столковую. Ладно,  чего  гадать,  завтра  Кошелев  допросит
свидетеля или подозреваемого,  или потерпевшего, неважно кого. Допросит так,
как Пронин не сможет этого сделать и сообщит  ему дополнительную информацию,
и тогда встанет все на  свои места, и тогда можно думать, что делать дальше.
В одном Пронин почти не сомневался: тот, кто сидел в камере предварительного
заключения, наверняка,  останется там надолго. И,  вполне возможно,  получит
срок. Ну, а что тут  удивительного,  на  то он  и преступник, чтобы в тюрьме
сидеть".

        x x x

     Когда  Старков  открыл глаза, солнце уже  клонилось к закату, солнечные
зайчики плясали на  стене  амбара,  провоцируемые невидимыми  деревьями.  Он
поднял  голову и чуть  не вывалился  из  гамака. Голова  болела от пересыпа,
глаза  превратились  в щелочки. За  стеной амбара раздавались тихие  голоса:
мужской и  женский. "Наверное, старик со старухой", - подумал Старков  и ему
стало смешно. Он  представил  старика босиком и  в  белой холщовой  рубахе с
неводом  через плечо,  и  старуху,  гордо уперевшую кулаки  в бока. Внезапно
Старков  поймал себя на мысли, что ждет, когда старик  спросит: "Довольна ли
теперь твоя душенька? " Взглянув на часы, он подивился тому,  что  уже шесть
часов. Ему удалось проспать  более пяти часов и  теперь, определенно,  будут
проблемы со сном.  Старков вылез из  гамака и открыл створку ворот. Ни баба,
ни дед ничем не отличались  от  типичных крестьян, виденных им раньше, разве
что безрукавка  деда или, как  ее называли  в  деревнях, душегрейка, была из
"полартека" и сшита где  -  нибудь в Дании или  Норвегии, но  имела  обычный
серый цвет и поэтому не выделялась на фоне отечественных кирзовых сапог.
     Бог  в  помощь,  - обратился  Старков  к  деду,  выполнявшему  какие-то
ремонтные работы с колесом известной телеги.
     Вместо ответа дед покачал головой.
     Помочь?
     Не надо, - плавно ответил он, как бы раздумывая. - Ты что ли Лешка?
     Я.
     Иди в хату, ежели хочешь, Леночка сейчас приедет.
     Пару секунд помявшись, Старков направился в  дом. Ему было  определенно
скучно общаться со старшим поколением,  занимающимся  своим делом, а дел  до
семи часов никаких не намечалось, и Старков приготовился скучать. Кухня была
проходной  комнатой.  Переступив  через  порог,  он   понял,  что  декорации
сменились.  Зал или большая  комната,  была оформлена в  том  же  стиле,  но
спрятать цивилизацию здесь не  удалось.  Возле  одного  окна  стоял  обычный
письменный стол, над  которым висела  офисная лампа дневного света, на столе
гордо  возвышался  компьютер,  развернутый  дисплеем  наискосок.  Это   была
старенькая  модель с монитором "Каспер", но  даже  она произвела впечатление
того, что  Старков ошибся  дверью.  Справа  на  стене  висел  блин "Дартса",
утыканный  дротиками. От взгляда Старкова не  ускользнули  евровыключатели и
евророзетки.  На  самодельной этажерке стоял радиоприемник,  выполненный под
армейский, разумеется, тут  же висел полевой  бинокль без  чехла. Угол  дома
занимали полки с книгами. Здесь  не  было дорогих  и красивых переплетов,  в
основном  это были яркие,  аляпистые книги  последних  пяти  -  десяти  лет.
Никакой системы  или  пристрастий  в  литературных  вкусах Старков  тоже  не
обнаружил.  Библиотека состояла от  "Книги рекордов Гинесса",  до популярной
"Банды". На журнальном  столе, возле  дивана, под кипой газет, лежала трубка
радиотелефона.  Старков  представил  себе  бабку  с радиотелефоном, идущую в
хлев, ему опять  стало  смешно. Еще  раз взглянув  на  часы и плюхнувшись на
диван,  он  схватил  несколько  местных газет и принялся  ждать  семи часов.
Газеты  Старков   просматривал,  как  обычно,  наискосок,   открывая  только
рекламный  разворот.  Он  не  знал почему,  но  ему нравилось  просматривать
рекламу  автомагазинов,  евроокон, кондиционеров  и  косметических  салонов.
