ываю" и  мысли.
А они у меня не очень веселые.
     Послание,  переданное  Шмитхагену,  было  нацарапано  еще   утром   в
гостинице. Совсем коротенькое сообщение  о  ситуации,  которая  создалась.
Теперь остается ждать инструкции и канал  для  отступления.  Ответ  должен
прийти снова к Шмитхагену, ибо я не имел возможности  дать  другой  адрес.
Когда придет ответ и смогу ли я в ближайшее время  побывать  в  Висбадене,
чтоб получить его? - вот вопрос, который сейчас беспокоит меня.
     Наливаю себе немного кьянти. Я бы налил и даме, но ее бокал полон.
     Мод абсолютно уверена, что я выходил из своей комнаты, и  неизвестно,
как истолковала мой поступок, однако именно этим поступком я  возбудил  ее
интерес. Утром она почти не обращала на меня внимания, а теперь пристально
изучает.
     - Полагаю, вы уже получили инструкции? - спрашиваю я.
     - Инструкции такие: остаемся тут.
     Может быть, Мод ничего и не знает. Сеймур вряд ли посвящает ее в свои
планы. Просто каждый раз дает отдельные  задания.  "Немного  терпения",  -
приказываю себе. Немного терпения, больше болтовни - это наилучший  способ
убить время.
     - Можно сменить обстановку, - предлагает Мод, посмотрев на часы.
     Эдакий непринужденный жест, непринужденное  и  предложение,  но  люди
нашей профессии подозрительны. "Начинаются общие подходы", - думаю я. Ну и
что? Пусть начинаются!
     -  Я  слыхал,  что  Франкфурт  славился   когда-то   местами   ночных
развлечений, - бросаю я пробный шар.
     - В наше время  развлекаться  можно  одинаково  и  днем  и  ночью,  -
небрежно отвечает дама.
     - Да, но тут ночная жизнь была особенно оживленная, - не сдаюсь я.  -
Что нам мешает посмотреть на нее?
     - Ничего, кроме времени, - отвечает Мод. -  Насколько  мне  известно,
развлекательные программы начинаются здесь где-то  в  одиннадцать.  Пойдем
выпьем в "Глобус", а потом заглянем еще куда-нибудь.
     "Но ты же не пьешь!" - думаю я, а вслух говорю:
     - Великолепная идея!
     Я никогда не слыхал о  "Глобусе",  видимо,  он  не  фигурирует  среди
достопримечательных мест Франкфурта. Маленький,  ничем  не  примечательный
бар. Зеленые и розовые неоновые огни, зеркала, миниатюрные кресла,  обитые
черной искусственной кожей, да еще полки с бутылками за медным прилавком -
этим и исчерпывается  модерновая  меблировка.  Посетители  преимущественно
мужчины, специфическая внешность и язык которых свидетельствуют о том, что
большинство клиентов - американские офицеры в гражданском.
     Мы устраиваемся за маленьким столиком в уголке за баром,  где  никому
нет до нас дела, в том числе и кельнеру, перегруженному заказами.  "И  это
уютное заведение?" - хочется мне спросить, но вместо этого я говорю:
     - Что вы будете пить?
     - Кока-колу.
     Я  иду  к  стойке,  беру  кока-колу,  себе  скотч,  расплачиваюсь   и
возвращаюсь к столу.
     - А вы энергичный, - констатирует Мод.
     - Да. В мелочах.
     - И к тому же скромный.
     - Когда нечем похвалиться, человек всегда скромен.
     Дама машинально поддерживает разговор. Ее внимание  сосредоточено  на
посетителях. Да, она  профессионалка,  но  среднего  уровня.  Отбросив  ее
притворное безразличие, легко заметить, как пристально присматривается она
ко всем.
     - Я думал - вы немка, а оказывается - американка, - замечаю я.
     - Вы уже дважды угадали. Сперва про радио, теперь мое  происхождение.
Не надо так часто угадывать, Альбер. Это не к лицу обыкновенному торговцу.
     Я оставляю ее реплику без внимания, и она продолжает:
     - По матери я немка, а по отцу - американка.
     - Но выросли в Штатах.
     - Снова угадали. Только на этот раз не засчитывается  -  угадать  это
было очень легко: американцы не переселяются в  Европу,  скорее  наоборот.
Так случилось с моей матерью.
     Слова звучат как прелюдия к семейной истории. Выходит, я ошибся:  эта
женщина подхватывает любую тему, но не любит доводить разговор  до  конца.
