тый гангстер во всем мире теперь только и думают о том, как  бы  меня
схватить. Для Торелли и его клана я теперь куда более  значительная  фигура,
чем Джо Эдгар Гувер <Шеф Федерального Бюро Расследований в 50-е годы.>.
   Мне  оставалось  поступить  только  таким  образом,  ничего  другого  мой
лихорадочный мозг изобрести не смог. В противном  случае  мне  либо  следует
забыть навсегда про настоящие бумаги, либо отвалить на тот  свет.  В  случае
же, если я их заграбастаю и таким образом обведу Торелли вокруг пальца, меня
разыщут даже под  землей.  От  мафии  и  ее  международных  разветвлений  не
скроешься. По крайней мере на этом свете. Понятно, я иду на известный  риск,
но на что только не решишься ради спасения собственной шкуры.
   Итак, в самом ближайшем будущем я собирался довести до сведения  Торелли,
что черная коробка, которая ему так нужна, находится в этой комнате. Торелли
всего-то и знал, что Пулеметчик  вез  ему  какие-то  бумаги  наподобие  тех,
которые я только что запихнул в коробку. Настоящих бумаг он сроду не  видел.
За исключением Джо их видели только  Ив  и  Пулеметчик.  Оба  последние  уже
покойники. К тому же я, к счастью, заронил в голову Арчи мысль  о  том,  что
Пулеметчик, возможно, был не  прочь  обвести  вокруг  пальца  Торелли.  Арчи
наверняка выскажет это предположение кому-нибудь еще, может, уже и высказал.
Итак, на моей кровати лежат те самые бумаги, с  помощью  которых  Пулеметчик
собирался обвести вокруг пальца Торелли.
   Нужно во что бы то ни  стало  заставить  Торелли  попотеть,  добывая  эти
бумаги, тогда ему само собой поверится в то, что они  необычайно  важные.  А
для этого одного сценария мало - нужны еще и актеры. Дабы получилась афера в
стиле Пулеметчика, который был мошенником крупного калибра.
   У мошенника, пытающегося подцепить на свой крючок простофилю,  хлопот  не
меньше, чем у продюсера бродвейской постановки.  К  примеру,  ему  требуется
свести этого олуха в так называемую маклерскую контору, в которой все так же
как  и  в  настоящей  маклерской  конторе,  да  только  все   это   сплошное
надувательство. Здесь мошенники и  их  дружки  рвут  друг  у  друга  из  рук
телеграфную ленту, печатающую последние биржевые новости,  записывают  курсы
акций,   выигрывают   и   проигрывают   тысячи   долларов;   повсюду   снуют
клерки-мошенники,  имеющие  респектабельный  вид  жулики  делают   громадные
вклады, на табло растут цифры, кассиры отваливают кучи  денег.  И  у  нашего
простофили начинают течь слюнки. Но вся прелесть состоит в том, что наш олух
не подозревает, что его обвели вокруг пальца. Непременные  слагаемые  успеха
здесь  нетерпение  со  стороны  клиента  и  расходы  на  реквизит  по  части
заинтересованной стороны.
   В той мелкой афере, которую задумал я, мне принадлежала роль мошенника, а
Торелли - нетерпеливого клиента. По крайней мере я  надеялся,  что  она  ему
сгодится, так как нетерпения он уже проявил достаточно. Если мне повезет, то
Торелли, заполучив бумаги и уяснив себе, что они фальшивые, решит,  что  это
Пулеметчик с самого начала задумал его надуть. И прекратит поиски настоящего
мошенника.
   Реквизитом, с помощью которого предстояло разыграть для Торелли небольшую
пьеску, предположительно даже с убийством, был этот вонючий отель  и  черная
коробка с бумажным хламом. Хладнокровное  убийство  сделает  ее  куда  более
впечатляющей, даже вполне жизненной. Итак,  мне  требовался  актер,  который
согласен подставить себя под пулю  во  имя  успеха  моей  постановки.  Одним
словом, кандидат в покойники. Обдумав все за и против, я решил взять на  эту
роль Абеля Самуэлза, Шутника.
   Прекрасная кандидатура. Он присвоил мой кольт, он придумал эту шалость  с
ночным купанием и битьем головой об  пол,  он  свел  меня  лицом  к  лицу  с
Торелли, он организовал за мной погоню после того, как я вышел от мертвой Ив
Уилсон.  Он  же,  разумеется,  и  позвонил  Торелли,  став  виновником  моих
приключений на планере в обществе шестерых убийц. Наверняка за ним и  другие
долги водятся. Причем немалые.
