его. - Она гордо  дернула  головой.  -  Потом  я  сразу
позвонила в полицию. А примерно с минуту назад он начал  приходить  в  себя.
Слава Богу, что вы вовремя подоспели.
   - Бред сумасшедшего! - возмутился я. - У тебя этот номер не пройдет, Ева.
Я согласен, ты большая выдумщица. Кто-то другой мог бы и попасться  на  твою
удочку, но только не я, со мной у тебя ничего не выйдет.
   Я повернулся к полицейским.
   - Ей приходится все это сочинять на ходу, и  у  нее,  признаюсь,  здорово
получается. Но я хочу спросить у вас, есть ли смысл  в  том,  что  я  явился
сюда, укокошил ее мужа, а потом принялся  трепать  эту  крошку?  Боже,  есть
множество других, более приятных способов. Лично я за  приглушенный  свет  и
тихую музыку, а холодные трупы рядом с постелью охлаждают мой пыл. Если  она
говорит, что маленький автоматический пистолет принадлежит ей, то можете  не
сомневаться, так оно и есть. Но Лоример выбежал в спальню, а потом  вернулся
с ним...
   - Врешь, он этого не делал. Я свирепо посмотрел на нее.
   - Ева, заткнись. Или я сейчас подойду и врежу тебе разик как следует. - Я
бросил взгляд на полицейских. - Даже если за это меня застрелят.
   Она заткнулась.
   Я стоял и рассказывал офицерам, что происходило на  самом  деле,  излагая
все быстро, пересказывая только основные моменты.
   Затем Винджер сказал:
   - Ладно. Давайте-ка прогуляемся в  центр.  Другой  офицер  воспользовался
телефоном и позвонил в управление. Потом обратился к Еве:
   - Не трогайте руками эту статую, мадам. Ева начало было поднимать с  пола
увесистое произведение искусства, которым меня огрела. Она выпрямилась.
   - Извините. Я только хотела поставить Гермеса обратно на пьедестал.
   - Кого?
   Это имя прозвучало как колокол. Как колокол,  звонящий  по  кому-то.  Мне
кажется, вы догадались, по кому. Оно всплыло в моей памяти, и это отразилось
на моем лице.
   Ева бросила на меня изумленный взгляд.
   - Гермес, - вспомнил я, - произведение Праксителя.
   Замечательно. Грандиозно. Такой же в точности статуэткой один  сопляк  из
"Лупо" в Сан-Франциско расшиб башку своему возлюбленному.  Если  б  я  сразу
узнал  эту  штуковину,  это  хоть  мало-мальски  расправило  бы  мои  перья,
насторожило бы меня и избавило бы от кучи проблем.
   Но, к сожалению, я не узнал ее. Вы не находите, что мне  иногда  немножко
не хватает культуры?
   Винджер повторил:
   - Поедемте в центр.
   И мы поехали.

Глава 21

   Отдел   убийств   находится   на   третьем   этаже   управления   полиции
Лос-Анджелеса, и, полагаю, я побывал здесь уже  тысячи  раз  -  правда,  при
более счастливых обстоятельствах.
   Мой закадычный, самый старый друг в Лос-Анджелесе  -  капитан  из  отдела
убийств Фил Сэмсон. К хорошим друзьям я также  отношу  лейтенанта  Роулинза,
сержанта Кейси и десяток других сотрудников из одного только отдела убийств.
Я знаком еще с пятью сотнями полицейских  Лос-Анджелеса  достаточно  хорошо,
чтобы потрепаться с ними или поспорить за чашкой кофе. И большинство из  них
знают правду: я никогда не соврал ни одному из них, ни разу.
   Меня  называли  ненормальным,   распутным   сукиным   сыном,   придурком,
неотесанным растрепой и малокультурным идиотом - можно  привести  и  другие,
более красочные определения, и большинство из них, что  поделаешь,  точны  и
соответствуют моему образу, но ни один человек, знавший  меня,  не  стал  бы
обвинять меня в непорядочности. Естественно, Ева не могла  этого  знать.  Но
все равно было неприятно.