Да, в конце концов, какое  это  имеет  значение?  Важно  что-то  говорить,
убивая время.
     Мод уже не изучает публику, ее темно-карие глаза  смотрят  в  сторону
дверей. Взгляды всех - мой также - направлены туда.
     Женщина, которая вошла, свободно смогла бы дать  фору  моей  даме.  В
этом заведении появление Мод почти не заметили, она не  из  тех  эффектных
дамочек, на которых мужчины оглядываются на улицах. А  эта...  секс-бомба,
да еще и высокого класса!
     Секс-бомбу сопровождает какой-то бесцветный тип в твидовом пиджаке  и
серых брюках.
     Под ливнем восхищенных взглядов новоприбывшая направляется  к  нашему
столику.
     - Мод, милая, я тебя увидела еще из  дверей,  -  протяжно  звучит  ее
мелодичный голос. - Не возражаешь, если мы выпьем с вами? - Это Добс, если
вы незнакомы.
     - А это - господин Каре, - говорит Мод, перехватив взгляд секс-бомбы,
которая посмотрела на меня. - Размещайтесь.
     Секс-бомбу зовут Сандрой. То, что она говорит, мало чем отличается от
болтовни первой попавшейся секретарши или машинистки.
     Меня она словно не замечает: это очень удобно, так как освобождает от
необходимости искать темы для светского разговора. И  все  же,  когда  эта
пара немного погодя оставляет нас, секс-бомба, прощаясь с Мод, не забывает
бросить и мне:
     - До свидания, мистер Каре.
     Глаза Мод уже не следят за входом. Если она надеялась  с  кем-то  тут
встретиться, то это была, очевидно, Сандра, хотя я  и  не  понимаю  смысла
этой встречи.
     - Вам надоело? - через некоторое время спрашивает Мод.
     - Пробую привыкнуть.
     - Моя подруга не понравилась?
     - А надо, чтоб она мне понравилась? -  уклончиво  отвечаю  я,  верный
правилу: никогда не хвали женщине другую.
     - Вы довольно долго ее рассматривали.
     - Не надо преувеличивать. Когда нечего делать, можно рассматривать  и
носок своего ботинка.
     - Сожалею, что довела вас до такого состояния.  И  складываю  оружие.
Отныне инициатива в ваших руках.
     Выходим из "Глобуса" и берем курс снова в направлении вокзала - туда,
где находится квартал "ночной жизни".
     Сворачиваем  наугад  в  какую-то  бетонную  арку,  увенчанную   белой
надписью "Эрос", и попадаем в  настоящий  лабиринт  коридоров,  по  стенам
которых стоят женщины в чрезмерно коротких платьях, хотя мода на мини  уже
давно прошла, и чрезмерно оголенные. Они  не  приглашают  ни  словами,  ни
жестами - во-первых, это запрещено, а во-вторых, если они уже тут, значит,
предлагают себя. А клиентов  мало.  Преобладают  зрители,  такие  как  мы,
неторопливо  проходящие   мимо   этих   женщин,   застывших   под   темным
электрическим светом, словно персонажи нелегкой пантомимы.
     - Зачем вы привели меня сюда? - спрашивает  Мод.  -  Видимо,  не  для
того, чтоб я помогла вам в выборе?
     - Разве это я вас привел? Я же только сопровождаю вас.
     - Но мы ведь договорились, что инициативу вы берете в свои руки!
     Вот так, впервые инициатива оказалась в моих руках, а я даже не знаю,
что с нею делать.
     - Зайдем куда-нибудь, - предлагаю я, когда мы выбираемся из лабиринта
и снова оказываемся на улице.
     - Только не в эти кабаре, где артистки тычут тебе под нос свои бедра.
- Мод гадливо кривит губы.
     - У меня идея!
     - Ну, говорите.
     - Пойдем в гостиницу и ляжем спать.
     Итак, мы возвращаемся в  гостиницу,  поднимаемся  на  четвертый  этаж
лифтом и желаем друг другу спокойной ночи.
     Но прежде чем разойтись по комнатам, Мод говорит:
     - Альбер, не считайте меня нахалкой, если я попрошу вас не  оставлять
гостиницу, не предупредив  меня.  Должна  вам  сказать,  что  Франкфурт  -
довольно опасный город, особенно ночью.
     - Не волнуйтесь, - отвечаю я. - А если хотите быть совсем  спокойной,
можете взять меня в свою комнату.
