Валерий Привалихин

                               ЗОЛОТОЙ МИРАЖ
                           Приключенческий роман

                               Часть первая

  Тем августовским ранним погожим утром в Пихтовом произошел случай,
который не оставил равнодушным, рассмешил, пожалуй, всех жителей районного
городка и долго еще во многих подробностях обсуждался.
  А произошло следующее. Стрелок военизированной охраны железнодорожных
складов Петр Холмогоров примчался прямо домой к начальнику местного
уголовного розыска Нетесову, забарабанил в окно кулаком. Так, что главный
пихтовский оперативник, умывавшийся в эту минуту около баньки в огороде,
забыв про полотенце, кинулся на стук. Крепкое словцо готово было уже
сорваться с губ у старшего лейтенанта; однако застряло в горле при виде
устроителя трамтарарама. Охранник Холмогоров был крепко избит. Глаза еле
проглядывались в окружьях лиловых щедрых синяков, длинные руки с желтыми от
усердного курения пальцами были на запястьях окровавлены, черная форменная
одежда во многих местах порвана. Из-под рванья на гимнастерке светилось
голое худое тело.
  - Напали! - возвестил с громким всхлипыванием охранник, прежде чем
Нетесов успел спросить, что стряслось.
  - Кто напал, где?- Начальник розыска ладонями смахнул капли воды с лица.
  - Наган. Из-за него, как пить дать, напали. Надо бы в госбезопасность, -
словно не слыша вопроса, продолжал Холмогоров.
  - Да погоди ты с госбезопасностью. Толком объясни: когда, где, кто? -
допытывался старший лейтенант. - И тише. - Он оглянулся в сторону веранды,
где спал приехавший вчера к нему. в гости давний друг Андрей Зимин.
  - На дежурстве. Трое, вроде... Или двое. В темноте угляди попробуй... -
начал рассказывать Холмогоров.
  Из путаных его объяснений вырисовывалась такая картина: около часу ночи к
складу, где он нес дежурство, к нему приблизился высокий мужчина и попросил
закурить. У Холмогорова была пачка "Памира". Он полез за сигаретами, и тут
получил удары кулаками в лицо, потом под ребра. Больше ничего не помнит.
Очнулся - связан по рукам и ногам, во рту кляп. Сколько ни пытался
освободиться от веревок - бесполезно. Спасибо, свояк Григорий заглянул к
нему, кляп вынул и освободил от пут. Холмогоров первым делом убедился, что
оружие пропало - и сразу к Нетесову.
  - Что ж в дежурную-то часть не побежал? - спросил Нетесов.
  - А позвонил я в милицию. И в городскую, и в транспортную. Как же, -
ответил охранник.
  Склады, которые стерег Холмогоров, находились почти в самом центре города
неподалеку от железнодорожного вокзала в бывшей церкви и в принадлежавшей
этой церкви хозяйственной постройке. "Урал", выведенный из гаража по случаю
намечавшейся поездки на рыбалку, стоял посреди двора. Нетесов подошел к
мотоциклу, вынул из лр)льки туго набитые рюкзаки.
  -  Садись. Поедем, - сказал Холмогорову.
  - Можно и мне, Сергей? - послышался голос Зимина. Очевидно, стук сразу
разбудил его, и он слышал весь разговор, на крыльце появился уже одетый.
  - Можно, - чуть поколебавшись, согласился Нетесов.
  Чтобы не будить домашних, он выкатил "Урал" за ворота. Мотор взревел, и
помчались по свежеутренней серой от пыли асфальтированной улице. Четверти
часа не истекло как раздался стук в окошко нетесовского дома, а уже
затормозили у обнесенной побеленным дощатым забором приземистой кирпичной
церкви-склада.
  Едва успели заглушить мотор, подкатил еще. мотоцикл - милицейский и тоже
трехколесный с дежурным по горотделу оперативником Мамонтовым за рулем и с
овчаркой по кличке Таймыр в коляске. Не успела воцариться тишина от
тарахтенья второго мотоцикла, подрулил "уазик" транспортной милиции.
Пожаловали, правда, не розыскники, а наряд патрульно-постовой службы. Шумно
захлопали дверцы.
  Нетесов кивком поздоровался сразу со всеми и прошел на складскую
территорию. Свояк избитого охранника - Григорий Тимофеев, мужчина лет около
пятидесяти в проводницкой поношенной форме, в плетенках на босу ногу
устремился к нему.
  - Сторожу. Чтоб не шастали тут. Следы, значит, - заговорил Тимофеев.-
Петьку-то вон как. Зверюги чистые...
