ак...  сижу  здесь  в
четырех стенах и вою, как волк на луну. Без тебя тяжко.
   - А мне-то каково, - запечалилась Танька и  даже  заревела.  -  Прям  как
осиротела, ей-богу... Все вокруг чужим смотрит, в душе радости  нет.  Может,
мне к тебе податься? Поди, денег нам хватит, как думаешь?
   - Не знаю. Может, хватит, а может, и нет. Только  ты  не  спеши:  некуда.
Ничего тут нет хорошего.
   - А любовь? - насторожилась подружка.
   - Отвяжись, - сказала я и  заплакала  с  досады.  Танька  принялась  меня
утешать, а я с ней печалями  делиться.  Думала,  легче  мне  станет,  а  как
повесила трубку, такая на меня тоска навалилась, хоть в  самом  деле  волком
вой.
   На счастье, вскоре пришел Димка, улыбчивый и вроде всем довольный,  но  в
глазах какое-то беспокойство плещется. Отправились мы с ним  обедать,  идем,
за руки взявшись, планы строим, а я ни одному словечку не верю. На следующее
утро Димка опять ушел, а я посидела-посидела и решила по городу прогуляться.
Все лучше,  чем  в  потолок  смотреть.  Прошлась  по  магазинам,  забрела  в
парикмахерскую, за  себя  тихо  порадовалась:  душевные  волнения  никак  не
сказались на моей внешности. Даже наоборот, легкая грусть в  глазах  придала
моему лицу романтизм, сделав его интереснее.
   В гостиницу я возвращалась после  трех,  нагруженная  пакетами  и  вполне
довольная жизнью. Ключа на полке не было,  значит,  Димка  уже  вернулся.  Я
обрадовалась   и   бодро   зашагала   по   коридору.   Мне   не    терпелось
продемонстрировать ему новую прическу и похвастать платьем.
   Толкнула дверь, сделала шаг и замерла.  В  кресле  у  окна  сидел  Лом  и
смотрел  на  меня  с  придурковатой   ласковой   улыбкой,   точно   ребенок,
обнаруживший в кармане шоколадку.
   - Здравствуй, Ладушка, - привычно пропел он. Я хотела заорать и  кинуться
за дверь, но не тут-то  было:  дверь  за  моей  спиной  хлопнула,  и  к  ней
привалился Пашка Святов, сукин сын и мой давний  недоброжелатель.  Тут  я  и
остальных увидела: Пашка Синицын, или попросту Синица, развалился на кровати
и тоже лыбился, а в сторонке в кресле ухмылялся Саид. Все  дружки  в  сборе,
мать их...
   - Где Димка? - хмуро  спросила  я,  стараясь,  чтобы  голос  не  дрогнул.
Швырнула пакеты на пол и вошла в комнату.
   - Ждем, - пакостно улыбнулся Лом, поднимаясь мне навстречу. Я сжалась под
его взглядом, а он пнул меня ногой в живот. Я, конечно, устроилась на полу и
немного похватала ртом воздух. -  Красавица  ты  моя,  -  опять  запел  Лом,
схватил меня за волосы, намотал их  на  свою  ручищу  и  больно  дернул.  От
прически ничего не осталось. Слезы брызнули из глаз, я зажмурилась и закрыла
лицо руками. Лому это не понравилось. Он пнул меня еще разок и сказал:
   - Посмотри-ка на меня, Ладушка... соскучился...
   - Чтоб ты сдох, зараза, - ответила я, хоть и было это неразумно. Если Лом
заведется, сам черт его не остановит. Конечно, он меня ударил, потом  еще  и
еще, раз от разу все больше входя в раж. Остальные взирали на это  с  полным
равнодушием, что не удивительно. Святов наверняка охотно бы поучаствовал, но
настроение Лома предугадать трудно, и Пашка не рискнул.
   Глаза Лома налились кровью, и свою силушку он  уже  не  чувствовал.  Я  с
тоской подумала: "Убьет", но  он  вдруг  остановился  и  даже  отпустил  мои
волосы.
