ь. Да и
не было серьезной опасности. Едва ли можно припомнить, чтобы на дочь главы
государства нападали,  любому  террористу  или  революционной  организации
такая акция нанесла бы политический и общественный ущерб.
     После вступления  отца  в  должность  президента  Тереза  жила  своей
жизнью,  предоставляя  свое  имя  различным  радикальным  и   феминистским
политическим   группам,   утверждала   собственную   жизненную    позицию,
отличающуюся от позиции отца. Он  никогда  не  пытался  ее  убедить  вести
другой образ жизни или создать у публики ложное представление.  Достаточно
было того, что он любил ее, во время ее коротких визитов в Белый  дом  они
хорошо проводили время, споря о политике, анатомируя понятие власти.
     Консервативная  пресса  республиканской  партии,   эти   бессовестные
бульварные журналисты щелкали своими фотоаппаратами, надеясь нанести ущерб
репутации президента. Терезу фотографировали марширующей  с  феминистками,
протестующей против ядерного оружия, а однажды даже принимавшей участие  в
демонстрации, требовавшей вернуть палестинцам их государство.  Теперь  это
даст повод для иронических заметок в газетах.
     Как ни странно, американская  публика  относилась  к  Терезе  Кеннеди
доброжелательно, даже когда  стало  известно,  что  она  в  Риме  живет  с
радикально настроенным итальянцем. Появились фотографии,  где  они  вдвоем
прогуливаются по древним римским улицам, целуясь и  держа  друг  друга  за
руки, снимок балкона квартиры, где они вместе жили. Молодой итальянец  был
красив, Тереза Кеннеди со своим белокурыми волосами,  белой,  как  молоко,
кожей ирландцев,  синими  глазами  клана  Кеннеди  прелестна.  И  ее  чуть
долговязая, как у всех Кеннеди, фигура  в  небрежных  итальянских  одеждах
выглядела столь привлекательной, что в подписях под снимками не было яда.
     Фотография, на которой она  была  снята  защищающей  своего  молодого
любовника-итальянца от дубинок полиции, всколыхнула в пожилых  американцах
былые чувства и воспоминания о давнем кошмаре в Далласе.
     Она славилась  своим  остроумием.  Например,  во  время  предвыборной
кампании ее прижали телевизионные репортеры и спросили: "Итак,  разделяете
ли вы политические убеждения вашего отца?" Если бы она ответила  "да",  то
выглядела бы лицемеркой или дитем, которым командует жаждущий власти отец;
если "нет", в газетах бы писали, что она не поддерживает своего отца в его
предвыборной борьбе. Но она проявила политический гений семейства Кеннеди.
"Конечно, ведь он мой папа, - сказала она, обнимая отца, - и я  знаю,  что
он хороший парень. Но если он делает что-то, что мне не нравится, я ору на
него совершенно так же, как и вы, репортеры". Это вышло  грандиозно.  Отец
любил ее за это. И вот теперь ей угрожает смертельная опасность.
     Меряя шагами Овальную  комнату,  Фрэнсис  Кеннеди  знал,  что  отдаст
похитителям все, что они потребуют. Таким будет его заявление, которое  он
им направит, вне зависимости от того,  что  скажут  его  советники.  Пусть
провалятся к дьяволу все  соображения  о  мировом  балансе  сил  и  прочие
аргументы. Это тот единственный  случай,  когда  он  использует  всю  свою
власть, чего бы  это  не  стоило.  Внезапно  он  почувствовал  слабость  и
вынужден был опереться о стол,  терзаемый  страхом,  но  потом,  к  своему
удивлению, вдруг понял, что испытывает по отношению к дочери гнев.
     Если бы только она была более любящей дочерью и жила вместе с  ним  в
Белом доме, если бы не стояла на таких радикальных позициях, ничего  этого
не случилось бы. И зачем ей нужен  был  этот  итальяшка,  который,  скорее
всего, и предоставил похитителям нужную информацию? Потом  сам  над  собой
рассмеялся: он раздражен, как все родители, которые хотят, чтобы  у  детей
было как можно меньше тревог. Он любит ее и спасет, в  конце  концов,  это
ситуация, с которой он может бороться, не то  что  ужасная,  длительная  и
сопряженная с болями смерть его жены.
     Вошел Юджин Дэйзи и доложил, что все  ждут  его  в  Правительственной
зале.
