Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
йти на
кухню и положить на место тонкие перчатки из пластика, которые я взял для
временного пользования среди кухонной утвари Розмари.
Брильянты... Прозрачные, бесцветные и такие ослепительные... Только нас
интересуют те, другие, - помутней, погрязней этих... Черные брильянты
предательства.
"Рено" возвращается в восемь тридцать утра, как раз во время моего
скромного завтрака. Я это вижу, глядя в окно из кухни. Но сейчас, в это
светлое утро, белая машина вовсе не кажется такой эффектной, тем более что
она основательно загрязнилась. Виолета едва успевает войти в дом, как позади
"рено", метрах в двадцати от него, останавливается "шевроле" Пенева, и его
владелец, оглядываясь, крадется к черному ходу. А несколько минут спустя
распахивается кухонная дверь, и я слышу:
- А, вы уже завтракаете, Пьер...
- Могу и вам предложить чашку кофе.
- С удовольствием выпью, - тихо отвечает Розмари и опускается на стул.
Она и в самом деле нуждается в чем-нибудь бодрящем, потому что вид у нее
довольно-таки усталый, и. что нетрудно заметить, это вовсе не та приятная
усталость, которую человек испытывает после успешного завершения какого-то
трудного дела.
- У вас весьма измученный вид, дорогая, - замечаю я, подавая ей кофе. -
Надеюсь, не после пылких объятий господина Пенефа?
- Пенефа? - произносит она бессильным голосом. - Неужто я, по-вашему,
такая неразборчивая...
- ...как Флора...
- Да и Флора едва ли согласилась бы лечь с таким. Впрочем, это ее дело.
Если хочет - пускай ложится.
Она замолкает, а я больше не проявляю любопытства, и мы какое-то время
молча курим и пьем кофе.
- Мне пора катить к своему Бенато, - нарушаю наконец молчание и встаю.
Я должен подняться наверх и взять пиджак, но, странное дело, следом за
мною идет по холлу Розмари.
- Вы даже не спрашиваете, где я была?
- Неужели вы до сих пор так и не уяснили, что я не любопытен? И что меня
интересуют только рыночные цены, а всякие другие сведения мне безразличны.
- Даже те, которые касаются меня?
- Все, что касается вас... Вы сами об этом расскажете, если сочтете
нужным...
И так как она продолжает стоять все с тем же жалким видом, я добавляю:
- Вы же понимаете, дорогая, что откровенность по просьбе не получается.
- У меня такое чувство, что вы вообще не дорожите моей откровенностью,
Пьер.
- Напротив. Только у меня такое чувство, что это для вас - нечто
совершенно недостижимое.
- Вы не первый раз упрекаете меня в неискренности.
- Просто констатирую. Я не слепой, но и упрекать вас не собираюсь.
Полагаю, что у вас есть свои причины...
- Какие причины? Что вы имеете в виду? - спрашивает она, как бы
просыпаясь ото сна.
- Прежде всего то, что вы все время лжете... И поскольку она пытается
возразить, я успокаивающе поднимаю руку:
- Я же сказал, разве вы не слышали: я вас не упрекаю. Но если вы
испытываете потребность разыгрывать комедию перед другими, то меня
исключите, чтобы не тратить напрасно силы. Вчера вы, кажется, усвоили, что я
вам не конкурент, и это истинная правда. И связываться со мной вам не имеет
никакого смысла.
При этих словах я смотрю на часы и собираюсь взойти на лестницу.
- Не конкурент в чем, Пьер? - спрашивает Розмари, и я вижу, как
напряглось ее лицо.
- Из-за вас я пропущу встречу с моим славным Бенато... - бормочу я.
- К черту вашего Бенато! - восклицает она. - Скажите: не конкурент в чем?
- На ваш вопрос я мог бы дать точный и исчерпывающий ответ. Но имейте в
виду, что в таком случае ваша искренность задним числом не будет стоить
ломаного гроша. И тогда уж не рассчитывайте на помощь или доверие с моей
стороны.
Она вперяет в меня свои темные глаза.
- А если вы хотите взять меня на пушку? Если вы решительно ничего не
знаете, а только пытаетесь что-нибудь выудить у меня?
