секунду зажмурилась. Тагаев легко выпихнул меня наверх и выбрался сам. В
трех шагах от нас ошалело замерла компания подростков.
   - Привет, - брякнула я, оглядываясь.
   Мы были на Соборной площади, всего в нескольких сотнях метров от того
места, где я оставила  машину,  хотя  казалось,  что  прошли  подземными
лабиринтами никак не меньше десятка километров. Может, так оно  и  было.
Тагаев ногой вернул люк на его законное место и потянул меня  в  сторону
парка. Все правильно, Соборная площадь - это центр города, обычно  здесь
дежурит  патрульная  машина,  и  на  наше  неожиданное  появление  могли
обратить внимание. Опять же, враги не дремлют.
   Мы свернули в ближайший двор.  Тагаев,  повернувшись  ко  мне,  вдруг
спросил:
   - Что с рукой?
   Я перевела взгляд на свою левую руку, которая  давно  уже  беспокоила
меня. Рукав промок насквозь, но не от воды, он весь набряк от крови.
   - Черт знает, задела где-то.
   Он окинул взглядом двор с детской площадкой посередине.
   - Устройся в домике, дай мне ключи, я пойду за машиной.
   - Идем вместе.
   - Нет. Ее могли обнаружить.
   - С чего  бы  им  догадаться,  что  это  я  с  тобой  по  канализации
болтаюсь?
   - С того, что соображают они иногда  неплохо.  Жди  здесь,  если  все
нормально, вернусь через пять минут. Если вдруг кто-то появится, вызывай
ментов.
   Он еще раз покосился на мою руку и побежал со двора, а  я  полезла  в
домик на детской площадке. Поначалу на свежем  воздухе  я  почувствовала
себя лучше, но теперь тошнота лишь усилилась,  меня  клонило  в  сон.  Я
ощупала руку, крови из меня вылилось немало. Выходит, эти придурки  меня
подстрелили, ведь от удара бывают синяки, а не кровавые раны.
   Не успела я  себя  пожалеть  по-настоящему,  как  во  дворе  появился
"Феррари", и я побежала к нему. Двор был  проходной,  и  мы  выехали  на
проспект, не разворачиваясь.
   - Все в порядке? - спросила я на всякий случай.
   - Какой уж тут порядок... Ты как себя чувствуешь?
   - Нормально. Куда ты едешь? - удивилась я, сообразив,  что  от  моего
дома мы удаляемся.
   - В больницу. Надо показать тебя врачу.
   - Ты спятил. Огнестрельную рану придется как-то объяснять.
   - Придумаешь что-нибудь. Главное, чтобы помогли, а там...
   - Не дури. Поворачивай к дому.
   - Я отвезу тебя в больницу, а с этим делом разберусь  сам.  Рисковать
нам обоим нет смысла. Найду, где укрыться. Тебя не тронут.
   - Вот именно. Лучше, чем моя квартира, ты не найдешь убежища. С рукой
вряд ли что серьезное. Давай  для  начала  посмотрим,  может,  справимся
сами.
   - Сами пулю вытащим?
   - Сомневаюсь, что она там.
   Он внимательно посмотрел на меня и притормозил, быстро снял  рубашку,
оторвал рукав и перетянул мне руку поверх ветровки.
   Через полчаса мы въезжали в мой гараж. Если  честно,  даже  выйти  из
машины оказалось нелегко. Тагаев смотрел  на  меня  настороженно,  точно
ожидал, что я в любой момент скончаюсь.
   - От такой раны не умирают, - не выдержала я.
   - У тебя губы синие, - осчастливил он. - И лицо белее мела.
   - Это точно перед смертью, - согласилась я, но не возражала, когда он
помог мне подняться в холл.
   - Куда?
   - В ванную. Надо промыть рану.
   Сев на край ванны, я почувствовала себя немного  лучше,  хотя  колени
противно дрожали. Тагаев помог мне стянуть ветровку.