Иногда,  прочитывая  тупые  анекдоты  про  новых  русских,  он  переходил  к
следующей.   Это   была   газета   под   названием   "Хроника".   Бесплатный
информационный  листок,  живущий  за  счет  рекламодателей   и  писавший  на
свободном месте в основном о  криминальных  разборках.  Старкову показалось,
что  он  увидел что - то  знакомое:  фотографию  или логотип. Снова  раскрыв
газету и еще раз пересмотрев, он закрыл ее и положил сверху. С первой полосы
на  него смотрело  лицо мужчины лет сорока, небритое,  на расплывчатом фоне.
Это  была непрофессиональная  фотография,  и  ее  качество  оставляло желать
лучшего.  Под фотографией была подпись: "Капитан  налоговой  полиции  Зотов,
взорван в своем автомобиле, средь бела  дня, почти  в центре города. Читайте
на 3-й странице. "
     Ах вот ты какой, северный олень.
     Старков внимательно рассматривал человека на  чернобелой  фотографии, и
ему понемногу становилось страшно. Наконец, до него полностью дошло сознание
произошедшего.  Он открыл  третью  страницу  и  принялся  читать.  В  статье
рассказывалось  о том, что в три  часа дня капитан Зотов сел  в свою машину,
после чего  сразу же прогремел взрыв.  Начался пожар. Пожарные прибыли через
несколько  минут, но  спасти капитана уже было невозможно,  он скончался  от
полученных травм, еще до того, как его извлекли из машины. Дальше сообщалось
о  том,  что  подозреваемый  в   произошедшем  уже  задержан,  им   оказался
криминальный  авторитет,  ранее  проходивший по делу  о фальшивых  долларах,
которым  некогда занимался  Зотов. Потом шла  полемика, о  том, до каких пор
можно терпеть, факты откровенной расправы над работниками правоохранительных
органов. Прочитав статью два раза,  Старков  решил, что не  сможет дождаться
семи часов и быстро набрал номер.
     Алло, Анечку можно услышать?
     Какую? - ответил в трубке мужской голос.
     Которая быстро разговаривает.
     Секунду,  -  в  трубке  некоторое  время  сохранялось  молчание,  затем
знакомый щебет сказал:
     Да, я слушаю.
     Привет еще раз.
     Леша, это ты?
     Да, я. А ты еще чей - нибудь звонок ждешь?
     Нет. Здравствуй, Леша.
     Здравствуй, Аня. Как у тебя дела?
     Хорошо.
     А у тебя.
     Старков чувствовал, что в  разговоре присутствует кто -  то третий,  и,
скорее всего, этот третий сейчас стоит рядом с Анечкой.
     У меня хорошо, спасибо, золотце. Ты можешь разговаривать свободно?
     Почти.
     Ну тогда давай, я тебя спрошу, а ты мне отвечай однозначно: Да или нет.
Хорошо?
     Да.
     Отлично, - от души восхитился Старков.
     Кто -- нибудь интересовался мною еще?
     Нет.
     А Гольдман получила мое заявление?
     Да.
     Она положительно к этому отнеслась?
     Нет.
     Отрицательно?
     Да.
     Тебе хорошо меня слышно?
     Что?
     Я спрашиваю, тебе хорошо меня слышно?
     Да.
     Ань,  ты  если переживаешь, то не  переживай,  завтра Кристина  выйдет,
может я приеду. У нас все нормально.
     Да.
     Что, да?
     Я поняла.
     Ну спасибо тебе.
     Да не за что.
     Как же не за что? Ты в меня веришь.
     Я всегда тебе верила.
     За это и спасибо, я тебя никогда не подведу,  - в последней фразе  было
что - то знакомое, фальшивое, резавшее слух, и Старков сказал:
     Ну так до скорого.
     Пока.
     Старков нажал на красную кнопку на трубке, и она замолчала. В возникшую
тишину проник треск мотоциклетного двигателя. В окне промелькнул белый шлем,
и опять стало тихо. Через минуту дверь в сенях хлопнула.
     Прыгун, ты чем тут занимаешься?
     Газетки почитываю, - ответил Старков.
     Молодец. А как на счет плана?
     Никак.
     Ну  я тебе принесла,  -  рыжая  девчонка  весело  подбросила  маленькую
канистрочку с янтарным содержимым.
     Это что?
     Как  что? Ты  еще спрашиваешь?  Пиво, баня, раки, лучшее  средство  для
составления планов.
     Еще, девки, - добавил Старков.
     Это к бабушке.
     Да? Ну, тогда обойдемся без девок.
     А где же раки?
     Где, где? В озере, где же еще, пошли, пока холодно не стало.