- Фома неверный... В юбке, - с досадой роняю я. - Ну что ж, представлю
вам вещественное доказательство, и вы убедитесь, что кое-что я знаю Но
сперва я должен убедиться в вашей искренности... И после того, как повидаюсь
с этим славным Бенато.
- К черту вашего Бенато! - снова восклицает она. Потом добавляет, уже
другим тоном: - Сварить еще кофе?
Итак, мы сидим в холле на своих обычных местах: она - на диване, закинув
ногу на ногу, а я - потонув в стоящем напротив кресле, и перед нами чашки
горячего кофе. Сидим, как два бездельника в начале рабочего дня, когда
повсеместно вокруг нас вычислительные машины и автоматические кассы уже
строчат с предельной скоростью.
- Во-первых, вы никакая не студентка, - говорю я, чтобы помочь ей сделать
первый шаг.
- Я студентка, - возражает она. - Пускай только формально. Во всяком
случае, я числюсь студенткой.
- Во-вторых, вы находитесь здесь по воле вашего шефа, - добавляю я, чтобы
у нее не оставалось сомнений. - А ваш шеф - Тео Грабер. - И, вытянувшись
поудобней в кресле, бросаю ей: - Продолжайте.
- Но если вам все известно...
Она замолкает, напряженно глядя мне в лицо, но это напряжение уже не
признак недоверия, а скорее изумление.
- Не думаю, что мне известно все, но некоторые важные детали я, пожалуй,
знаю.
- Что ж, верно: я секретарша Тео Грабера или, если хотите, заместитель
директора, поскольку эти две должности он в целях экономии объединил Верно и
то, что это он меня сюда послал... - Розмари замолкает и тянется за
сигаретой.
- Я должна рассказать вам все с самого начала?
- Думаю, так будет лучше.
- Однажды утром, в первых числах ноября, на наше предприятие явился
незнакомый господин и пожелал видеть шефа. Я хотела ему дать от ворот
поворот, потому что наш шеф принимает только после предварительной
договоренности, но незнакомец настаивал, говорил, что дело касается чего-то
очень важного, и Грабер согласился принять его. Не знаю, о чем они говорили,
но нетрудно было догадаться речь идет о сделке, притом о крупной, необычной
сделке, потому что через какое-то время шеф вышел из кабинета, вручил мне
чек на пятьсот тысяч и велел быстренько съездить в банк и взять деньги. Меня
это, конечно, сильно озадачило, потому что, вы понимаете, никто в наши дни
не берет в банке такие суммы наличными, чтобы таскать их с собой в карманах.
Я исполнила указание, передала деньги Граберу, а немного спустя незнакомец
ушел. Потом я узнала, что его зовут Андре Гораноф. - Розмари пускает в мою
сторону густую струю дыма и спрашивает: - Не слишком подробно я рассказываю?
- Вовсе нет, - успокаиваю я ее. - Говорите все, что считаете нужным.
Протокола мы не ведем.
- Только не напоминайте о протоколах, - хмурится она. - Протоколы,
стенограммы, деловые письма - все это мне до такой степени осточертело...
- И вы, надо полагать, с удовольствием согласились взять на себя новую
миссию.
- Вот именно. Правда, я не сразу сообразила, что к чему, я подумала, что
меня ждут долгие каникулы. Хотя я прекрасно знала: Грабер не из тех, кто
способен предложить своей секретарше дополнительный отпуск.
- Но если секретарша такая хорошенькая...
- Грабер слишком расчетлив, чтобы подбирать себе чиновниц по таким
признакам. Можно подумать, он родился и вырос в холодильнике и вместо того,
чтобы стать человеком, постепенно превратился во внушительную глыбу льда.
Она бросает в пепельницу недокуренную сигарету и возвращается к своему
рассказу:
- Уже на другой день после визита незнакомца шеф позвал меня к себе,
чтобы ввести в курс дела. Как выяснилось, Гораноф предложил Граберу
большущий брильянт, о существовании которого мой шеф знал ранее - вам,
вероятно, известно, что большие брильянты так же славятся, как кинозвезды. И
разговор между этими двумя лисицами - я имею в виду Горанофа и моего шефа -
шел примерно так.