   Потому что Ева упорно, как попугай, твердила свое. Она  пересказала  свою
байку снова, и у нее это вышло так же хорошо, как в первый раз, а потом  она
подала на меня жалобу и подписала ее.
   Я тоже рассказал свою версию. Но, когда я закончил, оказалось, что нет ни
одного вещественного доказательства, по которому  можно  было  бы  задержать
Герду Лоример. Раньше это как-то не приходило мне в голову. До тех пор  пока
Джим не даст своих показаний и тем самым не засвидетельствует мои  слова,  -
против Евы не было ни одной улики. Гораций мертв Аарон тоже мертв а Джим -
без сознания или умирает.
   Она была женой Горация Лоримера, да.  Ну  и  что  с  того?  Она  работала
моделью в Лагуна-Парадиз. Ну  и  что?  Она  присутствовала  на  вечеринке  в
субботу вечером вместе со мной и Джимом она называла себя Евой Энджерс она
и ее дорогой покойный муж как-то случайно оказались в  "Пурпурной  комнате".
Опять-таки ну и что?
   Хромированный  автоматический  пистолет  зарегистрирован  на  имя   Герды
Лоример, это точно. Пистолет из сумки Евы, из которого я застрелил  Горация,
не числился ни за кем из них, возможно, это краденое оружие.  Ева  заявляла,
что я принес его с собой к ним в номер я  утверждал,  что  он  лежал  в  ее
сумке. Ни с той, ни с другой стороны не было никаких доказательств.  Полиция
отправила пистолет на экспертизу, чтобы сравнить пули, находящиеся в оружии,
с теми, что были обнаружены в Лоримере, и Джиме, и Аароне.
   Ева отрицала все, что держалось только на моих словах, то есть все, что я
не мог подтвердить фактами я отрицал практически все, что говорила она.  Но
я не мог доказать, что она имеет отношение к преступлению, пока не мог и  в
конце концов, ведь это я застрелил ее мужа.
   Поэтому они собирались ее отпустить. Они вынуждены были так поступить.
   Они также намеревались  освободить  и  меня.  Кое-какие  моменты  немного
прояснились, но все, что я действительно сделал, - это убил ее мужа в  целях
самозащиты. И в деле было записано: "Ждет результатов следствия".
   Я находился в  отделе  убийств  вместе  с  капитаном  Сэмсоном  и  Биллом
Роулинзом. Сэм -  крупный,  резкий  парень  с  хорошо  спрятанным  добрейшим
сердцем, серо-стальными  волосами  и  всегда  чисто  выбритым  лицом.  Зажав
крепкими зубами черную сигару, он пошевелил своей мощной, твердой челюстью и
прорычал:
   - А на что ты надеялся, Шелл?
   - Тысяча чертей, я же знаю, что она виновна.
   - Я уже раньше слышал от тебя эту песню - чаще, чем мне бы того хотелось.
Все, что у нас есть, - это твои слова. Где твои вещественные доказательства?
Где подтверждение твоих слов? Мы не можем заставить Лори-мера говорить -  ты
об этом позаботился.
   - Да, я все устроил.
   - Покойники не дают показаний. Во всяком случае, мы в отделе  пока  этому
не научились. А у тебя нет ни  единого  факта  о  том,  что  на  самом  деле
творится на Бри-Айленде. Если Фини откопает героин в этом чертовом банановом
пюре, или что там, он приедет сюда,  и  тогда,  возможно,  у  тебя  появится
кое-что. Но если он вернется ни с чем...
   - Подожди минутку.
   Что-то он такое сказал, и это что-то щелкнуло в  голове  и  зазудело.  Он
говорил о "вещественных доказательствах".
   - Ладно, вот она идет, - заметил Сэм.