     Ты что будешь раков ловить?
     Ошибаешься, это ты их будешь ловить.
     Я? Но я этого никогда не делал.
     Я  тоже,  но часто  наблюдала.  В общем, не  ломайся,  если  хочешь всю
полноту ощущений, то придется ловить раков.
     Зачем и без них неплохо.
     Дурак ты, ваше благородие. Перед баней положено замерзнуть.
     А-а, - понимающе процедил Старков. И подумал:  "Интересно, а есть ли  у
этой девчонки чувство меры? "


        Глава 10


     Утро  в деревне  начинается  рано, и поэтому,  когда старенький грязный
"Форд" проехал  по главной улице  села,  на него никто  не обратил внимания.
Сельские  жители  были  заняты  своими делами, а к иномаркам здесь уже давно
привыкли. Машина остановилась в конце улицы, и из нее вышли два человека. Не
смотря на теплую  погоду, один из них был одет в  строгий костюм,  на другом
была легкая  спортивная куртка. Под мышкой у него выпирало, что  наводило на
мысль  о  том, что одет он был не потому  что замерз. Человек постарше пошел
чуть  впереди, высокий молодой человек отстал. Дойдя  до невысокого  забора,
старший подождал молодого и сказал:
     Все как  договорились,  будешь отвлекать  внимание, я надеюсь мне  твоя
помощь не понадобится. Туда не суйся, пока сам не позову. Все понял?
     Так точно, - по - военному ответил молодой человек.
     Как покажу пальцем в пол, это твоя позиция. Ясно?
     Ясно.
     Пасмурно,  -  и толкнув  калитку, человек  решительно  направился через
маленький дворик к одноэтажному дому, окруженному фруктовыми деревьями.
     Когда  он переступил порог,  то на его  пути  выросла  фигура немолодой
полнеющей женщины в белом халате.
     Я могу вам помочь? - обратилась она к пришедшим.
     Можете. - уверенно  сказал старший,  - Я -  капитан  Кошелев, -  быстро
сверкнул  раскрытым  портмоне человек  в  костюме,  -  меня  интересует  ваш
пациент.
     Женщина тут же смягчилась и отступила в сторону.
     Пойдемте, -  сказала она,  приглашая  пришедших.  Может  быть  пять лет
назад, я  бы и спросила какой, а  теперь он  у нас один. Не хотят у нас люди
жить и болеть не хотят. Все в город уезжают, а у нас ведь районная больница,
раньше было двадцать койко-мест, а теперь один больной на весь район. -  она
вела  мужчин  по  длинному коридору больницы, на ходу причитая,  - Вот здесь
посидите, я принесу историю болезни.
     Женщина оставила пришедших в закутке со  столом и диваном. Через минуту
она  показалась  снова. Усевшись  за стол  и  включив настольную  лампу, она
надела большие очки и стала перелистывать школьную тетрадь.
     А почему вы его не отвезли в город? -- спросил Кошелев.
     А зачем?
     Как же, ведь ему была нужна интенсивная терапия, реанимация.
     Вы разбираетесь в медицине?
     Да в общем -- то не очень.
     Тогда занимайтесь  своим  делом, батенька, и  не лезьте в  чужие.  Этот
молодой человек почти не пострадал, если не говорить о сотрясении мозга. Два
сломанных ребра и ключица -  в его возрасте, тьфу. Голова,  вот что страшно.
Если  бы было  кровоизлияние,  он  бы сразу  на  тот  свет  отправился.  Да,
тамогрофа у  нас нет, но перевозить больного, неизвестно  в каком состоянии,
да еще по нашим дорогам, это верный  способ его убить. А с переохлаждением и
слабостью мы справимся и без городских светил. В это уж поверьте.
     Да я вижу. Вернее  сейчас увижу. Позвольте я сам, - и  Кошелев протянул
руку вперед.
     Вообще  -- то, не положено, - возразила женщина, но под  взглядом серых
глаз протянула тетрадь.
     Кошелев углубился в чтение, и пару  минут в комнате было тихо. Внезапно
он вспомнил о  присутствующих  и равнодушно показал  указательным  пальцем в
пол.
     А  как зарплату платят вам, вовремя?  - радужно  улыбаясь  американской
улыбкой, заговорил молодой человек.
     Да полно вам, мы что не в России живем?
     А давно вы  работаете? - без остановки  продолжал  парень,  как - будто
заученные слова.
     Так  продолжалось  несколько  минут,  пока  Кошелев  не  вернул тетрадь
женщине в халате.
     Мне необходимо поговорить с ним.
