рузей. Соберутся директора автомагазинов
в  банкетном зале. Никто  их к  этому не обязывает,  никакой  повестки  дня,
регламента  и  тому подобных вещей.  Просто поделятся  проблемами, сообща их
обсудят. А  проблема, собственно, одна.  Кто отпускает  цены на  автомобили?
Поговорят, поговорят,  пожурят  нерадивых  и  разъедутся по своим неотложным
делам. Так бы прошло все и в этот раз, да кто-то заметил:
     А где наша "Селенга" сегодня?
     Вот  те на: директора авто магазина "Селенга" не было. "Да что же  это,
он о себе возомнил", - подумал Виталий Николаевич, -  "Ведь мы  считай из-за
него и собираемся, а он рыла не кажет".
     Автомагазин  "Селенга" был  самым маленьким в ассоциации. Как и Виталий
Николаевич, директор этого автомагазина, имел свою строительную организацию,
оказывающую  автозаводу  услуги по  строительно-монтажным работам. Автозавод
расплачивался  с  организацией товарными векселями. Эта организация уступала
векселя   автомагазину,   автомагазин   получал  и  продавал   автомашины  и
расплачивался со строительной  организацией.  Будучи в конце списка, магазин
всячески  переманивал  клиентов,  понижая цены  на  автомобили. И  тем самым
создавал  лишние  хлопоты  конкурентам.   Здесь-то  и  проходило  воспитание
"Селенги". Ассоциация дилеров не имела исполнительной власти, однако, вполне
могла прекратить доступ  на автозавод всех, кто  окажется  лишним. Но просто
так  дилерами не рождаются,  ими становятся. Если "Селенга" смогла пробиться
на завод, значит  обладала реальными  возможностями,  может не  большими, но
вполне  конкретными.  Какими  точно,  Виталий Николаевич  не  знал,  хотя  и
догадывался.
     Не кажется вам господа, что он охренел, - зычным басом проревел Виталий
Николаевич.
     Сосед Виталия Николаевича дернул головой, словно в глаз попала соринка.
     Виталий Николаевич,  как всегда прямолинеен, - сказал толстяк напротив,
- но я полностью разделяю его негодование.
     Да  не  шумите  вы,  -  пропел  лоснящийся  молодой  человек  и  махнул
наманикюренной  ручкой,  -  у  него  комплексная  проверка прошла  и  весьма
неудачно.
     Что значит неудачно? -- не понял Виталий Николаевич.
     Ну,  то   и  значит.  Получил  штраф,  на  несколько  миллиардов,  счет
арестовали, имущество опечатали. Не на автобусе же ему ехать.
     Как же так? Он что с налоговиками  не договорился или  у него там своих
людей нет? -- спросил Виталий Николаевич.
     Ума у него нет, делиться не хотел и пошел на принцип.
     "Пошли рисовки", - подумал Виталий Николаевич, а вслух сказал:
     А может, господа, кто - ни будь руку приложил?
     Полно вам, Виталий Николаевич,  у  всех у нас и  своих забот хватает, -
откликнулся толстяк с дальнего столика, к тому же я не думаю,  что кто -  то
из присутствующих способен поступить неспортивно.
     "Знаю  я, что ты думаешь", - размышлял  Виталий  Николаевич, - "Кому бы
пиво поставить, за  такую расторопность, да не знаешь кому, потому что, если
бы знал, сразу перешел бы на другую сторону улицы".
     Ни для кого не было секретом, что любой крупный капитал добыт нечестным
путем, а  если  речь идет об  автомобильном  или  бензиновом бизнесе,  тут и
думать  не  приходится,   это  криминальный  капитал.  И   "Селенга"  -  это
криминальный  капитал, вложенный в легальное  дело.  Придет  завтра хозяин к
директору и спросит: "А где мои денежки? " Директор, недолго думая, достанет
пистолет с одним патроном и испортит обои  в кабинете. А потом хозяин найдет
того, кто ему свинью подложил. Как найдет  не известно, но найдет  и скажет:
"Кровушка на тебе, искупай". Это хорошо если найдет, а если нет, то составит
список,  кто это  мог сделать. И пойдут в  местной  газете некрологи крупным
шрифтом. Нет, все-таки  хорошо,  что его капитал  не такой.  Тоже,  конечно,
нечестным способом нажит, но хотя бы законным.
     Присутствующие сменили тон и  стали жалеть бедолагу и вспоминать, кто и
чем помогал ему раньше. Таких оказалось немало.  Правда помощь выражалась  в
основном  в дружеских  советах, но,  кто  их давал,  делали это  от  чистого
сердца.