     - Лучше идите к себе. - Ее голос дикторши звучит приглушенно-мягко. -
Ничто так не укрепляет здоровье, как спокойный сон и одиночество. Знаю это
по собственному опыту.



                                    3

     - Мне необходим ваш паспорт, Альбер, - говорит Мод на следующее утро.
     - Зачем?
     - Это связано с определенными формальностями.
     С этой женщиной напрасно спорить. Четвертый день  мы  с  нею  в  этом
городе, но я изучил ее достаточно хорошо. Она любезна и уступчива во всем,
кроме главного - того, что касается плана. Того плана, что у нее в голове.
Того плана, о котором мне по сию пору ничего не известно.
     Когда недостает сведений, остаются догадки. Фразу  "несколько  дней",
наверное, надо было понимать как  несколько  недель.  То  ли  потому,  что
американец меня обманул, или же потому, что изменился  план,  или  потому,
что возникли непредвиденные осложнения. Как бы там ни было, нервозность не
поможет.
     Когда приходится ждать, а тебе не терпится,  лучше  всего  повторять:
все, что делается, -  к  лучшему.  Допустим,  что  Шмитхаген  передал  мое
послание на следующий день, что оно появилось  на  столе  у  генерала  еще
через день, а  Центр  имел  под  рукой  все  необходимое,  -  тогда  можно
рассчитывать, что в четверг или  в  пятницу  Шмитхаген  получит  еще  один
конверт с документами и указаниями - только на этот раз уже не  для  Петко
Земляка, а для меня.
     Не  раньше  чем  в  четверг   или   пятницу.   А   сегодня   вторник.
Следовательно, надо подождать. Я готов ждать до посинения, лишь бы  только
моей даме не пришло в голову переехать из  Франкфурта  в  Дюссельдорф  или
Бремен.
     -  А  как  же  передвигаться  без   паспорта?   -   спрашиваю   после
продолжительной паузы.
     - Точно так, как вы передвигаетесь  сейчас.  Паспорт  -  не  средство
передвижения.
     Предыдущие дни мы согласно с моими пожеланиями  находились  каждый  в
своей комнате, за исключением совместных походов в ресторан  и  кафе.  Два
раза за  время  таких  вылазок  Мод  встречалась  со  своими  знакомыми  и
обменивалась с ними несколькими словами. Очевидно,  случайные  встречи  со
случайными знакомыми, ибо я не слыхал адресованной мне фразы: знаете ли вы
этого человека?
     А сегодня незадолго до  обеда  она  неожиданно  заглянула  ко  мне  в
комнату:
     - Альбер, мне надо купить крем для лица. Не будете ли  вы  так  добры
сопроводить меня?
     Эта любезная фраза на самом деле означала: иди со мной.
     - Зачем вам крем? - сказал  я,  лишь  бы  что-то  сказать.  -  У  вас
чудесная кожа. Если вы прикажете мне вас поцеловать, я соглашусь.
     - Если у женщины хорошая кожа - значит,  она  старательно  следит  за
ней, - ответила дама, оставив мое предложение без внимания.
     - Не  лучше  отложить  покупку  на  более  позднее  время,  а  сейчас
заскочить куда-нибудь пообедать? - предлагаю я.
     - Сделаем и то и другое, -  говорит  Мод.  -  Только  на  пять  минут
забежим в "Карлштадт". Как раз за этим магазином есть чудесный ресторан.
     Предложение подано как чистейшая импровизация. Но в наших кругах люди
недоверчивы, и я подозреваю, что покупка - только  повод  для  того,  чтоб
затянуть  меня  именно  в  этот  чудесный  ресторанчик  за  "Карлштадтом".
Подозрение перерастает в уверенность: когда через каких-то  четверть  часа
после того, как мы уселись, к нашему столу подходит невысокий, смахивающий
на пивную бочку, краснощекий господин.
     - О Мод! Куда вы исчезли? - радостно выкрикивает незнакомец.
     - Вот я перед вами, Франк, - успокаивает его дама. - Садитесь, если у
вас нет другой компании. Это - господин Каре.
     Оказывается, что у незнакомца нет другой компании  и  он  очень-очень
рад познакомиться с господином Каре.
     Судя по тому, как  разговаривает  краснощекий  с  кельнером,  он  тут
постоянный посетитель, хорошо знает не только кухню, но и  винные  погреба
этого заведения.
     Первого поданного блюда мне вполне достаточно,  чтоб  утолить  голод,
поэтому появление еще и  свиной  ноги  меня  больше  пугает,  чем  радует.