   К тому же Шутник обожает всяческие розыгрыши. Вот  пускай  и  разыгрывает
себе на здоровье. На этот раз главным образом себя.
   Что ж, осталось только найти Шутника и убедить его следовать за  мной.  В
высшей степени вероятно, что он будет возражать.
   - Мария, как бы я ни любил тебя и твое чудесное общество и как бы ни  был
благодарен тебе за все, что ты для меня сделала, тебе лучше отсюда  уйти,  -
сказал я. - Примерно через час  тут  будет  очень  людно.  Я  иду  выполнять
небольшое поручение, а после  вернусь  сюда.  А  ты  лучше  мотай  подальше.
Встретимся чуть позже где-нибудь в другом местечке.
   Она сидела нахмурившись и не спуская глаз с черной коробки.
   - Шелл, все остальное я, кажется, поняла, но зачем сургуч и печатка?
   - Зачем сургуч? Если Торелли получит эту коробку и  если  у  него  в  тот
момент будет все в порядке с пищеварением, сургуч заставит  его  поверить  в
то, что вещь настоящая, а не  фальшивка.  То  есть  после  Ив  ее  никто  не
открывал.
   - Но при чем этот перстень с "И"?
   - В этом-то и вся соль. Увидев сии ухищрения, он решит, что Ив перед тем,
как закрыть коробку, запечатала замок сургучом с печаткой, чтобы  ее  нельзя
было раскрыть, не повредив сургуч. Он цел, понимаешь, хотя  коробка  в  чьих
только руках ни  побывала.  Ловко,  а?  И  этот  перстень  настоящий,  а  не
поддельный.
   Мария все хмурилась.
   - Понимаешь, ее убили эти бандюги, - пояснил  я.  -  Ясное  дело,  им  не
захочется, чтобы тело нашли, поэтому как только стемнеет... - Я  выглянул  в
окно и увидел, что уже смеркалось. - Одним словом, скоро они выволокут  тело
из коттеджа и куда-нибудь его скинут. Но сперва снимут  все,  что  могло  бы
помочь полиции опознать труп. Найди они перстень, и сразу стало бы ясно, что
к чему... О, господи!
   Да, я красиво сработал. Просчитал на несколько ходов вперед.  Грандиозно.
Но только этот проклятый перстень все еще у меня в кармане!
   Трюк с печаткой не был гвоздем  моей  постановки,  хотя  он  очень  может
помочь убедить Торелли в том, что перед  ним  оригинал.  Так  что  нужно  не
мешкая отправляться в "Эль Энкантадо" и, если тело Ив все еще там, надеть на
его холодный негнущийся палец этот злополучный перстень.

Глава 20

   Я притаился в кустах в каких-нибудь пятидесяти футах  от  коттеджа  ј  б,
гадая, там ли еще тело Ив или же за ним  уже  приходили  молодчики  Торелли.
Если не приходили, то вот-вот придут.
   Марию я буквально силой впихнул  в  такси.  Потом  обнаружил  на  обочине
незапертый "чеви", соединил провода зажигания и был таков. Мне не  хотелось,
чтобы меня приметили таксисты. А тачка мне потребуется потом, для  перевозки
Шутника. Разумеется, в том случае, если я останусь живым. Я поставил  "чеви"
на другой стороне улицы и пробрался на территорию "Эль Энкантадо" ни кем  не
замеченный. Оставалось преодолеть еще футов  пятьдесят.  Времени  было,  что
называется, в обрез.
   Вполне может быть, что в данный момент целый полк убийц и прочих подонков
пашет из конца в конец большой остров и тот маленький по соседству. Или даже
все шесть островов.  Если  даже  в  самое  ближайшее  время  не  обнаружится
настоящая коробка, мои передряги вот-вот завершатся.
   Меня  что-то  подстегивало  и  подзуживало  изнутри,   хотя   ноги   едва
волочились. Я подкрался к коттеджу и минуты три-четыре  прислушивался,  есть
ли кто внутри. Тишина. Скорее всего тело уже вынесли. И  все  равно  так  не
хочется заходить в дом.
   Я взобрался на крыльцо, собрался с силами и толкнул дверь.  Она  медленно
отворилась, глухо скрипнув петлями. Я снова почувствовал этот  запах  -  он,
похоже, стал еще сильней. Я почувствовал позывы к рвоте, но быстро  с  собой
совладал.  Переступив  порог  и  очутившись  в  кромешной  тьме,  я   ощупью
пробирался в сторону спальни. Постоял с минуту, уцепившись за  косяк  двери,
потом решительно переступил порог. Когда я обходил вокруг кровати,  стараясь
не прикоснуться к изуродованным до неузнаваемости ногам Ив,  мои  израненные
мускулы болезненно напряглись и вообще я был близок к  обмороку.  Тьма  была
кромешная. Я нащупал рукой кровать. Где-то здесь... Моя  рука  непроизвольно
отдернулась, коснувшись окоченевшего холодного тела Ив.
