ытаскиваю  из  заднего  кармана  его  брюк  миниатюрный
браунинг. Что же касается интересующего меня ключа, то он торчит  в  самом
сейфе.  Открываю  дверцу  и,  одной  рукой   сжимая   рукоять   пистолета,
направленного Дрейку в живот, другой исследуя содержимое  сейфа,  пока  не
натыкаюсь   на   интересующие   меня   материалы:   снимки,   негативы   и
собственноручно написанный  мною  доклад.  И,  чтобы  не  обременять  свое
сознание этой скромной документацией, бросаю ее в пылающий камин.
     - Все было бы прекрасно, если бы  вы  могли  ликвидировать  таким  же
образом и себя, - замечает шеф, следя за игрой языков пламени. - Только вы
едва ли решитесь на это, так что и в этом случае мне придется вам помочь.
     - Вы даже не  смогли  оценить  должным  образом  моего  жеста:  я  не
притронулся к вашим деньгам...
     - Настоящая деталь  не  меняет  характера  вашего  поступка.  Это  же
форменный грабеж, приятель. А на острове каждое ограбление наказывается со
всей строгостью закона. И особенно здесь, в Сохо.
     - Боюсь, что Марк больше никогда не будет готов к вашим  услугам.  По
технической причине.
     - Это вы его ликвидировали, Питер? - бросил на  меня  гневный  взгляд
Дрейк.
     - Для любого дела найдутся подходящие люди, - отвечаю я туманно.
     - Действительно. Люди найдутся и для вас.
     - А вы о себе не подумали? - задаю я вопрос, вороша каминными щипцами
обгоревшие остатки  документов.  -  Вы  конченый  человек,  мистер  Дрейк.
Несмотря на всю вашу опытность, вы не  смогли  усвоить  одно  элементарное
правило, согласно которому мелкий гангстер должен знать свое  место  и  не
тягаться с особами поважнее его...
     Обрываю   свое   нравоучение,   уловив   быстрое   движение   Дрейка.
Воспользовавшись тем, что я переключил  свое  внимание  на  манипуляции  с
каминными щипцами, он не упускает возможности  нажать  на  кнопку  звонка,
монтированного в край стола. В ответ на эту вольность и, чтобы пресечь  ее
повторение, я прицеливаюсь и попадаю в него, правда  не  из  пистолета,  а
кулаком. Рыжий валится на ковер и застывает в неподвижности.
     Поздно. Кто-то с силой нажимает на ручку двери, я уверен, что это Ал,
возможно, в компании с Бобом.  Наконец  ручку  оставляют  в  покое,  чтобы
обрушить на дверь град ударов, намереваясь в конечном счете ее одолеть.
     Я бросаюсь к одному из двух окон. Давно уже пора  узнать,  что  же  в
конце концов скрывается за этими вечно задернутыми  шторами.  Оказывается,
они скрывают унылый, уже окрашенный в темные тона  пейзаж  заднего  двора.
Открываю или, точнее, поднимаю окно, потому что в старых лондонских  домах
рамы поднимаются вверх, как в старых железнодорожных  вагонах.  Расстояние
от окна до земли, вероятно, около четырех метров и, поскольку двор выложен
плитами, то этого вполне достаточно, чтобы сломать себе ногу,  но  в  моем
распоряжении оказывается водосточная труба и я, недолго думая, хватаюсь за
нее и начинаю спускаться вниз, пока не чувствую под ногами землю.
     Маленькая дверца ведет в подвальное помещение,  а  оттуда,  вероятно,
выход на Дрейк-стрит, но в данный  момент  Дрейк-стрит  меня  особенно  не
интересует,  я  иду  на  риск  и,  перебравшись  через  каменную   ограду,
оказываюсь в соседнем дворе, а потом через узкий  проход  выскальзываю  на
улицу, параллельную Дрейк-стрит.
     "Прощай,  Сохо!"  -  говорю  я  про  себя,  выходя  на  Пикадилли   и
растворяясь в многоцветном неоновом разгуле лондонского вечера. Заскочив в
первую попавшуюся телефонную будку, набираю номер Линды.
     - Вероятно, два или три дня нам не следует встречаться, - сообщаю  ей
я. - Не беспокойтесь и не выходите из дому, пока я вам не позвоню. Вообще,
развлекайтесь воспоминаниями о своем детстве: "А помнишь, дорогая..."
     - Воспоминания уже исчерпаны, - слышу я голос Линды. - Теперь смотрим
телевизор...