Отодвигаю тарелку и зажигаю сигарету. Это не остается незамеченным.
     - Какое варварство, уважаемый  господин  Каре!  -  замечает  Франк  с
полным ртом. - Эта  свинья  пожертвовала  своей  жизнью  ради  нас,  а  вы
отвечаете на ее самопожертвование неуважением.
     - У Альбера всегда плохой аппетит, - старается оправдать меня Мод.  -
Но у него  есть  другие  достоинства.  Он  с  первого  взгляда  определяет
профессию и происхождение человека.
     - Боюсь, что ко мне вам придется присматриваться долго, - скептически
качает головой Франк. - Ну хорошо, смотрите сколько хотите, и делайте свои
выводы.
     Он вызывающе моргает своими блестящими темными глазами,  потом  снова
переключает свое внимание на свиную ногу.
     - Наверное, Мод переоценила мои возможности, - замечаю я. -  Но  если
речь идет об угадывании, то вы американец немецкого происхождения,  видимо
торговец.
     - Я же вам говорила, что он угадывает! - довольно улыбается дама.
     - А я разве не  говорил,  что  со  мной  дело  сложное?  -  возражает
толстяк. - Чтоб ваш ответ был точнее, надо было добавить  для  приправы  и
кое-что итальянское.
     - Не будьте таким мелочным, - протестует Мод. - Альбер угадал.
     - Я совсем не мелочный, - протестует, в свою очередь,  Франк.  -  Для
меня эта итальянская приправа очень важна. Мать  у  меня  была  итальянка,
отец - немец, и мое рождение связано с созданием политической  оси  Рим  -
Берлин, смерть отца связана с крахом этой оси в борьбе с  большевиками,  а
следующий брак моей матери - с приходом американцев.
     - Хорошо хоть, что ваша мать не вступила в брак с русским, -  бросает
Мод.
     - Расположение фронтов исключало такую опасность, - замечает Франк. -
Но если учесть, как развиваются события, не  будет  ничего  удивительного,
если ваша дочь или даже вы сами выйдете замуж за китайца.
     - Кажется, я уже говорила вам, Франк, что ваши шутки...
     - Никаких шуток, милая, никаких шуток. В один прекрасный день в самом
деле может случиться так, что нам  придется  выбирать  между  китайцами  и
русскими. Что вы думаете по этому поводу, уважаемый Каре?
     - Меня больше волнует финансовый застой, - бормочу я.
     - Что ж, Франк, - говорит через какое-то время Мод, отодвигая от себя
пустую посуду. - Альбер боится кризиса, вы  боитесь  русских  и  китайцев,
вообще у каждого свои страхи.
     - Нет, милая, я ничего не боюсь, - возражает толстяк. -  Думаю,  пока
китайцы завладеют этим миром, я успею перебраться на тот  свет...  Римская
империя рушилась целых два столетия. Наша  агония  продлится,  по  крайней
мере, несколько десятилетий.
     - На вас плохо сказывается пребывание в Европе, - констатирует  дама.
И, обращаясь ко мне,  поясняет:  -  Фрак  -  американец,  который  получил
европейское воспитание.
     - В ее словах есть частица правды, - подтверждает гость. -  Матери  я
обязан знанием итальянского и немецкого языков, а  отцу  -  невозможностью
использовать эти знания в Европе. Прошла уже целая вечность с тех пор, как
я тут живу. Вообще я утратил американский оптимизм, не успев обрести  его.
Знаете ли вы, что у нас, за океаном, глупость называют оптимизмом?
     Он еще какое-то время  распространялся  в  том  же  духе,  поощряемый
короткими репликами дамы, а я, глядя сквозь витрину на  панораму  торговой
улицы, спрашивал себя: какова настоящая цель этой случайной встречи,  если
такая цель вообще существует?
     В диалоге между Мод  и  Франком  за  чашкой  кофе  некоторые  реплики
заставляют меня насторожиться.
     - Мы не нарушили  ваших  планов  тем,  что  забрали  вас  к  себе?  -
спрашивает Мод. - Возможно, вы хотели сесть где-то в другом месте?
     -  Да.  Или,  собственно,  нет.  Я  надеялся  встретить  тут   одного
знакомого, но он не пришел.
     - Очень плохо с его стороны, если он вам обещал.
     - Скорее это было полуобещание. Он очень занят. Люди, от  которых  мы
зависим, всегда очень заняты.