     Женщина поднялась, чтобы что - то сказать, но Кошелев остановил ее.
     Я сам найду, куда идти, - он уже  заметил палату  с признаками жизни  и
твердой походкой направился по коридору.
     Двадцать минут, не больше, - только успела сказать женщина.
     Фонтан болтовни со стороны молодого человека усилился, и она села по
     -- удобнее, заглядывая в молодые глаза полные понимания.
     Кошелев тихо открыл  дверь и так же  тихо прикрыл ее за собой. В палате
было  четыре койки, на одной, накрывшись одеялом, лежал человек.  Голова его
была забинтована. Очевидно, он  ждал, когда к  нему придут, потому что  из -
под повязки смотрела пара напряженных глаз.
     Ну, здравствуй, Ринат  Милов. -  сказал Кошелев, - Не  думал я, что  мы
когда -- ни будь увидимся.

        x x x

     - Обходи, обходи корягу, - размахивала руками рыжая девчонка в бриджах.
     - Я обхожу, обхожу.
     - Кого ты обходишь?
     - Корягу.
     - Сам ты коряга, ну, есть?
     - Есть, поймал.  А-а!  Укусил, падла,  -- стуча зубами хрипел  Старков,
держа над головой зеленого моллюска.
     - Бросай, бросай сюда. Посмотри, может там еще есть.
     - Да тут не видно ни зги.
     - А ты ручками, ручками. Боже мой, прыгун, какой ты беспомощный.
     - Извини, солнышко, практики маловато. А может уже хватит?
     Лена подняла пластиковый пакет, наполненный водой, раками и водорослями
и сказала:
     - Еще пару.
     - А яй кэптен, погружаюсь.
     - Теперь мысок обходи.
     Когда Старков выполз на берег, он уже ощущал себя генералом Карбышевым.
     - Не вздумай ко мне прислоняться, - сказала Лена.
     - Я на мотоцикле не поеду.
     - Куда ты денешься!
     - Я пешком.
     - Здесь командую я, быстро поехали.
     Уже  окончательно  стемнело, когда  мотоцикл  с двумя  молодыми  людьми
въехал на маленький дворик. Один из  них непрестанно отбивал зубами чечетку,
второй от души издевался над первым.
     - Иди, грейся, - сказала Лена, - а я раков поставлю.
     - Мне это уже не поможет.
     Старков, подпрыгивая  от холода, поскакал  к отдельно стоявшему срубу с
дощатой крышей. Пулей проскочив предбанник  и влетев на верхнюю полку,  он в
блаженстве растянулся на деревянной доске. Где-то в утробе печи гудели камни
и  вода,  дерево  источало  запах  бани  и  леса.  Постепенно  ноги  и  руки
становились послушными, по  телу побежали первые капельки пота. Время летело
незаметно,  а  уходить  с этой  удобной теплой полки  не хотелось. Завизжала
деревянная дверь, и  на пороге возникла  рыжая  девчонка, одетая  в  большую
белую футболку.
     - Я так и знала, - сказала она.
     Старков  резко  вскочил  на  лавке, встретившись головой  с  деревянным
потолком.
     - Что, испугался? -- довольно протянула Лена, - то ли еще будет.
     Она  исчезла  и  через  секунду  вновь появилась в дверях  с  березовым
веником и большой железной кружкой.
     - Спускайся, прыгун, сейчас там жарко будет.
     Она вылила часть  воды в  утробу печи,  и оттуда,  с  диким шипением  и
кваканьем вырвалось облако пара.
     - Ну что ты там? Мне же тоже жарко.
     Старков нерешительно спустил ноги вниз, оставаться  наверху становилось
невозможно, и он перебрался вниз.
     - Ложись, прыгун. Если будешь себя плохо вести, позову деда, -  и веник
заплясал в воздухе удваивая температуру.
     Старков смотрел, как девушка управляется с пучком березовых  прутьев, и
ему казалось, что ничего прекраснее в жизни, он не видел.
     - Хватит, - Старков, сел на скамейку, перехватывая веник одной рукой, а
второй ловя талию девушки.
     - Это тебя остудит, - Лена подхватила кружку и вылила остатки на голову
Старкова.
     - Ес. -- сказал Старков, ища Ленины губы.
     - А дедушку ты уже не боишься?
     - Нет.
     -  А зря,  -  Лена  положила  руки на  плечи  Старкова и  разочарованно
добавила, - а, я думала, мы сначала раков поедим.