     Выхожу из телефонной будки с настойчивой  мыслью  о  том,  как  найти
гостиницу, которая находилась бы  как  можно  дальше  от  центра.  Наконец
решаю, что гостиница в Лондоне - это  в  любом  случае  рискованно,  и  из
поезда метро отправляюсь на вокзал.
     Там я покупаю билет до Оксфорда. Может,  потому  что  мне  вспомнился
один давний разговор с Линдой. Поезд отправляется через четверть  часа,  я
выхожу на перрон и уже намереваюсь войти в вагон,  как  вдруг  чувствую  у
себя на плече чью-то руку.
     - Куда? - дружеским тоном спрашивает горилла,  возникшая  у  меня  за
спиной.
     К счастью, эта горилла не Ал и не другой такой же зверь, отзывающийся
на кличку Боб. Это одна из горилл Мортона, и одному только богу  известно,
как она меня унюхала. Вероятно, сторожила на улице,  ведущей  из  Сохо  на
Пикадилли.
     - Хочу прокатиться до Оксфорда. Говорят, там шикарный университет.
     - А, вы проявляете заботу о своем образовании... - рычит  горилла.  -
Не лучше ли вам сперва позаботиться о собственном здоровье?
     И, чтобы продемонстрировать крайнюю  необходимость  в  этом,  горилла
упирает мне в пах дуло своего пистолета, спрятанного в кармане плаща.  Мне
следовало бы объяснить, что именно забота о здоровье ведет меня  в  старый
Оксфорд, но какой смысл ждать сочувствия со стороны животного,  даже  если
оно в результате тысячелетней эволюции прошло  полдороги  от  обезьяны  до
человека.
     - Вы меня проткнете, - говорю я. - К  тому  же  я  боюсь  щекотки.  И
какого черта вы ко мне прилипли?
     - Объяснения потом, - рычит горилла. - А сейчас следуйте к выходу.
     Идем к выходу. Но в тот момент,  когда  мы,  оставив  бетонную  ленту
перрона, вступаем в суматоху  зала  для  пассажиров,  я  резко  кидаюсь  в
сторону и бегу через толпу, невольно разбрасывая мирных граждан в стороны.
Мне удается мгновенно проскользнуть в дверь, ведущую к стоянке такси.
     Там я вскакиваю в первую машину,  стоящую  в  голове  колонны  такси,
поджидающих клиентов, и бросаю:
     - Королевская больница! И как можно быстрее, пожалуйста.
     Таксист - из той породы  невозмутимых  флегматиков,  которыми  трудно
командовать, но, услышав слово "больница", он  поворачивает  ключ  и  дает
газ. Я оглядываюсь, хочу убедиться, что горилла потеряла мой след, и в эту
минуту слышу голос человека за рулем:
     - Вы уверены, сэр, что вас пропустят в это время?
     - Надеюсь, - отвечаю я, - случай из ряда вон выходящий!


     Сказанное действительно верно. Я не мог  допустить,  что  Мортон  так
быстро организует слежку  за  мной,  но  раз  этот  факт  установлен,  мне
необходимо хотя бы на короткое время оторваться от своих преследователей и
заняться решением задачи, которую я, возможно, позднее не буду в состоянии
решить.
     Я отпускаю такси у входа в больничный парк  и  отправляюсь  пешком  в
обратном направлении, пока передо мной не  появляется  сверкающая  зеленым
неоном вывеска небольшой гостиницы. Сняв номер на одну ночь,  я  заказываю
кофе и поднимаюсь к себе. В ящике письменного стола, как я и  предполагал,
лежат листы бумаги с бланком заведения и конверты.  Я  сажусь  за  стол  и
принимаюсь за письменную работу.
     Центр, естественно,  узнает  о  прибытии  товара  из  самих  почтовых
открыток. Но я должен дать информацию о всех подробностях этой операции, о
разговорах с Дрейком и Мортоном  и  о  положении,  в  которое  я  попал  и
которое, вероятно, лишит меня возможности  отправлять  новые  послания.  В
сущности,  одного  лаконичного  SOS  было  бы  вполне  достаточно,   чтобы
освободить меня от необходимости излагать факты по  последнему  параграфу,
но я не охотник до драматических финалов.
     Когда я заканчиваю свое домашнее задание и  допиваю  четвертую  чашку
кофе, которое мне подает хозяйский сын, стрелка  часов  уже  минует  цифру
десять. Заклеив конверт, я сую его в карман и  спускаюсь  вниз.  Плачу  по
счету вперед, объяснив это тем, что я съезжаю очень рано  утром,  и  прошу
вызвать такси.