     Дама не возражает. Она потеряла всякий  интерес  к  разговору.  Франк
также. Поэтому приглашаем официантку, чтоб расплатиться. Как всегда, плачу
я. Обыкновенная игра в джентльменство - не больше. Мод  всегда  возвращает
мне деньги... "Накладные расходы за мой счет", -  говорит  она.  По  этому
поводу я не возражаю. У меня  нет  никакого  желания  финансировать  чужие
операции.  Не  такой  я  богатый.  Если   будет   возможность   продолжать
путешествие, деньги мне тоже будут необходимы.
     Да, если будет возможность. Если...


     - Вы до сего времени не дали мне свой паспорт, - напомнила Мод.
     - Хорошо, возьмите, - говорю я, отдавая ей паспорт.  -  Но  имейте  в
виду, что я остался без документов.
     Быстрый взгляд больших карих глаз и почти лирический вопрос:
     - Скажите, Альбер: неужели нам нельзя работать,  доверяя  друг  другу
немного больше?
     - Дорогая моя, доверие достигается  не  словами,  а  делами.  Вы  мне
никогда ничего не говорите. Я и сейчас не  знаю,  куда  это  мы  полетели,
какой пожар будем тушить.
     Мы и правда летим. Летим в зеленом "мерседесе" автострадой.
     По дороге из ресторана в гостиницу Мод дважды забегала  в  телефонные
кабины и разговаривала с неизвестными  лицами,  а  потом,  после  обычного
послеобеденного отдыха, пришла ко мне сказать,  что  я  могу  убрать  свою
пижаму в чемодан: счет оплачен и мы отправляемся.
     - О каком пожаре вы говорите, Альбер? - бросает дама, вперив глаза  в
ленту шоссе, что стелется перед нами. - Кажется, разговор с Франком  плохо
подействовал на вас. Терпеть не могу таких  спокойных  истериков,  которые
только и думают о возможных катастрофах и агониях.
     - А я не люблю собеседников, которые никогда не отвечают на  вопросы.
Вы слышите? Я спросил: куда мы летим?
     - К цели, Альбер. Прямо к цели. Иногда сроки  и  методы  меняются,  а
цель остается.
     - Скажите мне хотя бы название населенного пункта. Конечно,  если  мы
едем в населенный пункт.
     - Он не очень населенный, находится совсем близко и называется  Идар,
если это вам о чем-то говорит.
     Название "Идар" мне ни о чем не говорит, но вопрос  расстояния  очень
важен.
     Съезжаем с автострады  на  асфальтовую  дорогу  в  лес.  Мод  молчит,
занятая машиной. Потом бросает, будто между прочим:
     - Когда-то в воскресной школе нам читали Евангелие, где сказано: если
у тебя две рубашки, отдай одну своему ближнему. Это, конечно, глупость...
     - Почему же глупость, если так написано в Евангелии?
     - Эту историю про две рубашки мы слышали уже две тысячи лет, но я еще
не слыхала, чтоб кто-то подарил кому-то свою вторую  рубашку.  Людям  надо
говорить лишь то, что они могут воспринять. Например: не зарься на большее
количество рубашек, чем тебе потребно.
     - Вам лично сколько их необходимо?
     - Как раз столько, сколько имею. Маленький автомобиль - не такой, как
этот, в котором мы сейчас  едем,  и  уютная  квартира  -  вот  и  все  мои
потребности.
     - Но женщина с вашим интеллектом, не говоря уже про внешность,  могла
бы достигнуть значительно большего.
     - Именно жажда "большего" и  приводит  ко  всяким  катастрофам.  Одни
катастрофы есть результат любовных неудач, другие, так  сказать,  деловых.
Иллюзия семейного счастья и нестерпимая жажда наживы... Первое толкает вас
к браку, а второе - в тюрьму.
     Уже темнеет, фары автомобиля выхватывают придорожную табличку:  "Идар
- Оберштайн - 35 км". А отсюда до Висбадена приблизительно еще столько же.
Да и эта дорога с крутыми поворотами - это вам не  прямая  автострада.  Не
говоря уже о том, что я без автомашины. В данный момент все  это  занимает
меня "значительно больше, чем вопрос брака или жадности.
     У дамы, наверное, тоже свои проблемы, которые надо обдумать,  поэтому
в "мерседесе" царит молчание.
     Вокруг  уже  давно  наступила  темнота,  когда  перед  нами  блеснула
табличка: "Идар - Оберштайн. Индустриальный район". Приехали,  говорю  сам
себе, но, оказывается, я ошибся. От индустриального района до  города  еще
ехать и ехать. "Мерседес