   - Подъем, красавица, - сказал он с улыбкой. - Домой едем.
   - Никуда я с тобой не поеду, - сказала я упрямо, поднимаясь с коленей, ну
и, естественно, в то же мгновение опять оказалась на полу. Лом сгреб меня за
шиворот и легонько встряхнул.
   - Поедешь, Ладушка, куда ты денешься? И можешь  мне  на  слово  поверить,
жизнь у тебя будет - нищий не позавидует... Пашка, -  сказал  он  Синице,  -
собери ее манатки.
   - Сама соберет, - огрызнулся тот.
   - Собери, - Лом нахмурился, - чтоб ни одной тряпки не осталось.
   Синица неохотно поднялся и стал суетливо сновать по  номеру.  Лом  курил,
поглядывая на меня сверху вниз, и вроде бы был доволен.
   - Где Димка? - вытерев лицо, спросила я.
   - А не виделись еще. И по секрету скажу, даже не хочется...
   Он хохотнул, мужики покосились  в  некотором  недоумении,  а  я  и  вовсе
перестала понимать, что происходит.  И  тут  пакет  заметила.  Под  ложечкой
засосало, так вот чему Лом радуется: деньгам. Я их  спрятала,  и,  казалось,
надежно, но сукин сын нашел и теперь скалил зубы.
   - Откуда дровишки? - спросил, ухмыляясь.
   - Выкуп, - нагло ответила  я.  Умирать  так  с  музыкой.  Мужики  малость
обалдели, а Лом засмеялся. Было ему очень весело, он хлопнул  себя  ладонями
по ляжкам и сказал:
   - Чуяло мое сердце,  не  обошлось  без  тебя...  -  Синица  тем  временем
закончил сборы и хмуро кивнул. - Поехали, - пропел Лом. - Ох и не завидую  я
тебе, Ладушка...
   - Кто останется? - спросил Святов, тоже, как видно, не очень понимая, что
Лом затеял.
   - А никто, - ответил тот. - Щенок  мне  без  надобности.  Пусть  живет  и
радуется.
   Тут я сообразила, что Димка вернется, а в номере ни меня,  ни  вещей,  ни
денег. Что он подумает? Я побледнела и попросила Лома, глотая слезы:
   - Дай я ему записку напишу.
   - Перебьешься, - ответил он со злой улыбкой. - Поехали. Не то Саида здесь
оставлю, он из твоего щенка в пять минут шашлык сделает.
   - Можно я умоюсь? - сделав шаг  в  сторону  ванной,  сказала  я,  пытаясь
придумать, как предупредить Димку.
   - Ты мне и такой нравишься, - засмеялся Лом и толкнул меня  в  спину.  Мы
вышли из номера, впереди Лом, следом я под руку с Синицей, а за нами  Святов
с Саидом.
   Прибыли они сюда на двух машинах.  "БМВ"  Лома  красовалась  на  стоянке,
рядом джип Саида. Мужики загрузились в джип и поехали впереди, Лом устроился
за рулем своей машины, швырнув меня на заднее сиденье, и отправился  следом.
О том, чтобы сбежать, не могло быть и речи. Во-первых, без копейки за  душой
мысль о побеге не вдохновляла, во-вторых,  Лом  мог  всерьез  разозлиться  и
попросту  меня  пристрелить.  Перспектива  не  радовала.  Дорога  предстояла
дальняя, а видеть перед собой Лома было противно. Я легла, подтянув к животу
колени, и попыталась уснуть.
   За всю дорогу мы и трех слов друг другу не  сказали.  Лом  несколько  раз
останавливался перекусить, меня с собой не брал, оставлял  с  кем-нибудь  из
мужиков. Я молчала, стиснув  зубы,  и  открыла  рот  только  однажды,  когда
захотела в туалет.  Ломик  хмыкнул  и  пошел  меня  провожать.  Было  это  в
придорожном кафе. Буква Ж на дверях впечатления  на  него  не  произвела.  Я
несколько раз обругала Лома дураком и идиотом, но толку от этого не было. Он
твердо решил, что возможности удрать у меня не будет. Так и вышло.