   - Черт, кровищи-то сколько, - буркнул он. - Надо бы врача... - Но сам
он действовал не хуже любого медика.
   Через несколько минут я могла лицезреть свое боевое ранение.  Зрелище
малоприятное, но вполне переносимое. Тагаев осторожно ощупал руку.
   - Кость не задета. Надо зашивать, так не  затянется,  и  вообще...  с
такими вещами не шутят, может быть заражение.
   - Всегда  надо  верить  в  лучшее,  -  отмахнулась  я.  Он  продолжил
врачевание и вскоре наложил повязку.
   - Воняет-то как, - вздохнула я.
   - Чего удивляться, если мы весь вечер проторчали в канализации.
   - Не худо бы душ принять.
   - Я тебе помогу, - вызвался он.
   Вот уж счастья привалило. Однако мысль о крысах, с которыми я недавно
общалась,  сделала  меня  гораздо  покладистее.  Повязку   мы   обмотали
целлофановым пакетом, а я убедилась, что стаскивать джинсы одной рукой -
дело нелегкое.
   - Да не мучайся ты, - спокойно заметил Тагаев. -  Я  же  сказал,  что
помогу. - И стянул с меня штаны. - Все это я выброшу.
   - Конечно, - кивнула я. И хотя, по общему  мнению,  наглости  у  меня
хоть отбавляй, однако, стоя нагишом, я испытывала неловкость,  торопливо
задернула занавеску и повернула кран.
   Оказавшись под струями воды, сразу почувствовала облегчение,  руку  я
держала вытянутой, чтоб на нее не попадала вода, нащупала губку,  и  тут
Тагаев присоединился ко мне. Правда, кое-что он на себе оставил, взял из
моих рук губку, мыло и деловито принялся меня  натирать,  точно  я  была
лошадь, а он хороший конюх. Рана раной, но это уж слишком.
   - Уйди отсюда, - вежливо попросила я.
   - Стой, как стоишь, а если тебе тошно видеть меня, закрой  глаза.  От
красивой девушки должно и пахнуть красиво, а не вонять сортиром.
   - Красивая девушка, - хмыкнула я. - Мы успели  продвинуться  в  своих
отношениях.
   - Еще бы. Ничто так не сближает, как беготня под пулями.
   - Ты их знаешь? Людей, что на тебя напали?
   - Я их даже не видел как следует.
   - Но догадываешься, кто это может быть?
   - Я не любитель гадать. Разберусь.
   - Поторопись, мне не нравится, когда в меня стреляют.
   - Ты держалась молодцом.
   - Ты тоже, - усмехнулась я. Он усмехнулся в ответ, выбрался из  ванны
и достал из шкафа полотенце. А я вдруг поймала себя на  мысли,  что  все
это уже было когда-то: мы в ванной, и мужчина заклеивает  лейкопластырем
мои боевые раны, они даже чем-то  похожи.  Дежа-вю...  -  И  нет  ничего
нового под солнцем, - пробормотала я.
   - Что?
   - Ничего. Я иногда думаю вслух.
   - И что ты подумала сейчас?
   - Ты милый парень. С полотенцем я управлюсь сама.
   Я взяла халат и  торопливо  закуталась  в  него,  сразу  стало  легче
дышать. Нет, мою наглость явно преувеличивали.
   Я прошла в гостиную  и  устроилась  на  диване,  укрыв  ноги  пледом,
закрыла глаза и подумала, что даже в самой скверной ситуации иногда есть
положительные моменты. Появился Тагаев, тоже в халате, совсем недавно  в
нем щеголял Дед, теперь он.
   - Ты спишь? - позвал он тихо.
   - Нет.
   - Хочешь чаю?
   - Лень вставать.
   - Я принесу.