  -  Восколько пришли? - спросил Нетесов.
  - А после дойки. Марья корову подоила, молочка ему понес. Часто носим.
Пришел - он точно рыба в сети, запутанный весь. Уж и оттрепыхался. У меня
веревки обрезать, значит, нечем. Вон топор подвернулся,- ткнул пальцем
Тимофеев в сторону поленницы. - Им...
  -  Веревки-то где?
  - Сохранил. Как же. - Тимофеев нырнул за поленицу, вернулся с мотком
бельевой веревки. Пухлый моток не умещался в руках. Длинные и короткие
концы резанной веревки свисали вниз, как лапша. - Вот...
  Знаком старший лейтенант адресовал его к Мамонтову. Сам занялся с избитым
охранником, попросил показать, где Холмогоров стоял в момент нападения.
  - Здесь вот, кажется, - Холмогоров кивнул на островок чахлой травы шагах
в четырех-пяти от кирпичной церковной стены.
  -  Ночью освещение есть?
  -  Всегда лампочки горят...
  -  Лицо все-таки видел?
  -  Ну, видел.
  -  И не запомнил?
  - А чего запоминать было. Знакомые иногда подходят. Кто ж знал, кто этот
и зачем идет... Фиксы, вроде, сверкнули, когда курево спросил... А после
удары посыпались. Что хочешь помнить, забудешь.
  -  И как оружие забирали не помнишь?
  - He-ee.. Григорий не прошел пока, я и не знал, что наган забрали...
  - А почему решил, что не один, а двое или даже трое нападавших было?
  - Так, когда этот закурить попросил, тени, вроде, за ним мелькнули...
  Холмогоров, рассказывая, отвечая на вопросы, глядел на старшего
лейтенанта и не замечал, что на почтительном удалении, за забором - дырявым
и давно не ремонтированным - собралась и созерцала происходящее,
вслушивалась в диалог группка жильцов дома, соседствовавшего с
церковью-складом. Некогда это был поповский дом, просторный, и потому давно
внутри перестроенйый, переделанный под жилье для полдюжины семей.
  Оперативник Мамонтов уже успел дать служебной овчарке понюхать веревки,
секунда - и приказал бы псу работать, искать след, но тут раздался голос
из-за забора. Голос принадлежал жилице бывшего причтового дома бабке
Надежде:
  - И не совестно, Петр, а? Одним людям голову морочишь, на других
напраслину возводишь. Иль заспал, пьяным в полночь подходил ко мне, сказал:
"Я, бабка Надежда, револьвер, кажется, уронил в колодец?.." У Холмогорова
от этих слов челюсть отвисла. Старший лейтенант пригласил бабку Надежду
подойти, спросил:
  -  Пьяный вечером был Холмогоров?,
  -  Да уж дальше некуда. Пьяней вина.
  -  В котором часу пьяным видели?
  - Так в котором? Как заступил на дежурство, сразу и присосался к бутылке.
  - Один?
  - Зачем один. С Григорием вон. Григорий после ушел.
  - Когда Холмогоров подходил к вам в полночь, лицо какое у него было?
  -  Да пьяное...
  Сообразив, чего добивается от нее сотрудник милиции, бабка Надежда
прибавила поспешно:
  -  Не побитое. Это уж не знаю, кто его так отметелил.
  - А вот мы спросим у Тимофеева, кто отметелил и связал, - сказал
начальник розыска, в упор смотря на свояка избитого охранника. - Кто?
  Ответа не последовало. Тимофеев под пристальным взглядом лишь ниже клонил
голову.
  Пожилая женщина не настолько глупа бьиа, чтобы сразу не сообразить,
почему сотрудник милиции адресует вопрос именно Тимофееву и почему тот
молчит, изумленно уставилась на Тимофеева, всплеснула руками:
  -  Батюшки. Как же так? Неужто это ты, Григорий, а?
  Вот допились-то. Стыдобушка.
  - По-свойски свояк свояка, - раздался из-за ограды чей-то насмешливый
мужской голос. Групика зевак в считанные минуты увеличилась по меньшей мере
втрое.
  - Петька, ты теперь на Григория в суд подай. За нанесение телесных
повреждений, - весело скалясь, посоветовал путеец в оранжевом жилете и с
масленкой в руке.
  - И ты, Григорий, не дрейфь. Петька подбил тебя На такое. Тоже судись, -
со смешком бросили из-за ограды в поддержку свояку охранника.
  - Учитывать надо еще и чья веревка... - подоспела свежая реплика.