   В родной город мы вернулись на следующий  день,  ближе  к  вечеру.  Возле
моего дома Лом даже не притормозил. Я хотела было попросить его  заехать  ко
мне, но гордость не позволила. Я сидела молча и гадала: куда он меня  везет,
какую подлость замыслил и что собирается со мной  делать?!  Тот  мудрить  не
стал: привез меня в свою квартиру. Она у него огромная, но какая-то нежилая.
Как видно, мой бывший возлюбленный решил, что ему недостает женской заботы.
   Мы вошли в квартиру, Лом хлопнул дверью и  повернулся  ко  мне.  Под  его
взглядом я затосковала и стала переминаться с ноги на ногу.  Он  не  отказал
себе в удовольствии и отвесил  мне  пощечину:  сначала  одну,  а  потом  еще
парочку. Хмыкнул и заявил:
   - Будь как дома, Ладушка.
   Прошел в кухню, достал водки из холодильника и залпом выпил стакан, потом
второй. Умотал в комнату, которая  у  людей  была  бы  гостиной,  а  у  Лома
непонятно что, и на диван завалился, включив телевизор. Пьяный Лом - а  его,
конечно, после суток за рулем и двух стаканов водки непременно "поведет",  -
так вот, пьяный Лом зрелище жуткое и очень опасное.
   Я шмыгнула в кухню, села в уголочке и - что делать - потихоньку заревела.
Было мне себя жалко, а чем помочь  своей  беде,  я  и  придумать  не  могла.
Деньги, что забрал у меня, Лом отнес в спальню, там у  него  тайник,  что-то
вроде сейфа. Считай, пропали мои денежки. Я заплакала горше. Конечно, удрать
я смогла бы, но дело это зряшное, а в родном городе  нет  места,  где  можно
было бы укрыться от Лома. Непременно найдет. Только хуже будет.
   - Ладка, - крикнул он. Я вздохнула: ну вот, началось. Он крикнул еще раз.
На встречу с любимым я не собиралась, открыла дверь на балкон  и  встала  на
пороге. Наоравшись вдоволь, Лом появился на кухне. Я схватилась за перила  и
напомнила ему:
   - У тебя третий этаж, придурок. Еще шаг сделаешь - спрыгну...
   - Слабо, - усмехнулся он.
   - Как же, - усмехнулась я. - Все  что  угодно,  лишь  бы  рожи  твоей  не
видеть.
   Я взобралась на плетеное кресло и села на перила.
   - Слабо, - повторил Лом, но без  особой  уверенности.  Я  убрала  ноги  с
кресла и сложила руки на коленях. Он притормозил. - Ладно, -  кивнул.  -  Ты
упрямая стерва, можешь и в самом деле с третьего этажа сигануть,  а  у  меня
совершенно другие планы. Когда-нибудь тебе надоест на балконе сидеть.
   Он ушел, а я стала  любоваться  панорамой  ночного  города.  Занятие  это
развлекло меня ненадолго, потом я начала томиться,  но  с  балкона  уйти  не
рискнула.
   Лом больше не появлялся, и ночь мы провели относительно  спокойно:  он  в
одной из своих неприютных комнат, а я на кухне, в спасительной  близости  от
балкона.
   Утро началось скверно. Проснулась я от цепких Ломовых рук, открыла  глаза
и увидела, что он стоит как раз между мной и моим убежищем. Не произнося  ни
слова, он стал срывать с меня одежду. Сопротивление результатов не принесло.
Стащив с меня все, вплоть до туфель, он вышел на балкон и швырнул мои шмотки
с третьего этажа. Я все-таки растерялась. Ломик мне улыбнулся и сказал:
   - Это на тот случай, если ты решишь удрать. Надумаешь, пожалуйста: только
в чем мать родила.
   - Идиот, - покачала я головой.