Тут Розмари разыгрывает небольшую сценку, которая не так уж богата
полезной информацией, зато весьма забавна по форме: моя квартирантка,
блестяще владея мимикой, бесподобно имитирует обоих дельцов, мастерски
передает недоверие, испуг, колебание, недовольство, старческую алчность.
Исполнительница принимает соответствующую позу, рассматривает лежащую в руке
воображаемую драгоценность и начинает:
ГРАБЕР. Мне кажется, я мог бы дать вам за эту вещь триста тысяч...
ГОРАНОФ. Мерси. Она стоит в пять раз дороже. ГРАБЕР. Очень может быть. Я
могу точно сказать. сколько стоит этот брильянт, потому что он мне хорошо
знаком. Как и девять его собратьев. Вам, вероятно, они тоже знакомы...
ГОРАНОФ. Не понимаю, о чем вы говорите.
ГРАБЕР. При виде такого брильянта возникнет законный вопрос: где вы его
взяли? Но меня это не интересует. Не интересует потому, в частности, что я
знал его прежнего владельца. А вот вы не склонны ценить то, что я не задаю
вам неудобных вопросов.
ГОРАНОФ. Предположим, я это ценю. Но выходит, из чувства признательности
к вам я должен добровольно разориться.
ГРАБЕР. В таком случае можете предложить этот камень одному из моих
коллег, и я буду рад вас видеть снова.
ГОРАНОФ. Это уж мое дело, кому предлагать. Но дарить его я не намерен. Он
уже тридцать лет принадлежит мне.
ГРАБЕР. Охотно верю. Коллекция, о которой идет речь, исчезла тридцать три
года назад. Однако, кто бы ее ни присвоил, давность тут не имеет значения. К
тому же наследники еще живы.
ГОРАНОФ. Не понимаю, о чем вы говорите...
ГРАБЕР. Быть может, вам понятно хотя бы то, что затронутый вопрос имеет
прямое отношение к цене. Ворованные камни всегда ценятся ниже. Намного ниже.
Хотя бы потому, что они нуждаются в новой огранке, а значит, и караты будут
уже не те.
ГОРАНОФ. Не понимаю, о чем вы говорите.
ГРАБЕР. Триста тысяч - это большая сумма.
ГОРАНОФ. Ладно, давайте миллион, и дело с концом.
ГРАБЕР. Возможно, по трезвом размышлении я бы согласился на триста
пятьдесят.
ГОРАНОФ. Ну хорошо, пускай не миллион. Я согласен на девятьсот тысяч.
- Если верить моему шефу, они сошлись на кругленькой сумме в полмиллиона,
- произносит Розмари в качестве эпилога. - Таким образом, Граберу достался
камень в три раза дешевле его реальной стоимости. Ничего не скажешь, редкая
удача. Только Грабер не из тех, кто склонен довольствоваться единственной
удачей, если представляются возможными девять других. Потому что купленный
брильянт - действительно один в целой коллекции камней, хорошо знакомой
шефу, поскольку сам он пополнял ее перед войной. Коллекция принадлежала
какому-то греческому мультимиллионеру из числа крупных судовладельцев,
которого потом ограбили нацисты. Впоследствии он умер, не исключено, что и
наследников уже нет в живых, если они вообще существовали, но об этом Грабер
не стал при мне распространяться.
Она меняет позу и откидывается в угол дивана.
- Я должна была по возможности изменить свою внешность, снять квартиру
поближе к вилле Горанофа, которую шеф тотчас же обнаружил путем самой
примитивной слежки. Мне было вменено в обязанность наблюдать за всеми
действиями старика, чтобы жадность не толкнула его к другому ювелиру,
которому он мог бы предложить остальные камни, значительно крупнее первого,
по более высокой цене.
Розмари замолкает, как бы пытаясь что-то вспомнить, и рассматривает свои
туфли, те самые, на толстых каблуках, - последний крик моды. Потом
продолжает:
- В сущности, так выглядела моя задача лишь в первой редакции,
впоследствии мне было предложено по возможности завести личное знакомство с
Горанофом, втереться к нему в доверие, с тем чтобы по возможности склонить
его к мысли расстаться с неудобными и обличительными драгоценностями,
разумеется на самых выгодных условиях. Но до этого, как вы сами знаете, дело
не дошло. Не только не дошло, но и сама задача усложнилась. Вмешались другие
силы и, очевидно, враждебные: Пенеф... Флора... А теперь еще этот нахал из
торга.