   Но ничего не поделаешь. Я провел рукой по  ее  холодному  плечу,  нащупал
кисть, все еще  привязанную  к  спинке  кровати.  Потом  достал  из  кармана
перстень и надел его на тот же самый палец, с которого снял.
   И тут послышались звуки, которых  я  так  опасался.  У  меня  внутри  все
похолодело. Да, это был голос, мужской голос,  и  он  доносился  со  стороны
входа. Итак, сюда явились люди Торелли, они уже входят в дом. Я опередил  их
на каких-то три минуты. Они могли подъехать на машине, но  я  не  слышал  ее
шума и, разумеется, не видел никаких огней. Они уже поднимались на  крыльцо,
вполголоса матерясь.
   Мне оставалось лишь лечь плашмя на пол и как  можно  скорей  и  бесшумней
запихнуться под кровать.
   Когда они вошли в спальню, один приглушенно спросил:
   - Ты закрыл входную дверь?
   - Да, - отозвался второй. - Зажги свет. У меня по спине мурашки бегают.
   В комнате вспыхнул тусклый свет.
   - Какой жуткий бардак, - пробормотал другой. Они приблизились к  кровати,
и я затаил дыхание. Их ноги были приблизительно на расстоянии фута от  моего
лица. Их двое. Ну, а третий мог остаться у входа.
   - Дай нож. Нужно скорей с этим кончать.
   Когда скрипнули пружины  кровати,  я  позволил  себе  сделать  осторожный
выдох, потом вдох и снова затаил дыхание.  Наконец  кто-то  из  них  сказал:
"Помоги мне завернуть ее вот в это". И  грязно  выругался.  Через  несколько
секунд они подняли тело - скрипнули в последний раз пружины, освобождаясь от
веса, тяжелые шаги стали удаляться.
   Я слышал, как где-то поблизости заработал мотор, выждал еще минут пять  и
лишь тогда вылез из-под кровати и выскользнул в темноту ночи.
   Проехав пляж Кадета, я приткнул "чеви" в укромное местечко и вскарабкался
на подъездную дорогу, ведущую к отелю "Кадета". От Глории я знал, что Шутник
проживает здесь, но не знал точно, в какой комнате и дома ли он. К тому же я
не испытывал ни малейшего желания, чтобы меня здесь увидели.
   Когда вблизи очутился какой-то мальчишка-мексиканец, я  дал  ему  песо  и
попросил его сбегать в отель и сказать посыльному, чтобы принес мне виски со
льдом. Через пять минут появился посыльный с виски.  Я  дал  ему  стопесовую
бумажку, что составляет чуть больше одиннадцати долларов Соединенных Штатов.
Он был несколько озадачен, но я пояснил, за что  я  даю  ему  эту  сотню,  к
которой вскоре прибавлю еще одну. Он кивнул и с удовольствием взялся отнести
Абелю "Шутнику" Сэмюэлу бутылку виски как знак  симпатии  одной  поклонницы,
которая, если тот не возражает, пройдет, вихляя своим  аппетитным  задом  по
коридору и постучит к нему в дверь. Он, разумеется, будет один?
   Через несколько минут прибежал посыльный и сообщил, что Шутник уже чистит
зубы. Еще за сто песо он показал мне комнату, где жил Шутник. Она  числилась
в списках отеля как "бунгало", и там проживала всякая шушера.  Бунгало  было
расположено немножко в стороне от основного здания, в  нескольких  футах  от
столовой под открытым небом. Разумеется, на  краю  утеса  и,  разумеется,  с
великолепным видом на  Залив.  Мой  приятель  проживал  наверху,  в  угловой
комнате.
   Спотыкаясь в кромешной тьме, я спустился по наклонной дороге  и  подогнал
"чеви" к самому бунгало. Взобрался по лестнице на второй этаж и направился к
этой угловой комнате.
   Вынув из кармана свой тяжелый кольт, я игриво поскребся в дверь  кончиком
мизинца. Строение буквально содрогнулось, когда  Шутник  (330  фунтов  веса)
радостно  кинулся  мне  навстречу.  Он  распахнул  передо   мной   дверь   и
продемонстрировал в вопле радости свои воспаленные гланды. Я стукнул ему  по
лбу дулом револьвера. Так сильно, что наверняка вскочит шишка.
