Ричард ПРАТЕР
   ДЖОКЕР В КОЛОДЕ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  htt://www.etlirary.ru


Глава 1

   Как гласит пословица, чем больше происходит в жизни изменений, тем меньше
она меняется. Для наглядности возьмем, к примеру, секс.
   Вот он я - стою возле бассейна, зажав в руке  бокал  виски  с  содовой  и
льдом, а по ту сторону, рядом с закусочной, - Адам и Ева.
   Ева  даже  близорукому  виделась   длинноногой,   пышногрудой,   хипповой
секс-бомбой, Адамовой бомбой, а  ее  мужественным  мужчиной  был  натурально
Адам. Адам Престон. И это, уточняю, двадцатый век. Адам выглядел так,  будто
скрежетал зубами при виде фиговых листков, и восемь из пяти  -  она  угощала
его тем  яблочным  пюре  из  Эдемского  сада,  устоять  перед  которым  выше
нормальных человеческих сил. По тому, как они  любезничали  друг  с  другом,
становилось ясно, что у первых грешников и без лукавой подсказки со  стороны
имелось четкое понятие о сексе. Так мне представляется.
   В любом случае я бы сказал именно так я - Шелл Скотт.
   Профессия - частный детектив, но разнообразия ради сегодня я  не  пытался
ничего выслеживать, разве что наблюдал за флиртом прародителей у закусочной,
а от подобного развлечения не мог бы  отказаться  даже  слепец,  не  имеющий
отношения к сыскной работе.
   Субботним вечером пятнадцатого июня я находился в  шестидесяти  милях  от
моего офиса "Шелдон Скотт. Расследования", что  в  центре  Лос-Анджелеса,  -
вовсю развлекаясь в Лагуна-Бич,  на  новейшем  и  самом  оживленном  участке
прославленного южного побережья Калифорнии. Еще  бы:  полторы  тысячи  акров
простирались от  моря  до  пологих  возвышенностей  Лагуны,  благоустроенные
мощеными дорогами, подземными коммунальными сооружениями, площадками для игр
в гольф с восемнадцатью лунками, огромными участками земли,  продаваемыми  с
аукциона, двумя дюжинами  образцовых  домов,  готовых  и  ждущих  всех,  кто
насчитает в кошельке достаточно денег.
   Все это, выставленное на торги, явилось воплощением совместного проекта и
усилий вышеупомянутого Адама Престона и моего давнишнего друга, собутыльника
и веселого собеседника Джима Парадиза. Поскольку Джим, пригласивший меня  на
сегодняшний вечер, был  инициатором  идеи  и  основным  инвестором  проекта,
местечко, соответственно, получило название Лагуна-Парадиз.
   Мы с Джимом стояли в числе других пятидесяти человек на цементном бортике
светящегося голубизной бассейна перед одним из роскошных образцовых домов, а
три или четыре сотни других горожан сгрудились поблизости. В двухстах  ярдах
к западу открывался океан, а на  полпути  между  грохочущим  прибоем  и  тем
местом,  где  стояли  мы  с  Джимом,  расположился  главный  аукционный  зал
Лагуна-Парадиз.
   В зале имелась пластиковая карта всей территории с подсветкой изнутри,  и
если продавался дом или лот, на карте ярко загорался соответствующий  сектор
и одновременно главный продавец Уолви Вест  радостно  кричал  в  радиорубку,
сообщая всем, что "лот под номером шестнадцать  только  что  продан  ДАНИЭЛЮ
ГРЕЙМОНТУ, широко известному кинопродюсеру", или называл любого, кто  сделал
покупку, повторяя  множество  раз  имя  этого  человека,  в  основном  чтобы
доставить  удовольствие  счастливчику  последний  порой  приходил  в  такой
восторг, что возвращался и покупал еще один лот.