     Что же теперь будет с "Пифагором"? - спросил один из присутствующих.
     А, действительно, нам теперь эта система ни к чему.
     Позвольте, позвольте, - из-за крайнего столика поднялся интеллигентного
вида молодой человек в очках,  чем  - то  напоминавший студента, - а кто  же
будет наблюдать за рынком: статистика, рост цен и все такое?
     Зачем нам  все такое, была "Селенга",  которая задирала рынок, если она
перестанет работать, будет все стабильно.
     Я думаю, представитель "Пифагора" прав, - произнес  маленький лысоватый
мужчина,  - за рынком  следить  необходимо,  я  бы  сказал, держать  руку на
пульсе. Вчера была "Селенга",  завтра появится какая-нибудь  "Пеленга". Если
мы узнаем об этом загодя, это нормально, это цивилизованно. А потрясения нам
не нужны. Зачем нам потрясения?
     Вы считаете, что  нам необходимо продолжать финансирование?  -- спросил
лоснящийся молодой человек.
     Не  пора  ли  перевести это предприятие, так  сказать,  на хозрасчетные
рельсы, - успел вставить фразу Виталий Николаевич.
     Ни в коем случае, господа, - отозвался лысоватый человек. Завтра мы эту
структуру  разгоним, а послезавтра  она нам понадобится,  и где  мы ее будем
искать? Сегодня мы все  предоставляем сведения  о наших ценах. Завтра кто-то
не захочет этого делать, вот вам и, пожалуйста, необъективная  оценка рынка.
Кто-то захочет играть на этой необъективности, и появится новая "Селенга". А
вам это надо?
     Да, речь,  наверное, не идет о том,  чтобы ликвидировать "Пифагора",  -
сказал толстяк  из глубины зала, - служба хорошая и нужная не только нам, но
и   покупателям.  Речь-то,  собственно  говоря,   о  том,  чтобы  прекратить
финансирование. Пусть они сами ищут средства существования.
     Собравшиеся  еще несколько  минут спорили, но  очень скоро энтузиазм  в
голосах иссяк  и было решено  предоставить  спасение утопающего в руки самих
утопающих,  обязали отчитаться  о  прибылях  и убытках  руководителя  самого
"Пифагора". Он  должен был сделать финансовый план на год, а там уже и видно
будет. На этом собрании Виталий Николаевич еще не заметил ничего необычного.
Как бы  он  сам сказал: "Еще не прочувствовал момент". Он не  сделал никаких
выводов, но его  основное  правило работало,  и  он  четко знал: если что-то
происходит,  это никогда  не приводит  к  стабильности, а  изменения  всегда
ухудшают положение.  Виталия Николаевича смело можно было называть пионером,
потому что он всегда был готов к неприятностям.

        x x x

     Где-то в недрах запасного парашюта раздался звук,  внешне очень похожий
на  работу заводной  игрушки. Щелк. Все стихло, только стропы слегка гудели.
Старков посмотрел вниз. Его прогнозы  не оправдались.  И лесок и  овраг были
еще очень далеко, и  теперь долететь до  них  не  было никаких шансов. То ли
ветер  был  только на  высоте,  то  ли  скорость  снижения была  значительно
большей,  нежели  он предполагал. Но инструктора Старков  помянул  не добрым
словом зря. И теперь земля все быстрее и быстрее набегала под ноги.
     "Так,  что  там  по  инструкции?  --  думал  Старков,  приготовиться  к
приземлению -  это развернуться против  ветра, свести  ноги вместе  и слегка
согнуть".
     Он, подобно гимнасту  под  снарядом,  принял стойку и стал ждать. Земля
приближалась, и чем она была ближе, тем, казалось, быстрее шло снижение. Вот
ковер  из  зеленой травы, превратился  в поле, засеянное  подсолнухом. Стали
видны  стебли,  листья,  борозды в земле, горизонт скрылся  за  лесополосой.
Старков  вцепился  в лямки подвесной системы, и когда ноги  уже должны  были
коснуться земли, с силой подтянулся на них, пытаясь  смягчить  удар. На этот
раз приземление  было  на  редкость мягким. Хотя он и  перевернулся  кубарем
через спину, сам удар практически не был ощутим.
     "Фух, на земле".
     Старкова  охватило обычное  в таких  случаях  чувство  эйфории.  Вокруг
щебетали птицы, пахло травой и полевыми цветами. Настроение было прекрасным.