   - Точно, - охотно согласился он и удалился. Когда вернется, не сказал, но
я была рада и самой короткой передышке. Забралась в ванную,  потом  в  шкафу
взяла рубашку и облачилась в нее. Сойдет за халат, если подвернуть рукава.
   Холодильник был пуст, в доме ни хлеба,  ни  картошки.  Может,  этот  псих
решил меня голодом уморить? С него станется. Я кинулась  звонить  Таньке.  К
моим бедам она отнеслась без должного уважения.
   - Не падай духом, - засмеялась. - Неужто дурака не облапошим?
   - Тебе хорошо, - разозлилась я, - а я вторые  сутки  голодная,  в  животе
урчит.
   - Потерпи. С работы заеду...  а  если  он  раньше  меня  явится,  так  ты
гордость-то прибери да попроси ласково, со слезой, авось и накормит.
   - Я его попрошу со слезой,  -  уверила  я.  Делать  мне  было  совершенно
нечего, и, воспользовавшись тем, что кровать свободна, я завалилась спать.
   Танька пришла рано, часа в три, как видно, мои жалобы ее  достали  и  она
подсуетилась. Привезла кое-какой одежды, а еще провизии в двух  пакетах.  Мы
обнялись, расцеловались и прослезились. Если честно, то больше  от  радости,
что снова вместе.
   - Ломика обломаем, -  заверила  Танька,  разливая  чай.  -  Он  от  твоих
небесных прелестей давно спятил. Увяз по уши...
   - Ага, - хмыкнула я.
   - Ага, - передразнила меня Танька. - Дела идут неважно. Как я  и  думала,
Лом много чего не углядел, а тут еще ты сбежала... Ему б наплевать  и  делом
заняться, а он на другой конец света поперся за любимой женщиной.  Очень  ты
ему нужна.
   - Конечно, - фыркнула я.
   Танька посмотрела хмуро и сказала:
   - Тебе повезло.
   - Что? - охнула я, пытаясь понять Танькины слова.
   - Чего глаза таращишь? Повезло. Он тебя не убил -  раз,  не  покалечил  -
два, мужикам на потеху не отдал - три, попинал вполне по-семейному. А теперь
скажи, что не любит... Если б не любил,  лежала  бы  ты  сейчас  в  морге  и
выглядела так паршиво, что и думать не хочется.
   - Это ты меня успокаиваешь, что ли? - опешила я.
   - Конечно. Ты же не дура, должна понимать. Сейчас Ломик злится,  и  пусть
себе полютует маленько, а ты  наперед  подумай,  как  его  покрепче  к  себе
привязать.
   - На кой черт он мне?
   - Боюсь, что другого-то не будет, Ладушка, - пропела  Танька,  чем  очень
напомнила Лома. - Либо ты из него сляпаешь образцового мужа, либо он тебя на
кладбище устроит. От любви до ненависти один шаг и обратно тоже.
   - Мне его любовь даром не нужна...
   - С синяками ходить лучше? Давай взглянем на проблему иначе: у нас с  ним
общее дело...
   - Нет никакого дела, - перебила я. - Аркаша помер, и все дела с ним...
   - До чего ж ты вреднющая бываешь... Дай сказать-то... Так вот,  у  нас  с
ним общее дело. Ежели по-умному себя поведешь, деньги, что он у тебя забрал,
с лихвой вернутся, сам в зубах принесет, да еще хвостом  вилять  будет.  Лом
дурак, но имеет власть, а  мы  при  нем  развернемся...  -  Глаза  у  Таньки
загорелись, на лицо пал отблеск вдохновения.
   - А я-то гадаю, как ты могла проболтаться, где меня найти, -  покачала  я
головой.
   Танька оставила замечание без ответа, почесала нос и добавила:
   - Мы с Ломиком заживем лучше, чем с Аркашей.
   Я посмотрела на Таньку и застонала:
   - Танька, убьет он меня...