   Как до, так и после волнующих  комментариев  оркестрик  из  пяти  человек
начинал играть все подряд - от диксиленда до твиста и его преемника  грамма:
какофонии из глухих ударов, трескотни и почти  мелодичного  воя.  Внизу,  на
Прибрежном бульваре, небо чертили дугообразные огни, сообщая каждому на мили
вокруг о некоем завлекательном мероприятии в Лагуне.
   В придачу ко всей суматохе Джим Парадиз и Адам Престон пригласили, как  я
смекнул, с полдюжины моделей из самого престижного женского  салона-магазина
в Голливуде "Александрия". Шестерка - в нее входила и высокая грудастая  Ева
Энджерс,   -   должным   образом   проинструктированная   и   облаченная   в
соответствующее  обмундирование,   была   способна   ответить   на   вопросы
потенциальных покупателей. Поскольку их наряд состоял из туфель  на  высоких
каблуках, чулок-сеточек, плотно облегающих шорт и в тон им - пушистых  белых
свитеров, то многие охотно подходили к ним с  вопросами,  а  два  нагловатых
парня даже получили по затрещине.
   Минуту назад Джим пошел добывать для нас еще порцию  бурбона  с  содовой.
Теперь он возвращался из бара, кивая налево и направо, размахивая  руками  и
ослепляя людей своей  улыбкой.  Джим  Парадиз  был  так  наполнен  энергией,
мужскими гормонами и жизненными соками, что, казалось, он светится в темноте
- высокий красивый мужчина, напоминающий пирата и одновременно  -  Аполлона.
Многие с интересом наблюдали за ним и когда он шел обратно,  и  когда  мы  с
Джимом стояли вместе. Возможно, люди глазели  на  нас,  потому  что  мы  оба
приличные здоровяки, а может, их привлекал разительный контраст.
   Во мне шесть футов два дюйма росту, и после трех выпитых порций  виски  с
содовой - что я уже сделал - я вешу двести шесть фунтов, а Джим  легче  меня
на двадцать фунтов и на дюйм выше. У меня коротко остриженные белые волосы и
такие же белесые брови - взлетая вверх и резко загибаясь  вниз,  они  торчат
над моими серыми глазами в  то  время  как  волосы  Джима  чернее  угля,  а
сине-зеленые глаза близки к цвету морской волны.
   Мы оба изрядно загорели - смуглый Джим почти почернел. Он  был  похож  на
высокого цивилизованного демона, сгоревшего дотла в пламени  преисподней.  И
вообще в его чертах было  что-то  сатанинское:  темные,  смелые  глаза,  нос
прямой и слегка заостренный, а рот женщины определили бы как  "дерзкий",  не
говоря уже об улыбке типа "пошел к черту".
   Он протянул мне виски, отпил глоток из своего бокала и бодро сказал:
   - Шелл, черт возьми, похоже, все идет успешно. Что обычно делает парень с
миллионом долларов?
   - Ну, он его откладывает, - ответил я. - Что же еще? Он нахмурился.
   - В кубышку, что ли?
   - Ты же не станешь швыряться деньгами направо и налево?
   - Не стану?
   - Тратить деньги на вино, женщин, бега и другие подобные глупости? -  Мою
сдержанность можно понять: я не стригу купоны, я зарабатываю, часто с риском
для жизни. - В конечном счете сэкономить миллион  -  это  значит  заработать
миллион.
   Джим решительно тряхнул головой.
   - Что ж, мой рассудительный друг. Клянусь Богом, ты прав. Я его придержу.
   - И будешь вести нормальную, уравновешенную жизнь.
   - Уравновешенная жизнь, - задумчиво произнес он.  -  Пожалуй,  я  за  это
выпью. - Он сделал основательный глоток виски и уныло продолжил:
   - За рассудительность, благочестие, целомудрие, безумие, одержимость...