Он  осмотрелся. В том месте,  где прошло приземление, была небольшая  лунка,
два  ростка подсолнуха, по  всей  вероятности, пропали.  Вот  кто  никак  не
ожидал,  что  на   них  свалится  парашютист.  Купол  безжизненно  лежал  на
растениях. Старков снял каску и услышал самолет. Он  летел на той же высоте,
километрах  в  четырех от него. Двигатель работал на малых оборотах, из чего
Старков сделал вывод,  что  на борту готовятся к выброске. И не успел он это
подумать, как от серебристого корпуса отделилась маленькая точка, и за ней в
воздухе  возникло  белое  облачко  раскрывающегося  парашюта.  Выбросив  три
купола, двигатель  прибавил обороты. Когда самолет пролетал над ним, Старков
принялся размахивать каской. С такого расстояния невозможно было разглядеть,
смотрит ли кто-нибудь на него, но он увидел черную точку проема двери и  то,
как  она  исчезла. После чего АН2 заложил вираж и  продолжил  набор  высоты.
Старков  недоумевал, почему его выбросили отдельно от группы. Но делать было
нечего  и он  принялся укладывать купол  и стропы в сумку.  Когда  все  было
готово, Старков ощутил весь комизм своей ситуации.  Его выбросили километрах
в пяти от аэродрома, и теперь это  расстояние ему придется пройти пешком, да
еще  с  тридцати килограммовой  сумкой.  Когда  он вышел с поля на  окольную
дорогу,  по его спине уже сбегали струйки пота. Он сел  на  островок зеленой
травки  на обочине и с удовольствием закурил. Настроение  не портилось. Идти
совсем  не хотелось, но не потому, что было лень или  тяжело.  Его колдовала
обстановка  авантюрности  и  небольшого  приключения, в  которое  он  попал.
Конечно,  если  бы не  парашют, ничего  необычного в его положении  не было,
просто дышит воздухом. Но вот этот казенный номер на сумке придавал какое-то
особое отношение происходящему.
     -  Старков  обернулся  на  звук  за  спиной.  По  дороге  ехала  телега
запряженная  рыжей  лошадью.  Ею  управляла  такая  же  рыжая  девчонка  лет
восемнадцати,  одетая  в ситцевое  платье  в  крупный горошек  и  кеды.  Она
нахально рассматривала его не то смеясь, не то улыбаясь.
     - Ну, что, прыгун, подвезти?
     - Будь ласка.
     - А расплачиваться чем будешь?
     Старков оторопел от такого обращения и часто заморгал глазами.
     - Да не бойсь, не обижу.
     - У вас все такие?
     - Какие такие?
     - Ну такие... Непосредственные.
     - Это точно. Не по средствам живем, вот и непосредственные.
     - Тебе сколько лет-то, красавица?
     - Ой, в краску меня вогнал.
     Ее  звонкий  голос звенел над  полем  как колокольчик,  и  в откровенно
распущенной манере поведения не было ничего пошлого и развязного.
     - Садись, милок, с ветерком прокачу.
     Старков закинул сумку  через борт телеги и  сел рядом с  ней  на козлы,
обняв  ее одной рукой  за талию.  Она рассмеялась, словно рассыпала столовое
серебро.
     - Ой, азарник.
     Она покосилась взглядом, которым смотрит любящая мать  на расшалившееся
дитя. Старков прекрасно понимал, что его возраст не помогает выглядеть с ней
даже на равных. Здесь главная она, а он - непослушный ребенок, отбившийся от
родителей.
     - Но-о, сука.
     Она хлопнула  вожжами, и  лошадь  неожиданно  резко  тронулась  вперед.
Старков не удержался на козлах и кубарем полетел назад.
     - Эй, прыгун, ты куда? Уже уходишь? - засмеялась она.
     Он сел обратно, больше не пытаясь обнимать ее и держась за козлы обеими
руками.
     Ее заразительный смех, казалось, проникал в него  и готов был разорвать
изнутри. Старков сдерживался изо всех сил, пытаясь не надорвать живот.
     - Откуда знаешь, что прыгун?  - спросил Старков, только чтобы выдохнуть
воздух.
     - Видела, как ты подсолнечник попортил. Цельный столб пыли поднял.
     - Так уж прямо и столб.
     Она кивнула в ответ, не переставая улыбаться.
     - Жалко тебя стало, думаю, аж ножки пообломал.
     Старков не выдержал и прыснул смехом. Все в этой  девушке смешило  его:
ее откровенно клоунская рыжая шевелюра, ее кеды,  манера говорить, но больше
всего ее заразительная улыбка на конопатом лице.