   Вот и верь  людям  после  этого:  Алексей  утверждал,  что  этот  тип
способен выбросить женщину в окно, а у меня такое чувство,  что  он  всю
сознательную  жизнь  трудился  братом  милосердия.  Прямо  хоть   сейчас
отправляй с миссией Красного Креста. Тагаев вернулся из кухни  с  чашкой
чая в  руках,  протянул  ее  мне,  сам  устроился  рядом.  Мне  пришлось
сдвинуться, дабы он расположился с  удобствами.  Я  подтянула  колени  к
животу, отхлебнула из чашки. Он смотрел на меня то ли с любопытством, то
ли с тщательно скрываемой усмешкой, потом вдруг спросил:
   - Почему ты мне помогаешь?
   - Хочу найти убийц или убийцу. А ты что подумал?
   - Я много чего думаю... У тебя по всему телу шрамы...
   - Надо же, разглядел, - фыркнула я. - Нет бы моим загаром любовался.
   - Там есть чем любоваться и без загара. Тебя что, на куски резали?  -
По неведомой причине его это очень интересовало.
   - Сильно сказано... Скорее, пугали.
   - И что?
   - Ты же видел: остались шрамы.
   Он улыбнулся, взял у меня из рук пустую  чашку,  поставил  на  пол  и
очень затейливо сформулировал вопрос:
   - Кто ты вообще, а?
   - Это просто, - разозлилась я. - Девочка на "Феррари", в  костюме  за
полштуки баксов, которую...
   Он не дал мне договорить, привлек к себе и поцеловал. И,  разумеется,
этим не ограничился. Я вполне могла заехать ему в ухо, что  неоднократно
проделывала в подобных ситуациях, а он в отместку мог выбросить  меня  в
окно. Это не страшно, раз первый этаж. В любом случае это  нельзя  будет
назвать романтическим вечером. А еще я  могла  его  обнять  и  позволить
продолжить. Что, собственно, мешает? Ничего. Очень печально звучит, но в
самом деле ничего. Нет у меня человека, которому стоило хранить верность
или которому это было бы нужно.
   Через несколько минут я лишь укрепилась в этой мысля, а потом все это
попросту перестало иметь значение.  Какой-то  умник  сказал,  что  после
пережитой опасности людей  тянет  размножаться,  природа  требует:  надо
продолжить род. Вот Тагаева и разбирает,  меня,  кстати,  тоже.  Природа
мудра, ее слушать надо. Конечно, не худо бы поразмышлять на тему:  а  не
было ли с его стороны это вполне трезвым расчетом, желанием привязать  к
себе девушку, романтичную и несмышленую до такой степени, что она  вдруг
поверит во внезапно вспыхнувшую страсть и даже любовь с  большой  буквы.
Не знаю, как насчет  поверить,  выслушать  его  я  была  готова  и  даже
придумала несколько шуток, которые пришлось в конце концов отправить  на
доработку, но моя готовность осталась невостребованной. Тагаев относился
к людям дела и особо разговорчивым не был, правда,  и  молчуном  его  не
назовешь, где надо - похвалит, что надо -  скажет,  и  я  уснула  в  его
объятиях в состоянии легкого блаженства.

***

   Все хорошее длится недолго, это любой дурак  знает.  Ночь  кончилась,
наступило хмурое утро, потому  что  дождь  лил  всю  ночь  и  не  спешил
угомониться. Я открыла глаза и со вздохом облегчения убедилась, что лежу
одна. В такое утро увидеть рядом с  собой  человеческое  лицо  -  верный
способ забыть о сексе на долгие-долгие  годы.  Я  поднялась  и  пошла  в
кухню, бормоча:
   - Ненавижу утро, вот просто ненавижу, и все...
   - Может, все дело во мне? - спросил Тагаев,  появляясь  из  гостиной.
Выглядел он образцово, успел выстирать и даже выгладить свою  одежду,  а
также побриться. Разорванную рубашку сменил на футболку. Наверное, нашел
у меня, не с собой же принес? При  желании  у  меня  можно  найти  массу
разнообразных вещей. И откуда у людей работоспособность в такую рань?