     Такси меня довозит до того самого квартала, где сегодня  начался  мой
рабочий день. Я отпускаю такси на перекрестке и проделываю  несколько  сот
метров  пешком,  пока  не  оказываюсь  на  соответствующей  улочке   перед
соответствующим домом, в почтовый ящик которого я в первый и последний раз
опускаю конверт, содержимое которого и с виду, и по объему  отличается  от
жалких рекламных листовок. В нем лежит  мой  заключительный  доклад.  Или,
если хотите, мое прощальное послание.
     В сущности, моя миссия  окончена.  Остается  одна  последняя  задача,
касающаяся прежде всего самого меня. Пора уже исчезать. Но куда и как? Моя
виза давно просрочена,  и  Дрейк  не  соблаговолил  ее  продлить  под  тем
предлогом, что, пока я нахожусь у него на службе,  мне  ничто  не  грозит.
Вернуться к любезной Дорис сейчас невозможно. Пересечь границу без визы  с
таким  паспортом  -  немыслимо.  А  скрыться  в  каком-нибудь   отдаленном
предместье означает рано или поздно оказаться в лапах полиции.
     При других обстоятельствах оказаться в лапах полиции был бы не  самый
скверный вариант. Потаскают по разным полицейским участкам, пока власти не
примут решение выслать меня из страны. Но у ЦРУ длинные  руки,  и  теперь,
когда я в течении многих вещей, Мортон не позволит  мне  улизнуть  у  него
из-под носа. И хотя я и уничтожил некоторые документы  из  архива  Дрейка,
найдется более чем достаточно фактов и свидетелей, которые подтвердят  мои
связи с этим гангстером и обеспечат мне солидный срок.
     Да, выхода нет. И то, что я  сейчас  свободно  прогуливаюсь  по  ярко
освещенной Черинг-кросс, только видимость свободы, потому  что  все  двери
передо мной закрыты. Единственное, что  мне  остается,  -  ждать  указаний
Центра.  Такова  предварительная  уговорка.  Хотя,  когда  она   делалась,
финальная ситуация не казалась мне столь драматичной.
     Ждать решения Центра. И ждать там, где Центр предполагает меня найти.
Правда, место достаточно продуваемое, на сквозняке...  Но  за  отсутствием
чего-либо более подходящего...
     Подняв руку, останавливаю такси и называю адрес.
     - Мистер Мортон ничего не говорил  о  вас,  -  сухо  уведомляет  меня
горилла в полосатом жилете, загораживая дверь.
     - Ничего. Доложите ему.
     - Здесь не вокзал с залом ожидания, куда всякий  может  зайти,  когда
ему вздумается.
     - Хорошо, - завтра утром я сообщу шефу, что  вы  не  пустили  меня  к
нему, - заявляю я и поворачиваюсь кругом.
     - Стойте, бросьте ваши фокусы, - ворчит лакей и идет докладывать.
     Через две  минуты  он  впускает  меня  в  дом,  причем  неприязненное
выражение не сходит с его лица.
     Мортон, расположившийся у камина в клетчатом халате,  встречает  меня
не весьма любезно.
     - Мне не по вкусу ваше чрезмерное своеволие, сэр, - цедит  он  сквозь
зубы, не удосуживаясь предложить мне стул. - Вразрез с моими указаниями вы
оказываетесь в Сохо, пытаетесь без моего  разрешения  выехать  из  города,
исчезаете самым нахальным образом, когда вас останавливает мой человек,  и
в довершение всего беспокоите меня  в  такой  поздний  час...  Должен  вам
признаться, подобное поведение не  в  моем  вкусе,  и  я  не  склонен  его
терпеть.
     - Разумеется, - кротко соглашаюсь я, - но я именно потому и пришел  к
вам, чтобы рассеять недоразумения, которые, возможно, возникли.
     - Хорошо, рассеивайте их, только покороче, - ворчит хозяин, и на этот
раз не предлагая мне присесть.
     - Прежде всего, должен вам признаться, что воспринял  ваши  слова  по
поводу Сохо не как приказ, а как совет.  И  поскольку  у  меня  с  Дрейком
старые счеты...
     - Какие счеты?
     - Я не получил от него ни пенса за  предыдущую  партию,  невзирая  на
торжественное обещание...
     - Продолжайте.