- Он тоже вынюхал брильянты?
- А как по-вашему? Неужели вы допускаете, что нормальный человек станет
покупать за двойную цену какую-то виллу, если у него нет уверенности, что
вместе с виллой он приобретает и еще кое-что, спрятанное в ней?
- Но почему вы думаете, что это "кое-что" непременно ваши брильянты?
- А что же еще? Золото в слитках, да? Она опять тянется к сигаретам, и я
подношу ей зажигалку.
- Вдумайтесь хорошенько, Пьер: до сих пор никто ничего не нашел. Ни
Флора, ни Пенеф, ни Виолета, ни даже полиция. Почему? Потому что сокровище
совсем невелико по размерам: маленькая кожаная коробочка с девятью
небольшими, но страшно дорогими и ужасно красивыми камнями. Маленькая
коробочка, не мешки с луидорами и не золото в слитках.
- Не похожа та коробочка вот на эту? - небрежно спрашиваю я, вытаскивая
из кармана вчерашнюю находку и кладя ее на стол.
В первое мгновение Розмари на грани обморока. Румянец совершенно исчезает
с ее лица, но тут же возвращается, еще более густой, а ее темные глаза горят
странным огнем. Она нерешительно протягивает к коробочке свою белую руку,
словно боится спугнуть желанное видение. Наконец она нажимает кнопку, и
крышка откидывается, внезапно открыв сияющие камни на темном фоне бархата.
- Десять... - произносит Розмари словно в полусне.
Потом осторожно берет двумя пальцами один из камней, внимательно
разглядывает его, смотрит на свет и снова кладет в коробочку.
Сказке пришел конец. Видение рассеялось.
- О Пьер! - говорит квартирантка уже обычным для нее тоном. - Если бы я
умерла от разрыва сердца, виноваты были бы только вы. - И, видя мое
недоумение, добавляет: - Это не брильянты.
- А что же?
- Это точная копия той коллекции. Шлифованный горный хрусталь.
Розмари резким движением захлопывает коробочку и отодвигает ко мне. Жест
ее настолько красноречив, что я не могу не спросить:
- Вы уверены?
- Когда-то коллекцию должны были экспонировать на выставке. И чтобы не
стать жертвой какой-нибудь банды, грек заказал у Грабера точную копию
оригинальных камней. Грабер мне рассказал о существовании дубликатов. Хотя
обмануть они не могут никого, разве что какого-нибудь невежду...
- ...вроде меня, - добавляю я. И уныло сую подделку обратно в карман.
Розмари испытующе смотрит мне в лицо. Затем спрашивает с полуусмешкой:
- Вы, кажется, в самом деле поверили, что они настоящие?
- Угадали.
- Я просто потрясена... - говорит Розмари как бы сама себе.
- Что же вас так потрясло? - бросаю я недовольно. - Брильянтами я не
торгую. Имей я дело с брынзой, я бы сразу вам сказал, качественна она или
нет. Ну, а камни...
- Меня изумил ваш жест, - уточняет Розмари. - Изумило то, что вы приняли
их за настоящие.
Она машинально гасит сигарету, впустую дымившую на пепельнице, обращает
ко мне свой темный взор и тихо произносит:
- Если только я не обманулась, вы меня до такой степени растрогали своими
фальшивыми брильянтами, что...
- Приберегите ваши благодарности до лучших времен, - останавливаю я ее. -
До того дня, кода я положу перед вами настоящие.
Тут я изображаю на своем лице внутреннюю борьбу и сомнение, словно в эту
минуту меня захлестнуло чувство горечи.
- Нет, боюсь, я никогда не предложу настоящие. Зачем они вам? Чтобы вы
тут же отнесли их Тео Граберу?
- О Пьер! Не надо бередить мне душу. Вы ужасный человек. Вы искуситель.
- Значит, идея оставить Грабера с носом вам уже приходила?
- Сколько раз! Но это очень рискованно. Ювелиры, они, знаете, как
масонская ложа. Зачем мне брильянты, если я не смогу их продать? А если и
продам, где гарантия, что Грабер тут же не пронюхает и не начнет меня
преследовать?