   - При чем здесь ты? - удивилась я.
   - В самом деле, -  кивнул  он,  устраиваясь  за  столом,  а  я  стала
готовить кофе. - Хочешь, я тебя поцелую? - милостиво предложил он.
   - Вряд ли это поможет. Если бы я была маньяком, непременно  совершала
бы преступления в девять утра.
   - Ты много болтаешь. Нервничаешь?
   - Ты по поводу расследования  или  ночных  упражнений?  Расследование
всегда вызывает у меня раздражение, а ночь в  твоих  объятиях  примирила
меня с существованием в столь малоприятных погодных условиях.
   - Ты не жалеешь? - Все-таки забавно услышать подобный вопрос  из  уст
такого парня.
   - С какой стати? - Он принялся разглядывать меня, вряд  ли  с  добрым
чувством, потому что взгляд его стал колючим. - Время от времени я  сплю
с мужчинами. Говорят, для здоровья полезно.
   - Как твоя рука? - сменил он тему.
   - Если я успела о ней забыть, значит, хорошо.
   - Врачу показаться все же стоит. Рана глубокая, ее надо  зашить.  Кто
сказал, что она огнестрельная? Наплети что-нибудь, врешь ты убедительно,
тебе поверят.
   Последнее утверждение заслуживало внимания, но возражать я не  стала,
кивнула, подала ему кофе и выпила сама.
   - Весь день я буду занят, - сказал Тагаев,  покончив  с  кофе.  -  Ты
справишься одна?
   - С чем? - проявила я бездну удивления.
   - Может, тебе стоит поспать до обеда? - покачав головой, внес он свое
предложение.
   - Я подумаю над этим.
   - Общаться, с тобой по утрам одно удовольствие. - Он  вдруг  протянул
руку и легонько провел пальцами по моей щеке. - Не переживай. Что  было,
то было.
   Я только вздохнула.
   - До чего вы, мужики, тщеславный народ. По-твоему, мне больше  нечего
делать, как сокрушаться из-за  вчерашней  глупости?  Мой  друг  лежит  в
больнице, вчера в меня стреляли, прибавь к этому четыре убийства  и  то,
что я за все время  следствия  не  продвинулась  ни  на  шаг.  Ко  всему
прочему, ты не желаешь  мне  помочь.  Ведь  тебе  есть  что  рассказать,
верно?
   - По поводу четырех убийств - нет. Мне надо незаметно  покинуть  дом.
Сможешь вывезти меня на машине?
   - Через двадцать минут устроит?
   - Устроит.
   Я  побрела  в  ванную.  После  душа  я  почувствовала   себя   лучше,
переоделась, крикнула Сашку и вышла в холл. Тагаев подпирал спиной стену
возле двери, увидев меня, он улыбнулся.
   - Чего тебе так весело? - пробормотала я.
   - У тебя есть мечта? - спросил он, чем  подверг  мой  мозг  серьезной
перегрузке.
   - Ух ты, господи...
   - Подумай, - уговаривал он. - Машина, яхта... -  Тут  он  вздохнул  и
добавил с печалью:
   - Тяжелый случай. Обычно женщины отвечают без запинки.
   - Извини, я малость туповата. Если хочешь расплатиться со мной за эту
ночь, поделись информацией, и мы в расчете.
   - Я не сказал "расплатиться".
   -  Разумеется.  Ты  чемпион  среди  выпендрежников.   Ладно,   подари
воздушный шарик, этого вполне достаточно. Поехали.
   Я подхватила Сашку. Тагаев устроился на  заднем  сиденье,  я  открыла
гараж и выбралась на улицу, оглядываясь. Не похоже, что в кустах  засела
армия врагов.
   - Куда? - спросила я.
   - В Петрушинский переулок.
   - И что у нас там?
   - Мой офис.
   - Ты такой умный парень, что у меня язык не  поворачивается  говорить
тебе всякие глупости, типа: ты в розыске и прочее в том же духе.