     - Так что я решил наведаться туда за  деньгами,  пока  не  поздно.  К
сожалению,  он  и  на   этот   раз   продемонстрировал   свою   абсолютную
непорядочность и даже науськал бы на меня своих горилл, если бы я  вовремя
не улизнул... И едва мне это удалось и я решил пару  деньков  переждать  в
Оксфорде, как вдруг  какая-то  другая  горилла  хватает  меня  на  вокзале
Виктории...
     - Какая еще горилла? - недовольно ворчит Мортон. - Это один  из  моих
людей, из тех, что доставили вас сюда в первый раз.
     - Если вы думаете, что люди, которые доставили меня  сюда,  дали  мне
возможность их рассмотреть и что у меня было желание их рассматривать...
     - Ладно, ладно, давайте покороче!
     - Это все. Я удрал, обосновался в одной гостинице и даже прилег  было
отдохнуть, как вдруг сообразил, что, может быть, горилла, я хочу  сказать:
человек, выследивший меня на вокзале Виктории, ваш человек, а не Дрейка. И
я поспешил сюда, чтобы рассеять это неприятное недоразумение.
     - Что это за гостиница, в которой вы устроились?
     Я говорю название гостиницы.
     - Можете проверить по телефону...
     - Прошу меня не учить! - сердито обрывает хозяин.
     Потом спрашивает уже обычным тоном:
     - А о чем еще вы говорили с Дрейком?
     Передаю ему ту часть  разговора,  которую,  по  моему  мнению,  стоит
передать.
     - Значит, старый дурак немного обеспокоен?
     - Весьма.
     - Из чего следует, что он будет держать ухо востро, -  бормочет  себе
под нос Мортон.
     Потом ни с того ни сего бросает:
     - Пистолет Марка не был обнаружен в квартире вашей подружки...
     - Пистолет у меня.
     - Вот как? Но в мой дом запрещено являться с оружием, мистер Питер, -
сухо уведомляет меня хозяин.
     - Ах, простите, я незнаком с вашим внутренним распорядком, -  бормочу
я, доставая из кармана пистолет и  кладя  его  на  столик  около  ящика  с
сигарами.
     Мортон берет оружие и прячет его в карман халата.
     - А теперь, что вам от меня угодно? Хотите, чтобы я извинился за  то,
что позволил себе усомниться в разумности вашего поведения?
     - Хочу, чтобы вы меня приютили, - отвечаю я самым невозмутимым тоном.
     - О мистер Питер, - страдальчески воздевает руки Мортон, - мой дом не
гостиница.
     - Да, но я боюсь,  что  люди  Дрейка  в  этот  час  уже  обходят  или
обзванивают гостиницы, а вы не дали мне уехать в более спокойное место...
     - Ладно, ладно,  -  уступает  Мортон.  -  Я  скажу  Джону,  чтобы  он
приготовил  вам  комнату  для  гостей.  Хотя  гость  вроде  вас,   который
вваливается ко мне с пистолетом...
     "С двумя пистолетами", - поправляю я его. Только в уме.


     Следующий  день  провожу  в  непосредственной  близости  к   квартире
Мортона, убивая время в кофейнях неподалеку от Марбел-Арч, которые  сменяю
через неравные интервалы. Гулять по  улицам  было  бы,  вероятно,  не  так
скучно. Но в такой дождь...
     Под вечер я все же решаюсь заглянуть к американцу,  чтобы  как-нибудь
уладить вопрос с ночевкой. Это, видимо, успокаивает гориллу, которая  весь
день висит у меня на хвосте, она останавливается на  углу,  укрывшись  под
громадным черным грибом зонтика.
     Вторая горилла - право, среди этих горилл человек чувствует себя, как
в зоопарке, с той разницей, что в  зоопарке  между  человеком  и  животным
находится решетка, а здесь она отсутствует, - вторая горилла  в  полосатом
жилете открывает мне  дверь  и  на  этот  раз  без  унизительных  вопросов
проводит меня к своему господину.
     -  Ну,  мистер  Питер,  -  довольно   добродушно   заявляет   Мортон,
расположившийся возле камина с газетой в руках, - видимо, эту ночь я  буду
лишен удовольствия спать с вами под одной крышей.
     - Раз вы решили меня выгнать... - уныло начинаю я.
     - У меня нет намерений выгонять вас, - успокаивает меня хозяин, но  я
разрешаю вам вернуться в гостиницу и рад уведомить  вас,  что  вам  больше
ничто не угрожает.
     - Вы хотите сказать, что Дрейк...