     Когда Кеннеди вошел, все встали. Он поспешно кивнул, чтобы они  сели,
но его окружили, выражая сочувствие.  Кеннеди  прошел  во  главу  длинного
овального стола и сел в кресло поблизости от камина.
     Свет от двух белых канделябров отражался  на  коричневой  поверхности
стола, бросая блики на черную кожу кресел, которые по шесть в ряд стояли с
обеих сторон стола, и на кресла вдоль стен. Сверху излучали свет и  другие
канделябры. Между окон,  выходивших  в  Розовый  сад,  висели  два  флага:
звездно-полосатый флаг Соединенных Штатов и  флаг  президента  с  бледными
звездами на ярко-голубом фоне.
     Члены президентского штаба устроились рядом с  Кеннеди,  разложив  на
овальном столе папки с бумагами. Дальше сели министры и руководитель  ЦРУ,
а  на  другом  конце  стола  расположился  глава  Объединенного   комитета
начальников штабов, армейский генерал при полном параде,  выглядевший  как
расфуфыренный манекен  в  траурной  толпе.  Вице-президент  Элен  Дю  Пре,
единственная женщина в зале, в модном темно-синем костюме и белой  блузке,
сидела в дальней от Кеннеди стороне стола. Красивое лицо ее было  суровым.
Запахи Розового сада наполняли зал, просачиваясь сквозь тяжелые занавеси и
шторы, прикрывавшие стеклянные двери, аквамаринового цвета ковер окрашивал
залу в зеленоватые тона.
     Первым взял слово глава ЦРУ Теодор Тэппи. Одно время он занимал  пост
руководителя  ФБР  и,  не  отличаясь  ни  красноречием,  ни  политическими
амбициями, никогда не  превышал  полномочий  ЦРУ  какими  бы  то  ни  было
рискованными или нелегальными предприятиями. Личный штаб Кеннеди, особенно
Кристиан Кли, высоко ценил его.
     - За те несколько часов, что  были  в  нашем  распоряжении,  -  начал
Теодор Тэппи, - мы получили некоторую неутешительную информацию.  Убийство
Папы совершила группа, целиком состоящая из итальянцев.  Угон  самолета  с
Терезой осуществлен смешанной группой, которую возглавляет араб, по  имени
Ябрил. Выглядит совпадением, что оба инцидента произошли в один и  тот  же
день в одном городе. Хотя, конечно, мы должны это проверить.
     - В данный момент, - мягко заметил Кеннеди, - убийство Папы не  столь
важно. Наша главная забота - решить проблему с угонщиками. Они  предъявили
какие-нибудь требования?
     - Нет, - быстро и твердо отрапортовал Тэппи, - и это весьма  странное
обстоятельство.
     - Поручите вашим людям готовиться к переговорам, - приказал  Кеннеди,
-  и  докладывайте  мне  лично  о  каждом  шаге.   -   Он   повернулся   к
государственному секретарю и спросил: - Какие страны будут помогать нам?
     - Все, -  ответил  госсекретарь.  -  Все  остальные  арабские  страны
ужаснулись, они осуждают саму идею, чтобы вашу  дочь  держали  в  качестве
заложницы. Это оскорбляет их понятие чести, и, кроме того, они не забывают
о собственном обычае кровной мести. Они уверены, что ничего  хорошего  для
них из этого не получится. У Франции неплохие отношения  с  султаном,  она
предлагает нам послать туда наблюдателей. Великобритания и  Израиль  не  в
силах помочь нам, им там не доверяют. Но  пока  похитители  не  предъявили
своих требований, мы блуждаем в потемках.
     Фрэнсис Кеннеди обратился к Кристиану:
     - Крис, как ты думаешь, почему они не предъявляют требований?
     - Может быть, прошло еще слишком мало времени.  Или  же  у  них  есть
другая карта, которую они собираются разыграть.
     В  Правительственной  зале  воцарилось   мрачное   молчание,   только
отсвечивала черная кожа  тяжелых  кресел,  и  свет  белых  настенных  ламп
ложился на лица собравшихся сероватым оттенком. Кеннеди  ждал,  чтобы  все
высказались, но перестал слушать, едва они стали  говорить  о  сделке,  об
угрозе санкциями, морской  блокадой,  замораживанием  активов  Шерабена  в
Соединенных Штатах. Прозвучало и такое предположение, что террористы будут
до  бесконечности  затягивать  переговоры,   чтобы   занимать   время   на
телевидении и в сообщениях информационных агентств.