   Я не стал выслушивать до конца перечень всего того,  за  что  он  пил.  Я
вообще лишился слуха. Я  смотрел  на  что-то,  способное  излечить  даже  от
диплопии, а может, и косоглазия, -  на  женщину,  что  возникла  на  вершине
лестницы, ведущей сюда из живописного дворика это  видение  направлялось  к
нам с Джимом. На ней было одеяние от "Александрии". Очевидно,  это  одна  из
моделей, и явно из числа тех, кого я еще не видел. Но я  должен  был  с  ней
встретиться, даже если бы мне пришлось босиком пройти  по  щелкающим  зубами
крокодилам.
   - Джим, - взмолился я, - кто она? Друг называется...  Почему  ты  мне  не
говорил? Кто...
   Не обращая внимания на мой лепет, он грустно произнес:
   - Итак, выпьем за целомудрие. Да,  мы  вновь  введем  "пояс  целомудрия",
узаконим кокаин...
   - К черту твою болтовню! Ты что, пьян? Джим, черт  бы  тебя  побрал,  кто
она?
   При виде таких плавных изгибов  плоти,  что  скрывать,  рождаются  грубые
мысли, кровь ударяет в голову, внутри вспыхивает  пожар.  Ее  рост  примерно
пять футов пять дюймов, обалденные пропорции 37  -  22  -  36,  копна  белых
волос, хитрые ярко-красные губы, искрящиеся глаза - пик эволюции,  и  совсем
не важно, с какого конца смотреть.
   - Полагаю, ты имеешь в виду Лори, - очнулся наконец Джим.
   - Лори? Ах...
   У нее было лицо доброго и мудрого ангела плюс тело -  венец  совершенства
женской чувственности, и такое сочетание превращало безразличные  взгляды  в
слегка заинтересованные, а слегка заинтересованные - в пожирающие.
   - Лори Ли, - продолжал бубнить Джим. - Думаю, ты обратил внимание на  то,
что она не мегера.  Мне  кажется,  ты  хочешь  с  ней  познакомиться?  -  Не
дожидаясь моего ответа, он позвал:
   - Лори!
   Она остановилась, повернула голову,  улыбнулась  и  сделала  шаг  в  нашу
сторону.
   - Сегодня грандиозный вечер, правда? Вблизи она была  еще  красивее.  Она
глянула на меня своими медовыми глазами, потом перевела взгляд на Джима,  но
ее мимолетно брошенный взор вошел  в  меня  как  нож  в  масло.  Такое  лицо
способно заставить сердце замереть, а тело -  побудить  вегетарианца  лопать
мясные фрикадельки.
   - Привет! - поздоровался я. - Привет! Как дела? Я рад...
   - Я вас еще не познакомил, - перебил строгий блюститель этикета Джим.  Он
слегка поклонился и сказал:
   - Лори, эту обезьяну зовут Шелдон Скотт. Шелл,  Лори  Ли.  Он  -  частный
детектив, и тебе следует держаться настороже...
   - Что ты имеешь в виду, говоря "обезьяна"? - возмутился я. -  Ты,  эгоист
проклятый!
   - Привет, Шелдон, - поздоровалась Лори и улыбнулась. Голос был  мягкий  и
теплый, а взгляд, которым она одарила меня, мог бы поджарить бутерброд.
   - Хот-дог! - воскликнул я. - Я хотел сказать не то, что я  имел  в  виду.
Мой рассудок - ух! - зовите меня Шелл, пожалуйста. Никто  не  называет  меня
Шелдоном. Даже мои враги.
   - Я могу поспорить, - сказала она непринужденно, - что ваши враги -  типы
жестокие.
   - Как в воду глядела. - Джим снова встрял в  разговор.  -  Посмотри,  что
случилось с его лицом. Сломанный нос, красивый шрам едва ли не  через  глаз,
левое ухо укорочено не в салоне красоты - такие  у  него  враги.  А  теперь,
когда ты насмотрелась на результаты разрушительного действия дубинок, медных
кастетов, пуль и ревнивых мужей, поверни свою прелестную головку.