   - Мне нужно туда заглянуть.
   - Разумеется.
   Офис впечатлял, особенно  стена,  что  его  окружала.  Мы  въехали  в
ворота, Тагаев покинул машину и  исчез  в  боковой  двери  здания,  а  я
мысленно чертыхнулась: если здесь менты, неприятностей мне не  избежать.
Мало мне подозрений в причастности к  убийству,  теперь  я  подрабатываю
водителем у беглого мафиози.
   Подскочил молодой человек, постучал по стеклу, я  его  приоткрыла,  и
парень страстно зашептал:
   - Мы выпустим вас через задние ворота.
   - Конспираторы хреновы, - съязвила я, правда,  предварительно  подняв
стекло.
   Задние  ворота  выходили  в  переулок,  я  свернула  на  светофоре  и
притормозила, решив для начала позвонить Вешнякову. У него тоже по утрам
настроение ни к черту.
   - У тебя есть знакомый целитель? - спросила я, зная, что мои  вопросы
настроения ему отнюдь не улучшат.
   - Экстрасенс, что ли?
   - Нет, хирург, надо дырку на руке заштопать.
   - Кому? - обалдел Вешняков.
   - Мне, естественно. Я бы и без тебя справилась, да  боюсь,  вопросами
замучают. С тобой надежнее.
   - О, черт! - рявкнул Артем так, что пришлось поспешно  отодвинуть  от
уха трубку. - Ты где?
   - На улице Мира. Могу к тебе подъехать.
   - Слава богу, я уж думал, ты свои кишки с асфальта соскребаешь.
   - О кишках и речи не было. Глубокий порез на руке, вот и всех дел.
   - Подъезжай, я минут через десять выйду.
   Когда мы с Сашкой подъехали, Вешняков как раз сбегал  по  ступенькам.
Навстречу ему шел парень лет двадцати  семи,  его  светлые  волосы  были
собраны в пучок на затылке. Артем торопливо поздоровался с ним за  руку,
увидел мою машину и бегом припустился ко мне, взглянул на меня  и  вроде
бы с облегчением вздохнул. Должно быть, в самом деле решил, что я кровью
обливаюсь.
   -  Ваше  начальство  исключительно  демократично,   -   заметила   я,
дожидаясь, пока Артем сядет в машину.
   - В каком смысле?
   - В смысле причесок и вообще внешнего вида сотрудников.
   - Ты об этом парне? Так он не мент. Брат его у нас  работает.  Крюков
Вовка, да ты его знаешь.
   - Что-то они совсем не похожи.
   - Они вроде сводные. Ты лучше мне про свое здоровье расскажи.
   - Нормальное здоровье.
   - А что с рукой?
   - Упала неудачно...
   - Давай в больницу скорой помощи, - хмуро поглядывая на меня,  сказал
Артем.
   Врач, что зашивал мою рану, никаких вопросов не  задал,  похвалил  за
правильно наложенную повязку и бодро поинтересовался:
   - Карточку заводить будем?
   Артем только  махнул  рукой.  Мы  вышли  из  кабинета  в  обшарпанный
коридор, и Вешняков сразу обрел дар речи:
   - А теперь рассказывай.
   - Я бы рада, да ничего интересного в голову не приходит.
   - Вчера стрельба была, случаем, не тебя по городу гоняли?
   - Спятил совсем, кому это нужно? Новости есть?
   - Ни одной, - разозлился Артем и всю обратную дорогу  молчал,  только
посверкивал глазами, когда я пыталась разговорить его.
   Простившись  с  ним  (прощание   вышло   коротким   и   холодным,   я
расстроилась), я принялась колесить по  городу  в  бесполезных  попытках
разузнать что-нибудь, способное пролить свет на происходящее.