     Через некоторое время Фрэнсис Кеннеди обернулся  к  Оддбладу  Грею  и
коротко сказал:
     - Запланируйте мне и моему  штабу  встречу  с  лидерами  конгресса  и
председателями соответствующих комитетов.
     Затем он обратился к Артуру Виксу:
     - Пусть ваша национальная безопасность  разрабатывает  планы  на  тот
случай, если дело перерастет в нечто более серьезное.
     Кеннеди встал, собираясь покинуть совещание.
     - Джентльмены, - обратился он ко всем, - должен сказать вам, что я не
верю в совпадения. Я не верю, что Папа Римский мог быть убит в один и  тот
же день и в том же городе,  когда  похитили  дочь  президента  Соединенных
Штатов.
     Пасхальное воскресенье казалось бесконечным. Белый дом был переполнен
служащими  различных  комитетов,  образованных  ЦРУ,  армией,   флотом   и
государственным  департаментом.  Все  соглашались  в  одном:  более  всего
озадачивает то, что террористы до сих пор не предъявили своих требований в
обмен на освобождение заложников. За стенами Белого дома улицы были забиты
транспортом,  репортеры  газет  и  телевидения  слетелись   в   Вашингтон,
правительственные служащие были вызваны на работу, невзирая на праздник. А
Кристиан Кли распорядился выставить тысячу агентов Службы  безопасности  и
ФБР для дополнительной охраны Белого дома.
     Количество телефонных звонков в Белом доме возросло в несколько  раз,
воцарился  полный  бедлам,  люди  бегали   из   Белого   дома   в   здания
правительственных учреждений и обратно. Юджин Дэйзи изо всех сил  старался
взять все под контроль.
     Остаток воскресенья в Белом доме был  заполнен  сообщениями,  которые
Кеннеди получал от оперативного штаба, долгими и скучными  совещаниями  на
тему о том, на какие сделки можно  пойти,  телефонными  разговорами  между
главами иностранных государств и членами правительства Соединенных Штатов.
     Поздно вечером штаб президента ужинал вместе  с  ним  и  готовился  к
завтрашнему дню, одновременно следя по телевизору за сводками новостей.
     В конце концов Кеннеди решил отправиться спать.  Охранник  из  Службы
безопасности сопровождал его  по  маленькой  лестнице,  ведущей  в  личные
апартаменты президента на четвертом этаже Белого дома. Позади  шел  другой
охранник, оба они знали, что президент не любит пользоваться лифтом.
     Лестница вела в гостиную, там находился пункт связи и сидело еще  два
охранника. Миновав гостиную, Кеннеди оказался в своей квартире, где  кроме
него обитал только его личный обслуживающий персонал: горничная, дворецкий
и лакей, в чьи обязанности входило следить за довольно большим  гардеробом
президента.
     Кеннеди и не знал, что  обслуживающие  его  люди  -  тоже  сотрудники
Службы безопасности. Это было частью всеобъемлющей  структуры,  призванной
оградить президента от любых личных осложнений; деталью сложнейшего  щита,
который Кристиан Кли выстроил вокруг Кеннеди.
     Когда Кристиан создавал эту систему безопасности,  он  инструктировал
специальное подразделение, состоящее исключительно из  мужчин,  следующими
словами: "Вы будете лучшими слугами в мире и  после  этой  работы  сможете
идти прямиком на службу  в  Букингемский  дворец.  Запомните  -  ваш  долг
прикрыть президента от выпущенной в него пули. Но ваша обязанность также -
делать личную жизнь президента комфортабельной".
     Главой этого специального подразделения был камердинер, дежуривший  в
эту ночь. Считалось, что  этот  негр-стюард  по  фамилии  Джефферсон,  был
младшим офицером. В действительности же он имел высокое  звание  в  Службе
безопасности и слыл  непревзойденным  мастером  рукопашного  боя.  Он  был
настоящим атлетом, во время  учебы  в  колледже  участвовал  в  чемпионате
Америки по футболу. Коэффициент его интеллекта был весьма высок, к тому же
он обладал чувством юмора, благодаря которому находил  особую  прелесть  в
том, чтобы выглядеть безупречным камердинером.
     Сейчас он помог Кеннеди снять пиджак, аккуратно повесил  его,  принес
шелковый халат, но знал, что президент не любит, чтобы ему помогали в него
облачаться. Когда Кеннеди прошел к маленькому бару в гостиной,  Джефферсон
уже смешивал водку с тоником, добавляя туда лед.