  Нетесову собравшиеся поглазеть не мешали, тем более никто не пытался
проникнуть за ограду. Он глядел на охранника в ожидании ответа на
поставленный вопрос. Оперативник Мамонтов в свою очередь не спускал глаз с
начальника розыска: сколько еще сдерживать на поводке, не пускать Таймыра в
дело?
  - Так кто тебя избил и связал? - поторопил Холмогорова с ответом старший
лейтенант.
  - Ну, ясно ж теперь, - пробормотал охранник. - Бабка Надежда сказала.
  -  Что ясно?
  -  Ну, что уронил... Пили с Григорием...
  -  Понятно. А те трое?
  -  Какие трое? - не понял Холмогоров.
  - Один высокий, попросил закурить. Фиксы сверкнули, - напомнил Нетесов.
  -  Не было. Придумал...
  -  А связывать тебя, бить, кто придумал?
  -  Сам я...
  Колодец тремя подгнившими лиственничными венцами возвышался над землей
вблизи от прохудившейся церковной ограды как раз в той стороне, где
теснилась толпа любопытствующих.
  Нетесов подошел к колодцу, заглянул в него. Глубокий, до воды метров
двадцать. Заброшенный. Ворота и бадьи нет, из глубины идет зловонный
застойный запах. Воды в колодце, скорее всего, не пруд пруди. Но попробуй с
голыми руками" доберись до дна. Старший лейтенант велел Мамонтову съездить
за пожарными.
  Точно, в колодце воды было мало. Пожарная машина осушила его за четверть
часа.
  Спустившийся в колодец по складной металлической лестнице молодой
пожарный сразу же нашел наган.
  -  Какой номер? - донесся со дна его гулкий голос.
  "Потерпевший" помнил лишь три последние цифры табельного своего оружия.
  - Восемьсот девяносто два, - крикнули в колодец в ответ.
  -  Он самый... Ну и запашок тут.
  - Нашел, так вылазь, - поторопили сверху сразу несколько голосов.
  - Сейчас... Тут еще одна штуковина, - послышалось снизу.
  -  Что за штуковина?
  -  Да сейчас...
  Голова пожарного в каске наконец появилась над верхними подгнившими
венцами. Прежде чем выбраться из колодца он кинул на землю какой-то круглый
предмет, похожий на футбольный мяч. Предмет был тяжелый, и сразу впечатался
в землю.
  Покинув затхлый колодец, пожарный первым делом достал из кармана
брезентовой робы револьвер и отдал Нетесову.
  Пока начальник Пихтовского розыска изучал наган, вместе с водителем
пожарной машины лазивший в колодец занялся своей второй находкой.
  - Чугунок, - сказал водитель машины, верхонками обтерев грязный и мокрый
округлый предмет. - Варом что ли залита горловина.
  - Похоже, - молодой пожарный воткнул острие складника в край запечатанной
горловины чугунка, лезвием сделал круговой надрез. Сделал без больших
усилий: под варом была кожа.
  Добрую половину чугунка занимали скатанные в толстый рулон и обмотанные
суровой ниткой деньги. Пожарный поддел лезвием нитку, слежавшиеся деньги не
рассыпались. Пальцами он разлохматил рулон. Там пестрели вперемешку и
пятисотки, и сотенные, и четвертные, и даже трехрублевки.
  В нетерпении, пока молодой пожарный уставился на купонную облигацию
военного займа, водитель пожарки перевернул чугунок. Монеты достоинством от
гривенника до рубля просыпались на землю. Штук двести монет, и среди них-
старинные дореволюционные награды. Две известные - Георгиевские кресты, и
какой-то совершенно незнакомый, ни разу не виденный даже на картинке орден:
красный, с двумя мечами, с бантом.
  - Глянь, Сергей Ильич, - сказал Нетесову водитель пожарки, - Сашка клад
нашел.
  Нетесов, занятый разбирательством с горе-охранником и его свояком
Григорием, подошел, из пачки выудил двадцатипятирублевку с портретом
Александра Третьего. Толпа, до сих пор дисциплинированно стоявшая за
церковной оградой, как по команде вдруг просочилась через проломы в ограде,
окружила Нетесова и сидевших на корточках у чугунка. О Холмогорове,
пытавшемся неуклюже инсценировать нападение на себя, с появлением чугунка
разом как-то все забыли. Без толку было уговаривать разойтись. Со словами
"Был клад" старший лейтенант протянул пожарному царскую романовскую
двадцатипятирублевку и, протиснувшись сквозь людское кольцо, опять оказался
рядом с охранником и его свояком Григорием. Собственно, дальнейшее
присутствие здесь не требовалось. Все как Божий день ясно. Мамонтов
прекрасный сыскник, доведет дело до конца. А он может спокойно отправляться
на отдых, на рыбалку.
