл глаза. Лом молча прошел в ванную  и
долго мыл руки. Я стояла рядом и смотрела на него, не скрою, со страхом. Тут
он поднял голову и улыбнулся мне. Я подала полотенце, он вытер руки и  обнял
меня.
   - Что? - робко спросила я, на всякий случай покрепче прижимаясь к мужу.
   - Саид, - ответил он как-то равнодушно.
   - Он сознался?
   - Еще бы... Болтал как заведенный. Вот уж  не  думал,  что  дружок  таким
хлипким окажется...
   - Он объяснил, почему? - облизнув губы, спросила я.
   - А как же... Меня спасал.  Бабы  у  нас  в  командирах,  а  я  вроде  на
побегушках.
   - Дурак он, - вздохнула я.
   - Точно. Я б ему многое что мог простить, но только не тебя.
 
*** 
 
   Прошло несколько месяцев. Мы с Танькой потихоньку отошли  от  дел,  мудро
рассудив, что теперь мужики вполне справятся без нас. Конечно,  приглядывать
за ними стоило, но делать это ненавязчиво. Ничего заслуживающего внимания за
это время не произошло, за исключением того, что я готовилась стать матерью.
Муженек совершенно спятил, носился по  дому,  перетаскивая  мебель,  изводил
меня болтовней и вообще здорово действовал на нервы.
   В настоящий момент он отсутствовал, и я наслаждалась краткой передышкой и
оттого не обрадовалась Таньке. Она явилась, как  всегда,  некстати  и  бодро
поинтересовалась:
   - Где любимый?
   - Ушел за персиком, - сказала я.
   - Что? - не поняла Танька.
   Вздохнув, я пояснила:
   - У О Генри есть рассказ. Один придурок отправился  за  персиком,  потому
что его  жене  очень  захотелось  этот  самый  персик  съесть.  Он  немножко
пострелял и даже несколько человек отправил в тюрьму, но персиком  разжился.
Правда, к этому времени жена захотела апельсин.
   - А ты чего хочешь?
   - Тишины.
   - Ладно, чего вредничаешь? Старается мужик, угождает.
   С этим я согласилась.
   - Он вычитал, что женщины в период беременности эмоционально неустойчивы,
проявляет понимание.
   - Лом книжки читает? - испугалась Танька.
   - Да, - кивнула я. - Энциклопедию  семейной  жизни.  Правда,  ее  он  уже
освоил. Теперь у него другая настольная книга - "Вы и  ваш  ребенок.  Советы
молодым мамам".
   - Ну и что? - обиделась Танька. - Есть же в них что-нибудь путное?  Ты-то
ведь точно советы читать не будешь... значит, надо  Лому  быть  в  курсе,  и
вообще...
   - Вот именно, - вздохнула я.
   - Чего чаем не поишь?
   - Лень вставать.
   - Ладно, я встану. Ломик давно убежал?
   - С полчаса.
   - Время позднее... - заметила Танька, - а ты один персик захотела?
   - Да.
   - Не выйдет. У Лома душа широкая, приволокет килограмм.
   - Три, - вздохнула я.
   - Что? - не поняла Танька.
   - Три приволокет, душа у него и вправду широкая.
   - Хочешь, поспорим? - предложила подружка.
   - Давай, - пожала я плечами.
   На счет широты души моего мужа мы обе дали маху. Лом  возник  в  кухне  в
сопровождении двух парней,  нагруженных  ящиками.  Они  вышли,  потом  опять
вошли, ящики прибывали. К персикам добавились яблоки,  груши,  три  ананаса,
вид которых почему-то всегда меня раздражает, вызывая ассоциации  с  головой
любимого,  потом  появился  виноград,  манго,  киви...   Потом   мне   стало
неинтересно. Танька сочувственно сказала:
   - Что ж теперь... попробуем съесть.
   А я спросила ласково:
   - Геночка, а тебе обязательно превращать наш дом в овощной магазин?
   - Ну чего ты, Ладуль? - запечалился Ломик. В  последнее  время  он  очень
страдал от перепадов моего настроения, ходил по  дому  в  носках  и  пытался
говорить шепотом, по большей части сам с собой:
   - Тебе витамины нужны. Ты у меня какая-то  бледненькая,  и  глазки  такие
грустные... ну скажи мне, чего ты хочешь, а?
   Танька, подперев рукой щеку, смотрела на него с жалостью и  сочувствовала
мне.
   - Ломик, отвязался бы ты от нее. Она... готовится к  великому  событию...
ей хочется сосредоточиться, помолчать...
   - А ты чего притащилась? - рассвирепел Лом. -  Звали  тебя?  Как  ты  мне
надоела, давно бы выгнал в шею, да Ладулю расстраивать неохота.
   - Ломик, съешь персик, - посоветовала Танька.
   - Тебя забыли спросить.
   Однако, пошарив в ящиках и отобрав понравившиеся плоды,  Ломик  тщательно
их вымыл, положил в вазу и  пододвинул  ко  мне,  правда,  голос  подать  не
решился. Поскучал, съел три персика и стал приставать к Таньке:
   - И чего ты все таскаешься? Делать тебе нечего?
   - Нечего, - согласилась та, - скука смертная. Городишко дохлый  какой-то.
Тишина, как ночью на кладбище. Сегодня  су