     - Господин президент, - промолвил Джефферсон, - ванна готова.
     Кеннеди глянул на него с  улыбкой.  Джефферсон  был  чуточку  слишком
хорош, чтобы быть настоящим.
     - Пожалуйста, отключите все телефоны, - попросил Кеннеди.  -  Если  я
понадоблюсь, вы меня разбудите.
     С полчаса он нежился в горячей ванне,  в  которой  сильные  подводные
струи били по спине и бедрам, снимая напряжение  мускулов.  Вода  в  ванне
имела приятный аромат, а на полочке, рядом,  лежали  набор  разнообразного
мыла, шампуня, журналы, даже пластиковая корзинка с бумагами для записей.
     Выйдя из ванны, Кеннеди надел  махровый  халат,  на  котором  белыми,
красными  и  синими  буквами  было  выткано  "Босс".   Это   был   подарок
Джефферсона, который подумал, что такой поступок соответствует  той  роли,
какую он сейчас играет. Фрэнсис Кеннеди вытер свое белое, почти безволосое
тело халатом и подумал, что надо бы  съездить  на  юг  и  позагорать.  Его
всегда огорчала белизна кожи и отсутствие волос на теле.
     В спальне Джефферсон плотно задвинул шторы,  откинул  край  одеяла  и
включил лампу для чтения. Около  постели  находился  маленький  столик  на
колесиках с мраморной доской, покрытой роскошной бледно-розовой скатертью,
на которой стоял темно-синий кувшин с горячим шоколадом. Шоколад  уже  был
налит в лазурного цвета чашку, рядом располагалось блюдо с  шестью  видами
пирожных. Столовое серебро было начищено так, что выглядело  как  слоновая
кость. Там же стояла белоснежная масленка  с  несоленым  маслом  и  четыре
вазочки для различного джема: зеленая  для  яблочного,  голубая  с  белыми
крапинками  для  малинового,  желтая  для  апельсинового  и  красная   для
клубничного.
     - Выглядит великолепно, - заметил  Кеннеди,  и  Джефферсон  вышел  из
спальни.
     Кеннеди понимал, что эти  маленькие  знаки  внимания  доставляют  ему
больше удовольствия, чем следовало бы. Он сел в кресло, выпил  шоколад  и,
не доев бисквит, откатил столик в сторонку и лег в постель.  Начав  читать
бумаги, почувствовал,  что  слишком  устал,  выключил  свет  и  постарался
заснуть.
     Однако сквозь плотные шторы до него  доносились  отголоски  гула,  не
смолкающего за стенами Белого дома: журналисты со всего мира собрались там
для  круглосуточного  дежурства.  Сотни  машин  для  связи,  телевизионные
бригады со своими камерами, батальон  морских  пехотинцев,  вызванный  для
укрепления безопасности.
     Фрэнсисом  Кеннеди  овладело  дурное  предчувствие,  которое  он  уже
однажды испытывал в своей жизни. Он думал о своей дочери  Терезе,  которая
спала сейчас в самолете в окружении убийц. И дело было  не  просто  в  его
невезении. Судьба не раз посылала ему предупреждающие  сигналы.  Когда  он
был еще мальчиком, убили двух его дядей, а три года назад его жена  Кэтрин
умерла от рака.


     Первым крупным ударом в жизни  Кеннеди  стало  обнаружение  у  Кэтрин
опухоли в груди за  шесть  месяцев  до  того,  как  ее  муж  был  выдвинут
кандидатом на пост президента. Когда  определили,  что  это  рак,  Фрэнсис
Кеннеди заявил, что уйдет из политики, но она запретила ему  это,  сказав,
что хочет пожить в Белом доме, утверждала, что выздоровеет  и  муж  всегда
верил ей. Поначалу она волновалась, что  ей  придется  отрезать  грудь,  и
Кеннеди советовался с онкологами во всем мире о  возможности  исчезновения
опухоли без удаления груди. В конце  концов  они  с  Кэтрин  обратились  к
одному из самых крупных специалистов по раку в Соединенных  Штатах.  Врач,
ознакомившись  с  медицинской  картой  Кэтрин,  подтвердил   необходимость
удаления, груди и Фрэнсис Кеннеди на всю жизнь запомнил  его  слова:  "Это
очень агрессивная разновидность рака".