     - Как тебя зовут, солнышко?
     - Ленка, разумеется.
     - А сестренку? - он показал на хвост рыжей кобылы.
     На этот раз она закатилась смехом, потрясая вожжами в воздухе:
     - Мы даже не родственники.
     Старков готов был провалиться и думал, что если ему показать палец, то,
наверняка, лопнет.
     - Ой, хватит, помилуй!
     - Я смотрю ты мне рад.
     - Старков решил уйти от темы и предложил:
     Дай мне поуправлять телегой.
     - Те-бе, - она отодвинулась в сторону  и издалека посмотрела  на него с
нарисованным недоверием.
     - Да ты на поле попасть не можешь, кто нас искать то будет?
     На  Старкова  опять  нахлынул  приступ смеха,  и  он  пополз  в  телегу
превозмогая боль в животе. Он лежал на сене или соломе не зная, что это было
и смотрел на проплывающие в небе облако. На душе было невероятно хорошо.
     - Как тебя зовут, прыгун?
     - Алексей Старков, бухгалтер-ревизор, помощник аудитора.
     - А, мамоньки.
     - Стану известным, напомни мне, чтобы я таких как ты не забывал.
     - И много у тебя таких как я?
     - Одна ты у меня, Аленушка.
     Телега  съехала  с основной  колеи  и  остановилась. С  ней  поравнялся
аэродромный УАЗик на шинах не то от самолета, не то от трактора.
     - Эй, лотчики, ваше дерьмо? Забирайте!
     - Из УАЗика, буквально, вылез долговязый парень.
     - Он себе что-нибудь сломал? -- озабоченно спросил парень.
     - Не знаю, - отозвалась  рыжая Лена. Он в шоке, смеется только, когда в
сознание приходит.
     Старков закатился очередным приступом смеха.
     - Вот видишь, головой ударился. Каска, как арбуз - в  куски, а на самом
ни царапинки.
     Долговязый  подошел к телеге и стал внимательно  разглядывать Старкова.
Увидев брезгливо вытянутое лицо, он засмеялся так неожиданно, что долговязый
в испуге отпрянул.
     - А ты его до аэродрома не довезешь?
     -  Нет, милок, у  меня скотина  голодная. Ладно, прыгун, -  сказала она
обращаясь к Старкову, перелазь как-нибудь.
     - Тот послушно слез с телеги и потянулся за сумкой. Долговязый парень в
два прыжка оказался рядом и выхватил ее из рук Старкова.
     - Это шутка, - спокойно сказал Старков.
     - Хорошо. Садись в машину, я помогу.
     - Старков не стал его убеждать и повернулся к Лене:
     - Солнышко,  ни  одно  мое  знакомство  не было таким коротким  и таким
приятным. Веришь?
     - Не, не верю.
     - Старков подошел к телеге  потянул ее за  руку и чмокнул  в  конопатую
щеку.
     - Это было великолепно.
     - Ой, мамоньки, что делается.
     Старков обернулся к машине и увидел долговязого, ничем не отличавшегося
от фонарного столба. Его глаза  готовы были вывалиться из  орбит  и блестели
фарфоровыми изоляторами на высоте двух метров.
     - Поехали, приятель, - тихо сказал Старков и направился к машине.
     - Когда  они тронулись, Старков еще долго крутил головой,  смотря вслед
удаляющейся телеге.
     На  аэродром  они  приехали  уже  когда  солнце  совсем  село  и  стало
смеркаться.  Старков   отнес  парашют  в  ангар   и,  выходя,  столкнулся  с
долговязым:
     -  Иди,  там  тебе  разбор  полетов будет,  -  сказал он, показывая  на
вагончик.
     Старков побрел к нему, уже смутно догадываясь, что  произошло на  самом
деле. Зайдя внутрь, он увидел несколько человек, сидевших за  столом на двух
длинных лавках. Из присутствующих он знал четверых:
     Петровича,  инструктора Светлану, Олега, неизвестно  чем  занимающегося
здесь,  и  Коптилина,  пилота  АН2.  Кроме  них  за столом  сидел,  по  всей
вероятности,  сторож, дедок  в  летной робе, кудрявый немолодой  человек,  с
седеющими висками, одетый в серую  куртку  и человек  лет сорока, который по
предположениям Старкова был здесь главным.
     - Ну, рассказывай, спортсмен, - обратился он к Старкову.