  - Зимин, - выкликнул он по фамилии из толпы Друга.
  Дважды звать Андрея не пришлось.
  - Едем,- сказал Нетесов.- Без нас справятся. А мы - закончили.
  Начальник розыска задержал взгляд на избитом лице охранника, на его
вчерашнем собутыльнике и направился к мотоциклу.
  - Много у вас таких, как Холмогоров? - первым, перекрикивая рев мотора,
заговорил по пути Зимин.
  - Скажи лучше, где их нет, - белозубая улыбка Нетесова сверкнула в
секундном полуобороте. - Опять теперь зашевелятся, клад начнут искать.
  -  Какой клад?
  -  Золото.
  -  Что?
  - Слухи у нас давние, будто колчаковцы в Пихтовой спрятали золото.
Слышал?
  -  Про золотой запас знаю.
  -  Ну вот, часть его, якобы, у нас зарыта.
  -  А цель? Почему именно в Пихтовой?
  Не знаю. Вернуться, может, рассчитывали... - Нетесов прервал диалог и
молчал до тех пор, пока не заглушил мотор у ворот своего дома:
  - Все об этом кладе знают все, и вразумительно - никто ничего. Но вот
когда такое, как нынче, приключится, бум кладоискательства вспыхивает.
Помню, у бабки одной, на Первом кабинете живет, обвалился погреб, кирпичная
кладка старинная обнажилась- туда кладокопатели ринулись. Демидовский рель,
вертикально вкопанный и сверху распиленный, нашли в тайге, к золоту ведущий
условный знак углядели... Да много чего было. - Нетесов слез с сиденья и
пошел во двор.
  Хотели только загрузить в мотоцикл рюкзаки и ехать, однако Полина, жена
Нетесова, настояла, чтобы перекусили на дорогу.
  - А вообще клады у вас находили? - возобновил за завтраком прерванный
разговор Зимин.
  - Давно. Еще в Гражданскую. Но это кладом как назвать. У Орефьевой заимки
отряд чоновцев разбил банду, при ней было несколько пудов золота и серебра.
  -  Из колчаковского запаса?
  - Незнаю. Может быть.
  - Далеко Орефьева заимка?
  -  Километров двадцать.
  -  Съездим туда.
  - Зачем? Бой там был в двадцатом или двадцать первом году. Давно следов
никаких не осталось.
  -  Просто побывать интересно.
  - Там, куда мы едем, тоже интересно. Каменные древние идолы сохранились.
Кстати, и там был бой. Главаря банды Игнатия Пушилина, первый в Пихтовом
богач был, убили. Поехали, - Нетесов встал.
  Выехать на рыбалку в этот день, однако, было не суждено. У дома
затормозил горотделовский "уазик", и сержант Коломников доложил начальнику
розыска, что прибыл за ним: в Малой Серьговке и в Китате ночью подчистую
ограбили магазины. В Китате сторож попытался было оказать сопротивление,
сейчас в тяжелом состоянии, до сих пор в себя не пришел...
  - Вот и тебе и рыбалка, и идолы, - сказал Нетесов другу, глянув на
валяющиеся посреди двора рюкзаки.
  Опять Зимин, как и ранним утром, попросил взять с собой, но на сей раз
получил отказ твердый,
  - Слушай, Женя, - обратился Нетесов к сержанту, - у тебя дежурство скоро
кончается?
  -  Да все вроде бы... Сдать осталось.
  - Не в службу, свози Андрея Андреевича на Орефьеву заимку. Он историк.
Интересуется.
  -  Это где золото нашли?
  - Да.
  -  Так там что смотреть теперь?
  - Ну просят тебя. Я обещал сам, но видишь, как складывается.
  - Нет, я пожалуйста, - смутился сержант. - Для вас я... Сейчас Сергея
Ильича отвезу и вернусь, - сказал Зимину.
  - На моем мотоцикле поезжайте. - Нетесов с полминуты поговорил с женой,
потом быстро зашагал к машине.
  - Ждите. Я скоро, - бросил на ходу Зимину, заспешивший к "уазику"
сержант.
  Он действительно долго ждать себя не заставил. Появился, едва успел Зимин
рассказать в подробностях Полине историю "нападения" на охранника
железнодорожных складов.
  Быстро выехали из города, покатили по узенькому проселку среди
многоцветья высоких трав, среди мелколесья, обдуваемые теплым августовским
ветром.