   Позвонил Петр, сообщил, что завтра хоронят  Лапшина,  Лера  чувствует
себя неважно, к ней приехала сестра, и она под присмотром. Я решила, что
на похоронах мне  присутствовать  ни  к  чему,  поинтересовалась  делами
Петра, а он моими.
   - Даже не знаю, чего ждать от жизни, - пожаловался он. -  Живу  одним
днем, день прошел - и слава богу. Ольга Сергеевна, когда все кончится...
ведь кончится же, верно? Я бы хотел вернуться к нашему соглашению.
   - Но ведь вас охраняют? - насторожилась я. Лялин  в  больнице,  вдруг
про Сафронова попросту забыли.
   - Да, конечно. Но ведь это ничего не решает.
   - Вам что, угрожали?
   - Нет-нет, не беспокойтесь... Всего доброго, - закончил он неожиданно
и повесил трубку.

***

   Ближе к  вечеру  мы  встретились  с  Алексеем  в  небольшом  кафе  на
бульваре. Он опоздал минут на десять и выглядел недовольным.
   - Привет, - буркнул он хмуро и устроился напротив.
   - Выпьешь что-нибудь? - спросила я.
   - Пива.
   Пиво он получил, но сообщить, с какой стати назначил мне свидание, не
спешил, должно быть, готовился к неприятному разговору.
   - Детка, - начал он задушевно, и  это  при  том,  что  я  раз  десять
просила так меня не называть. - Ты хотела узнать про Тагаева.
   - Хотела, - кивнула я.
   - Так вот, сейчас в городе  очень  неспокойно.  Тагаев  в  бегах,  но
похоже, что он  где-то  здесь.  И  собрался  навести  порядок,  то  есть
разобраться со своими  врагами.  Все  на  нервах,  вчера  в  городе  уже
стреляли, и это лишь начало. В  такой  обстановке  проявлять  интерес  к
чужим делам - себя не любить. Понимаешь, о чем я?
   - Понимаю, - кивнула я со вздохом.
   - Очень прошу, не лезь в это  дерьмо.  Бандитские  разборки  -  штука
скверная, здесь башку могут оторвать просто по недосмотру  или  так,  на
всякий случай.
   По идее, надо было бы сказать моему приятелю спасибо, заботу обо  мне
проявил, да и вообще...  послать  всех  к  черту,  уехать  в  Грецию,  в
Мексику, куда угодно, да вот беда, и там я не перестану  ломать  голову.
Выход один: найти убийцу. Я блуждаю в тумане, и конца  этому  не  видно.
Настроения это мне не прибавило. В общем,  так  получилось,  что  звонок
Деда застал меня в весьма скверном расположении духа.
   - Я просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке, - поспешно  заверил
он. Голос его звучал так, что хотелось зарыдать, а еще  лучше  броситься
ему на шею. Слава богу, что его нет по соседству, недавно я бросилась, и
что? Да  ничего  хорошего.  Проблемы  никуда  не  исчезают  после  чудно
проведенной ночи, они просто переносятся на утро.
   - Все нормально, - бодро ответила я.
   - Правда?
   - Конечно.
   - Что ж... тогда до свидания. Я люблю тебя, - не  удержался  он.  Это
было слишком для такого  паршивого  вечера,  но  я  нашла  в  себе  силы
спокойно ответить:
   - Я тебя тоже.
   - Ты это просто так сказала?
   - Нет, не просто так. И ты это знаешь.
   - Тогда я не понимаю, почему у нас все так скверно...
   -  В  самом  деле  не  понимаешь?  -  плюнув  на  нежелание  выяснять
отношения, спросила я. - Так я тебе скажу. Любовь предполагает  доверие.
Ты об этом никогда не слышал? Наверное, все-таки нет.
   - О чем ты?
   - О том, черт возьми, что времена моего детства давно прошли, а с тех
самых пор я не могу просто спросить тебя о чем-то, а ты просто ответить.
И я привыкла, что твои слова ничего не значат.
   - Это серьезное обвинение. Чем я