   Я бросил взгляд через плечо. Все это время Ева находилась в комнате,  где
вели допрос, и теперь выходила через открытую дверь. Свободная как птица.
   Я выругался про себя, вышел в холл и  наблюдал,  как  она  ускользает  от
меня. Она двигалась грациозно,  бедра  слегка  покачивались,  как  и  в  тот
субботний вечер, когда она удалялась от нас с  Джимом  возле  бассейна.  Эти
раздавшиеся  вширь  бедра,  этот  опасный  зад  покачивались  и   колебались
грациозно и устрашающе, как голова кобры.
   Если говорить о "вещественных доказательствах",  то  у  нее,  несомненно,
была масса доказательств, свидетельствующих о  ее  уникальности.  И  она  на
самом деле чем-то походила на прародительницу Еву, во всяком случае, внешне.
   И тут меня осенило. Я радостно ощерился.
   - Ева! - позвал я.
   Я не бросился ее догонять. Но когда она  обернулась,  я  сделал  ей  знак
вернуться. Она замешкалась, потом небрежно пожала плечами  и  направилась  в
мою сторону. Я провел ее в отдел убийств.  Сэмсон  поднял  на  нас  глаза  и
нахмурился. Роулинз едва заметно улыбнулся, прикидывая в уме, что я задумал.
   - Наблюдай за дверью, - сказал я ему. -  Хватай  ее,  если  она  надумает
бежать. Роулинз осклабился.
   - Уж я-то ее поймаю.
   Я повернулся и сурово посмотрел на Еву.
   - Сам не понимаю, почему я так долго не обращал на это внимания, -  начал
я. - Всегда в полном порядке, всегда одета с иголочки, и эта детская  челка.
Помнишь воскресное утро? На тебе  было  полотенце.  Ты  только  что  встала,
только что вышла из-под душа. А твои волосы были превосходно  уложены,  даже
не намокли. Теперь я догадался: это парик, а твои естественные волосы  были,
конечно, в беспорядке, Ева.
   В ее глазах мелькнула тень, а губы сжались.
   Вообще-то я шел на риск. Да и она не хотела, чтобы я  сорвал  с  нее  эту
чертову штуковину, - вероятно, она могла бы возбудить против  меня  дело  за
оскорбление личности  или,  по  крайней  мере,  за  надругательство  над  ее
головой даже Сэмсон попытался остановить меня. Но я подумал: что ж,  давай,
возбуждай против меня дело, давай, брось меня за решетку.
   Я сорвал с нее парик.
   С  изнанки  он  был  эластичный,  впереди  торчал  маленький  гребешок  и
несколько заколок. У нее были светлые, какого-то оранжевого оттенка  волосы,
прямые, сбившиеся в кучу и не очень-то красиво  завитые,  но  тем  не  менее
довольно симпатичные. По мне, они были даже очень красивые.
   - Сэм, - сказал я. - Уэсли Симпсон говорил,  что  ребята  из  лаборатории
обнаружили на подушке Аарона светлые волосы, - естественно,  Ева  ничего  об
этом не знает. - Я показал на ее голову. - Вот  чьи  это  волосы.  Бьюсь  об
заклад, эксперты это докажут как пить дать.
   Ева уставилась  на  меня,  ее  лицо  пылало,  а  глаза  сверкали  сталью,
холодной, как ее сердце.
   - Скажи мне одну вещь, Ева. Ты снимала парик, пока была  с  Аароном?  Или
отправилась туда блондинкой, чтобы не возиться  с  маскарадом,  и  предстала
перед ним холеной, неотразимой секс-бомбой?
   Она промолчала. Не ответила  на  вопрос.  Потом  процедила  сквозь  зубы,
открыто и отчетливо:
   - Ты.., паршивый.., ублюдок...