   - Вряд ли, коли по сию пору не убил. Ты б дурочку-то не валяла,  пригрела
бы его на своем шикарном бюсте.  Побесится  и  простит.  Будешь  им  вертеть
ловчее, чем Аркашей, царство ему  небесное  (тут  Танька  перекрестилась  на
пустой угол). - Кошки и бабы гуляют сами по себе, а мужики и  собаки  к  ним
приноравливаются, - вдруг процитировала она.
   - Сама придумала? - насторожилась я.
   -  Нет,  мне  слабо.  Почерпнула  из  умной  книги,  нет-нет  и  прочтешь
что-нибудь путное.
   - Мудрость сия мужского происхождения?
   - Конечно, бабы народ скромный.
   - Интересная мысль, - призадумалась  я.  Танька  поглядывала  на  меня  с
хитрецой. - И что мне с этим дураком делать?
   - Скажи, что шибко любишь.
   - Спятила?
   - А чего? Сама ж говоришь: дурак. Поверит, если душевно скажешь.
   - Что, вот так просто кинуться на шею и заявить: "Лом, я тебя люблю"?
   - Так просто, пожалуй, не годится. Опять же, у мужика имя есть, зовут его
Генка, лучше, конечно, Геночка.
   - А еще лучше новопреставленный Геннадий, - съязвила я.
   - Нет, не лучше, - терпеливо ответила Танька. - Есть еще Святов. Он  тебя
не жалует и при случае с дерьмом  смешает.  В  общем,  думай...  Нужна  тебе
хорошая жизнь - создай ее своими руками.
   В этот момент дверь открылась, и на пороге появился Лом,  почти  трезвый.
Таньку он не выгнал, а вполне мирно поздоровался.  Это  еще  больше  убедило
меня в том, что о нашем с Димкой местонахождении донесла ему она.
   - Ты чего человека голодом моришь? -  усмехнулась  Танька,  наливая  Лому
коньяка.
   - Не сдохнет, - ответил он, не глядя в мою сторону.
   - В тюрьме хоть и макаронами, но кормят. У нее с голодухи  мысли  дурные.
Ревет.
   - Она у меня не так заревет, - утешил ее Лом. Тут его взгляд  натолкнулся
на вещи, что принесла Танька. - Это что? - спросил он хмуро.
   - Ладке собрала кое-что на бедность. Чего ж бабе, голой ходить?
   Лом поднялся, вещички сгреб в охапку и швырнул с балкона.
   - Повезло кому-то, - вздохнула Танька. - Полторы тыщи баксов.
   - Псих, - рявкнула я. Лом пнул ногой мой стул, и я тут же пристроилась  в
уголке, разбив при этом губу о столешницу.
   - Ты что ж делаешь, гад? - поднялась Танька. -  Ты  что  мне  обещал?  Ты
какие клятвы давал? Отпинал раз - и хватит, зверюга окаянная...
   - Еще раз встрянешь, и ты получишь, - заверил Лом и коньячку выпил.
   - Дурак, - покачала головой Танька, помогая мне подняться. - Сваляла баба
дурака, не того выбрала. Был бы умный - простил, по-доброму всегда лучше.
   - Топай отсюда! - заревел Лом. - Загостилась.
   - Видишь, что выделывает? - пожаловалась я, размазывая слезы.
   - Проявляй гибкость, - посоветовала Танька и отбыла восвояси.  Ей  хорошо
говорить...
   Лом устроился возле телевизора. Я помыла посуду и заглянула к нему.
   - Генка, можно я на диване лягу?
   - Можно в спальне, - усмехнулся он.
   - Ты драться будешь.
   - А это уж как услужишь.
   - Пошел ты к черту... - разозлилась я.
   - Тогда на выбор: кухня или вон прихожая, можешь коврик взять  и  лечь  у
двери.
   - Чтоб ты подох, скотина! - от души пожелала я.
   Держалась я неделю, потом пришла в спальню. Лом довольно ухмыльнулся:
   - Никак надумала, Ладушка?
   - Пообещай, что драться не будешь!
   - Еще чего...