     -  А  что  рассказывать? - искренне удивился он, - я думал сам  услышу,
чего ради вы меня в глуши сбросили.
     -  Ну,  как так,  Леша,  - всплеснула  инструктор  руками,  - ты  зачем
выпрыгнул без команды?
     - Как это без команды? Ты же мне сама рукой махнула и место уступила.
     Глаза инструктора округлились.
     - Боже мой, ты что маленький?  Ты видел хоть раз, чтобы я рукой отмашку
давала?
     - Не видел... Но все бывает в первый раз.
     - Леша,  я  понимаю  перворазники  теряются, но  от тебя  такого  я  не
ожидала.
     - Ты вспомни Свет, первого в  первой группе.  Он  ведь  тебя  не понял,
когда ты ему прыгать разрешила.
     - Что еще за первый? - переспросил главный.
     - Да из-за него все  и началось, - сказала инструктор, - я ему  команду
даю, а он  уперся, пока собрался,  секунд  двадцать прошло. А  я их четверых
выбросить  хотела.  Ну,  смотрю четверо  уже  не  успевают,  я  даю  команду
остановиться на третьем,  машу  Леше, чтобы сел  на  место.  Он вроде понял,
назад  отступил.  Я только  приготовилась  дверь закрыть,  а  он  шмыг,  как
безбилетный подросток  мимо контролера.  В  таких случаях знаешь что,  Леша,
говорят?
     - Нет.
     - Лечиться тебе пора.
     - Лечиться? При этих словах у Старкова возникло ощущение,  что когда-то
и  где-то, он  уже вот  так стоял  перед группой людей и отчитывался за свои
ошибки. Только это было очень давно и не здесь. Какое - то странное ощущение
не то ранее виденного, не то слышанного.
     - Что же, буду лечиться.
     -  И на следующий прыжок  привезешь  нам  справку из психдиспансера,  -
сказал Петрович, ехидно улыбаясь.
     - Обещаю.
     По всей вероятности, присутствующие удовлетворились обещанием Старкова,
им было  лень разносить  Старкова и они начали разговор между собой. Старков
вышел на улицу и закурил сигарету, выпуская струйку дыма в небо, на  котором
уже  стали  появляться  первые  звезды.  Из  вагончика  вышла  инструктор  в
сопровождении Петровича.
     - Детский сад, Лешка, - вздохнула она.
     - А подруга-то твоя уехала, - сказал Петрович.
     - Это не подруга, это коллега по работе, - пояснила инструктор.
     - А-а, - понимающе протянул  Петрович, - с  пончиком  таким, на  джипе.
Если это коллега, конечно.
     - Ничего,  Петрович, меня  это  не  расстраивает,  я  ведь  на автобусе
собирался уехать, а какой сейчас автобус?
     - Сейчас я попрошу Сережу тебя до трассы подвезти, - сказал Петрович.
     - Не нужно, Петрович, я прогуляюсь. Вечер прекрасный, может еще на свою
задницу приключений найду.
     - А-то, оставайся у нас, место найдем.
     - Спасибо, мне с утра на работу.
     Старков  попрощался и  быстрым  шагом направился по грунтовой дороге  к
огонькам трассы.
     Вечер  был действительно чудным. В небе  не  было ни облачка. Миллиарды
звезд  смотрели на него холодными  глазами. Колея  была  еле видна в темноте
белой полосой, таящей  в нескольких метрах.  Лягушки сходили с  ума где-то в
невидимом болоте или озере. До него доносились только свежесть и запах воды.
Старков  раскурил еще одну  сигарету, наслаждаясь вечерней  прогулкой. Мысли
текли спокойно и хорошо. Кристина, прыжок, рыжая девчонка, лечиться.
     "Так  что  там? Лечиться? Почему же меня это так взволновало?  -- думал
Старков. - На что же это так похоже? Лечиться, лечиться.  Болезни, таблетки,
доктора.  Доктор  Пеппер,  доктор Ватсон,  доктор  Каллигари, доктор  Вебер.
Доктор  Вебер.  Компьютерные  вирусы  и  их  лечение.  Как  же  я  сразу  не
догадался".
     Выходя  на  дорогу, он уже  точно  знал,  как будет  работать программа
"Реализация ниже себестоимости".

        x x x

     На  следующее утро Старков проспал. На его счастье,  когда он вбегал  в
офис, Гольдман еще не было. Все без исключения сотрудники окружили Кристину,
та делилась впечатлениями, используя женские аллегории, сравнивая  подвесную
систему с бюстгальтером. Он