***

   Чуть позже, за несколько минут до шести часов, Сэм-сон сказал:
   - Не будь легкомысленным, Шелл. Естественно, мы можем  задержать  ее.  Но
это совсем не означает, что мы имеем право держать ее здесь. Парочка светлых
волос - мотив, вероятность, и не более. Она заявляет, что была у него  ночью
в четверг, а не в субботу. Ты можешь доказать обратное? Докажи.
   - Уверен, как-нибудь и это докажу.
   - Дело в том, что когда ты вернешься, ее, может, уже здесь  не  окажется,
если только тебе не удастся раздобыть что-нибудь посущественнее того, чем мы
на данный момент располагаем. Она только  что  звонила  самому  влиятельному
адвокату Лос-Анджелеса. Не знаю, сколько еще часов мы прокараулим ее здесь.
   - Держите, сколько сможете. Если вернусь ни с чем, значит, получу срок  и
встречусь с крошкой Евой в Техачапи.
   Я поспешно ушел и первым делом позвонил Эду Кляйну.

***

   К счастью, море было относительно спокойным. За двадцать баксов парень по
имени Смит вывез меня в своем  двадцатичетырехфутовом  судне  под  названием
"Крис Крафт" сюда, в океан, за милю от пляжа  в  Болбоа.  После  телефонного
разговора с Эдом Кляйном я примчался в Болбоа меньше чем за час,  и  в  моем
распоряжении оставалось совсем мало времени до наступления сумерек.
   Низко над головой пролетел маленький самолет, и я подумал, что он  как-то
слишком уж неуклюже болтается в воздухе. Вместо  шасси  виднелись  небольшие
продолговатые финтифлюшки, из чего я сделал  вывод,  что  это  гидросамолет,
доставивший Эда, а также его хозяина и друга, чтобы подобрать меня. Какой-то
очень уж крошечный самолетик.  Создавалось  впечатление,  что  его  собирали
наспех, он весь болтался, словно в нем недоставало нескольких болтов,  гаек,
а может, и чего посущественнее.
   Смит спросил, удивленно таращась:
   - Что он выделывает? Репетирует фигуры высшего пилотажа?
   - Ты читаешь мои мысли, друг.
   Самолет то фыркал, то грохотал в двухстах футах от нас, и  это  напомнило
мне модель А с разболтавшимися цилиндрами и без выхлопной  трубы.  Он  начал
разворачиваться,  вернее,  его  занесло,  как  подбитую  птицу  на  каком-то
странном вираже.
   - Глянь, глянь, они даже могут тормозить в воздухе, - удивился парень.
   Самолет выровнялся, слегка приподнялся над водой, неуклюже развернулся  и
пошел прямо на нас, очень низко.
   - Не очень смешно, правда?
   - Скорее страшновато...
   - Точно. Как бы головы нам не снес, а?
   - Не каркай! - Я почему-то перешел на шепот. - Я уверен, пилот Эда знает,
что делает.
   - Извините. Нет, о Боже! Вы бы не смогли уговорить меня  залезть  в  этот
старый деревянный ящик даже за миллион долларов!
   - Послушай, может, нам вообще лучше  помолчать.  До  меня  кое-что  стало
понемногу доходить. А я еще даже  не  в  самолете.  Теперь  он  находился  в
пятидесяти ярдах от нас, в шести футах над водой, и шел точь-в-точь на  нашу
лодку. Прямиком... Прямо...
   - Что он делает! - завопил Смит.
   - Похоже, он пытается, ха-ха, напугать нас. Но  еще  чуть-чуть,  и  он...
А-а-а!..
   Не знаю, почему мы не сиганули  в  воду  немедленно.  А  самолет  немного
покачался, потом его нос вздернулся вверх и он взметнулся почти  у  нас  над
головами. Примерно в дюйме  от  нас.  Я  огляделся  по  сторонам  в  поисках
парнишки. Его не  было  видно.  Куда  он  подевался?  Ага,  таки  плюхнулся.
Отплевываясь, он перелез через борт лодки. Весь мокрый.