   Он все еще мог на меня кинуться, поэтому я как можно свирепей рявкнул:
   - Марш назад, Шутник, не то размажу по коридору твои мозги!
   Он отступил на несколько  шагов  в  глубь  комнаты,  не  спуская  с  меня
пристального взгляда. Я вошел и ногой захлопнул за собой дверь.
   - Повернуться задом! - скомандовал я.
   - Что за...
   - Повернуться!!!
   Он стал медленно поворачиваться, и я быстро занес над  его  головой  свой
тяжелый револьвер. Он заметил краем глаза этот мой маневр, взревел, дернулся
назад, но я сильно стукнул его по макушке револьвером. Он закачался  и  стал
падать, успев ухватить меня обеими руками за  ноги.  Мне  нужно  было  очень
осторожно выбирать места для ударов, поэтому я, слету  перехватив  револьвер
за дуло, от души угостил Шутника рукояткой по затылку его большой головы. Он
соскользнул на ковер и замер в неподвижности.
   Я запер дверь на ключ и обвел взглядом комнату, желая  убедиться  в  том,
что мы одни и что никто не сможет заглянуть  снаружи.  Оружие  Шутника,  еще
один автоматический револьвер 45-го калибра, лежало в верхнем ящике  комода.
Рядом с ним лежал мой любимый кольт  38-го  калибра  специальной  модели.  Я
забрал их оба и вернулся к  Шутнику,  теперь  представляя  из  себя  ходячий
арсенал оружия. Он уже начал шевелиться, но встать все еще был не в силах.
   - Как здоровьичко,  Шутник?  -  поинтересовался  я.  -  Хорошая  шуточка,
правда?
   - Что... - Он затряс головой и приподнялся на несколько дюймов от пола. -
Что происходит? В чем дело?
   Я подошел к нему, держа револьвер за дуло,  чтобы  можно  было  орудовать
рукояткой.
   - За что ты меня стукнул?
   - Помнишь "Эль Пенаско", а? В меня швырнули женщину и я  упал.  И,  между
прочим, ударился головой. Больно. Вот за это тебе и шишка. Око за око. Потом
ты, помнится, вышел на сцену и стукнул меня головой об пол. Вот тебе за это.
   Я снова треснул его  по  голове,  и  он  снова  затих.  Потом  я  включил
электрический вентилятор на потолке, брызнул в  Шутника  водой,  и  он  стал
приходить в себя. Я ждал, пока он окончательно придет в себя,  хотя  у  него
после этого долго будет кружиться как у пьяного голова.
   - Мы идем в гости. Шутник, - сказал я  ему.  -  Вдвоем.  Сегодня  ты  мой
напарник.
   Он сидел на полу и  щупал  лапищей  затылок.  Лапища  была  в  крови.  Он
ошарашенно уставился на кровь, потом перевел взгляд на меня.
   - Да я тебя, говно проклятое...
   Необходимо было снова его стукнуть. Пришлось зайти  сзади  и  перегнуться
через спинку стула. Все удалось в лучшем виде.
   Остальное не стоит того, чтобы его описывать, скажу только, что когда  мы
вышли.  Шутник  послушно  шел  рядышком  со  своим  старым  дружком  Шеллом.
Разумеется, я поступил бесчеловечно, но я спасал свою жизнь. Мы добрались до
моей машины, сели в нее, и Шутник совсем выбился из сил. Потом я подъехал  к
своему отелю со стороны переулка и втащил Шутника через окно.  Это  было  не
так-то просто - попробуйте втащить в окно сразу три мешка цемента. Меня  так
и подмывало доставить его в свою комнату прямо на машине, но  все-таки  я  в
конце  концов  его  туда  втащил,  отогнал   "чеви"   подальше,   на   улицу
Доминикуилло, и вернулся в свой номер.  Войдя  туда  через  окно  -  к  тому
времени я уже делал это в высшей степени профессионально, - я закрыл  его  и
запер на шпингалет, спустил жалюзи и задернул плотные шторы. Шутник все  еще
спал сном младенца.
   Он проснется если, конечно, не  сыграет  в  ящик.  Но  это  меня  уже  не
касалось. Это касалось Винсента Торелли, которому Шутник  должен  позвонить.
Между прочим, пора Шутнику позвонить Торелли и сказать, где находится  он  и
эта черная коробка. Похоже, сперва придется его еще несколько раз огреть,  а
когда он станет сговорчивым, научить, что нужно говорить.

Глава 21

   Мне, разумеется, пришлось приложить немало усилий, но наконец,  все  было
готово. По крайней мере сцена. Я бесконечно репетировал с Шутником.