  - Хайская лесная дача, - указал Коломников рукой на стену хвойного леса
впереди.
  Они сделали петлю, прежде чем приблизились к еловому лесу. В сторонке от
него мелькнула среди осота подернутая рябью вода пересыхающего Орефьева
озера.
  Сержант заглушил мотоцикл, повел Зимина к лесу. Чуть не доходя, сказал:
  -  Вот здесь заимка был... Я ж говорил, ничего нет.
  - М-да. - Зимин не мог скрыть разочарования. Они стояли по пояс в траве.
  -  Лучше б вам с дедом Мусатовым повстречаться.
  -  Кто это? - спросил Зимин.
  - Единственный живой участник боя, который здесь был. В Пихтовом, по
крайней мере, единственный, - поправился сержант.
  -  А возраст? Сколько лет ему? - спросил Зимин.
  - Да в памяти он, хоть и за восемьдесят, - сказал Коломников.- Как
Аркадий Гайдар, прибавил себе годы, пошел воевать.
  -  Конечно, хорошо бы увидеться, - сказал Зимин.
  -  Тогда к Мусатову?
  - Да.

  Ветеран Гражданской войны, бывший чоновец и продразверстовец Егор
Калистратович Мусатов жил в самом центре Пихтового в однокомнатной
благоустроенной квартирке-панельке.
  Среднего роста, голубоглазый и горбоносый, со щеточкой седых усов он
открыл дверь гостям, впустил. К вещам хозяин жилища был равнодушен. Диван,
телевизор, трехстворчатый шифоньер, стол да несколько стульев - вся
обстановка.
  - Вот, дед Егор, - сказал Коломников, - привел к тебе человека. Из самой
Москвы приехал. Интересуется историей Гражданской войны в Сибири,
соучастниками.
  Зимин назвался.
  - А-а, ну садись,- хрипловатым громким голосом предложил Мусатов.
  На экране включенного телевизора мелькали кадры хроники времен
коллективизации. Мусатов углушил звук.
  - Хорошо, что не забыли, - сказал, - но рассказывать-то что? Про меня уж
все написано.
  - Так уж и все.
  - Все. А если что не написано, теперь о прошлом подругому...
  - Вон ты про что, - Коломников догадался о причине стариковой
неприветливости. - Да ну, дед Егор, тебето на что обижаться. Ты у нас
человек уважаемый.
  Мусатов при этих словах сержанта смягчился.
  - Ладно.- Он достал из шифоньера потертую кожаную папку, подал Зимину.-
Вот. Нового не скажу, поди-ка.
  В папке были вырезки из газет; с десяток вырезок, сколотых скрепкой.
Некоторые уже пожелтели от времени.
  Зимин просмотрел заголовки, не отличавшиеся оригинальностью: "Рядовой
революции", "Рядовой боец революции", "На той далекой на Гражданской", "В
то тревожное время"... Выбрал одну из самых давних публикаций, довольно
большую.
  Прочитав первые два столбца, нашел строки об интересовавшем его бое.

  "Отряд ЧОНа, в котором служил Егор Мусатов, только с января по декабрь
1920 года ликвидировал в районе четыре крупных группировки белобандитов,
возглавляемых ярыми врагами Советской власти, такими, как колчаковский
полковник-каратель Зайцев, богатый купец Шагалов, старообрядческий
священник Леонид Соколов.
  Особенно запомнился Егору Калистратовичу Мусатову бой с белобандитами
полковника Зайцева. В этой банде насчитывалось около 140 человек. Бандиты
засели в доме, бане и конюшне на заимке у Орефьева озера. Они находились в
более выгодном положении, чем чоновцы, которым с одной стороны озеро, с
другой - густой непроходимый лес, мешали осуществить стремительную атаку.
Пришлось ждать удобного момента. Через несколько часов атака осуществилась.
Бандиты были перебиты. Чувствуя, что за их зверства пощады им не будет,
сдаваться в плен большинство не хотели, отстреливались до последнего.
Некоторые пытались уйти, но удалось немногим. В банде при ее ликвидации
было изъято несколько пудов золота и серебра..."
  Дальше говорилось о месяцах, проведенных в продотряде, о работе на
железной дороге.
  Нового, касающегося боя у Орефьевой заимки, Зимин не нашел и в других
материалах.
  - Вы не помните, Егор Калистратович, сколько именно пудов золота было,
сколько - серебра? - спросил Зимин.
  - А нам и не говорили, - ответил Мусатов. - Командир после боя выстроил,
объявил, что среди трофеев, кроме оружия, много драгоцен