     Кэтрин   проходила   курс   химиотерапии,   когда   в   июле    съезд
демократической партии выдвинул его  кандидатуру  в  президенты,  и  врачи
отпустили ее домой. Она стала поправляться, прибавлять в весе,  на  костях
вновь нарастала плоть.
     Она подолгу отдыхала и не могла выходить из дома, но всегда, когда он
возвращался, была на ногах, чтобы встретить  его.  Тереза  снова  пошла  в
школу, Фрэнсис Кеннеди разъезжал по стране, начав  предвыборную  кампанию,
но при этом он составил расписание своих выступлений таким образом,  чтобы
периодически мог летать домой. С каждым его  приездом  она  выглядела  все
лучше, и эти дни были прекрасны, никогда еще они не любили друг друга  так
сильно. Он привозил ей подарки, она вязала  ему  рукавицы  и  перчатки,  а
однажды Кэтрин отпустила сиделок и служанок, чтобы остаться в доме наедине
с мужем и съесть приготовленный ею незамысловатый ужин. Она  явно  шла  на
поправку.
     Это был счастливый, ни с чем не сравнимый момент в его жизни. Фрэнсис
Кеннеди утирал слезы радости, все страхи отступили. На следующее утро  они
в обнимку погуляли по зеленым холмам вокруг их дома, вернувшись, она съела
приготовленный им завтрак с таким аппетитом, какой он  не  мог  за  ней  и
припомнить. Кэтрин всегда заботилась о  своей  внешности,  беспокоилась  о
том, как идут ей новые платья, купальник, волновалась, когда замечала, что
у нее растет второй подбородок. Когда они шли обнявшись, он ощущал  каждую
косточку в ее теле.
     Ее выздоровление придавало Фрэнсису  Кеннеди  энергию  карабкаться  к
вершине своей карьеры, продолжая предвыборную кампанию. Он сметал на своем
пути  все  препятствия,  был  остроумен,  обаятелен,  искренен,  он  нашел
взаимопонимание с избирателями и  все  опросы  свидетельствовали,  что  он
намного опережает соперника. Во всех дебатах он брал верх над  оппонентом,
уничтожая  их  своей  продуманной  тактикой,  хитроумно  избегал  ловушек,
выставляемых журналистами, побеждал врагов и  сплачивал  друзей.  Ему  все
удавалось,  все  служило  его  счастливой  судьбе:   тело   аккумулировало
необыкновенную энергию, мозг работал с фантастической четкостью.
     Но однажды, во время одного из  своих  приездов  домой,  он  оказался
низвергнут в преисподню. Кэтрин опять болела, не могла  его  встретить,  и
все его таланты и стойкость оказались бессильны.
     Кэтрин  была  для  него  идеальной  женой.  Ее  нельзя  было  назвать
необыкновенной, но она  принадлежала  к  той  категории  женщин,  которые,
казалось, генетически одарены талантом любви. Она обладала естественной  и
в то же  время  поразительной  мягкостью  характера.  Фрэнсис  никогда  не
слышал, чтобы она о ком-нибудь отзывалась  плохо,  она  прощала  людям  их
ошибки,  никогда  никого  не  третировала,  не  бывала   несправедлива   и
злопамятна.
     Приятная во всем, она обладала гибким телом и спокойной красотой,  на
которую обращали внимание почти все. Конечно, у Кэтрин были свои слабости:
любовь к роскошным туалетам и некоторое тщеславие, - но она легко  сносила
насмешки по этому поводу. Она была остроумна, но без сарказма,  и  никогда
не поддавалась унынию. Получив хорошее  образование,  до  того  как  выйти
замуж, она зарабатывала на жизнь журналистикой.  Была  одарена  и  другими
талантами: хорошо играла на рояле,  пусть  и  не  профессионально,  охотно
рисовала. Много внимания она уделяла воспитанию дочери, и они любили  друг
друга; прекрасно понимала мужа и никогда не ревновала к его  успехам.  Она
представляла собой редкий экземпляр довольного и счастливого  человека,  и
поэтому ее все любили.
     Настал день, когда врач встретил Фрэнсиса Кеннеди в коридоре  клиники
и грубо и откровенно объявил ему, что его жена должна умереть.  И  тут  не
может быть ни апелляций в вышестоящий суд, ни повторного слушания дела, ни
смягчающих обстоятельств: она была приговорена безнадежнее любого убийцы.
     Доктор все объяснил. В костях у Кэтрин Кеннеди образов