        x x x

     Ну, уважил, Миша, уважил, - говорил Пронин, пряча магнитофонную кассету
в сейф у себя в кабинете.
     Ты  бы  не держал  в  сейфе  пленки,  - говорил Кошелев,  показывая  на
железный ящик.
     А что такое?
     Да говорят, они размагничиваются, из - за большого объема железа.
     И много у тебя пленок размагнитилось?
     Пока ни одной.
     Ну, вот как размагнититься хоть одна, тогда и будешь мне советы давать.
А  пока у  лови разницу между теми людьми, кто обо всем  знает  понаслышке и
теми, кто все проверяет на вкус.
     То есть между тобой и мной.
     Улавливаешь с полуслова, Миша, за это уважаю.  Но вот что мне в тебе не
нравится, так это то, что ты окончания в словах глотаешь.
     Какие окончания? - удивился Кошелев.
     Ну, окончания, знаешь, хочет  человек  слово  сказать, а  окончание  не
слышно  и получается  другое слово,  корень -  то  вроде тот, а смысл  иной.
Понимаешь, о чем я говорю?
     Нет, - честно признался Кошелев.
     В  кабинете  зазвенел телефон, и  Пронин быстро ответил в трубку:  "Да?
Хорошо... Пропустите".
     Я про пленку говорю, мне показалось, не весь тут разговор.
     Извини, Сергей, пленка кончилась.
     Ты, Миша, не  Штирлиц, и я на  Мюллера  не  похож,  так  что семнадцать
мгновений весны здесь не разыгрывай.
     Я и не  пытаюсь, Сергей. Дальше одна  полемика, главный вопрос я задал,
ответ  получил. Что мне надо  - узнал,  а  остальное мне по барабану.  Да ты
теперь его сам допросишь, он ведь не отпирается.
     Я слышу, что не отпирается,  но  всякое бывает,  и  гусь пердит  и  бык
летает.  В  любом  случае я не  в накладе остался, так что расстанемся  по -
хорошему.
     Будь  здоров, Сергей,  если будут какие -  ни будь проблемы, звони,  не
стесняйся.
     Да чем ты мне можешь помочь?
     Чем смогу.
     Ох,  и нелегкая  это  работа  - из болота тащить бегемота, - улыбаясь в
усы, жал протянутую руку Пронин.
     Дверь в кабинет  отворилась, и  в  проем  просунулась  голова  молодого
человека со следами похмелья на лице.
     Разрешите, - по - военному сказала она.
     Увидев Кошелева, голова изменила выражение лица со всепрощающего на все
понимающее. Брезгливая улыбка тронула губы.
     У-у. Как все запущено. Впрочем, этого и следовало ожидать.
     Чего? -- удивился Пронин, не понимая что, происходит в его кабинете.
     Здесь вопросы задаю я, - смело отрапортовала голова.
     Да ты заходи, заходи, - пригласил Кошелев.
     Сейчас, -  ответила голова, и из  двери показалась рука  с оттопыренным
безымянным пальцем.
     Не сдержав наглости, Пронин схватил, лежащую  почему - то на  его столе
тарелку и запустил в дверь. Еще до того, как тарелка коснулась двери, голова
и рука исчезли. Осколки керамики заплясали на полу.
     Не кипятись, Сергей, не надо. Паренек тоже на взводе, влип в историю, я
ему нервы попортил.
     Это как ты ему нервы портил, розыскными мероприятиями?
     Приятно  с тобой дело иметь, с полуслова меня понимаешь, за это уважаю,
- съехидничал Кошелев.
     Ой, только не надо ерничать, иди лучше  догони твоего дружка.  А то он,
наверняка, уже в штаны наложил, - раздраженно сказал Пронин.
     Это то. Этот... Впрочем, я тебе в следующий раз расскажу обязательно, а
пока, извини, - и Кошелев вышел в коридор, мягко прикрыв дверь.
     На  одном из четырех скрепленных  в ряд кресел  сидел  молодой человек,
опустив голову и смотря себе под ноги.
     Старков! - позвал Кошелев.
     Молодой  человек никак не отреагировал. Тогда Кошелев  сел  на соседнее
сидение и смотря в потолок сказал:
     Ринат Милов жив.
     Да? А кто в этом сомневался?
     Я.
     Почему?
     Потому  что после того, как он побывал у тебя в общежитии, его увезли в
багажнике автомобиля в неизвестном направлении.
     Кто?
     Тебе лучше не знать.
     А вы тут причем?
     Это моя работа.
     Похищать людей или подкупать девок.
     Кошелев улыбнулся.
     Я надеюсь ничего личного