- Пустяки, - успокаиваю я ее. - Всякое дело надо делать с умом. И потом,
всему свое время. Постарайтесь сперва раздобыть брильянты, а тогда будете
думать о продаже.
- А каким способом вы раздобыли эти, фальшивые? - неожиданно
спохватывается она.
Вопрос, которого я ждал давно, и потому отвечаю спокойно:
- Удивительно глупая история... Как-нибудь я вам ее расскажу.
- Так-то вы отвечаете на мою откровенность?
- Ужасно глупая история, уверяю вас. Кое-что в ней следовало бы уточнить.
И я не могу вам ее рассказать. пока не проверю две-три вещи.
- Вы мне не доверяете, Пьер?
- Прежде чем вам доверить что-то, надо сперва самому удостовериться...
Разве не достаточно, что я доверился вам и показал эти камни, пусть
фальшивые? И как это ни смешно, я нашел их в глубине сада, в каменной вазе.
- В каменной вазе? - задумчиво повторяет Розмари.
Она мучительно что-то соображает, потом лицо ее внезапно светлеет.
- Тогда все ясно. Некто Икс послал Горанофу письмо с угрозой: если тот к
такому-то часу не положит камни в такое-то место - имелась в виду, конечно,
каменная ваза, - то будет убит. Старик, чтобы выиграть время, оставил в вазе
дубликаты. Икс сразу обнаружил обман и осуществил свою угрозу.
- А может, и настоящие камни унес?
- Не мог он их унести. Если бы ему удалось их нащупать, зачем бы он стал
убивать Горанофа? Старик не рискнул бы жаловаться на то, что у него украли
ранее украденное им самим. А потом, не надо забывать и другое...
- Что именно? - спрашиваю я, поскольку она замолкает.
- А то, что все продолжают вертеться на этом пятачке: Пенеф, Флора, тот,
из торга, не считая Виолеты, которая, может быть, не так наивна, как
кажется. Если бы брильянты исчезли, можете быть уверены, всех как ветром
сдуло бы. Они все знают. Одна я ничего не знаю.
- Только без причитаний, - останавливаю я ее. - Иначе и в самом деле
вынудите меня разыскать их, эти брильянты.
- Я не такая нахалка, чтобы требовать этого от вас. Единственное, на что
я смею рассчитывать, так это на дружескую помощь.
- В смысле?
- Флоре вы явно приглянулись, грубо говоря.
- И вы меня толкаете в объятия Флоры?
- Я этого не сказала. И полагаюсь на ваш вкус. Но было бы неплохо, если
бы вы уделили ей немного внимания, пофлиртовали с ней, чтобы у нее
развязался язык. Крупные женщины очень чувствительны к комплиментам,
поскольку получают их редко, и размякнуть такой недолго...
- Надейтесь.
- Во всяком случае, вы могли бы вызвать ее на разговор. Порой
одно-единственное слово открывает очень многое. Я так беспомощна и стольких
вещей не знаю, хотя Грабер твердит, что я запросто могу заменить Второе
отделение и Скотланд-ярд, вместе взятые...
- ЦРУ и ФБР, - поправляю ее. - Выражайтесь более современным языком.
- Флора с Пенефом, наверное, что-то замышляют. а что именно - я понятия
не имею. Может быть, собираются как-то отвлечь Виолету и обшарить виллу или
еще что-нибудь в этом роде.
- Но ведь вы уже подружились с Виолетой, что вам стоит их опередить?
- Вы так считаете? Она и в самом деле кажется мне беспомощной и наивной,
но как раз такие обычно бывают чересчур мнительными и недоверчивыми - им все
кажется, что они могут стать легкой добычей злоумышленников. Нет, с этими
беспомощными и наивными держи ухо востро...
- Особенно когда их хотят лишить обременительного наследства.
- У нее пожизненная рента и два дома. Так что не оплакивайте ее раньше
времени. Сжальтесь лучше надо мной.
- А если у меня начнется флирт с нашей роскошной Флорой, вас это не будет
раздражать?
- Я стисну зубы и постараюсь сохранять спокойствие.
- И в этом будет ваша ошибка. Напротив, вы должны злиться, только
смотрите не перестарайтесь.
- Это нетрудно, - заверяет она. - У меня, кажется, уже начинается приступ
ревности. Вопреки тому, что