   Но Лори шагнула мне навстречу и, будто мы были сто лет знакомы, спросила:
   - А что, у тебя действительно нет кусочка уха? - В ее  голосе  прозвучало
наивное любопытство.
   - Если это сделает тебя в какой-то степени счастливее, я  готов  оторвать
оставшийся огрызок своего уха, как Гоген...
   - Ван-Гог, - поправил Джим.
   - Как тот чудак, - согласился я. Она стояла совсем близко и  смотрела  на
меня, а я чувствовал на своей щеке ее теплое дыхание.
   - Как это случилось? - спросила она, но вдруг  опомнилась.  -  Извини,  я
суюсь не в свое дело, так ведь?
   - Почему же, вполне в свое, - поддакнул я как можно дружелюбнее. -  Любой
вопрос, все, что угодно.
   - Тогда как тебя угораздило?
   - Да так... Один симпатичный стрелок  выстрелил  в  меня  и  промахнулся,
точнее, почти промахнулся. Он остриг мне верхушку уха.
   Она весело засмеялась.
   - Ох ты хитрец! Ты хуже, чем Джим!
   Вообще-то я вовсе не хитрец, не гордец и тем более  не  хвастун,  но  она
ведь могла подумать, что мое ухо застряло в каком-нибудь  рабочем  механизме
на захолустной бензоколонке.  Вся  хохма  состоит  в  том,  что  тот  шизик,
объяснил я, действительно остриг мне верхушку  уха.  Но  это  был  последний
трофей в его жизни.
   И тут произошла странная вещь. По крайней мере, странным было то,  что  я
заметил одного парня, когда думал  и  говорил  о  ружьях  и  о  стрелках.  Я
специально повернул голову - если хотите знать,  я  сделал  это  ради  того,
чтобы Лори могла увидеть мое знаменитое ухо, - и насторожился: мне на  глаза
попалось знакомое лицо.
   Это было худое лицо маленького, под мухой, парня он возник как раз  там,
где прежде находилась Ева. Он стоял опершись на крышку буфета и разговаривал
с Адамом Престоном, запихивая в рот маленький сандвич. Я не мог  припомнить,
когда это было, но знал, что видел его раньше.
   И привыкшие к опасностям нервы просигналили: неприятности.

Глава 2

   Так или иначе, вид этого парня не  внушал  доверия.  Темно-синий  костюм,
дорогой, но радикально отличающийся от того, что считалось модным, -  слегка
расширенный в плечах и прилегающий в  талии.  Черные  туфли  с  заостренными
носками начищены до блеска. На голове черная  шляпа  с  модными  полями.  Он
повернулся и посмотрел в нашу сторону, и я увидел тонкие черты  и  холодные,
как бы прицеливающиеся глаза. Неприятности наверняка  его  появление  сулит
какие-то неприятности.  Но  я  не  мог  понять  какие,  и  потому  это  меня
беспокоило.
   Лори что-то говорила. Я повернулся к ней.
   - Мне нужно бежать, - сказала  она.  -  Если  я  буду  продолжать  валять
дурака, босс меня уволит.
   - Черта с два, - усомнился Джим.
   Она повернулась, чтобы уйти, и тогда я сказал:
   - Лори, раз ты освобождаешься в десять, может, мы  смогли  бы  продолжить
разговор? Я расскажу тебе о том лихом времечке, когда мафия укатала  меня  в
цемент и швырнула в океан.
   - Такое на самом деле приключилось с тобой?
   - Нет, но это замечательная история.
   - Ну...
   Джим поддержал меня:
   - Почему бы  и  нет?  Может,  мы  соберемся  вчетвером?  -  Похоже,  Лори
понравилась идея, а Джим продолжал:
   - Может, в Голливуде? Ведь вы, девушки, все там обитаете.