   После еще одного такого бестолкового разворота  самолет  наконец  сел  на
воду и порулил в нашу сторону, а я  стоял  на  носу  "Криса  Крафта".  Через
минуту он притерся к лодке, чтобы я мог запрыгнуть в  открытую  дверь.  И  я
прыгнул.
   Я  ухитрился  пролезть  внутрь  и  при  этом  не  бултыхнуться  в   воду,
пошатываясь, добрался до одного из двух кресел в  кабине  самолета  -  места
второго пилота.
   Эд Кляйн сидел слева от меня.
   - А вот и мы, - представился радостно Эд. Я осмотрелся.
   - Мы? - Я не видел в самолете никого, кроме нас с Эдом. - Где пилот?
   Бр-бр - рычал двигатель. Мы двигались, прыгали,  болтались  над  волнами,
пропеллер гремел, а понтоны, или  как  там  назывались  эти  чертовы  штуки,
шлепали о воду.
   - Я - пилот! - закричал Эд, похоже, мысль об этом приводила в  ужас  даже
его.
   - Святые угодники! Ты - пилот? У тебя есть удостоверение пилота?
   - А кому здесь нужно удостоверение?
   - Ох-х.
   Я закрыл глаза. Мы проскакали по-лягушачьи, должно быть, тысячу футов,  а
потом стукнулись о твердую поверхность воды. И снова запрыгали. Мы погибнем!
   - Мне нужно в туалет, - простонал я. И вдруг  почувствовал,  что  самолет
немного выровнялся. Я открыл  глаза  и  понял,  что  мы  мчимся  с  безумной
скоростью в футе или двух над океаном.
   - С какой скоростью мы летим? - прокричал я во всю глотку.
   - Может, миль сто в час.
   Заливает. Мы мчались по меньшей мере в пятьдесят раз быстрее.
   - Подыми эту штуковину в воздух, выше. Бога ради, - взмолился я.
   - Одну минуту, и все будет в норме, - успокаивал Эд. -  Только  не  шуми,
аппарат сейчас заметно лучше, чем был когда-то.
   - Чем был когда-то? Сгусток энергии, он страшнее чем  "спад"  без  колес.
Барон фон Рихтхофен, должно быть, сбил последнюю  такую  этажерку  в  Первую
мировую войну. Ох! - Мы взмыли ввысь. - Опусти этот сундук ниже! - заорал я.
   - О, черт, ты ведь не боишься маленьких самолетов?
   - Не хватало, чтобы этот драндулет начал еще стрелять в меня. Нет, мне не
страшны самолеты. Я боюсь за мир, который находится  под  нами.  Ты  отдаешь
себе отчет в том, что ты  делаешь?  Эд,  ты  соображаешь,  что  и  зачем  ты
крутишь? Эд! Скажи хоть что-нибудь!
   - Как я понимаю, ты не много летал в своей жизни.
   - И больше никогда не полечу.  Голову  даю  на  отсечение.  После  такого
полета я буду все время ходить пешком.
   Он хихикнул.
   - А может, и по воде, аки по суху?
   - И по воде, лишь бы закончилось это путешествие. Эд вытащил  из  кармана
бутылку "Олд Крау". Там оставалось еще полбутылки.
   - Ты пил?!
   - Не-а.
   Он ковырнул пробку, она с треском вылетела, а Эд присосался к  бутылке  и
опустошил ее еще на два-три пальца.
   - Ты, - пробормотал я, - пьешь в полете?
   - Не-а, не дрейфь, я выпил меньше пинты. - Он протянул мне бутылку. - На,
хлебни немножко. Это пригладит волосы на твоей груди и успокоит.
   - Кого волнуют волосы на груди? Кроме того, - добавил я сухо, - я не  пью
из горла.
   И тут же сделал внушительный глоток. Из горла.
   Кое-как мы закончили проклятую прогулку.