   Мое водворение в спальне закончилось плачевно,  я  заработала  синяк  под
глазом, огрела Лома настольной лампой и остаток ночи провела на балконе.  Но
в этот раз не ревела, а, поглядывая на проспект, ухмылялась. Танькины  слова
возымели действие, все чаще появлялась  мысль:  неужто  я  и  вправду  этого
дурака не облапошу? Ладно, гад, ты у меня будешь на задних  лапах  ходить  и
хвостом вилять.
   Утром позвонила Танька.
   - Чего надумала, подруга?
   - С души воротит от его мерзкой рожи, - сказала я.
   - Ничего, привыкнешь. Еще как понравится... О делах не заговаривал?
   - Нет.
   - Вот это плохо. Святов у него сейчас первый советчик.  Тянет  одеяло  на
себя. Оглянуться не успеем, как вожди сменятся. Ладка, шевели мозгами...
   - Да пошла ты... - рявкнула я и бросила трубку.
   Вдруг мне стало обидно. Лом проявлял стойкое  нежелание  прощать  измену.
Его желания беспокоили меня мало, но ходить с синяками и торчать на  балконе
изрядно надоело. В общем, пора что-то придумать.
   Я включила магнитофон, немного послушала музыку и составила план. Первое,
что необходимо сделать: дать этому придурку возможность меня пожалеть. Лучше
всего больной прикинуться. Но он  хоть  и  дурак,  но  хитер  и  недоверчив,
болезнь должна выглядеть натурально. Погода  стояла  холодная,  я  вышла  на
балкон и ненадолго там прилегла. Я зябкая и  простуду  подхватила  сразу,  к
вечеру поднялась температура. Однако старалась я зря -  мой  голубок  явился
под утро, сильно навеселе и моего плачевного состояния попросту не заметил.
   Утром я выглядела умирающей. Лом собрался  за  десять  минут  и  ушел,  а
ночевать и вовсе не явился. С лежанием на балконе я перестаралась,  заболела
по-настоящему. Прождав любимого весь следующий день, я разозлилась и вызвала
такси, с намерением ехать к Таньке.
   Водитель глаза вытаращил, завидев меня  босой  и  в  Ломовой  рубашке.  Я
продемонстрировала затекший глаз и пояснила:
   - Муж избил. Отвезите к подруге...
   - Суров мужик, - заметил дядька. - Чем допекла?
   - Сказать забыл...
   Дядька оказался человеком добрым и к Таньке  отвез.  Та  только  покачала
головой, уложила в постель и начала проявлять заботу. Молчать она не  умеет,
оттого  вместе  с  заботой  на  меня  обрушился  поток  дельных  советов   и
предложений. Голова у меня начала пухнуть и вроде бы даже треснула.
   - Не могла бы ты заткнуться, дорогая? - ласково спросила я.
   Танька нахмурилась, обиженно засопела, но умолкла. А я  блаженно  закрыла
глаза.
   В первом часу ночи явился Лом.
   - Где Ладка? - спросил он весьма грозно.
   - Здесь. А ты выметайся, я тебе ее не отдам.
   - Ага, - хищно ухмыльнулся Ломик. Танька встала в дверях, разгневанная  и
упрямая.
   - Тебя где ночами носит? У нее температура под сорок.  В  доме  хлеба  ни
крошки, за лекарством некому сходить...
   - Принес я ей лекарство, сейчас выздоровеет.
   Лом легонько подвинул Таньку и вошел  в  комнату.  Сцену  я  репетировала
долго и теперь лежала  разметавшись  в  подушках;  заплывший  глаз,  здорово
портивший картину, не был виден, я тяжело  дышала  и  собиралась  сиюминутно
скончаться. Не знаю, что он ожидал увидеть,  но  заметно  растерялся.  Потом
сгреб меня за плечи и рывком поднял.  Я  попробовала  открыть  глаза,  слабо
простонала, лежа на его руках тряпичной куклой. Лом прибег к своему обычному
средству: залепил мне пощечину. Танька зло прикрикнула:
   - Отстань, гад! Ты чего, зверюга, добиваешься? Чтоб она  на  твоих  руках
сдохла? Баба третий день с те