   Лори кивнула и уточнила, что живет в "Клейморе" - это всего в квартале от
"Александрии".
   - А там живут и другие девушки? - спросил Джим.
   - Только Юдифь. Ох, и Ева тоже. Она начала работать в агентстве  за  день
или два до того, как нас прислали сюда,  и  спросила,  есть  ли  у  меня  на
примете какое-нибудь хорошее местечко, где можно остановиться. Я  рассказала
ей о "Клейморе", и она тоже поселилась  там.  Остальные  три  девушки,  -  с
улыбкой добавила она, - живут со своими мужьями.
   Джим поморщился и сказал,  что  видел,  как  несколько  минут  назад  Ева
Энджерс вошла вслед за нами в модельный дом. Он исчез и  вскоре  вернулся  в
компании Евы. Похоже,  он  в  чем-то  пылко  убеждал  ее,  а  она,  по  всей
видимости, оставалась непреклонной.
   - Звучит замечательно, - говорила Ева, - но, увы, не могу. На самом деле.
Мне нужно... - Она замолчала, задумалась на несколько секунд, потом сказала:
   - Можно я  отвечу  вам  окончательно  через  полчаса?  Я  должна  кое-что
сделать, ладно? Подождете?
   Я  подумал,  что,  вероятно,  у  нее  на  очереди  еще  двое   или   трое
воздыхателей, которые назначили ей свидание.  Предложили  провести  вечер  в
Лос-Анджелесе. Или уик-энд на Бермудских островах. Или мало ли что еще.
   Лори, как я заметил, была пяти футов пяти  дюймов  ростом  и  удивительно
сложена, но она казалась почти крохой рядом с Евой - высокой амазонкой  пяти
футов девяти дюймов, или что-то около  того,  крупной  женщиной  с  нежными,
плавными изгибами, красивыми  длинными  ногами  и  умопомрачительным  пышным
бюстом, который распирал пушистый свитер.
   Лори - загорелая, живая, энергичная, в то время как кожа Евы - гладкая  и
бледная  двигалась  она  грациозно,  осторожно,  завлекающе.  У  Евы   были
бледно-зеленые глаза бирманской кошки, раскосые,  опасные  глаза  восточного
типа, а волосы -  густые,  слегка  волнистые,  черные  и  блестящие.  Пышная
челочка оттеняла белый лоб. Эта челка смотрелась нелепо, потому  что  в  Еве
уже не осталось ничего от маленькой девочки. Ее глаза  и  брови  были  густо
накрашены, а  оранжевая  губная  помада  подчеркивала  широкий  хищный  рот.
Оранжево-розовый лак блестел на длинных ногтях. Если бы  не  черные  волосы,
эта женщина состояла бы из одних теплых пастельных тонов: и глаза, и рот,  и
ногти, и гладкая белая кожа...
   Джим сказал Еве, что все прекрасно,  умоляюще  попросил  сообщить  нам  о
своем согласии как  можно  скорее,  поскольку  неопределенность  его  просто
убивает. Она  кивнула,  улыбнулась  и  пошла  крадучись.  Мы  смотрели,  как
двигаются длинные красивые ноги, над ними соблазнительно покачивались  бедра
- возбуждающее зрелище. Лори сказала, что присоединится к нам позже, и  ушла
следом за Евой наблюдать за ней было еще приятней.
   Я повернулся к Джиму.
   - Что это за трепло болтает с Адамом? Он глянул и  в  недоумении  покачал
головой.
   - Никогда раньше его не видел. А что?
   - Просто любопытно. Я где-то с ним встречался. Джим продефилировал к бару
за очередной порцией виски. Я  подошел  к  буфету  и  нагрузил  в  картонную
тарелку сандвичей, толстых кусков сыра, индейки и омаров.
   Мне показалось, что маленький человечек лепечет что-то  насчет  "Бри",  а
потом он сказал:
   - Тебе лучше изменить планы, приятель. Все дело в том, что это произойдет
сегодня ночью.