   Теперь он был со мной вполне откровенен, рассказал о том, что делал после
нашей драки в  "Эль  Энкантадо"  и  прочие  подробности,  которые  были  мне
необходимы, дабы исключить малейший шанс на провал. Я знал, что он  позвонил
Торелли сегодня днем после нашей драки, и тот велел ему обыскать мою комнату
в "Лас Америкас", а с меня самого не спускать глаз. Аналогичный  приказ  был
отдан почти всей банде гангстеров. Торелли якобы предполагал, что эти бумаги
я либо держу при себе, либо знаю, где они. Выходит, тот, с биноклем,  видел,
как я ломаю комедию на острове, и пришел к определенным выводам.
   Но то, что на острове вовсю пахали, я узнал лишь после того,  как  Шутник
позвонил из "Дель  Маре"  Торелли.  Если  так  будет  продолжаться  (что  не
исключено до тех пор, пока эта черная коробка не окажется в руках  Торелли),
все мои старания вполне могут пойти насмарку.
   Поэтому пора  начинать  представление.  Что  и  сделал  Шутник,  позвонив
Торелли.  Вот  краткое  содержание  его  (разумеется,  составленного   мной)
монолога: он видел, как я вылез из белой моторной лодки на пустынном пляже и
что со мной была красивая девушка. Он (то есть Шутник) набросился на меня  и
отнял какую-то черную коробку. Сейчас он уже в городе  и  жаждет  сбыть  это
барахло Торелли всего  за  какой-то  миллиончик.  Торелли  ответил,  что  он
подумает. Само собой разумеется. Шутник не сказал Торелли, где он  в  данный
момент находится. Он только сказал, что через час снова выйдет на  связь,  и
если у Торелли к этому времени будут готовы шуршики,  ему  в  мгновение  ока
доставят эту коробку.
   Потом на сцену вышел я. Выждав ровно пять минут, я позвонил Торелли лично
и  подтвердил   все,   сказанное   Шутником,   разумеется,   в   собственной
интерпретации. Еще я добавил, что выследил Шутника и сообщил Торелли, где он
теперь скрывается: улица, отель, номер комнаты и даже переулок, куда выходит
окно. Далее я сказал, что лишь сегодня узнал от Шутника, кто на  самом  деле
хозяин этой коробки, и как только мне  стало  известно,  что  хозяин  -  сам
великий Торелли, я решил от нее откреститься. Я из кожи вон лез,  чтобы  его
умилостивить, и к концу разговора Торелли заверил меня, что если  у  него  в
руках окажется оригинал, а не фальшивка, между нами не  может  быть  никаких
недоразумений. Очень бы хотелось в это верить.
   Я  занялся  окончательными  приготовлениями.   Положил   черную   коробку
посередине кровати, чтобы тот, кто войдет в дверь, увидел ее прямо с порога,
поставил единственный стул спинкой к  окну,  выходящему  в  переулок.  Потом
поднял жалюзи, но портьеры оставил закрытыми, открыл окно, вылез в  переулок
и посмотрел, как все выглядит с улицы. Портьеры  были  достаточно  плотными,
поэтому я мог различить лишь очертания  спинки  стула  и  ничего  больше.  Я
вернулся в комнату тем же путем, закрыл и запер окно, но жалюзи опускать  не
стал.
   И огляделся по сторонам. В правом углу, если стоять лицом  к  двери,  был
небольшой чуланчик. Я несколько раз отворил  и  затворил  его  дверцу,  чтоб
убедиться, что она не скрипит. Чулан был расположен очень удобно  -  входная
дверь, открывшись, полностью его собой закрывала.
   Шутник сидел на полу, так как совсем недавно пришлось снова его стукнуть.
Голова у него была в крови.
   - Сядь на стул, Шутник, - скомандовал я.  Он  послушно  встал  с  пола  и
плюхнулся на стул.
   - А теперь слушай меня внимательно. Он мотнул головой и тупо уставился на
меня, не проронив при этом ни звука.
   - Когда я щелкну  пальцами,  ты  встанешь  и  подойдешь  к  двери,  потом
вернешься и сядешь на свое место.
   Он облизнул губы. Он все еще был чумной и не соображал, что происходит. Я
повторил это  несколько  раз,  потом  щелкнул  пальцами.  Он  встал,  слегка
покачиваясь, подошел к двери, потом вернулся и сел на прежнее место.  Я  все
время держал его на мушке кольта, но это, похоже, было излишне.
   Мне было противно на него смотреть.  Еще  противней  было  о