   Если честно, я не помню, как  мы  сели  на  воду,  зарулили  в  гавань  и
причалили   к   берегу.   Эти   воспоминания   из   сострадания   похоронены
глубоко-глубоко в самых темных хранилищах моего мозга. Первое, что  до  меня
дошло, - это то, что я лежу плашмя на дощатом настиле пристани.
   - О Господи, - божился я. - Никогда больше. Эд легко спрыгнул  на  берег,
держа в руке чемодан, битком набитый всякими инструментами.
   - Ты не ушибся? - заботливо осведомился он. Я встал.
   - Нет. Я просто.., лежал и расслаблялся.
   - Ладно, тогда пошевеливайся. Давай глянем на скважину,  пока  совсем  не
стемнело.
   Солнце опустилось к горизонту, когда мы добрались до хибары, но, если  мы
поспешим, у нас будет в запасе достаточно времени. Эд достал из чемодана два
лома, и мы принялись азартно отдирать доски с дальней  стены.  Не  прошло  и
пяти минут, как образовалась брешь высотой в шесть футов.
   Эд бросил свой лом, на его загорелом лице появилась счастливая улыбка.
   - Да, сэр. Это - "рождественская елка". Вот вам и скважина.
   Я пододвинулся к нему он разглядывал беспорядочное скопление труб, потом
вытащил   из   своего   чемодана   ключ   и   начал   откручивать   вентиль.
Приостановившись, он предупредил меня:
   - Лучше отойди в сторону, Шелл. Ты стоишь  прямо  на  том  месте,  откуда
должна выйти нефть. Она подсоединена к линии, поэтому пусть немного  потечет
просто так, посмотрим, какой напор.
   Я с опаской отошел. Он ослабил  вентиль,  а  потом  открутил  его  рукой.
Сначала появилась тоненькая струйка, а потом  хлынул  настоящий  фонтан.  Эд
резко крутанул вентиль обратно и с ликованием отскочил  в  сторону.  На  его
лице появилось выражение влюбленного, когда тот смотрит на свою любимую.
   - Малышка! - визжал он. - Вот она идет! Нефть, густая и черная,  вытекала
из  трубы,  как  кровь  из  перерезанной  артерии.  Она  лилась  потоком  из
"рождественской елки", растекалась по земле и убегала от нас  густым  ручьем
вниз по мелкой борозде.
   И тут мной овладело странное чувство. Я и раньше подозревал его  в  себе,
но до настоящего момента не совсем верил. Я приехал  сюда  ради  спортивного
интереса, из любопытства, а сейчас я видел ее, трогал  и  ощущал  ее  запах.
Нефть. Нефть, клокочущая  из  глубин  земли,  выталкиваемая  на  поверхность
природным газом, и на короткий миг я четко  представил  себе  и  увидел  ее,
очищенную, разделенную на составные  фракции,  преобразованную  в  различные
химические  соединения,  -  в   машинах,   генераторах,   лампах,   дизелях,
двигателях в сотнях  продуктов  с  тысячами  применений  -  от  фермерского
хозяйства до фотографии, пластиков, медицины... И в этом  заключается  смысл
жизни многих людей, тех, в  ком  хватает  веры  и  сил,  чтобы  найти  ее  и
завладеть этим богатством.
   Эд захлебывался:
   - Боже мой! Здесь крупное месторождение! Он чуть не пустился  в  пляс  от
радости.  Мы  оба,  слегка  обалдев,   немного   побегали   кругами,   потом
остановились в пяти-шести футах от разобранной стены,  внимательно  наблюдая
за бурлящим черным потоком. Эд был похож на ребенка: он  прыгал  и  смеялся,
его лицо сияло от счастья.
   - Черт побери! - вопил он. - Как жалко, что это не я нашел ее. Жаль,  что
она не моя.
   Потом он резко остановился и уставился на меня.  На  его  лице  появилось
почти зверское выражение. В моей голове мелькнула дикая,  нелепая,  конечно,
мысль: а что, если Эд и на самом деле  хочет,  чтобы  скважина