   Адам засмеялся. Казалось, разговор доставлял ему огромное удовольствие.
   - Ты меня больно ударил по яйцам, дружище. Больше нечего обсуждать.
   - Ну, ну, без дерзостей! Ты имеешь дело не со старушками из  Пасадины.  А
для моих людей это очень важный вопрос.
   - К  черту  твоих  людей!  -  Голос  Адама  изменился,  он  утратил  свое
добродушие, сделался грубее и жестче. - И ты проваливай ко всем  чертям.  Им
известны мои условия. Они могут согласиться или отклонить их.
   Странный тип заговорил было  вновь,  потом  заткнулся.  Спустя  несколько
секунд кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся и увидел рядом с собой  эту
мразь.
   Он воткнул в меня свой жесткий палец и спросил:
   - Я тебя знаю, приятель?
   - Надеюсь, что нет.
   - Послушай. - Он снова бесцеремонно ткнул в меня пальцем.
   - Я его сломаю, - любезно сказал я.
   - А? Что сделаешь?
   - Палец. Ткни в меня своим пальцем еще раз, и я оторву его.
   Он не улыбнулся, но и не стал продолжать разговор, лишь добавил:
   - В другой раз. В другой раз,  приятель.  -  Потом  повернулся  и  сказал
Адаму:
   - Значит, все, да?
   - Все, - ответил Адам. Неприятный сморчок удалился.
   - Что все это значит? - спросил я Адама.
   Он пожал своими широкими, грузными плечами.
   - Нет ни одной вещи, с которой я бы не сумел справиться.  Успокойся,  это
не важно.
   По его тону я понял, что тема разговора исчерпана, поэтому  не  стал  ему
докучать, взял тарелку с едой и последовал за неприятным типом.
   Он направился к голубому "форду-галакси", припаркованному на улице  перед
пустой автостоянкой, уселся в машину и  укатил.  Я  видел,  как  он  свернул
направо, на Прибрежный бульвар, и поехал в северном направлении. Может быть,
ничего и не произойдет, но мои встревоженные нервы чувствовали себя неуютно.
   Возвращаясь, я прошел в нескольких шагах от Евы. Она стояла  перед  одним
из модельных домов и  беседовала  с  потенциальным  покупателем.  Мужчины  и
женщины, парами и в  одиночку,  некоторые  с  визжащими  детьми,  входили  и
выходили из дома. Рядом с Евой застыл крупный  круглолицый  мужчина,  чем-то
смахивающий  на  безбородого  Санта-Клауса,  современного   Санта-Клауса   в
коричневом  габардине  и  с  сигаретой  в  коротком  мундштуке.  Их  силуэты
вырисовывались на фоне ярко освещенной витрины, и  Ева  в  профиль  казалась
почти неописуемой красавицей. Я помахал ей рукой, но она не заметила,  и  я,
обогнув бассейн, подошел к Джиму.
   Мы ели сандвичи из моей  тарелки,  а  Адам  присоединился  к  нам,  чтобы
выпить. Казалось, он забыл о недавней ссоре с мерзавцем  и  снова  пришел  в
свое  нормальное  благодушное  состояние,  смеялся  и  был   в   приподнятом
настроении.
   Адам был почти одного роста со мной, несколько тяжелее, крупнокостный,  с
большими руками, массивной шеей и широкой грудью. Ему исполнился сорок  один
год, его темный "ежик" на висках покрыла седина, и  у  него  были  такие  же
зеленовато-синие глаза, как у Джима. А еще широкие скулы, квадратная  голова
и лицо, открытое и честное, как равнины Техаса,  откуда  он  был  родом.  Он
казался достаточно сильным, чтобы поднять взрослого быка.
   Адам и Джим составляли хорошую команду. Джим, несмотря  на  склонность  к
светской жизни и красивым  женщинам,  был  напористым  мал