     - Именно это я хочу сказать, - кивает  он.  -  Ваш  шеф  был  сегодня
вызван в полицию для небольшой справки. Думаю, что  речь  шла  о  какой-то
невинной контрабанде... не  наркотиками,  а  порнографией.  В  общем,  его
отпустили тотчас же после допроса. Но, к несчастью, когда  он  возвращался
на машине обратно в Сохо, из другой машины его обстреляли и...  счастливая
смерть... убит на месте.
     Он задумчиво посмотрел на меня и заметил:
     - Каждый из нас мог бы только мечтать о такой  смерти...  Разумеется,
когда придет время... как можно позже... Но вас, видимо,  этот  вопрос  не
интересует.
     - Он интересует меня в той  же  степени,  как  и  всякого  смертного.
Только я не вижу смысла в том, чтобы терять время  на  составление  планов
того, как избежать неизбежного.
     - Вы абсолютно правы, - соглашается хозяин. - Но поскольку неизбежное
в настоящее время отдалилось от вас на солидную дистанцию, я предлагаю вам
вернуться на эту Дрейк-стрит, как все ее называют, и устроиться в  конторе
вашего бывшего шефа.
     - Но там, наверное, полиция...
     - Полиция уже сделала свое дело и оставила это помещение,  собрав  не
только бумаги, изобличающие старого дурака, но и прихватив его людей.  Так
что район абсолютно чист, а контора уже арендована нами.  Как  видите,  мы
действуем без промедления...
     - Я в этом не сомневаюсь.
     - Таким образом, вы будете сидеть в конторе  вашего  бывшего  шефа  и
получать его корреспонденцию. Разумеется, мы  могли  бы  следить  за  этой
корреспонденцией  и  другим  способом,  но  имеет  ли  смысл   так   грубо
вмешиваться в деятельность британского почтового ведомства? Тем более  что
в случае возможного провала этой операции,  как  предвещают  ваши  мрачные
прогнозы, нам будет нужна эта фирма, а  также  и  Стентон,  который  может
обеспечить новые поставки со Среднего Востока. Итак, ведите себя, будто вы
наследник покойного, принимайте почту и поддерживайте связь с нами.
     - Чтобы играть роль законного наследника, сэр,  нужно  иметь  чувство
собственного достоинства. А откуда взяться этому чувству  у  человека  без
паспорта?
     - Как "без паспорта"?
     - Моя виза давно просрочена.
     - Этот вопрос мы как-нибудь  уладим,  -  немного  помолчав,  отвечает
хозяин. - Но не так скоро. Я уже сказал вам, что мы не можем  бесцеремонно
вмешиваться во все дела. Но все-таки я постараюсь продлить вам визу.
     Чудесное обещание. Вроде обещания Дрейка.
     Покинув этот гостеприимный дом, я беру такси и  еду  в  Челси,  чтобы
осведомить Линду о  своем  внезапном  избавлении.  Чувствую,  что  приехал
вовремя,  потому  что  между  гостьей  и  хозяйкой  уже  возникли   легкие
разногласия, которые всегда  возникают  между  двумя  женщинами,  если  их
оставить вместе на продолжительное время. Чтобы не умереть от  скуки,  они
ищут выход в пререканиях.
     - О Питер,  вы  спасли  мне  жизнь,  -  произносит  мисс  Грей  своим
мелодичным голосом, устраиваясь рядом со мной в такси.
     - По правде говоря, это была весьма продолжительная операция, которую
я только начал, а закончили ее другие, - замечаю я скромно.
     После чего, естественно, полагается изложить подробно  обстоятельства
гибели старины Дрейка.
     - Не кажется ли вам, что в  этой  квартире  есть  нечто  зловещее?  -
спрашивает Линда, когда мы наконец оказываемся в холле,  устланном  белыми
шкурами.
     - Зловеща не квартира, а ваши воспоминания о ней.
     - У меня такое чувство, что в любой момент может появиться Марк.
     - Это был бы интересный феномен, еще не известный науке, - бормочу я,
- до сих пор я еще не встречал никого, кто, попав на тот свет, вернулся бы
обратно.
     - Даже Марк?
     - К счастью, да.
     Она с облегчением опускается в кресло, и, насколько я могу судить  по
выражению ее лица, квартира ей уже не кажется столь зловещей.
     - Питер, я только одно не могу себе объяснить:  как  этот  тип  сумел
проникнуть в квартиру, когда ключ был в замочной скважине?
     - Не принуждайте меня посвящать вас в некоторые технические  секреты,
они вряд ли вам когда-нибудь пригодятся, - говорю я с легкой досадой.
     Но, поскольку вижу, что этот вопрос продолжает ее волновать, я тут же
добавляю:
     - Надею